Ова 3

— А вот это хороший вопрос, и у меня есть на него ответ. Но ты меня на месте убить попытаешься, если я отвечу. И мы не готовы. А вот когда будем готовы — я и опишу свой гениальный план. Поверь, его исполнение решит большую часть наших текущих внутренних проблем. Но тебе, — Инахо перевел взгляд на Карин, — красавица, нужно изучать ту крутую печать и готовиться к ее применению. А так же ты в скором времени отправишься тайно изучать будущий источник чакры, который и станет двигателем для нашего летающего города.

Узумаки несколько стушевалась:

— Я не думаю, что справлюсь сама.

— Вопрос со специалистами будем решать, — кивнул Инахо. — Такие вещи я на самотек не пущу.

Тумари сложила руки в замок:

— В Суне тоже не оборванцы неграмотные живут.

Карин поморщилась, но так, чтобы Сунахама ее выражения лица не видела.

— У вас нет специалистов в интересующих нас областях. Ирьенинов, мастеров печатей, еще там по мелочи. Но если мне потребуются марионетки, я уже знаю, к кому обратиться.

Темари нахмурилась, но решила не развивать тему:

— Допустим. А что касается внешних вопросов?

— Как я уже сказал, — вздохнул Инахо. — к противостоянию с соседями мы пока не готовы. Но кое-где подгадить сможем. Есть у меня несколько интересных мыслей, я, вроде бы, отдавал тебе...

— Я поняла.

Темари развернулась и покинула кабинет. У Инахо были своеобразные представления о комфорте, потому для своего кабинета он выбрал бывшее хранилище. Здесь было прохладно, не было окон, а так же был всего один вход, если не считать вентиляции. Но, поскольку с безликими в Суне был напряг, личной гвардии Казекаге пока не полагалось.

— Ты намеренно ее злишь? — спросила Карин.

— Чем быстрее она поймет, что она теперь моя сучка, тем лучше, — пожал он плечами. — А то раскудахталась, курица.

Карин подошла к столу и наклонилась вперед, приблизившись, насколько возможно, к Казекаге.

— Скажи мне одну вещь, малыш. Только честно. Мы здесь надолго? Если ты просто хочешь использовать Суну, то так и скажи. Я хоть вещи буду держать запакованными.

Сенджу хмыкнул:

— Мы о Великой Скрытой Деревне говорим, вообще-то. Это не то, чем можно просто размениваться.

Куноити хмыкнула:

— Когда я впервые увидела тебя, то сочла просто очередным подопытным, который не протянет и месяца. И вот ты сидишь передо мной, с запечатанным в тебе биджу и в шапке Каге. Что дальше? Хочешь стать богом?

Инахо наклонил голову на бок, рассматривая Узумаки.

— Богом, говоришь? — и, подумав, кивнул. — Может быть и богом. Но нет, Суна моя, и будет моей еще долго. Так что можешь разбирать вещи, мы здесь надолго.

— А специалисты? Что ты задумал?

Инахо поморщился:

— Карин, мне работать не с кем! Что у меня есть? Ты знаешь, что в Суне всего четыре нормальных клана, и один из них — Сунахама? Еще есть Сучирукуран, марионеточники, и два клана универсалов. Остальное — просто семьи. И все четыре сейчас заняты тем, чтобы не дать селению загнуться. Нет у них лишних рук. Безклановым я не доверяю.

— А наша шобла? — куноити выпрямилась, потянулась, и присела на краешек стола.

С учетом рубашки без рукавов и коротких шорт, намерения девушки были вполне очевидны. Но Инахо это проигнорировал.

— Тебе я могу доверить печати. Суйгетсу неуравновешенный ребенок, и ему еще нужно научиться взаимодействовать с людьми. Сколько лет он в пробирке посидел? Кетсуки... — Инахо поморщился. — Одиночка, который никому не доверяет. А тебя я ему не отдам, хотя мог бы быть отличный якорь.

— Попросишь покрутить перед ним хвостом?

Сенджу отрицательно покачал головой:

— Опасно. Джуго — не смешно. Неджи может потянуть дзенина, приказ о назначении у меня уже лежит. Но он один. Сучке я и ботинки почистить не доверю.

