Агата быстренько проверила свою фразу. 'Мы' могло обозначать и всю группу и их двоих. Бабушка, не колеблясь, приняла первый вариант. Любовно погладила томик стихов, который Агата привезла ей из столицы. Бабушка тоже обожала книги.

— Итак, ты осталась довольна. Было интересно?

— Да, — Агата вспомнила слова Келдыша. — Познавательно. Знаешь, бабушка...

— Да? — та рассеянно перелистывала книгу.

— Когда мы были в Академии Магии...

— Да?

— Я видела там твой портрет! — выпалила Агата и уставилась выжидательно.

Бабушка кивнула — по-прежнему с легкой улыбкой.

— А-а-а... Ты ведь знаешь, я там преподавала.

— Нет, — сказала Агата быстро. — Я не знала. Ты не говорила.

Бабушка слегка удивилась.

— Разве? Значит, к слову не пришлось...

— А почему ты ушла оттуда?

— Стара стала, — просто сказала бабушка. — А ты что, даже видов столицы не привезла?

— Ой! — Агата сорвалась с места. — Марк же сделал фотографии! Сейчас найду.

Притащила ворох разноцветных снимков. Фейхман снимал не только их, но и все, что ему нравилось — витрины, машины, девушек — Агата сама не всегда могла объяснить, что и где снято.

— Это Таня? Гляди, как подросла... А это твой... извини, не твой Алекс, узнала-узнала... Ой, смотри, а этот похож на Бориса Карпова, ну тот, из сериала 'Мужество'. А вдруг это он и есть? Агата, ты была рядом с Карповым и не взяла автограф?! А это, наверное, дискотека? Вы ходили на танцы? Алекс приглашал тебя танцевать? А где же ты? Почему Марк так мало тебя фотографировал?

Агата отмыкивалась, отмалчивалась — она все собиралась и все почему-то не могла начать рассказывать, как они с Келдышем гуляли по ночной столице, и про сцену на мосту, и про то, как ее — не ее? — испугалась келдышевская сестра Лиза...

— А вот это ты... ага, это у львов, это театр, смотри-ка, они покрасили его... а это Зал Камней, как я его любила... а это, как ее, Ирма? Крупная девочка, тоже симпатичная... А вот опять ты... надо тебе почаще снимать очки, гляди, какие глазищи, светятся, как у кошечки...

Бабушка положила было фотографию, помедлила и вновь взяла. Вгляделась. Потом подняла очки на лоб, словно они ей мешали смотреть, поднесла снимок ближе к глазам.

— Кто это?

Это были она и Келдыш. На переднем плане — она сама, на заднем — Келдыш, чуть смазанный, но вполне узнаваемый. Учитель избегал фотографироваться: 'Я не фотогеничен'. Марк подкрался со спины, окликнул и щелкнул, когда они обернулись. Помнится, Келдыш еще раздраженно отчитал его: 'Что за детские игры, Фейхман?'.

— Это и есть наш новый учитель. — Агата следила настороженно. 'Кто же не знает железную Мортимер?'. Похоже, и железная Мортимер кое-кого знала.

— А фамилия у него... — медленно сказала бабушка.

— Келдыш.

— Зовут?

— Игорь. По отчеству не знаю.

— Да, отчества сейчас не в моде... — бабушка положила снимок. Встала. Взяла и подержала в руках чайник. Поставила.

Неожиданно резко повернулась к внучке.

— Он пристает к тебе?

— Что?

— Он пристает к тебе?

Агата вытаращила глаза.

— Бабушка, ты что?! Он же учитель!

Лидия Мортимер нетерпеливо отмахнулась.

— Как будто это кого-то когда-то останавливало! Я говорю о другом, девочка! Он придирается к тебе?

Агата смотрела на нее во все глаза. Во всем мире существует заговор взрослых: 'Не смей осуждать его, он в три раза тебя старше!'. 'Ну и что, что она на вас кричит? Она вам добра желает!' Или: 'Учитель (начальник) всегда прав!'. И этот заговор бабушка всегда поддерживала...

Агата вздохнула.

— Ладно. Он ко мне не пристает. Он меня достает!

