— Думаю, "Бристоль" затребуют неустойку.
— Мы не будем платить, — я повернула голову и серьезно посмотрела на подчиненного. — Готовьтесь к суду, Александр.
Мужчина ушел удовлетворенным.
А я снова повернулась к окну и посмотрела на зажегшиеся на Калиновой улице фонари.
Несколько лет назад наш мэр посчитал забавным посадить вдоль тротуаров одноименные с названиями улиц деревья. Теперь четыре улицы, расположившиеся с высоты птичьего полета сеткой, украшали ряды кленов, ольх, калин и рябин. И если первые две с озеленением смотрелись внушительно, то последние — откровенно куцыми.
Наша фирма расположилась на четвертом этаже пятиэтажного, построенного несколько лет назад, бизнес-центра. Он занимал удобное положение рядом с перекрестком Калиновой и Ольховой улицы, через который можно было выехать на прямую дорогу к "столице".
Недалеко отсюда — в сторону пересечения с Рябиновой — жила Зо. Там был небольшой район из четырех многоквартирных домов — пятиэтажек. Напротив, буквально, через дорогу располагалось место работы Зо — городская больница.
Вдоль Рябиновой и Кленовой улиц выстроили ряды коттеджей в стиле западных пригородов. Там жила большая часть населения городка, в том числе и мы с отцом.
Оставшуюся Ольховую заняли развлекательные заведения — торговый центр, ночной клуб, многочисленные кафе и бары, даже один вполне приличный ресторан и небольшая гостиница для приезжих.
Я невольно вспомнила как мы с Зо в старших классах после школы, которая была построена на пересечении Ольховой и Кленовой с внутренней стороны улиц, бегали в кафешку напротив и покупали невероятно вкусное желе. Улыбка на лице возникла сама собой.
— Снова остались работать сверхурочно, Оксана Викторовна, — мне на плечи легли теплые мужские руки, а над головой прозвучал тихий приятный голос. — Бьетесь над загадкой "Бристоля"?!
— Эта загадка с некоторых пор занимает умы всего юридического отдела, Михаил Матвеевич, — в тон ему ответила я. И понадеялась, что это не прозвучало слишком фальшиво.
— И не только юридического. Аудиторы продолжают ковырять их грязное белье. Виктор надеется найти как можно больше нестыковок и доказательств, чтобы в случае проблем сдать весь "Бристоль" с потрохами ОБЭП*.
Я повернулась к мужчине лицом — его руки позволили мне это сделать — и посмотрела сверху вниз.
— Через десять дней мы будем готовы к суду.
Наклонившись, Миша мягко меня поцеловал, обнимая за талию и притягивая к себе плотнее. Я скользнула руками по его плечам, шее и зарылась в густых русых волосах. Так было правильно.
Вспышка мыслеобраза возникла, как только мои ладони соприкоснулись с его кожей.
Продолжая целовать мужчину, я перед глазами увидела его улыбку в направлении молодой блондинки с милыми ямочками и родинкой под губой слева, стены дворца бракосочетания, многочисленных родственников — причем, кажется, со стороны невесты. Рядом с женихом присутствовали только двое — молодая, моложе Миши на несколько лет, глубоко беременная женщина и мужчина — на вид первостепенный раздолбай. Но я чувствовала, он был невероятно рад видеть их здесь и сейчас...
Поцелуй Миши обрел страстные нотки. Мужчина подхватил меня на руки, буквально заставив обнять ногами его тело, и усадил на рабочий стол. Оторвавшись на мгновение, он затуманенным взглядом посмотрел мне в лицо и попытался отдышаться. После чего привычным движением захлопнул ноутбук за моей спиной, собрал разложенные на столе документы и стопкой положил их сверху.