— Нелегко быть большим человеком, да? — ухмыльнулась Карин.

— Ничего, справлюсь. А теперь прекращай меня соблазнять и дуй работать. Вечером развлечемся.

Куноити улыбнулась и, подмигнув своему Каге, покинула кабинет.

Глава 3/7.

Оракул привела меня обратно в город. Найти саму Сигурэ ей не удавалось, и мне это не нравилось. Павлин считала, что сможет взять след через ту девчонку, которую мы спасли. Не потому, что у нее связь с Сигурэ сильнее, чем у меня, а потому, что ее нить Оракул может заметить, а мою нет. Вся эта мистика не доставляла мне ни малейшей радости, однако это быстрее любых других доступных мне способов.

Становишься все сильнее и сильнее, но только для того, чтобы узнать, что ты все равно не всесилен. Что всегда найдутся проблемы, для решения которых твоя сила будет бесполезна. Думаю, в этом есть некая ирония. Но то, что я осознавал эту иронию, еще не значит, что она меня радовала.

Девчонка ожидаемо валялась в госпитале, куда и я двигался. Приземлившись после мощного прыжка, я двинулся прямо к входу.

— Сколько времени тебе потребуется?

"Не уверена" — призналась павлин. — "Я еще не сталкивалась с таким, и пока не знаю, что именно буду искать"

Обнадеживающе.

Отогнав каких-то босяков давлением Ки, я уже собрался шагом переместиться прямо к входу в здание госпиталя. Это действительно было здание, небольшое, но, как минимум, не выглядевшее разваливающимся на глазах. Это уже комплемент для развалин, из которых состоял весь город. Однако шаг врезался в ощутимую преграду в нескольких десятках шагов от стен госпиталя. А от его входа в мою сторону выдвинулся телохранитель толстяка. Полноватый синоби отхлебнул из своей бутыли и остановился на дистанции двадцати шагов, окидывая меня взглядом.

— Шестой Хокаге, Курохай, собственной персоной в самом отстойном захолустье на этом материке. Кого только не встретишь...

Но мне слушать его разглагольствования было недосуг, поэтому я просто шел дальше. Толстяк преградил мне путь, всем видом выражая готовность не дать мне дойти до госпиталя.

— Я с тобой не закончил.

Он знает, кто я, но не осознает, кому преграждает путь? И что мне делать? Сразу его размазать или все же попытаться договориться? Хм... Он, возможно, может знать что-то о Сигурэ.

— Я ищу свою напарницу.

— Да мне насрать, — чуть пожал плечами он. — Я просто вас, Коноховцев, на дух не переношу.

Диалог невозможен. У меня нет времени на то, чтобы развлекать этого идиота. Возможно, после доведения до нужной кондиции он станет более вменяемым? Лишь бы не убить.

Сказать еще что-либо он не успел. Моя механическая рука, сжатая в кулак, со скоростью, которую не всякий дзенин сможет продемонстрировать, понеслась к светлому лику наемника. Не со всей силы. Убить его я пока не хотел. Но он успел вскинуть руку, и мой кулак врезался в его ладонь. А вот то, что энергия удара будто... исчезла... Это было странно.

Мужик оскалился:

— Рад, что ты на...

Из моей руки выскользнули клинки, и он едва успел сдвинуть свои пальцы, чтобы не лишиться их. Пока он отвлекался на клинки, я нанес удар другой рукой, но налетел на жесткий блок. И снова ощущение, что энергия удара, способного дыру в стене побить, рассеялась. Техника? Уловка? Способность? Не важно. Посмотрим, сколько он протянет.

Шаг назад, втянуть лезвия, а затем серия ударов руками. Не часто мне попадаются те, кто может переносить мои удары. Три удара толстяк блокирует, от остальных уклоняется. И его движения... Он раскачивается, иногда назад, уходя от удара по голову, иногда в сторону. А затем вперед, проскальзывая под моими руками, чтобы нанести ответный удар, одной рукой, прямо в грудь.

По ощущения — столкновение с бегемотом. Меня относит назад на несколько шагов, но не более. И... Он вернул мне мою энергию? В этом его техника? А эти движения? И бутылка...

