Есть у медведей обоего пола такой пунктик насчет силы. Не просто здорового образа жизни, а именно силы. Физической.
Я выпрыгнула из машины.
— Я жду здесь. Костя и Славка — с тобой, — проинформировал Глеб.
Я кивнула. Логично. Один — мой брат, второй — отец детей.
— Костя, предложишь мне руку?
— Нет. Я же телохранитель, а не жиголо.
— Гад ты, а не телохранитель, — огрызнулась я. — Дружеской поддержки лишают!
— Юль... — смутился оборотень. Я почувствовала себя чуть увереннее. И шагнула вперед.
Шагать пришлось недалеко. Пять шагов от стоянки до входа. А двери разошлись автоматически. И я шагнула внутрь. Костя и Славка следовали за мной — отставая на один шаг.
— Вы к кому? — ринулась грудью на амбразуру охранница.
— К Марии Петровне, — проинформировала я.
— пропусти...
Низкий густой голос растекся по помещению, словно жидкий мед. Я дернулась. Из-за будки в которой сидела охранница медленно появилась... ОНА.
Других слов не было. Рост — под два метра. Вес — килограмм под сто двадцать. И это — не жир. Это все были тренированные мышцы, мягко перекатывающиеся под кожей при малейшем движении. И при этом — никаких подчеркнуто мужских черт. Это не солдат Джейн. Это — Женщина. Мышцы не скрывали идеальных пропорций — длинные стройные ноги, широкие бедра, тонкая талия, высокая гордая шея, красиво посаженная голова... Мощной грудью можно было тормозить коня на скаку. Всадника и тормозить бы не стоило. Сам грохнется от одного взгляда. Такие в древности мне и представлялись — настоящие амазонки. Рядом с этой дамой все мы трое казались какими-то... хлипковатыми.
И в то же время... Как женщина, я могла оценить ее. И ставила двадцатку. По десятибалльной шкале. Если бы она решила сняться для журнала — олигархи к ней бы в очередь становились. Никакой аристократической узкокостности. Никакой модельной пересушенности. Настоящая Русская Женщина.
А в дополнение к роскошной внешности имелась еще вполне отчетливая яркая аура — малиновый, сиреневый, голубой, желтый — и на ней проступал рисунок из серебряных пятен...
Я подавила в себе желание немедленно удалиться в угол и завистливо порыдать — и широко улыбнулась медведице.
— Добрый день. Я — Юлия Евгеньевна Леоверенская.
И все. Этого — довольно. Я ведь уже проигрываю.
— Вас ждут, — медведица коротко улыбнулась. — Я провожу. А ваши сопровождающие?
— Будут меня сопровождать.
Вот сейчас я и пожалела, что вчера читала про Досю, а не про этих... медведиц. Но с другой стороны — их — восемнадцать. Все перепутается, нужную информацию как следует не запомнишь, а со шпаргалок не спишешь. Это не экзамен. В жизни оценки обычно проставляются кровью.
Я улыбнулась и пошла за медведицей. Какой же я казалась мелкой и незначительной рядом с ней. Ну и что? Мангусты тоже мелкие, но Рикки-Тикки-Тави — это круто! А вирус и вообще не разглядишь, зато уничтожает людей он на раз.
Медведица остановилась перед какой-то дверью и постучала. И изнутри откликнулся такой же роскошный голос.
— Войдите.
И дверь распахнулась.
Ну что тут скажешь? У медведиц есть вкус. Есть деньги. И есть желание выстроить сцену так, чтобы оппонент чувствовал себя пришибленным еще до начала игры. В огромном кабинете можно было без труда играть в футбол. И хватило бы места для команды болельщиков. Так обычно показывают кабинеты миллионеров в американских фильмах. Большое пространство и минимум мебели. Высокий застекленный потолок, огромное окно-стена. Рядом с окном — здоровущий стол. За столом сидит женщина, которую я толком не могу разглядеть. Почему? Да просто против света. Это я у всех на глазах, а их лица как раз в тени. Диваны полукругом, на которых вольготно расселись и разлеглись шесть женщин. У одной стены здоровущий аквариум, в котором плавает что-то явно не декоративное — не бывает декоративных рыбок размером с мою руку. И три свободных кресла — явно оставлены для вновь пришедших. Хотя кресла — это громко сказано. Скорее стулья. Даже на вид — жесткие и неудобные. И удобно расположиться на них не сможет даже закоренелый мазохист. Ну и что мне останется? Буду я сидеть, как школьница, на глазах у медведиц, которые расположились со всем удобством? И чувствовать себя мелкой и незначительной.
