Адская Академия или полукровка против!

Кто же твой папочка, дорогой моему сердцу, куратор! А ты не так прост, и болезнь Сэм теперь становиться не такой уж странной.

— Пошли? — предложив мне свой локоть в качестве опоры, Майкл галантно кивнул и направился к двери.

Нервно сглотнув, я, с трудом переставляя ноги, прошла по лестнице, чувствую себя гостьей на приеме высокопоставленных господ.

Черт, куда я попала?

Свет горит всюду, будто нас тут дожидаются и дверь слегка приоткрыта.

— Майкл... мне сразу извиниться перед твоими родственниками за свою невоспитанность или позже?

— Ты о чем?

Да, судя по его растерянному взгляду, он тоже где-то далеко, а не здесь!

— Вот думаю, сразу тебя ударить, прямо тут на пороге или подождать немного? Ты какого ведешь... себя, будто на прием у Министров? Расслабься, чтоб я не казалась на твоем фоне деревенщиной неотесанной!

— А, прости! Это привычка, — попытался улыбнуться он, но как-то косо у него это получилось.

— Что происходит?

— Ничего, — невозмутимо ответил он, и открыл передо мной входную дверь. — Проходи!

— Ты меня как кота, первой в дом запускаешь?

— Это простая галантность!

— Ага, особенно, если учесть, что меня сюда не приглашали! Иди уже, — подпихнув его рукой, я отошла в сторону, не собираясь первой заходить в дом.

Как дети, ей-ей, и другого сравнения нет!

Зашел, потоптался немного в прихожей и подождав, когда я переступлю порог, громко возвестил о нашем прибытии... Кашлем!

— Ты что, совсем офигел?

Вырвалось, честное слово! Не ожидала просто, что он у себя дома будет такой... непонятный!

— Юной леди не пристало так выражаться!

Ветхий старикан, судя по всему, ровесник особняка, вынырнул, будто из ниоткуда и, просверлив меня пытливым взглядом спросил:

— Чего изволите?

— Ась?

Меня честно, контузило такое обращение! А как же Майкл?

Оглядела невозмутимого куратора, перевела взгляд на старика, снова на парня.

Да, нет! Вроде не исчез, как и прежде, стоит молча, натянутый, как струна.

Подошла к старику, склонила голову к плечу, поводила ладонью перед его лицом и для пущей убедительности потыкала пальцем.

— Юная леди, вы не больны? Что привело вас в имение Питерсонов?

— Эм-м-м-м... Мишаня, а что это с ним? Что тут происходит?

Молчание в ответ, только тиканье часов из соседней комнаты нарушает гробовую тишину.

— Миша-а-а-а-нь!.. Кто это?

— Я, юная леди, и сам могу ответить на ваш вопрос!

О, так значит игнор в сторону куратора — сознательный бойкот! А я-то думаю, что за чертовщина тут происходит?

— А этого молодого и молчаливого парня вы знаете?

Нет, ну а вдруг старикан просто слеповат и не видит Майкла. Хотя, тогда чего он молчит?

Тряхнув головой, я упрямо нахмурилась и как заору:

— Объясните, что тут происх...

— Дана, не ори! Сэм испугается, — закрыл мне рот ладонью, оттаявший Майкл.

— М-м-мг-р-р-р-ууу!.. — не унималась я, мыча и стараясь укусить его за руку.

Когда я что-то не понимаю, становлюсь нервной и жутко раздражительной. А сейчас я определенно потеряла связь с реальностью и готова кого-нибудь загрызть!

— Кивни, если обещаешь, что орать больше не станешь, — попросил Майкл шепотом, нервно дыша мне в ухо.

О, да хоть с девятого этажа сигануть — не вопрос! Особенно, если ты еще раз так попросишь.

Кивнула, а куда деваться-то.

Майкл, дождавшись моего согласия, медленно убрал руку. Но вторая, сразу как легла на мой живот, так и продолжала там находиться. И вообще, он не спешил отпускать меня из своих медвежьих объятий.

— Объясни, что тут происходит! — прошептала я, повернув голову.

