— Но ты же знаешь, что своих, перебежчиков, мы задерживаем крайне неэффективно. И как? Проверять всех, кто ходит по Медиане, невозможно. Поданы позывные, пароль, а цель, куда человек идет... Это надо реально постараться, чтобы нарваться на патруль.
— Обычные люди не разбираются в этих тонкостях... нарываются.
— Но редко. Кто хочет — тот уходит из Дейтроса.
— Я знаю, Кейта. Я знаю. Но ведь сама эта ситуация... это же ненормально — задерживать людей. Должна быть свобода. Захотел — ушел. А у нас...
— Свобода — это когда мир. У нас война.
— Но у нас всегда будет война, наверное... они же нас не оставят в покое.
— Значит, всегда будет так, как сейчас.
— Но тогда чем мы вообще отличаемся от дарайцев?
— Ну знаешь! Многим отличаемся.
— Понимаешь, у нас плохо одно... у них другое... У них атрайды, у нас лагеря. И они плохие, и мы не сахар. А ведь это — вся моя жизнь. Вот ты говорила о призвании. А в чем мое призвание — в войне между одним плохим государством и другим, которое ничуть не лучше?
— Эльгеро сказал бы, что — в защите христианства, церкви, Тримы.
— Это же вранье. Эльгеро просто такой человек. Он не задумывается...
— Почему же не задумывается...
— Кей, я не хочу его обидеть. Но он выучил просто какие-то вещи в квенсене, и больше ни о чем не думает. Не пересматривает. А на самом деле же все сложнее. Мы не просто христианство защищаем. А определенную его версию.
— Нет, Ивик, это просто христианство и есть. На земле оно всегда существует так — в версиях. У тех, кто говорит "просто христианство" — на самом деле тоже своя версия.
— Тогда почему наше христианское государство не лучше того, светского? И зачем вообще защищать его? Зачем для этого нужно государство? Можно молиться хоть в подполье, кто мешает. Дарайцев, говорят, триманская версия христианства теперь уже устраивает...
— Так оно там тоже значительно изменилось. Как и вся ситуация на Триме вообще. Но ты не права, Ивик. Да, ни одно государство — не рай. И не может быть раем по определению. Но...
Кейта побарабанила по столешнице.
— Давай-ка еще выпьем. За успех твоего назначения!
Они выпили.
— Видишь ли, я-то была в Дарайе. В плену. Со мной не делали ничего страшного. Просто предлагали выбрать, и я выбрала.
— Я знаю, что ты выбрала Дейтрос. Но ты же тогда о Дейтросе ничего не знала.
— Зато я узнала, что такое Дарайя.
— А если бы тебя здесь... вот сейчас... если бы — в лагерь?
— Я бы там не осталась, — просто сказала Кейта.
— Насколько я знаю, охрана там в Медиане очень серьезная.
— Значит, убили бы. Но меня могут убить в любой момент и на работе, какая разница? А может, и удалось бы уйти.
— И куда бы тогда?
— На Триму. Затаилась бы, залегла.
— Нашли бы.
— Не хватило бы ресурсов, — усмехнулась Кейта, — ты же знаешь, как у нас... Ну и нашли бы — тот же самый результат. Что терять?
Ивик кивнула. И это было понятно. И в общем-то Кейта права. Гэйн не дрожит за свою шкуру. Чего же бояться Верса...
Но ведь был же этот взгляд, тусклый, остановившийся. Что-то она пережила — о чем молчит? Что-то с ней все же делали?
— А кто на тебя написал, кстати? Все-таки хойта?
— Да, — Кейта криво усмехнулась, — есть там такие... светочи. Не скажу, что все, но один вот нашелся. А я ему доверяла. Друг Аллина... переписывалась. Делилась сокровенным. Потом как-то вроде разошлись во мнениях... а потом вот так. Знаешь, Аллин на меня очень повлиял. Он был моим другом. Он же был гэйном. Он знаешь, как ногу потерял? Прикрывал отступление, остался последним — и...