Буду?
Щазззз!
Облезнете хором!!!
Я еще раз внимательно оглядела зал. Ни одного свободного места. Это вам не поп. Медведицы ошибок не делают.
Ну и ладно. Попробуем сесть на стуле, но по-другому. Не как в школе, а верхом. Все непринужденнее получится.
Я решительно шагнула к креслу. Мягкий ковер ласкал ноги. Даже жаль по такому в туфлях ходить...
Я скинула туфли, попробовала ногой ворс ковра и улыбнулась.
— Костик, отнеси табуретку к стеночке. С вашего позволения я расположусь прямо так, а то после вашего стула у меня мягкое место плоским станет.
И я нагло уселась по-турецки на ковер прямо перед медвежьим столом.
Теперь мы оказались в одинаково неудобном положении. Главная медведица просто не видела меня через стол. Я тоже ее не видела, но мне уже было по фиг — что так неудобно, что этак. Остальные медведицы могли лицезреть мой затылок. Костик оттащил стулья, чуть толкнул Славку, чтобы тот не тормозил — и замер у двери, как почетный караул у Мавзолея. Славка последовал его примеру. И правильно. Помощи от них так и так не будет, а психологически все верно.
— Я полагаю, что вы меня уже знаете, — я обращалась к ножке стола не особенно-то и повышая голос. — Я тоже о вас наслышана. Вы и есть Мария Ивановна?
Медведица обошла вокруг стола и встала прямо передо мной.
— Да. Скажите, вы всегда себя ведете так непринужденно?
— Обычно я веду себя намного хуже, — призналась я. — И это — обосновано. Может, перейдем куда поудобнее — и начнем нашу встречу еще раз?
Медведица покачала головой.
— Предлагаю просто уравнять шансы.
И она опустилась рядом со мной на ковер. Я завистливо вздохнула. Красивая. Высокая, статная, немногим меньше той девушки, которая проводила нас сюда. Роскошная темная коса падает через плечо и стелется кончиком по полу. Ярко-синие глаза сияют. Если бы они не были такими усталыми и задумчивыми, она сошла бы за мою ровесницу. И не надо мне говорить за пластику. Я знаю, что в наше время можно до девяноста косить под девочку. Только это — не тот случай. Вот чем хотите поклянусь — к ней еще ни один скальпель не прикасался. И не прикоснется. Но движения, как у молодой девушки, но розовая молодая кожа со здоровым румянцем и полное отсутствие морщин...
А ей точно за сорок. И глубоко за сорок. Я так ощущаю... Питер успел научить меня самым основам — чувствовать животное. Не говорить, не понимать, а просто — чувствовать. Ему больно — и мне. Ему грустно — и мне... И я понимала, что ее зверю не меньше тридцати лет. Десятилетних детей у нас обычно не обращают. Вот и считайте.
— Вы — красивая, — произнесла я. — Завидую. Я такой никогда не буду...
— почему же. Мы можем тебя инициировать, — ласково, но вроде бы и с угрозой произнесла медведица. Я не испугалась.
— Можете. Но не сделаете этого.
— почему же?
— потому что Мечислав с вас шкуру спустит.
— прикрываешься вампиром?
— Угрожаете когтями?
Мы переглянулись и фыркнули. Один — один. Я вздохнула.
— у вас больше силы и опыта. Рано или поздно, так или иначе... Я ошибусь, но нам ведь жить в этом городе. Зачем надо ловить меня и давить? Можно просто попробовать поговорить, как два взрослых человека.
— Человека?
— Вы — оборотень. Я — фамилиар. Но когда-то мы были людьми. И в основе своей — люди.
— И это мне говорит женщина, которая выписывает журнал ИПФ?
Я закатила глаза.
— Мне сейчас положено сказать что-нибудь типа: 'и это мне говорит женщина, которая чего-то там — того?'? Вот честно — не скажу. Я ваши биографии прочитать поленилась. Мечислав мне дал их только вчера. И вчера же сообщил о сегодняшнем саммите. Но у меня все с собой. Хотите — прочитаем вместе и прикинем, кто лучше осведомлен?
