Квантунская рапсодия - 2

Макаров вопросительно посмотрел на Матусевича, ожидая его резюме. За время боя два броненосца "Пересвет" и "Победа" имели проблемы с машинами, от чего скорость эскадры заметно упала, плюс эскадру тормозил "Баян" с его течью.

— Если не подведет "Полтава", а она тьфу-тьфу идет без сюрпризов, — адмирал постучал по деревянной спинке стула, — то скорость мы не только удержим, но и сможем даже немного увеличить. Ухтомский и Зацаренный обещают устранить поломки.

— Очень на это надеюсь. Скорость нам очень понадобиться, если вдруг судьба сыграет с нами злую шутку и нас нагонит японская эскадра в составе трех броненосцев и восьми броненосных крейсеров.

— Вы столь невысокого мнения о способностях Иессена? — Матусевич удивительно поднял брови.

— Нет, я просто всегда готовлюсь к худшему из всех вариантов. Если он случиться, то он не застанет нас врасплох, а если нет, то доставит откровенную радость.

— Судя по погоде, встреча которую вы нам предрекли, маловероятна, Степан Осипович — с сомнением произнес Семенов.

— Я полностью разделяю ваши слова, но зная упрямство японцев, настырный характер их адмирала, а также в виду отсутствия крейсеров Иессена в точке рандеву, я не исключаю возможности новой встречи с объединенными силами противника — отрезал адмирал.

В его словах был свой резон, но судьба продолжала хранить русские корабли. Новая встреча с главными силами противника так и не состоялась, а брошенные Катаокой вдогонку за русской эскадрой новые отряды миноносцев не смогли найти её под покровом опустившейся темноты. Как не рыскали ночные мстители на морских просторах, им никто не повстречался. Также никто не пострадал из числа поврежденных в бою кораблей, в особенности "Баян". Несмотря на течь в корпусе, он смог дотянуть до родных берегов.

Однако всякому везению рано или поздно приходит конец и это светлая полоса для русской эскадры прервалась у самого родного порога. Подводные камни, на которые в свое время налетел "Богатырь" получили новую жертву в лице броненосца "Пересвета".

С честью выдержавший два тяжелейших сражения в Желтом и Японском море, с самым опасным противником в этой части света корабль стал жертвой банального ротозейства. Полностью уверовав, что самое страшное уже позади, командование броненосца позволило себе расстегнуть мундир на несколько пуговиц, за что незамедлительно и поплатилось.

Злополучный случай с "Пересветом" дал британским газетам повод оценить прорыв эскадры адмирала Макарова как боевую ничью. Поклонники набирающего силу по всему миру футбола дали своеобразные заголовки своим передовицам. Все они отражали ничейный счет 1:1, беззастенчиво сравнивая значимость аварии "Пересвета" с гибелью "Фудзи".

При этом островные джентльмены возможно по незнанию, возможно из природной скромности, так характерной для англичан, не проводили подобное сравнение по броненосным крейсерам противников. Жители туманного Альбиона так и не узнали, что не все броненосные крейсера адмирала Камимуры после боя с эскадрой Иессена вернулись на свои привычные стоянки в Сасебо.

В результате боевого столкновения с кораблями противника, крейсер "Адзума" получил несколько пробоин, в итоге ставшие для него фатальными. Как не боролись японские моряки за живучесть своего корабль, из-за угрозы затопления он был вынужден выброситься на камни на юго-западном окончании острова Хонсю.

Верные курсу максимальной секретности, японцы попытались скрыть трагедию "Адзума", но пронырливые британские репортеры, чувствовавшие себя в Японии как дома, узнали об этом. Разразился маленький скандал, который удалось замять благодаря вмешательству посла Британии в стране Восходящего Солнца.

Впрочем, кому надо было знать, узнали и включили этот факт, в свой отчет о положении дел в войне России и Японии. Господин дипломат явно испытывал определенную симпатию к своему дальневосточному союзнику и характеризовал потери японского флота как неприятные издержки сложного процесса.

Высокие люди, вложившие в эту войну большие деньги, скрепя сердцем согласились с его выводами, но вскоре были вынуждены пересмотреть свое мнение. Главной причиной этого стала внезапная гибель флагмана японского флота броненосца "Микасы". 14 июля, в день взятия Бастилии, находясь на своей стоянке в Сасебо, броненосец затонул в результате взрыва в носовом артиллерийском погребе. Мощный взрыв расколол корабль пополам, и он скрылся подводой вместе со ста тридцатью двумя членами экипажа.

Главнокомандующий японского флота в этот момент находился в больнице на берегу и стоически перенес ещё один горький подарок судьбы упавший в его руки. Скрыть этот факт было невозможно и на следующий день, в Сасебо и Токио прошли поминальные шествия с фонариками в память погибших моряков.

Все это было, но потом, а пока корабли порт-артурской эскадры прибыли во Владивосток. Адмирал сошел на берег и немедленно телеграфировал царю: "Ваше приказание выполнено. Флот пришел во Владивосток без серьезных потерь. Все корабли целы. Адмирал Макаров".

