— Что совой об пень, что пнем об сову. Смирение — это готовность быть с миром в гармонии, а не опускание лапок перед неизбежным роком. Потешу ваше самолюбие, гроссмейстер.

— Дерзкий ты, — укорил его Йода, судя по прищуренным глазам, бешено обдумывающий и анализирующий неожиданное предложение. — Грубый.

— Зато и ездить на себе не позволяю, — скупо улыбнулся Ян, приобретя на миг довольно пугающий вид. — Так что? Два раза предлагать не буду.

— Согласен я, — с достоинством кивнул Йода. — Падаван.

* * *

Через неделю Дуку снова неторопливо шагал по мраморным полам Сената рядом с постукивающим клюкой гранд-магистром.

Они здоровались, Ян кивал знакомым, продвигаясь к кабинету канцлера. Лопатки чесались от взглядов, но чьих?

— Идем, падаван, — махнул лапкой Йода.

— Мастер.

Мир на миг замер, словно кто-то остановил мгновение. Взгляд стал интенсивнее, исчезая.

Дверь в канцлерский кабинет закрылась, отрезая их от галактики.

Глава 8

— Мастер, — глубокое почтение разливалось вокруг низко поклонившегося Яна, затапливая зал Совета. — Благодарю вас за то, что передали мне толику своей мудрости.

Юноша протянул руки, держа на раскрытых ладонях отрезанную падаванскую косу — длинную, унизанную разноцветными бусинами, отмечающими достижения и значимые вехи на пути становления джедая. Тейм гордо улыбнулся, принимая дар, отданный от чистого сердца. Рядом еле слышно вздохнул Йода, Ян тут же повернулся к нему. Теперь почтение проявилось на лице — падаван, только что ставший рыцарем, снова поклонился.

— Мастер Йода, — глубокий голос прирожденного оратора был ровным, но это спокойствие никого не обмануло. — Благодарю и вас за настойчивость в подталкивании меня на правильную для джедая дорогу.

Ян снова поклонился, Йода поджал губы. За спиной кто-то сдавленно хмыкнул, в глазах Тейма мелькнули злорадство и триумф. Члены Совета, ставшие свидетелями на церемонии посвящения в рыцари, многозначительно промолчали. Все всё прекрасно понимали: и Йода, и Тейм, и Дуку, и советники.

Поклон и слова были почтительными, даже очень, но вот смысл... Сплошные нюансы.

Йода стоически промолчал. Сказать древнему магистру было нечего.

Год так называемого падаванства Яна под чутким руководством Йоды обернулся для последнего сущей нервотрепкой. Сейчас, если честно, бессменный руководитель Ордена вздыхал с облегчением: кошмар, исполнения которого он так настойчиво добивался, закончился, а сам Йода чувствовал радость, усталость и растерянность. Последнее касалось всей этой ситуации.

Нет, Ян вел себя безупречно. Тейм год просидел в Храме, и парень выходил за его пределы только в компании Йоды, которого почтительно называл мастером, не мешая всем слишком настырно лезущим в его личную жизнь нахалам думать странное.

Он никогда не подтверждал, но и не опровергал крепнущие слухи о том, что Йода стал его мастером, при этом судьбой Тейма никто не интересовался, кореллианец словно ушел в прошлое, покрывшись пеплом забвения.

С одной стороны, Ян был доволен: покушения на его мастера прекратились. С другой — ситуация бесила до крайности: нечего Йоде пожинать плоды, выращенные чужими руками. И пусть гранд-магистр прямо и лично ничего не сделал, то, что он попустительствовал угрозе, не вмешался, не предупредил — оговорка не в счет, тут Йода просто лопухнулся — вот это было непростительно.