Медведица аж задохнулась от такой наглости. Я смотрела на нее спокойными глазами. И что было сил, продуцировала одно и то же: 'Я не враг. Хочу говорить с тобой'. Получалось плохо. Мне бы еще недельку с Питером позаниматься. Так нет ведь... Уехал.
Несколько минут в комнате царила тишина. А потом со стороны одного из диванов раздался хрипловатый смешок.
— А она мне нравится.
— Надеюсь, не как колбаса на прилавке? — не оборачиваясь уточнила я.
— Такой колбасой врага кормить надо.
— Не надо. Я жить хочу, я только жить хочу! — Последнее предложение я пропела, как в '20 лет спустя'. И медведицы уловили аналогию. Послышался еще один смешок. Одна за другой они покидали диваны и также располагались на ковре. Я повертела головой. В окружении этих валькирий было неуютно. Но — хороши. Особенно одна — высокая, стройная, с голубыми глазами и толстой косой пшеничного цвета. Увидел бы ее Гитлер — навсегда раздумал бы Россию завоевывать. И начал бы активно клеить эту живую мечту истинного арийца.
Костик бросил на меня вопросительный взгляд, но я покачала головой. Никакого вмешательства. Пока я справляюсь... может быть. А может — и не быть.
— Она не лжет нам, — произнесла блондинка. — Но и всей правды не говорит.
— И вы мне — тоже, — окрысилась я. — Типичная ситуация око за око. Что вам от меня нужно? Сможете сказать прямо?
— Детей, — коротко ответила блондинка.
Я закатила глаза.
— Наконец-то. Извините, не знаю вашего имени...
— Даша.
— Отлично. Даша, скажите, вы каким-то образом оказались в курсе моих способностей — и решили поиметь выгоду для себя?
— не совсем так, — вздохнула старшая медведица. — Понимаешь, Кудряшка...
— Лучше — Юля.
— Хорошо. Юля, у нас нет возможности иметь детей. Вообще нету. Мы смиряемся. Но если возможность появляется — мы обязаны ей воспользоваться. Мужчинам проще. Хотя они и рискуют.
— Чем? — искренне удивилась я. — Им же не рожать...
Медведицы переглянулись.
— Ты вообще много знаешь про оборотней?
— Вообще — то, что они сами о себе рассказывают. Это — много?
— Ну-у, лишнее оружие в руки вампирам мы стараемся не давать. Но это даже не тайна. Ты знаешь, что такое вурдалаки? Волкодлаки?
— Волки, которые не могут управлять своим превращением? Проклятые?
— Да никакие они не проклятые, — отмахнулась Мария. — Это просто дети, рожденные от отца-оборотня.
У меня отвисла челюсть.
— То есть...
— Ну да. Ребенок может либо перекинуться еще в младенчестве — и тогда его можно уничтожить сразу. Пока он еще не успел принести настоящий вред. Либо — только после совершеннолетия. И вот тогда начинаются проблемы. Волкодлак — хотя отец может быть хоть оборотнем-ящерицей, просто это название такое, а ребенок может и не иметь никакого отношения к волкам, хочет только убивать. И убивает. Пока его не остановят.
— Ну и?
— Мы хотим убедиться, что дети, которые родятся у Насти, не будут такими волкодлаками. И если это будут нормальные оборотни — заключим с тобой союз.
— С нами, — 'поправила' я. Медведица не обратила на это никакого внимания.
— Ты нам — детей. Мы тебе — защиту и помощь.
Я захлопала ресницами. Фактически, это то, что мне и было нужно. Практически? Где гадость зарыта!? Ага, кажется, догадалась.
— Мне — или мне и Мечиславу? Вы учтите, что я — его фамилиар. Что касается его, то касается и меня. Его интересы — мои интересы. Его дела — мои дела.
— Ты же с этим не любишь соглашаться? — прищурилась Мария.
Блин! Узнаю, кто им сливает информацию — удавлю!
— Моя любовь тут не при чем, — отрезала я. — Лично мне ваши помощь и защита хоть и приятны, но я могу и обойтись. Йес? А вот будете ли вы поддерживать Мечислава — или нет — это намного интереснее. И важнее.