В этот день в городе не было человека, чье лицо не светилось бы от счастья и радости, за исключением самого флотоводца. Его мало улыбчивость и сдержанность при общении все объясняли усталостью и трудностью похода, но это было не так. Адмирал Макаров как никто другой понимал, какие трудности и сложности ждут моряков впереди. И эти знание уменьшали его радость от удачного сражения и увеличивали печаль флотоводца.

Глава XI. Праздник хризантем.

После того как главные силы Тихоокеанского флота покинули Порт— Артур, он полностью утратил свое значение военной базы, взятие которой являлось первостепенной задачей. Идя на прорыв, адмирал Макаров оставил во внутренней гавани транспортные суда, канонерки, миноносцы и вспомогательный крейсер. Одним словом все то, что в той или иной мере не было нужно эскадре в предстоящем сражении и с чем один раз переплакав можно было расстаться.

Правда, поздно ночью в гавань Артура вернулся броненосец "Севастополь", которого на этой войне преследовали тридцать три несчастья. Он один из всех кораблей эскадры получил пробоину, вынудившую Эссена повернуть обратно. Как не клял судьбу пылкий капитан "Севастополя", как он не ругался стоя на мостике, ничего нельзя было сделать. Броненосец не мог продолжать поход и ему, пришлось вернуться обратно.

Присутствие в гавани броненосца несколько придавало значимости отряду кораблей оставленных адмиралом Макаровым в помощь генералу Кондратенко, но все они не шли, ни в какое сравнение с силами, ушедшей из Артура эскадры.

После того, как в штабе генерала Ноги стало известно, что русские корабли все же прорвались во Владивосток, возник вопрос о дальнейших действиях. С уходом противника акватория Желтого моря переходила под полный контроль японского флота и теперь, никто не мог угрожать переброски войск, напрямую из Японии в Маньчжурию минуя Корею.

Следуя логике в сложившейся ситуации правильнее было бы временно оставить Порт-Артур в покое и сосредоточить внимание на Маньчжурской армии генерала Куропаткина, по своей численности превосходившей все японские сухопутные силы, высадившиеся на Ляодунский полуостров и Кореи.

После неудачи под Вафангоу Куропаткин медленно, но верно сосредотачивал свои войска вблизи Ляояна, который по клятвенному заверению генералу будет либо его могилой, либо оглушительным триумфом. Все это было хорошо известно японцам благодаря, небольшой, но хорошо налаженной шпионской системе в Маньчжурии.

Где с помощью хунхузов, где под видом торговцев или старых агентов, японцы добывали сведения, позволявшие им быть на один, а то и на два шага впереди своего противника, чья контрразведывательная служба только — только начинала делать свои первые шаги.

Именно это бездействие, беззубость русской контрразведки позволяла маршалу Ояме быть в курсе всех дел его визави, Куропаткин. Однако зная численность штыков его армии, и хорошо понимая, что каждый день только усиливает противника, Ояма отказался от мысли бросить против Куропаткина все силы ради достижения победы. На совещании в штабе, он заявил своим генералам, что для него важны оба направления, и он не собирается жертвовать одним в угоду другого направления.

Слова маршала вызвали горячие одобрение со стороны командующего 3-й армией японцев генерала Ноги.

— Мы уже один раз брали Порт-Артур, возьмем его и во второй, благо русские ничего не сделали для создания его оборонительных укреплений. Согласно донесениям наших разведчиков, линия крепостных фортов и батарей больше находится на бумаге, чем существует в реальности. Маршал Ояма отлично понимает, что любое промедление играет на руку гарнизону Порт-Артура, и мы должны захватить его как можно скорее. Исидо, — обратился генерал к своему адъютанту, — отправьте главнокомандующему сообщение, что до конца месяца мы сломим сопротивление русских на перевалах и к первым числам августа подойдем к крепости и постараемся взять её штурмом.

В этих словах японского генерала была своя правда. К моменту высадки японской армии на Ляодунский полуостров, оборона крепости находилась в зачаточном состоянии. Кроме оборонительного вала, прозванного за глаза Китайской стенкой, был готов только форт номер два, но без артиллерийских позиций. На фортах номер один и три велись земляные работы, а форт номер четыре только разбивался на местности. Что же касалось фортов номер пять и номер шесть, а также на всех промежуточных батареях и укреплениях работы только начались.

Все эти сведения побуждали командующего армии к немедленным действиям, но у его собеседника была своя правда. Имевшая право на существование, так как была омыта кровью тысячи солдат.

— Но бои под Кинчжоу показали, что русские не китайцы и наверняка окажут нам упорное сопротивление на перевалах.

— Ерунда. Кинчжоу мы взяли за несколько дней, а дальше мы не смогли продвинуться только из-за того, что главные силы армии пошли на Вафангоу. Теперь, когда войскам Куропаткина противостоит армия генерала Оку, а мы поучили подкрепление из Японии, ничто не помешает нам с честью исполнить свой долг перед империей.