Последовал очередной поцелуй — тягучий, приятный. Под напором мужчины я легла на столешницу, позволила задрать себе юбку и снять трусики. Его проникновение было медленным и нежным, если вообще можно применить подобный эпитет. Я прошлась руками по его груди, быстрыми движениями расстегнула несколько верхних пуговиц рубашки, скользнула ладонями внутрь, снова прикасаясь к обнаженной коже. Возникла вспышка. Несмотря на искреннее желание не видеть, я не могла остаться бревном и отказать мужчине в ласке. Мише нравились мои прикосновения.
Перед глазами возникли лица играющих в куклы детей — девочек-близняшек. У них были светлые волосы, Мишины зелено-коричневые глаза и явно мамины ямочки на щечках. Девочки были одеты в одинаковые платьица — кажется какие-то фирменные, дорогие. На вид им была годика три-четыре. Они что-то лепетали себе под нос, но мыслеобраз в отличие от падения, не передавал звука. Я чувствовала, что Миша стоял где-то рядом, как будто спрятавшись, и наблюдал за детьми. На его лице была улыбка, на глазах — слезы счастья и грусти одновременно...
Его движения наполнились резкостью, поцелуи стали прерывистыми, а ласки — по-настоящему страстными. Я задышала чаще, чувствуя, что Миша близок к разрядке. Мои ладони заскользили по его плечам, машинально притягивая мужчину ближе. Соприкосновение с кожей принесло очередную вспышку-мыслеобраз.
За окном шел первый снег, крупными хлопьями опускаясь на землю. В небольшом казенном помещении, похожем на одноместную палату в больнице, было светло. На тумбочке — деревянной резной, совсем не вписывающейся в общее окружение, стояли несколько рамок с фотографиями. На двоих я узнала повзрослевших девочек-близняшек в обнимку с мужчинами. У одной была короткая стрижка, у другой — длинные кудрявые волосы. Рядом стояла явно более старая фотография из ЗАГСа — Миша обнимал на ней невесту-блондинку.
Я почувствовала, как мужчина подошел к тумбе рядом с окном, открыл верхнюю полку и достал потертое с рваными краями фото без рамки. На нем было мое серьезное лицо, смотрящее куда-то в сторону, за объектив. Белая рубашка, легкий дневной макияж, уложенные короткие волосы — я помнила, когда было сделано это фото. За несколько месяцев до начала наших близких отношений. Отец заказал для всего коллектива фотосессию.
Мужчина провел дряхлыми пальцами по моему лицу на фотографии. Я почувствовала его тоску и ностальгию.
Размышления Миши прервала вошедшая медсестра. С улыбкой она поравнялась с ним и что-то сказав, протянула дневную норму таблеток. Миша взял их и привычно махом проглотил, не запивая. Я поняла, что для него это было рутиной. А в следующую минуту мужчина неожиданно закашлялся. Вкус таблеток был другим. Миша осел на пол, я почувствовала, как его сердце остановилось. Моя фотография в развернувшейся суматохе улетела куда-то под кровать...
Мишу накрыл оргазм. Я ощутила его последнее движение, после которого он будто упал на меня, обнимая. Я задышала часто и обрывисто, показывая, что тоже получила удовольствие. Оставаясь внутри, Миша приподнялся на локтях и затуманенным взглядом посмотрел мне в лицо.
— Люблю тебя, — шепнул мужчина, поправляя ласковым движением локон моей челки. Я прижалась сильнее, пряча выражение своего лица в складках его рубашки.
Мы собирались в молчании. Я была немногословна, в принципе, а Миша — достаточно проницателен, чтобы не навязывать лишний раз бестолковый светский разговор.
Поправив одежду, я собрала рабочие документы в сумку и проверила сейф. На всякий случай, так как помнила, еще час назад самолично убрала в него последние бумаги по текущим делам.
Спускались в лифте на подземную парковку тоже в молчании.
Мише принадлежал черный мерседес представительского класса с белым кожаным салоном и огромным количеством лошадиных сил. Как у моего отца. Иногда я думала, что это один автомобиль — настолько внешне они были похожи. Даже номера отличались друг от друга только одной буквой. Иногда — что в автосалоне проходила акция "две по цене одной", потому что, даже предварительно сговорившись, они не смогли бы приобрести две абсолютно идентичные комплектации.