Я старалась говорить серьезно, но шепот почему-то стал прерывистым и уж больно интимным.

— Может, позже? — и сколько мольбы в глазах.

Э нет, меня таким не проведешь!

— Сейчас, — безапелляционно отрезала я. — Иначе я с места не сдвинусь!

Меня в принципе, оба варианта устраивают.

— Дана, — протянул он страдальчески.

Но увидев, что я не ведусь на его провокации, тихо проговорил:

— Мы с отцом уже почти три года не общаемся, наши взгляды на мое будущее не сошлись, вот он и вычеркнул меня из завещания, запретив всем в это доме общаться со мной.

— Подожди, а как ты про болезнь Сэм узнал?

— Алинка.

— А из-за чего поссорились?

Нет, ну мне же интересно, из-за чего родной отец отказался от собственного сына!

— Это долгая история...

— Ага, знаю я. Обычно все так говорят, а потом вся история умещается в одно предложение.

— Дана, — сквозь зубы шикнул он. — Ты... ты как... ты заноза в заднице!

— Благодарю, — улыбнулась я. — Мелочь, а приятно. Не уходи от темы.

— Я вам не мешаю? — влез старикан в наши перешептывания.

— Нет!

А что? Стоит себе тихонечко, даже не отсвечивает! Чем он может мне помешать? Или это он у нас двоих спросил...

Перевела взгляд на старика. Отрешенные глаза, спокойное лицо — вот так выдержка! Стоит только восхищаться.

— Я жду, — поторопила Майкла, задумчиво изучающего мой профиль. — Что стало причиной?

— Ну ты и настырная! Я отказался жениться на дочери одного из председателей Совета, — скрипнув зубами, ответил-таки парень.

— Насильно мил не будешь!

— Вот на этой почве и повздорили немного.

— Разнесли родовое имение, — вставил свои пять копеек старикан, глядя в другую сторону, но только не на нас.

— Бывает...

— А до этого сей невоспитанный юноша год встречался с Изабеллой и даже дату церемонии назначил. И буквально за неделю до нее, все самовольно отменил! — добил старичок и довольно улыбнулся, увидев мое вытянувшееся лицо.

— Подлец!

— Давай позже об этом поговорим, а?

— Ладно, — зашипела я, — только не надейся, что я забуду!

— Хотелось бы...

Тяжело вздохнув, Майкл отпустил меня и тихо отошел в сторону.

— Проводите нас к больной, — попросила я дружелюбно, насколько могла. — Мне надо на нее взглянуть!

— Об этом и речи быть не может! — жестко ответил старичок и приосанился, став моложе, что ли.

Ух ты! А если его взбесить, он вообще помолодеет? Вот, что сила бешенства животворящая делает!

— Борис, она может помочь, — вмешался Майкл.

— Мне велено никого не пускать!

— Тогда, проводи нас к главе семейства, — отчеканила я, сделав особое ударение на слове: 'нас!'

Брови Бориса взлетели как по команде, а взгляд устремился на Майкла, и после того, как он медленно кивнул, нам разрешили пройти дальше.

— Слушай, если вы разгромили родовое имение, то это тогда чье?

Я никак не могла успокоиться, любопытство прям, до костей обгладывало.

— Мое!

На мой изумленный вид, Майкл расхохотался и добил:

— Это имение мое, по маминой родне я единственный наследник. Сэм здесь понравилось, и я не возражаю, пока отец восстанавливает свой дом. Пусть живут, сколько хотят. Я тут практически не бываю.

К-хм, это что получается? Он стоял и мялся на пороге собственного дома? Офигеть!

— Не делай такие глаза! У самой вон, сколько всего... Нестеровы отнюдь не бедняки.

— Эм-м-м...

И вот что ему говорить после этого? Что я их вообще не знаю и даже не удосужилась поговорить ни разу! Что игнорировала все приглашения на праздники и просьбы приехать на каникулы.

Гр-р-р-р, да, вот такая я гордая и глупая! Папуля еще на первом курсе, приехал за мной, чтоб я каникулы у него провела, на что получил безапелляционный отказ, со словами: 'уж лучше сидеть одной в пустой Академии, чем в доме у демонов, которые и знать обо мне не желали шестнадцать лет!'.