— Как?

— Ну... он не называет меня дурой прямо, говорит так... красиво, но так, что чувствуешь себя дурой... и другие думают так же...

— Можешь не объяснять, — ноздри бабушки раздувались. — Я сама треть века была учительницей. Он занижает тебе оценки?

Агата поколебалась. Было большое искушение согласиться, но...

— Нет, — признала нехотя. — Он требовательный, очень... но у него мы знаем больше, чем у других. И у него такие интересные уроки!

— Да уж, — сухо сказала бабушка. — Представляю себе. Он был очень талантливым мальчиком.

— А ты откуда его знаешь?

Бабушка нетерпеливо отмахнулась.

— И все это началось с его прихода в школу? Почему ты мне ничего не сказала?

— Бабушка... — Агата помолчала. — Я ведь должна сама уметь справляться с трудностями? Может, дело не в них, а во мне? Иначе почему они на меня нападают? Может, это я... не такая?

— Кто — они? — мгновенно насторожилась бабушка. Агата вздохнула: ну не пойдет же она разбираться со всей школой?

— Я... мне просто нужно научиться не обращать на них внимания, понимаешь? 'Повышать порог болевой чувствительности', сказал школьный психолог. Я просто... тонкокожая. Меня легче достать.

Бабушка села.

— Я всегда знала, что ты ранимая и... немного замкнутая девочка... но что у тебя такие трудности...

— Бабушка! — Агата начала жалеть, что выложила все это. — Все нормально, правда! Ну и что, что я им не нравлюсь? Они мне тоже не нравятся! Я тоже не хочу с ними дружить!

— Понимаю, — пальцы бабушки зарылись в белые волосы, — Ко мне всегда приходили только взрослые... чего там — старые! — люди... а ты с детства была такой... серьезной девочкой... это я во всем виновата!

Агата завздыхала:

— Бабуль, успокойся! Все у меня будет в порядке. Вот отращу кожу, как у носорога...

— Против Келдыша она тебе не поможет, — бабушка внезапно вспомнила начало разговора. — Пригласи-ка его завтра к нам!

Вот так-таки просто пригласи, да? Агата весь урок истории просидела как на иголках, уговаривая себя, как это просто сказать: 'Бабушка приглашает вас к нам в гости'. А он спросит: зачем? И посмеется. И никуда не пойдет. Или скажет: 'А что это вы ей наговорили про меня, Мортимер? Жаловались, значит?'. Или...

В общем, когда урок закончился, у Агаты уже все поджилки тряслись. Прощаясь кивками и улыбками с уходящими учениками, Келдыш неторопливо собирал свои бумаги. Агате вдруг пришло в голову, что он специально медлит — обычно ведь выходит из класса первым. Чего-то ждет. Или кого-то.

Ее?!

Агата проводила обреченным взглядом хихикавших подруг и побрела к учительской кафедре. Келдыш даже глаз не поднял.

— До свидания, Мортимер.

— До... я хотела сказать, учитель...

Агата перевела дыхание. Келдыш аккуратно выравнивал стопку листков.

— Моя бабушка... она...

Теперь Келдыш вскинул глаза. Спросил резко:

— Что? Что такое с вашей бабушкой?

Пытаясь не оцепенеть окончательно под его пронзительным взглядом, Агата выдавила:

— ...она приглашает вас к нам. Сегодня. Вечером.

С мгновение он еще смотрел на нее. Потом опустил глаза и спросил спокойно:

— С чего вдруг?

Он не пойдет! Слава богу!

— Она видела нас... вас... на снимке...

— А. Да. Снимок. Я не подумал, — Келдыш кивнул и засунул листки в папку. — Передайте мадам Мортимер, что я буду. В девятнадцать ноль-ноль.

— Мы живем...

— Я знаю ваш адрес, Мортимер!

Помолчал и добавил:

— Думаю, на пироги рассчитывать нечего?