— Однако после боев под Кинчжоу в стане противника произошли большие перемены. Генерал Фок, проигравший нам под Кинчжоу, смещен, а возглавивший оборону крепости генерал Кондратенко, очень энергичный человек — адъютант попытался осторожно вернуть командующего к действительности, но тот ничего не желал слышать.

— Свои успехи генерал Кондратенко одержал исключительно благодаря поддержке адмирала Макарова. Теперь, когда в крепости нет броненосцев, ничто не сможет помешать нам взять русские позиции на перевалах. К тому же, — генерал сделал многозначительную паузу. Полковник Танака обещал мне в самом скором времени разобраться с проблемой по имени генерал Кондратенко.

— Когда вы намерены начать наступление против врага. На празднование хризантем?

— Вы всегда все улавливали на лету, Исидо. Лучшего подарка для нашего императора трудно будет придумать.

— Мне только посчастливилось удачно угадать ваши мысли, ваше превосходительство — учтиво поклонился адъютант генералу. — Главный удар будем наносить с севера, со стороны Нангалина.

Исидо озвучил основную мысль офицеров штаба 3-й армии, но у Ноги было иное мнение.

— Для лучшего и быстрого снабжения нашей армии нам необходим порт Дальний. Поэтому свой главный удар мы нанесем по направлению горы Тейсанцзы.

— Но русские успели укрепить это направление — осторожно напомнил собеседник генералу, но его слова вызвали только скептическую усмешку Ноги. Будь его адъютант армейским офицером, генерал бы не удостоил бы его чести разговора, но Исидо был выпускником Токийского университета, и Ноги льстило иметь вблизи себя ученого человека.

— Тем хуже для них. Полученные нами пушки разнесут в пыль все, что они успели там понастроить и накопать за эти дни, — самоуверенно произнес командующий. — У русских укреплений нет шансов устоять перед гостинцами от господина Круппа, а все, что останется без особого труда, займут наши солдаты.

Услышав золотое слово командующего Исидо, равно, как и все офицеры штаба 3-й армии не посмели ему перечить, в отличие от окружения генерала Кондратенко. В штабе Квантуского укрепрайона шли бурные дискуссии по поводу решения вопроса "что делать дальше".

Артурский генералитет был расколот на два лагеря. Сторонник активных боевых действий полковник Тохателов постоянно напоминал, что самая лучшая защита — это нападение. Пылкий кавказец предлагал ударить в обход Нангалина и попытаться вернуть себе Тафаншин, чему категорично возражал генерал Смирнов.

— У японцев численное превосходство в живой силе и в отличие от нас есть возможность постоянно пополнять свои потери. Те силы, которыми мы обладаем, не позволяют нам вести наступательные действия против противника. То, что предлагает нам сделать полковник Тохателов непозволительный риск в нашем положении, господа. Нет никаких гарантий, что прорвав оборону врага у Нангалина и заняв Тафаншин, мы не получим удара в спину в виде высадки вражеского десанта в нашем тылу. Сейчас, когда флот покинул Артур, сделать это японцам не предоставит большого труда — начальник крепости выразительно постучал по карту в районе бухты Хэси и с его аргументами моментально согласился генерал Белый.

— И тогда мы окажемся между двух огней и совсем не факт, что успеем отвести хотя бы часть войск на защиту Артура.

— Высадка десанта сложная операция и всегда есть шансы его блокировать. Нам не удалось это сделать на Ляодуне, но есть все шансы не допустить это на Квантуне — не сдавался Тохателов. — Как вы считаете, Роман Исидорович!?

— В том, что говорит Константин Николаевич, есть большой резон. Пытаясь оттеснить врага на север, мы можем спалить все свои воинские ресурсы и преподнести японцам Артур, что называется на блюдечке.

— Вот то-то Ноги обрадуется — подал язвительную реплику генерал Никитин, чем вызвал негодование у Тохателова.

— И что же вы предлагаете? Сидеть и ждать когда враг начнет наступление, чтобы потом с чистой совестью отойти к Артуру?

— Ни в коем случаи, Исаак Артемьевич. Этого удовольствия мы японцам не доставим, — заверил артиллериста Кондратенко. — Я предлагаю вести активную оборону. Постоянно тревожить врага активными действиями местного значения. К сожалению, сами прорвать блокаду Порт-Артура мы не сможем и рано или поздно будем вынуждены отойти к внешнему оборонительному обводу. Здесь я полностью согласен с генералом Смирновым, но прежде чем мы это сделаем, мы должны заставить врага заплатить за свое продвижение к крепости, дорогой ценой.

Кондратенко подошел к карте Квантуна и, взяв в руки карандаш, легко обвел на ней кружок.

— В районе порта Дальнего по данным наших разведчиков нет больших соединений врага. Главные силы японцев находятся в районе Нангалина, думаю, будет правильным, если мы в этом месте проведем разведку боем. Возражения есть?

Возражений не последовало, и разведка боем была возложена батальон капитана Корниевского, чьи охотники хорошо знали этот район боевых действий. Именно капитан подал Кондратенко эту мысль и, получив добро с радостью, стал готовиться к её исполнению.