Толстяк как раз снова приложился к своей бездонной таре, делая несколько крупных глотков, после чего занюхал рукавом и выбросил опустошенную бутыль в сторону. А затем стойка. Неуклюжая перестановка ног, покачивания, движения рук, будто он пытается налить из бутылки в стакан. Да.

Пьяный бокс.

"Я могу ошибаться, но в его бутылках не просто алкоголь, а вода, насыщенная природной чакрой" — сообщила Оракул. — "Перебродившей и превращенных в алкоголь"

— Сеннин, — констатировал я.

Это объясняет его способность выдерживать мои удары.

— Да! — кивнул он, призывая из печати на руке еще одну бутыль. — Правильно догадался!

Противник, который может держать мои удары. Не такой, как Пейн. Но все же.

— Оракул. Можешь все сделать сама?

"Хочешь развлечься?" — поняла павлин. — "Это займет больше времени, в твоем присутствии мне комфортнее работается"

— Постараюсь не задерживаться.

Сеннин уже отхлебал треть от следующей бутылки. Вокруг его глаз появлялись черные пятна, что, вероятно, было проявлением режима отшельника. Бухающие панды. Где-то я уже это видел.

Я рванул вперед, вскинув руку. За мгновения, которые мне потребовались для преодоления разделявшей нас дистанции, пушка в руке выпустила четыре снаряда. Толстяк, отбросив бутыль на землю, встречал их ладонями, отводя в стороны. Снаряды взрывались, но расплескивали раскаленный металл в сторону, будто отражаясь от голых ладоней сеннина. Мой удар механической руки он снова принял на жесткий блок. Я направил на него ладонь второй руки и выпустил луч. Сеннин поймал его своей ладонью, и луч будто отразился от зеркала, прочертив борозду на земле в стороне от нас и разрубив надвое попавший на пути дом.

Противник начал контратаку, пытаясь достать меня голыми руками. Проклятый пьяный стиль! Блокировав обе его руки своими, просто схватив за запястья, я тут же получил удар животом. Не слишком сильный, но заставивший сделать шаг назад. А после шага прилетел удар ноги, снизу вверх, он целился в мой подбородок. Уклонился, но он продолжил движение, резко изменив вектор силы. Так, как это могут только мастера этого стиля, и его тяжелая нога приземлилась мне на плечо, заставив опуститься на одно колено.

Он вскидывает руки, вырываясь из моего блока, и его движения сразу переходят в следующие удары, перетекая из одной немыслимой позы в другую. Но я не играю по чужим правилам, исчезая в мерцании и отступая. Вскидываю правую руку и включаю щит, переводя его в другой режим. Техника, вместо того, чтобы формировать защитный контур, выплескивает концентрированную чакру в сторону противника широкой волной. Он отшатывается на пару шагов и перекатывается в сторону, подхватывая выпушенную ранее бутыль и снова к ней прикладываясь.

Выстреливаю лучом, и этот биджев урод "ловит" мою атаку ладонью и отправляет в меня. Луч оставляет борозду на броне, быстро затягивающуюся, прежде чем я прерываю атаку. Ладно. Он неплох, можно становиться серьезным. Напряжение воли, и по телу проносится то, что с натяжкой можно назвать ощущениями. Чакра течет быстрее, пульсирует, готовясь обрушить на кого-нибудь свою разрушительную мощь.

Убираю щит, встряхивая рукой, подбрасывая в воздух сразу несколько взведенных снарядов. Сеннин готовится к атаке, но происходит не то, чего он ждет. Снаряды взрываются в воздухе между нами, первая половина — с дымом, другая с небольшим запозданием — осколочные заряды. Дробь ожидаемо не причиняет ему вреда, но заставляет на миг зажмуриться от неожиданности. Этого мгновения мне хватает.

Мерцание, завершающееся одновременным ударом коленом в живот и локтем в лицо. В этот раз он не блокирует удара и не уклоняется, отлетая назад и барахтаясь по земле, будто мячик. Лохматый мячик в обносках, поднимающий своим барахтаньем много пыли.