Они смотрели друг на друга с разных концов комнаты. Бабушка надела свой самый деловой костюм, белую блузку с брошкой у горла, туфли на высоких каблуках — как будто ожидала важного гостя. Келдыш пришел в черных брюках и черной водолазке, в которых был в школе. Агата, стоявшая между ними, видела, как блеснуло его кольцо — Келдыш слегка развел руками, как бы говоря: 'Да, это я! И что?'. Коротко поклонился:

— Здравствуйте, Лидия.

— Келдыш, — сухо сказала та вместо приветствия. Показала на стул у бархатного стола.

Оба сели и уставились друг на друга. Агате показалось — с какой-то даже жадностью. Она тихонько попятилась и опустилась в кресло у стены.

— Вот как, — сказала бабушка, словно продолжая неслышный разговор. — Я не знала.

Учитель молча пожал плечами.

— Зачем вы в городе, Келдыш?

Он усмехнулся.

— Не поверите — не из-за вас! Я даже не знал, что вы здесь живете.

Пауза. Келдыш сказал насмешливо:

— Ну, вот видите...

— И о том, что у меня есть внучка, тоже не подозревали?

— А она действительно ваша внучка?

Агата открыла рот. Лидия мрачно и молча смотрела на Келдыша. Тот сказал мягко:

— Прежде чем вы выберете, что ответить, могу напомнить, что существуют такие вещи, как генетический анализ, например...

Бабушка кивнула.

— Она действительно моя внучка.

— Вот и прекрасно.

— Вижу, как это вас радует.

— Я должен прыгать от счастья?

— Вы должны оставить нас в покое.

— В конце учебного года я, скорее всего, вернусь в столицу. Этого достаточно?

— Достаточно было бы, если бы вы все забыли о нашем существовании!

— Для этого надо лишить памяти очень многих людей.

Бабушка вдруг хлопнула ладонью по столу: бархат проглотил звук, но Агата вздрогнула от неожиданности — бабушка редко выходила из себя.

— Агата здесь не при чем!

— Они тоже, — сухо сказал Келдыш.

Молчание.

— Зачем вы пригласили меня, Лидия? — Келдыш облокотился о стол, рассеянно перебирая 'висюльки' скатерти.

— Чтобы убедиться, что Агата... что Агату...

— Агате... Агатой... — продолжил Келдыш. — Я вполне способен контролировать свои эмоции.

Лидия фыркнула.

— Словно это вам когда-нибудь удавалось!

— С тех пор я... слегка подрос. Если вы не заметили.

— Тогда какого... зачем вы потащили ее в Академию? Зачем заставили проходить тесты?

— Меня интересовало, как вы сумели подменить результаты тестов.

— Что-о-о?

Агата вытянула шею. Теперь заморгала бабушка. Откинулась на спинку стула — до этого она сидела прямо, как с привязанной к спине дощечкой.

Бабушка засмеялась — молодым красивым смехом, который так обожала Агата. Келдыш скучающе посмотрел в окно.

— Так вы подумали, вы думали... Нет, Келдыш, вы просто невозможны! Как будто вы не знаете! Каждый квартал из года в год приходит кто-нибудь от вас. Как, по-вашему, я могла это сделать? Заколдовать всех до единого? Дать взятку? Выкрасть результаты детсадовских и школьных тестов? Келдыш, я не всесильна! Девочка, как это не печально, действительно лишена магических способностей.

— Печально? — спросил Келдыш, по-прежнему глядя в окно. — Вы действительно об этом жалеете?

Пауза. Агата уже начала уставать от этих пауз — она не знала, как переводится молчание.

— Только иногда, — сказала бабушка. — Иначе бы вы мне ее не оставили. Итак, наше маленькое недоразумение улажено?

— Вы не водили ее к Слухачам?

— Нет!

— Почему?

— Не вижу смысла.

— Почему?

Бабушка опять начала раздражаться.

— Нет ни малейших сомнений... И потом, эта процедура не рассчитана на детский организм!..

— Она уже не ребенок.

— И я имею полное право, как опекун, не разрешить ее проведение!

— А мы, — вкрадчиво возразил Келдыш, — имеем полное право настаивать на ее проведении.

— Для чего? У вас есть хоть какие-то основания? Хоть какие-то намеки на МээС в результатах тестов? Или вам просто хочется продемонстрировать свою власть?