— Стой, не говори мне, что они тебя знать не желают из-за того, что ты...

Договаривать он не стал, но я и так поняла, хотел произнести уже порядком опостылевшее — полукровка!

— Давай не будем, а?

— Ага, вот видишь! — выкрикнул он. — Как меня допрашивать, так с места не сдвинусь, а сама-то...

— Я тебе потом все расскажу. Когда ты своими скелетами поделишься! И вообще, с каких это времен мы стали так близки?

Брякнула я, не подумав, почему-то упоминание моей родни задело за живое. За Сэм вон как переживают, беспокоятся, хоть она и полукровка, а я чем хуже? Бросили как котенка, а потом вспомнили, и обогреть решили, только вот котенок привык жить один и не просит больше помощи. Печалька!

— Прошу, — открыв дверь, Борис с легкой иронией в голосе добавил: — Выход, надеюсь, сами найдете!

— О, не беспокойтесь! Как-нибудь отыщем, правда, милый?

И кто меня за язык тянул? Черт!

Челюсть Бориса пробила пол, не железное у него самообладание, вот! Майкл просто споткнулся на пороге, а в кабинете при нашем появлении повисла гробовая тишина.

Миловидная женщина лет тридцати сидела на кушетке, бледная и уставшая, она пила какой-то отвар, судя по запаху — успокоительный. А мужчина средних лет, сидевший на краю рабочего стола, до безобразия напоминал моего куратора. Увидев нас, он замер, как кобра перед броском и выжидающе уставился на Майкла, совершенно не обращая внимания на меня.

Да уж, жаркая встреча! Помолчать можно было и в Академии, нафига было переться в такую даль?

— Здрассьте! — кивнула я, и, не дожидаясь ответа, вывали на парочку все, что мы узнали.

Н-да, что за семейка такая? Разговорчивость здесь не в фаворе! Опять молчим, только теперь озадачено. Глава семьи что-то бормочет себе под нос. Женщина молча сиди, но в глазах зажегся огонек надежды. А Майкл кивнув, на молчаливы вопрос женщины и фривольно упал на диван, утягивая меня за собой.

— Это все хорошо, но почему вы решили, что я буду вам доверять? Как вас зовут? — вопрос явно адресовался мне. Так как у сына спрашивать, как его зовут, по крайней мере — не нормально.

— Видана Нестерова и доверять мне не надо! — твердо ответила я. — Просто, дайте мне пару минут поговорить с Сэм.

— Вот как! И чем вы ей поможете? Тут ведьма нужна, — склоняясь к правдивости версии выдвинутой нами, отец немного смягчился, и в чертах лица пропала былая враждебность.

Почесывая нос, я металась в раздумьях, а стоит ли им говорить о том, кем я являюсь или лучше воздержаться! Как там Данька говаривал: двое — это секрет, а трое — весь мир! Тут нас уже четверо и не факт, что они промолчат, если кто-то поинтересуется. Зачем-то же папуля держит все в тайне, не думаю, что только ради сокрытия своих похождений по ведьмам!

Пока я металась между выбором в поисках правильного решения, Майкл взял меня за руку и, прокашлявшись, тихо проговорил:

— Я думаю, вам надо поклясться, что все услышанное сегодня и увиденное вами останется в этом дне.

— Ты в своем уме?

Это папуля, не сдерживая негодование, вскочил с насиженного места и хмуро уставился на сына.

От нахлынувшего шока, меня спасла рука куратора, бережно сжавшая мои пальцы. А то я бы ему сейчас ответила, кто в своем, а кто не очень!

— По-другому Дана не сможет помочь Сэм. Сам выбирай, что тебе дороже — воспоминания об одном дне или жизнь дочери.

Майкл уже сделал свой выбор. Жизнь сестры ему дороже, чем воспоминания родни, кто именно пришел им на помощь. Да, если они сейчас произнесут клятву, то не смогут вспомнить, кто был и зачем приходил. Они вообще смутно буду осознавать, что этот день действительно был.

— И Борис... — шепнула я на ухо парню, но мне кажется, это услышали все.