— Это нормально. Любой гэйн бывал в такой или похожей ситуации. Ну многие.
— Да, это нормально. И он тоже так — как все. Я тогда не понимала, почему он хочет стать хойта. Не понимала, но уважала это желание. Радовалась за него. А чем дальше, тем... все больше менялось. В последнее время мы почти не общались. Отходили друг от друга все дальше. Ну что ж, бывает... не скажу, что мне это было легко, но что поделаешь. Из-за него мне все хойта, тем более — его друзья, казались такими знающими, духовными, хорошими.
Ивик вспомнила — "только гэйн может понять гэйна".
— Может быть, разные касты вообще... никак не могут найти общего языка.
— Не знаю, — сказала Кейта.
Разлила еще раз вино, без тоста, просто так, выпила свой бокал залпом. В глазах ее снова появилось то аутичное беспомощное выражение.
— Я знаешь, одного не могу понять никак. Ну ладно, везде есть подлецы, все нормально. Бывает. Хойта — еще тоже не гарантия, что человек порядочен. Я другого не понимаю... Мне ведь, Ивик, показали эти бумаги. Сначала донос этот. Потом — протокол расследования, сначала ведь расследовали вопрос, прежде чем арестовать меня, наблюдатель Верса был в монастыре, говорил там с теми, кто меня знает, записал все... довольно много гадостей. Причем гадости не конкретные — ну а в чем меня можно обвинить? — а такие... мировоззренческие. И там под этим протоколом стояли подписи — значит, с этими монахами он беседовал, и они там расписались. Ивик, так вот — подпись Аллина там тоже стояла, под этим протоколом.
— Наверное, случайно, — тут же сказала Ивик, — наверное, он и не знал, к чему это... почему...
— Ты знаешь, — выдохнула Кейта, — я перестала верить, что он не знал и не понимал. Если не знал и не понимал — значит, не хотел. Понимаешь — не хотел знать.
Она смотрела в окно теперь. Ивик увидела, что глаза Кейты влажно блестят, и тут же поняла, что никогда, ни разу еще не видела, даже на похоронах Ашен не видела такого, чтобы Кейта плакала.
Слезинка выкатилась из глаза и покатилась по сухой смуглой щеке. Ивик погладила руку Кейты.
— Забудь, — прошептала она, — просто забудь. Не думай об этом. Это пройдет.
Вся бригада Марка — двенадцать человек — собралась за столом. Ивик накануне испекла три торта "Наполеон", по рецепту с Тримы, и теперь надувалась от гордости, слушая, как строители нахваливают ее торты, а женщины — в бригаде было пять женщин — наперебой просят рецепт.
Мясные кармашки готовил Марк, их уже почти начисто подмели. Отмечали сдачу объекта. Это для бригады серьезное событие, Ивик не так часто принимала участие в подобных встречах, ведь и вообще дома не часто бывала...
Огромный пузырь красненького опустел уже более, чем наполовину. Марк сидел в центре, в обнимку с двумя друзьями, физиономия лоснилась, как начищенный чайник. Марк пополнел и слегка обрюзг за последние годы. Я ведь тоже не становлюсь моложе, грустно подумала Ивик. Повела плечом, гордо выпрямилась. Она-то формы не потеряла — гэйну все время приходится себя поддерживать. Она — еще совсем не старая, красивая, стройная, сильная женщина. Даже лучше на самом деле, чем в молодости — тогда она была зашуганной серой мышкой. Но и Марк хорош. Сейчас Ивик испытывала к нему нежность. Вон его как все любят. И ведь он, кстати, бригадир. А как все эти люди смотрят на нее? Жена бригадира. Ивик улыбнулась. Никогда ведь не думала о себе так. Жена бригадира, по профессии гэйна.
— Давайте-ка выпьем... — надрывался Весс, — давайте за...
— Чтобы не было войны! — голос малярши Лэти перекрыл шум.
— Давайте за то, чтобы у третьей кладка треснула!