Свое мнение Ян донес одной хлесткой фразой, сказанной как-то прямо на заседании Совета Первого знания. Дуку находился там, как и положено падавану члена Совета: стоял слева позади кресла Тейма, слушая пространные рассуждения вызванного на ковер рыцаря, которого упрекали в том, что он полез искать сокровища знаний не там, где положено. Мастера порицали, мягко, но неотвратимо давя провинившегося, рыцарь удивительно храбро — учитывая ситуацию — отбрехивался, Тейм, перед этим полночи ругавшийся с хранителем ситхского голокрона, зажимающего крайне нужную информацию, иронично похмыкивал, Йода, за каким-то чертом припершийся к Церулиану, тоже высказал свое веское "фи".

Ян, не сдержавшись, закатил глаза — эту пространную речь он мог пересказать слово в слово даже ночью, во сне. Глава Совета поднял бровь, покосился на Йоду...

— А вы что скажете, падаван Дуку?

Резко наступила тишина, все с интересом принялись ждать скандала. Ян не подвел: глядя прямо в глаза Йоде, парень веско, словно гвозди в гроб загоняя, высказал свое мнение.

— Говорят, лучше всего учиться у врагов — они будут безжалостны в своих суждениях, не станут врать и укажут на недостатки, не щадя твоей гордости.

Тейм зааплодировал.

— Браво! Какое глубокое суждение! С каждым днем ты радуешь меня все больше, падаван.

— Благодарю. Мастер.

Йода что-то скрипнул, но мудро решил промолчать, правда, потом отыгрался как следует: трехчасовая лекция кого угодно доконает. Но теперь этот кошмар закончился, и Ян предвкушал свободу. Ну, с оговорками, разумеется.

Вообще-то молодые рыцари получали пять лет на то, чтобы полностью оторваться от мантии своего мастера и встать на ноги, обретя собственные суждения. Разумеется, одобренные неписанными правилами поведения добропорядочного члена Ордена Джедаев.

Яну до добропорядочности было далековато даже по его скромному мнению: уж слишком сыном своего отца он вырос, хотя и видел графа Серенно по большим праздникам, а уж личных встреч и вовсе было маловато. Однако наследственность пальцем не сотрешь, тем более такую мощную и тщательно культивируемую, так что за свое будущее Ян был совершенно спокоен: здоровье — стальное; психика — неубиваемая — особенно после "огранки" Йодой; знания — обширные; связи — разветвленные; даже опыт имеется, пусть и не по всему изученному.

Но тут Ян не спешил — то, чему его научили хранители ситхских голокронов, претворять в жизнь не хотелось.

Потому что был у него недостаток, грозящий направить жизнь в не ту сторону, если не держать его под контролем.

Стремление к совершенству.

А если посмотреть глубже и назвать все обыденнее — гордыня.

Яну было душно во все больше и больше усредняемом болоте Храма. Он не хотел быть одним из многих, он желал быть лучшим. И, естественно, занять свое место на вершине.

Невзирая на так и сохраняемый статус Наследника, бросать все и лететь на родину Ян не спешил: Ивен все так же крепко держал вожжи в твердых руках, муштруя младшего сына. Характерами Ян и Ивен были похожи до ужаса, от конфронтаций, как критично признавал в глубине души набравшийся знаний в психологии парень, их спасали разные сферы интересов и расстояние.

Как ни крути, но годы жизни в Храме сделали свое черное дело. Пусть Ян не стал идеалистом — хвала Силе и усилиям Ивена с психологами! — быть джедаем ему нравилось.

Члены Ордена являлись даже не обществом или организацией, а самым настоящим отдельным видом разумных. Даже те, кто уходил из Ордена, наплевав на все, все равно не могли вытравить из себя намертво вбитые в подкорку привычки. В том числе и те, кто переходил к идеологическим противникам.

Джедаи находились на особом счету, они имели массу привилегий, о которых обычные обитатели галактики могли только мечтать, но и спрос с них был особый.

А еще быть джедаем было не только почетно, но и опасно.

Обычно эту простую истину юные джедаи постигали на собственных шкурах, принимая участие в миссиях со своими мастерами. Республика являлась совершенно не мирным местом, по которому скачут радужные пони и порхают бабочки.