— Ты определился?

— А как я могу вам доверять?

Снова взялся за свое глава семейства.

— Этого никто и не просит! — не выдержала Алина, как я поняла, это и была именно она. — Райан, они вообще ничего не просят, кроме сохранения тайны. Если Видана сможет помочь, а я в это верю, то почему не попробовать? — в запале проорала она на демона и тихо, едва слышно, добавила: — Я с удовольствием сотру все жуткие воспоминания сегодняшнего дня и буду только рада, никогда больше не ощущать это чувство беспомощности.

Хрустальная слезинка потекла по щеке женщины, и так захотелось обнять ее, успокоить, сказать, что все будет хорошо.

Черт! Я всеми силами постараюсь помочь Сэм, она и они заслуживают этого.

— Хорошо...

Райан сдался без боя, подошел к женщине и, обняв ее за талию, что-то тихо зашептал на ушко.

Да, вот сейчас меня посетила жгучая зависть. Как же хотелось, хоть раз увидеть, чтоб мою маму вот так нежно обнимали, успокаивали и поддерживали в трудную минуту. Особенно сейчас, когда я так далеко, а мамуля там совсем одна. Знаю, что одинокими вечерами она часто плачет, скучает, когда даже нет возможности просто позвонить и поговорить ни о чем. Как я это чувствую — не понимаю, но знаю, что и мама ощущает — мне здесь плохо. Было...

Редкие письма, которые передает отец, я зачитываю практически до дыр, бережно храня каждое послание.

Уловив себя на мысли, что сейчас расплачусь, я судорожно вздохнула и перевела взгляд на Майкла. Задумчивый и сосредоточенный, он вселял в меня уверенность, что все можно изменить и в моей, и в маминой жизни. Безвыходных ситуаций просто не бывает!

— Пойдем? — улыбнувшись, спросил куратор, поднимаясь с дивана.

Ого, так расстроилась, что пропустила мимо ушей слова клятвы и теперь даже не знаю, в чем они там клялись.

Испуганно и растеряно заглянула в невозмутимые синие глаза, ища в них поддержку и понимание. Мне это было очень важно. Пусть другие называют меня, как хотят и думают, что хотят — это их половые проблемы, но только не он!

— Мне страшно, — шепнула я тихо, поднявшись с дивана.

Странно, но признание Майклу далось мне легко, стало немного легче, и нервная дрожь в руках утихла.

— Ты со всем справишься! — обняв меня за плечи, парень успокаивающе погладил по руке. — Дана, неужели ты боишься какую-то там сущность, после всего, что пережила в Академии?

Тьфу, дурак! Заулыбавшись, я толкнула его в бок локтем, чтоб не подшучивал надо мной. Прекрасно же понимает, чего я боюсь! Больше всего меня гнете моя неуверенность и мысли в голове: а вдруг я не справлюсь? Вдруг что-то пойдет не так, и я сделаю только хуже. Мне страшно потерять его доверие и наши отношения, которые только-только зародились, но уже греют душу. Вот, чего я боюсь до дрожи в коленках. Надеюсь, и он когда-то будет этого бояться, и так же будет дорожить мной, как я им.

Тяжело вздохнув, прогнала прочь вгоняющие меня в ступор мысли и сжала кулаки. Отступать уже некуда и пасовать я не буду!

Проследовав по коридору к слегка приоткрытой двери, Алина заглянула в комнату, и с трудом нацепив на лицо улыбку, тихо проговорила:

— Сэм, доченька, ты уже проснулась? — а в голосе отчетливо слышалась дрожь едва сдерживаемых слез.

— Майкл, мне необходимо сделать отвар, — шепнула я на ухо куратору. — Если наши подозрения подтвердятся, я без этого не справлюсь. У меня нет необходимого опыта, чтоб действовать напрямую...

— Да-да, я помогу тебе. Не волнуйся, я буду рядом, — стараясь не выдавать напряжение, ответил он, заходя в комнату.

Маленькая, худая до невозможности девочка, с белой, как бумага кожей и синими от болезни губами, еле смогла улыбнуться, когда увидела брата.