Бригада одобрительно заржала. Ивик не понимала, в чем дело, но непроизвольно улыбалась тоже. Выпила, чуть прикрыв глаза. Вино было — как она любила, сухое, но совершенно не кислое, хмельное, сразу било градусом. Говорили уже о другом.
— ...с палатками, почему нет? На три дня-то!
— Палатки тебе иль Ван выпишет, думаешь?
— Да ладно, наберем где-нибудь.
— Эх, ребята, представьте, картошка, уха! Давайте, а?
— Да ты подожди с ухой, морозы стоят, а ты...
— Ну так а чего трепетесь? До лета далеко.
— А давайте, мужики, на подледную, а?
— Мы вам покажем — на подледную! — звучно сказала Лэти, женщины одобрительно зашумели. Подледная рыбалка традиционно была мужским развлечением. Как на Триме, подумала Ивик.
— Да подождите, — сказал Марк, — еще неизвестно, получится ли отгулы для всех выбить. Сейчас нас на марсен перебросят...
— А что, у нас новый марсен строят? — поинтересовалась Ивик.
— А то как же! — стала объяснять Лэти, — в Северном квартале, в новом-то... Там же свой марсен нужен. А то детей за километр таскают!
— Надо же, как вырос город! — Ивик покачала головой. Кто бы мог подумать! Она после квенсена распределилась в Майс — крошечный поселок на новой железнодорожной ветке. А теперь — три больших района, металлургический завод, собственная сеть школ, Академия, 30 тысяч населения... Вот только наверное, на этом рост и закончится. На Дейтросе не строят по-настоящему больших городов, все из военных соображений: большой город — большая мишень.
Это одна из причин экономического отставания, современные технологии требуют огромных заводов, городов-гигантов, город было бы легче обеспечить комфортом, на транспорт и дороги уходит прорва ресурсов. Но если дарайцы нападут на крупный город из Медианы — потери слишком велики.
— Так мы же работаем! — с гордостью сказал Ларс, самый молодой член бригады, недавно после профшколы.
У Ивик зашумело в голове от вина. Она сидела, привалившись к столу — было уютно, тепло. Раньше, наверное, она страдала бы оттого, что последние дни, что хочется провести их наедине с Марком, а сейчас... сейчас лучше уж так.
Бригада обсуждала какую-то третью и ее бригадира, толстого Кадиса. Ивик уже много о нем слышала, и это было всегда смешно, но непонятно. Она склонила голову и наблюдала за строителями. Ее успокаивала эта компания — Марк никогда не был один по-настоящему. Даже когда у него не было "своей жизни"...
Это — дейтрийские обычаи. Ивик думала, что ей-то как раз не очень повезло, и ее образ жизни сильно отличается от такового у других дейтринов. Для них всегда рабочий коллектив — большая семья. Поэтому вот и фамилию мы получаем не как на Триме, от мамы с папой, а — по названию сена, в альма-матер, в том месте, где впервые соприкасаемся со взрослым трудом и становимся специалистами.
Она вспомнила Лейту, соседку по палате, которую навещала вся шеха. Шеха — это свои, родные люди. Или бригада. Коллектив больницы или цеха — смотря где ты работаешь. Все живут где-то рядом. Все знают друг друга, как облупленных — ежедневно по 8 часов вместе, каждого знаешь не просто так, а — в работе. А где еще можно лучше узнать человека, как не в совместном труде? Решения в местном самоуправлении тоже принимает такой вот маленький коллектив. И обязательно — совместный досуг, отдых, вечеринки, и помощь друг другу... это само собой складывается. Так принято. Бывают исключения, но в основном — так принято.
Вот и Дана дружит со своими товарками по работе, девочками из связи.
И только Ивик по-хорошему к Дейтросу ничто не привязывает. Она знала на Триме только некоторых кураторов-коллег, и то — шапочно. Никаких отношений — специфика работы агента. Она всегда была одна. После школы, правда, тоже начала складываться жизнь в шехе, но потом на первый план вышла семья — так всегда, когда маленькие дети, а потом — Трима...