— Основание есть.

— Какое?

— Ее фамилия.

— И что вы по этому поводу собираетесь предпринять? Мстить? Посмотрите мне в глаза и скажите, что вами движет только профессиональный долг!

Келдыш молча смотрел на нее.

— Оставьте нас в покое, — негромко сказала бабушка. — Просто оставьте нас в покое.

— Не могу, — так же негромко ответил Келдыш. — Не могу, и вы это знаете.

Бабушка прикрыла лицо рукой, и Агата испугалась, что она расплачется. Келдыш тоже смотрел на эту красивую белую руку.

— Так, — сказала Лидия, убирая ладонь. Сухие ее глаза горели. — И что дальше?

— Дальше вам придется отвечать на мои вопросы. Любые. Вплоть до того, до скольки лет она писалась в постель...

— Я не писалась в постель! — недовольно сказала Агата. Оба обернулись и уставились на нее, как будто забыли о ее существовании. Очень нелогично — ведь они только о ней и говорили.

— Агата! — воскликнула бабушка и посмотрела на Келдыша. Тот подумал. Встал.

— Я приду еще.

— Я вас не приглашаю, — сказала бабушка, вставая, чтобы не смотреть на него снизу вверх. — Вам придется предъявить какой-нибудь документ, чтобы снова переступить порог моего дома.

— Даже так? — Келдыш кивнул — почти весело. — Документ будет. Вы меня знаете. Доброй ночи.

— До свидания, — прошелестела Агата.

Бабушка молча стояла, пока внизу не хлопнула дверь. Потом опустилась на стул и вновь закрыла лицо рукой.

— О, господи...

— Бабушка.

— А? — спросила она, не открывая глаз.

— О чем вы говорили? Что он хочет? Почему ему не нравится наша фамилия?

— Не сейчас, Агата.

Агата потопталась рядом. Предложила, охваченная приливом вдохновения:

— А давай его отравим!

— Что? — бабушка с изумлением отвела руку.

— Ты испечешь пироги, мы туда положим яд, и отравим его!

— О, господи! — вновь сказала бабушка. Притянув к себе Агату, ткнулась ей лбом в живот. — Это было бы просто здорово!

Агата погладила ее по жестким седым волосам.

— Бабушка. Может, расскажешь, что происходит?

— Не сейчас, — вновь сказала та. — Я женщина старая, всю ночь потом спать не буду. Пойду-ка я в ванну, и — спать. И тебе советую.

Агата знала, что настаивать, когда человек не хочет что-то делать — невежливо. Хотя очень хотелось быть невежливой. Бабушка совершенно нестарческой трусцой сбежала от расспросов в ванную, а Агата подумала и засела в своей комнате с блокнотом и ручкой.

Первое: откуда Келдыш и бабушка знают друг друга?

Что давно знают, и давно не виделись — это ясно. Вместе работали в Академии? Келдыш учился у бабушки?

Второе: кто такие 'они, от вас'? Почему и когда они наблюдали за ней, Агатой?

Третье: почему Келдыша волнует, что у нее нет магических способностей, МээС сокращенно? Их нет у большинства населения...

Четвертое: кто такие Слухачи, и почему она должна к ним идти?

Агата погрызла ручку.

И пятое, последнее — может, самое важное — что же не так с их фамилией?

С вопросом первым все выяснилось очень быстро. Бабушка, хоть и без особой охоты, но отвечала.

Да, Келдыш был ее учеником. Очень талантливый мальчик, но совершенный шалопай. Многочисленные нарушения правил Академии, опасные для окружающих и самого студента эксперименты с вновь обретенными знаниями и умениями, и все это помноженное на непомерное честолюбие и действительные способности... Из Академии его вышибали с треском — три раза. Три раза же он и возвращался. Разумеется, они конфликтовали, поскольку мадам Мортимер слыла на факультете дамой железной. Ну и что с того? Не он первый, не он последний. Знаешь, какую ей устроили овацию на последней встрече выпускников? Аплодировали стоя! И еще подходили и лично благодарили за суровое с ними обращение!