На последнем обороте он все же справляется с инерцией и подскакивает на ноги, одним длинным движением совершая призыв и перехватывая вызванным грубый посох с колокольчиком на конце. Колокольчик качнулся, оглашая окрестности невероятно мелодичной трелью, слишком громкой для такого маленького колокольчика. Он ухмыльнулся.

А я вскинул левую руку и атаковал лучом. Таким, каким пробивал барьер вокруг храма демонов. Атака, длившаяся пару секунд, оставила передо мной трехметровую выжженную борозду, уходящую почти на метр в землю. Луч пробил насквозь все встреченные дома, и ушел в море. Сеннин успел уйти в сторону с линии атаки, и сейчас его лицо выражало некоторое удивление. Теперь он будет опасаться моих атак, потому что знает, что такой удар просто не перенесет без потерь.

Он взмахнул посохом, но потуги на иллюзии я игнорировал. Вскинул руку, и уже через пару мгновений он уклонялся или отбивал мои снаряды. На случайные жертвы среди местных не обращали внимания ни я, ни он. Вокруг уже лежали тела, кому-то прилетел случайный снаряд, кто-то был разрезан на части отраженным сеннином лучом. Нам все это не мешало.

Он, наконец, решился на атаку. Быстрый призыв очередной бутылки, которая ударом посоха была отправлена в мою сторону. Вскидываю щит, и бутылка разбивается об него, расплескивая во все стороны какую-то жидкость. Сеннин щелкнул пальцами, и печать, нанесенная на внутреннюю стенку разбившегося сосуда, сработала, зажигая жидкость.

Сеннин скользит вперед, считая, что мутно-голубое пламя лишило меня обзора. Могло бы, если бы я смотрел глазами. Я выпустил цепь, делая шаг назад и одновременно убирая щит. Взмахнув цепью, я поймал ею некоторое количество пылающей жидкости, простой трюк, не более. Но теперь моя цепь полыхала.

Любитель панд притормаживает у самого пламени и выдыхает струю алкоголя. Поскольку алкоголь напитан природной чакрой, пламя, летящее в меня, тянет на технику "А" ранга. Но я растворяюсь в мерцании до того, как огонь достает до места, где я стоял. Оказавшись за его спиной, атакую пылающей цепью, которую он, наклонившись назад и едва не коснувшись затылком земли, блокирует посохом. Противник резко встает, одновременно дергая посохом, сопровождая движение ударом ноги, потому что считает, что, дергая за цепь, заставит меня приблизиться. Но я лишь не мешаю цепи выскальзывать из механизма, встречая его атаку своей. Пропуская ногу мимо себя, я ударил под колено, стараясь лишить его уверенной опоры, чтобы снизить подвижность.

Сеннин, пользуясь энергией моего удара, развернулся вокруг своей оси, собираясь атаковать. Но я дернул за цепь, ведь сейчас он стоял на одной ноге и не успевал найти точку опоры. Он качнулся в мою сторону, поставил перед собой посох, опираясь на него, прыгнул вперед, одновременно нанося мне удар ногой. Биджева макака, признаю, его движения почти непредсказуемы, и, по большей части, являются акробатическими пируэтами, которых просто нельзя ожидать от нормального рукопашника.

Но ведь и я не рукопашник.

Высвобожденный щит выпустил волну чакры, и я сразу дернул на себя цепь. Толстяк выпустил посох, потому что не мог перехватиться за него удобнее, мешала моя все так же пылавшая цепь, обмотанная вокруг древка посоха. Мне же это не помешало нисколько. Сеннин, продолжая изображать обезьяну, встал на одну ногу, а вторую, получившую от меня удар, прижимал к груди. Он сложил жесты руками, и на посохе сработали печати призыва, высвободив еще три бутылки с горючей жидкостью. Мгновение, и они взрываются, расплескивая во все стороны пламя, на которое я не обращаю внимания. Какого-нибудь гэнина это пламя обратило бы в прах меньше, чем за минуту. Тюнин бы, пожалуй, успел выбраться, но получил бы в процессе много травм. Дзенин бы свалил, отделавших парой подпалин. Я же применял технику, благодаря которой пламя тут же опало на землю и, отчасти, на посох. Который я тут же попытался сломать об колено. Древко треснуло, но не поддалось.