Джедая запросто могли убить: политика — грязное дело. Искалечить. Попытаться похитить для получения выкупа — находились и такие идиоты — или продать в рабство. Орден, конечно, не оставлял своих членов совсем без поддержки, но пока она куда-то доберется, труп успеет остыть, а то и разложиться, а на шантаж джедаи не реагировали. Для них не стоял вопрос — жизнь одного против многих, Орден не вел переговоров с террористами и похитителями, если это касалось их самих.

Идя на миссию, джедай должен был быть готов к тому, что простые переговоры, на которые его пригласили наблюдателем, вполне могут перерасти в полномасштабную войну, и рассчитывать приходилось только на себя, ведь связаться с Храмом зачастую бывало либо невозможно, либо смертельно опасно.

Ян все это понимал и знал, недаром столько мотался с Теймом по удаленным уголкам галактики, в последние годы все больше работая телохранителем для не в меру азартного кореллианца, готового лезть хоть к ситху на рога за разными древностями и интересностями.

Были у них, конечно, и дипломатические миссии, но мало, кроме последнего года, когда Йода решил оторваться за все предыдущие, таская Яна в Сенат, и даже пару раз вылетая на крайне сложные переговоры.

Яну работать с сенаторами не нравилось. Будь его воля, он бы запросто устроил этим гадам орбитальную бомбардировку, как в нежно любимых мемуарах Малака, или уничтожил лично, навестив с сейбером в руке — по примеру Тенебри.

Сладкие мечты, за которые Яну не было стыдно ни капли. И которые так и будут оставаться мечтами: невзирая на все свое отвращение, парень прекрасно понимал, что без этих кровососущих отродий никуда. У них были влияние, деньги и связи — все то, без чего в отстойнике политики и шагу не сделать, просто надо с самого начала правильно себя позиционировать, чтоб не превратиться в пешку.

В этом смысле стартовые условия у Яна были великолепные: происхождение, обучение в Храме, слава последнего падавана гранд-магистра Ордена, хотя вот это не радовало. Но Ян молчал — с тех пор как канцлер, слишком широко улыбаясь, поздравил его лично с обретением мастера, он буквально чувствовал чужой интерес, крюками впивающийся в кожу.

За ним следили. Постоянно. Без перерыва. И Ян не мог вычислить кто.

Слежка велась на чрезвычайно высоком профессиональном уровне. Ян ощущал себя звездой в свете софитов: кругом поклонники, а скрыться некуда.

Что еще хуже, Йода начал мстить.

Гадил гранд-магистр тонко и со вкусом, так, что не подкопаешься.

Практически сразу же после церемонии посвящения в рыцари Яну пришлось лететь на переговоры, в качестве третейского судьи. Никаких тебе мелких миссий, лишь постепенно становящихся все серьезнее, никакого привыкания к изменившемуся статусу.

Первая же миссия, спущенная прямо из кабинета канцлера, показала, что дела Яна плохи. Миссия оказалась крайне тяжелой: переговоры о прекращении огня, на которые, скрипя зубами, пошли противоборствующие стороны, так как планете грозил полный коллапс экономики, переросли в побоище через полтора часа после начала.

Яна спасли навыки мечника и то, что он не колебался, прорубая себе путь на свободу. Свежеиспеченный рыцарь прошелся сквозь сцепившихся в схватке потерявших все свои стремления к мирному урегулированию конфликта экзотов, не обращая внимания, кого он, собственно, рубит. Конечно, лишних жертв Ян избегал, но и доводить это до идиотизма не спешил.

Озверевшие аборигены, похожие на синекожих людей с костяными гребнями на головах, объединились, попытавшись задавить его числом. Не вышло. Ян недаром подыхал на тренировках у Йоды, выкладываясь на полную. Синий клинок отбивал выстрелы, отсекал головы и наносил раны, несовместимые с жизнью: привычку многих дипломатов рубить руки или ноги нападавшим в надежде, что остальные образумятся, Ян считал глупой, недальновидной и опасной.