В любом случае, одинаковая направленность мыслей и схожесть характеров — Мишиного и отцовского — меня невероятно пугали. Впрочем, это также — как выразилась бы Зо, с точки зрения психологии — объясняло, почему я выбрала в качестве постоянного любовника именно его.
Миша был мне понятен. Его авторитарный и требовательный характер в плане работы казался предсказуемым. А нежность и мягкость, с которой Миша при этом относился ко мне, подкупала.
Мужчина был копией моего отца — только лет на десять моложе. И, пожалуй, более счастливой и открытой.
Мне нравилось, что Миша умел быть ненавязчивым, не заполнял собой все свободное пространство, чутко воспринимал перепады моего настроения, не давил, потакал прихоти скрывать наши отношения вопреки своему желанию перевести их в узаконенную плоскость. Он казался мне настолько идеальным мужчиной, что, узнав его ближе, не влюбиться в него было попросту невозможно.
И от этого становилось гадко на душе.
Миша щелкнул брелоком сигнализации, и галантно придержал для меня пассажирскую переднюю дверцу, помогая забраться в салон. Соседнее кресло водителя он занял буквально через минуту, обойдя автомобиль сзади и убрав в багажник мою сумку.
— Домой?!
Чувство вины накрыло мощной волной. Я не имела права быть с ним, мыслеобразы четко показали, что женится Миша совершенно на другой женщине — на блондинке, которую полюбит и которая ответит ему взаимностью. Отношения со мной — ступенька, преграда, на которой он застрял по моему эгоистичному желанию. Я знала это в самом начале — будущее приготовило мне другого мужчину — но все равно воспользовалась Мишей как персональной пилюлей антидепрессанта. И даже в знак благодарности не сумела сказать ему важное "люблю тебя" в ответ.
— Лучше к тебе, — я выдержала его долгий серьезный взгляд, после которого мужчина молча завел машину, вырулил с парковки и направился к выезду в "столицу".
Я предпочитала ночевать в отцовском доме — из-за удобства и привычки. У Миши в квартире за годы наших отношений я тоже оставалась — но скорее для того, чтобы не обидеть или загладить вину, как сегодня. Мужчина предпочитал не обращать внимания на мои мотивы, хотя, полагаю, о них догадывался.
В основном мы встречались в местной гостинице. Или у него в кабинете, когда оба задерживались на работе настолько, что оставались буквально вдвоем, не считая охранника на входе, во всем офисе. У Миши был удобный диван, который в отличие от единственной горизонтальной поверхности в моем кабинете — огромной стеклянной столешницы — можно было разложить.
Я в который раз мысленно передернулась — описание тонкостей наших отношений были мерзкими, практично-деловыми. "Пару раз в неделю для здоровья" — не иначе!
Может, Зо с Гошей в своих многочисленных половых связях без лишних имен и привязанностей были куда искренней?!
Пристегнувшись, я развернулась полубоком, откинула голову на спинку сиденья и ничего невидящим взглядом уставилась на пробегающий за окном пейзаж.
Через несколько минут в салоне заиграла тихая трансовая музыка. Я не заметила, как уснула.
— Вставай, соня! Приехали, — моей щеки коснулся легкий поцелуй. Я вздрогнула, открыла глаза и машинально в свете приборной панели посмотрела на циферблат наручных часов. Половина второго ночи.
— Уже?!
— Да, выходи, давай. Несколько минут и снова ляжешь, но уже нормально. В кровать.
Миша выключил двигатель и стереосистему, вышел из автомобиля и, обойдя его сзади, открыл багажник. Справившись с ремнем безопасности, я поспешила к нему.
— Пришлось заехать в круглосуточный супермаркет по дороге, — выгружая пакеты с эмблемой известной торговой сети доверху набитые продуктами, пояснил мужчина. — А то в моем холодильнике мышь повесилась еще несколько дней назад.