Дружбы — случайные, мимолетные. Больно вспоминать — двое друзей погибли, с остальными просто невозможно стало поддерживать отношения из-за работы.
В который раз уже Ивик подумала, что теперешний ее выбор — правильный. И ей очень повезло, что предложили такой вариант. Не то, что она не боялась, риск серьезный, но риск для гэйна привычное дело.
За столом обсуждали очередное недавнее нововведение — должность городского дизайнера. Отделочников это касалось напрямую, дизайнер был начальством, а в Майсе на эту работу поставили девочку семнадцати лет, только что получившую образование. Ивик казалось, что дизайнер — это прекрасно. Если бы Ивик была общественно активной — даже предложила бы возложить эти обязанности на художественно одаренных гэйнов. Помещения должен оформлять художник. Достаточно посмотреть, как выглядит дом Кейты и Эльгеро, Кейта — художница, Эльгеро всегда отличался любовью и умением к ручному труду.
А ведь, если честно сказать, общественные помещения на Дейтросе — убожество. С раннего детства ты видишь эти стены, до половины синие или желтые, сакраментальная разделительная черта, до потолка — неровная побелка. Стандартный блеклый линолеум или доски. Понятно, что мало ресурсов, что бедность, но кто мешает проявить фантазию?
Бригада была недовольна. Шумели про недостаточную гидроизоляцию, про облицовку, которую непонятно где доставать в таких количествах. Видимо, дизайнер ничего не смыслила в этих вопросах. Марк, красный от выпитого, разгорячился и размахивал руками.
— Пусть она сама тогда попробует достать мрамор! Не выписать, это каждый дурак может, а достать. У нас все сроки полетят из-за декора этого, я вам говорю точно!
— А детям можно кстати и попроще сделать, — поддержала Лэти, — вон поставим Ларса, он распишет стены, и дело с концом...
— А что, давайте иль Вану подадим доклад!
— А почему нет? Ну почему? Сколько можно?
Разговор ушел снова в специальные дебри, мелькали какие-то "оцинкованные платы", "коррозия", "силикон", Ивик послушала немного, встала и вышла в спальню.
Здесь на нижней полке двухэтажной кровати в углу, валялась Миари — с книжкой. "Приключения летунов", подростковая фантастика. Ивик чуть улыбнулась, она знала автора этой трилогии, он тоже работал на Триме. Увидев мать, Миари села на койке, отложив книгу.
— Интересно? — Ивик подсела к девочке, обняла ее. Миари с готовностью прижалась.
— Ага, ужасно интересно! Я уже вторую книгу читаю... А между прочим, у нас в отделе все прочитали твой роман!
Ивик хмыкнула. "Твой роман" — это "Господь живых". Ничего не скажешь, хорошая книга получилась, но ведь на самом деле романов у нее уже шесть, не считая всякой мелочи. Но других будто не существует. Что поделаешь, такова жизнь... Для нее все собственные книги были равны — как дети. Мало ли, что один знаменит, а другой — просто обыватель. Она-то во все книги одинаково вкладывалась, все — любила.
— Расскажи лучше, как у вас там, — попросила Ивик, — как работа идет. Хотя я ничего не пойму, но все равно, интересно же...
— Ну как... я сейчас заканчиваю одну серию, это с секвенированием ДНК связано... Не, мам, это сложно.
— Разбивание ДНК на фрагменты?
— Да. Тут понимаешь как... — Миари пустилась в объяснения. Ивик окончательно запуталась в терминах и чмокнула Миари в щечку. Девочка сильнее прижалась к матери.
— Как я без тебя буду? — спросила Ивик. Миари вздохнула.
— Я тоже не знаю, мам... я с ума сойду. Ты, конечно, меня не слушай... если надо, то надо, я же понимаю. Но...
— Вы уже не маленькие, — сказала Ивик.
— Но я тебя так люблю. Я не могу без тебя, — Миари поцеловала ее.
— Ты уже большая. Я в твоем возрасте уже замуж вышла. Тебе другого надо любить...
— Ой, мам, да ну их... Успеется еще замуж.