Враг хорош только в одном состоянии — мертвом. Искалеченный, но оставленный в живых, он является угрозой, которая неизвестно когда воплотится. Йода, да и подавляющее большинство джедаев, такую радикальную философию не одобряли, но Дуку плевать было на их мнение с башни Совета Первого знания.

Он не собирался оставлять за спиной угрозу.

Резня, продлившаяся пять минут и десять секунд, произвела на оставшихся в живых невероятное впечатление, а стоящий среди куч тел невозмутимый юноша, чистенький, даже не вспотевший — еще более невероятное. Особенно когда, многозначительно вертя в пальцах изогнутую рукоять сейбера, призвал всех подумать и решить проблему миром. Самим. А иначе он решит по своему разумению.

Радикально.

К концу дня мирное соглашение не только составили, но и подписали, ратифицировали, облепили печатями, опубликовали... В общем, делали всё для того, чтобы жители планеты узнали о том, что война прекращена и пора держать курс на мир и процветание.

И всего-то понадобилось улыбнуться, пообещав, что останется погостить на месяц, следить за ходом исполнения документа.

Провожали Яна огромной толпой, искренне рыдая от облегчения, что больше его никогда не увидят, нагрузив кораблик джедая припасами и памятными дарами.

Ян только похмыкал про себя, поклонился, запахнул плащ и улетел, пообещав вернуться — если что — нехорошо косящимся друг на друга вчерашним врагам.

Так как задание было выполнено в кратчайшие сроки, Ян решил навестить родню, благо лететь не слишком далеко, вот только так весело начавшаяся самостоятельная жизнь продолжилась не менее весело.

На него напали пираты.

Сущий идиотизм, по мнению обалдевшего от происходящего юноши — корабль, выделенный Орденом, был стареньким и знавал лучшие времена. Не полная развалюха, но и не первый сорт. Однако и эта летающая лоханка кому-то показалась чудесным призом: практически сразу после выхода из гиперпространства корабль подвергся атаке: неожиданно заискрило оборудование, двигатель, натужно взревев, замолчал, а Ян изумленно уставился на берущих его на абордаж агрессоров на корабле крайне непрезентабельного вида.

Кораблик задрожал, когда к нему пристыковались, отщелкнулся специальный аварийный люк, Ян, недовольный задержкой на пути к Серенно, прыгнул вперед, одновременно нанося удар Силой.

Пиратов впечатало в стены, ломая кости и вышибая дух: миндальничать Дуку не собирался. Он еще успел услышать гортанные команды, отдаваемые, видимо, капитаном, а потом говорить стало некому — живых не осталось. Ян прошелся по кораблю смерчем, выискивая пытающихся спрятаться, и убил.

Все-таки есть в политике не вести переговоров с террористами и прочими пиратами что-то хорошее и полезное.

Закончив зачистку, Ян вернулся на свой корабль, осмотрел, попытался реанимировать приборы, но все было бесполезно: он просто превратился в кусок болтающегося в космосе металла. Пожав плечами, Ян собрал вещи и припасы, перетаскал трупы, утрамбовывая, в единственную каюту, отстыковал свой корабль и дал залп из носовых турелей, превращая его в груду обломков. После чего проложил курс на Серенно и занялся уборкой, выковыряв из груды хлама дроида-уборщика — лететь в помойке сын графа не собирался.

Следующие два дня прошли спокойно: Ян отдыхал, медитировал, разбирал доставшиеся от пиратов завалы награбленного, соображая, что выкинуть, что оставить, а что и продать можно.

Прилет на Серенно был несколько омрачен рвением Службы Безопасности, так как корабль давно и прочно числился как пиратский, но эту проблему решили быстро: достаточно было назвать специальный код, и Яну организовали коридор.