— Нам не хочется влезать в дрязги вампиров, — отрезала Мария. — они никогда не успокоятся. Нам же хочется просто жить. И радоваться жизни.
— Но лучше радоваться ей с детьми на руках, — вкрадчиво заметила я. — А если что — вы ведь все равно в берлоге не отсидитесь. Всех накроет.
— Это — угроза? — в голове задающей вопрос медведицы вибрировало рычание. Но я бесстрастно поглядела в ее серые глаза.
— Нет. Это — печальный факт.
— А выглядит как угроза...
— Креститься надо, если что-то кажется, — отрезала я. И поднялась с ковра.
— Дамы, мне кажется, что переговоры зашли в тупик. Предлагаю вариант выхода. Вы ждете до родов. Потом... есть у вас способы проверить младенцев?
— Да.
— вот и замечательно. Хотя они все равно будут нормальными оборотнями-лисятами. Но вы их проверите. Убедитесь, что все возможно. И говорить мы будем уже с этой точки зрения. Я вам — здоровых детей. Вы нам — поддержку Мечислава. А пока... разрешите откланяться?
Медведицы промолчали. Я вышла из круга и пошла к двери. Костя поддержал меня, давая возможность спокойно надеть туфли.
— До свидания. Приятно было пообщаться, — негромко произнесла я. Хлопнула дверь.
По коридорам я шла, как сомнамбула. И только в машине позволила себе расслабиться.
— Ффффффффффууууууууууууу....
Глеб с сочувствием поглядел на меня и переместился на заднее сиденье.
— Сними пиджак, я тебе плечи помассирую.
— Ты — ангел? — вопросила я, сбрасывая заодно и туфли.
— Нет. Я просто оборотень. Что там было?
— Нервы мотали, — отрезал Костик. — Прощупывали. Пытались найти слабые места. Гадюки.
— Стервы, — согласился Славка. — С такой жить — удавишься.
— Не успеешь. Тебя раньше удавят, — не согласилась я. Пальцы Глеба впивались в напряженные мышцы — и я балдела. Как хорошо!
— что у нас еще сегодня днем?
— У тебя — спорткомплекс, — отрезал Костик. — И даже не возражай. Тебе надо размяться.
— Я даже костюм не захватила...
— Найдется для тебя лишнее трико, — отмахнулся оборотень. И притоптал газ.
* * *
Следующие четыре часа я провела в спортзале. Тренировка, плавание, стрельба, а потом массаж и душ Шарко. Со мной занимался Валентин. После летних переделок Мечислав в обязательном порядке приказал мне тренироваться. Да, из меня никогда не выйдет дзюдоиста. И я не сдам даже на белый пояс. Но зачем?
Я прекрасно проживу и без официальных корочек. А навыки мне дают полезные. Я часами отрабатываю удары по определенным точкам и с разных расстояний на манекенах в человеческий рост. И знаю — таким ударом можно убить — или серьезно искалечить. Если очень повезет — враг отделается месяцем в реанимации. И вот только не надо мне про гуманизм! Если выбирать между собой — и каким-то там наркоманом или хулиганом, я выберу себя. И останусь жива. Пусть потом судят, если поймают и докажут. Я же не стану сидеть у тела и ждать ментов! Еще чего! Кто сам напал пусть сам и защищается! И заодно — сам оправдывается на сковородке или перед апостолами.
Удары отрабатываются сначала голыми руками. Потом меня будут учить работать с ножом. И с палкой. А что чаще всего используется в уличной драке? Руки. Палки. Камни. 'Розочки'. Что подобрано с земли — то и идет в дело. Поэтому моя задача — все это к себе не подпустить. Пока было лето, я приезжала в спорткомплекс каждый день. Сейчас, когда началась учеба, придется снизить темп. Или отказаться от чего-нибудь. Но Мечислав был непреклонен. Бой и стрельба. И обязательно — бег. Потому что у женщины должен быть принцип 'Трех У'. Увернулся. Ударил. Удрал. Последнее — с максимальной скоростью. Поэтому — бег. А плавание добавилось, когда вампир обнаружил, что плаваю я быстро, но только в одном направлении — снизу — вверх.