— Попросил бы домработницу, — забирая в конце свою сумку, спокойно предложила я.
Закрыв багажник, Миша включил сигнализацию и, подхватив продовольственную ношу, вместе со мной направился в сторону лифта.
— У меня в собственности обычная холостяцкая берлога, а не трехэтажный дом. Зачем мне домработница? Пыль протереть, носки закинуть в стиральную машину, рубашку отнести, а потом забрать из химчистки?!
Я пожала плечами и нажала кнопку десятого этажа.
Миша переехал из Москвы четыре года назад. Он как-то обмолвился, что по семейным обстоятельствам. Отец удержал для него место своего заместителя — Миша был настоящим профессионалом своего дела, а отец достаточно умен, чтобы из-за такой мелочи, как смена места жительства, не терять квалифицированного сотрудника. Даже предложил ему обзавестись домом с нами по соседству. Но Миша отказался. Привыкший к городской суете мужчина предпочел купить квартиру в "столице" в недавно построенном элитном районе. И необходимость каждый день тратить по четыре часа на дорогу из дома на работу и обратно его не оттолкнула.
Интерьер Мишиной квартиры меньше всего напоминал холостяцкую берлогу — светлый, стильный, с большими панорамными окнами с видом на ночную "столицу". С порога было понятно, что для оформления приглашали дизайнера. Но обстановка тем не менее не казалась безликой, скорее наоборот — уютной и располагающей.
Я сняла сапоги, оставила сумку на столике в импровизированной прихожей и прошла внутрь к белой барной стойке, которая отделяла кухню от гостиной.
— Ужинать будешь? — Миша оставил пакеты с продуктами на рабочей столешнице рядом с холодильником и с улыбкой повернулся ко мне. — Мое коронное студенческое блюдо — омлет. Готовиться быстро и никогда не подгорает.
Я улыбнулась машинально в ответ и присела на один из высоких барных стульев.
— И как ты со своим коронным студенческим блюдом и без домработницы дожил до стольких лет?!
— Ну-у-у, — мужчина притворно смутился. — Здесь неподалеку есть очень хороший ресторан. Иногда они оформляют мне спецзаказ на вынос с собой.
— Это несерьезно, — покачала я головой.
— На моей кухне не будет другой женщины кроме жены!
— В таком случае ты заработаешь гастрит.
Бравада с лица мужчины пропала. Заняв место напротив, Миша с серьезным взглядом в упор спросил:
— Почему ты против? Я люблю тебя. Уверен, что твой отец, когда узнает, одобрит наши отношения. Дело в деньгах, да?! Оксан, ты думаешь, что я не в состоянии обеспечить комфортную жизнь, к которой ты привыкла?
Я тяжело вздохнула. Потом подумала, что, наверное, заслужила разговор начистоту, как минимум. Вот только сегодня и сейчас я к нему была не готова.
— Ты никогда не спрашивал.
— Значит, спрошу сейчас. Ты выйдешь за меня? — поймав мое каменное выражение лица, Миша понял ответ без слов. — Еще время, да?! Не уверен, что в этот раз понимаю тебя. Нам хорошо, я это чувствую. Но ты упорно не желаешь двигаться дальше — знакомить меня с отцом, своими друзьями. В конце концов, если ты не хочешь замуж, может, попробуем съехаться?! Или будем упорно тискаться по углам в ожидании двух полосок? Оксана, ты ведь не могла не заметить, что в последние месяцы мы не предохраняемся?!
— Знаешь, — я встала.— Сегодня был длинный день. Вся эта история с "Бристолем" серьезно меня вымотала. Пойду я лучше спать.
Из гостиной шло несколько ответвлений — небольших коридоров. Один — в спальню, гардероб и ванную, другой в прихожую.
Квартира Миши была небольшой по площади, но по планировке выглядела гармоничной. Мне казалось, что каким-то образом, словно по волшебству, дизайнер разместил в ней столько вещей, сколько с легкостью влезло бы к нам на чердак.
