Заря чуть брезжила, когда Лазарева осторожно разбудил очередной часовой ("Не вздумайте меня жалеть!" — приказал он с вечера). Митя встал и тотчас надел еще теплую шинель — под утро случился заморозок. Он отошел от места ночлега, отдал дань природе и стал заготовлять сухие веточки для утреннего костра. Потом определил направление ветерка и подосадовал: ветер сменился на противоположный, придется с чаем погодить. Ну, а чтобы не замерзнуть, стал "бороться" с молодым дубком, поглядывая все же по сторонам. Но до общего подъема лагерь никто не потревожил.

С появлением солнца Митя поднял всех бойцов и заставил бороться друг с другом. Когда они вполне пришли в норму, Томас выдал всем холодных бобов, что не повлияло на аппетит молодых людей. Ну, а потом майор Лазарефф повел своих людей на береговую позицию — ожидать появления генерала.

Печи в домах поселка уже вовсю дымили, вскоре и солдаты показались на улицах, но к заветному домику никто не подходил и из него жилец тоже не шел. Вдруг дверь домика открылась, из нее выскочил мальчик лет двенадцати и побежал куда-то за дом (в туалет?). Обратно он тоже бежал, но медленнее.

"Сын, что ли Гранта? Или тут живет кто-то другой?", — озадачился Митя, ощущая, как в нем растет какое-то неприятное чувство.

Через полчаса дверь вновь открылась и выпустила женщину лет сорока с пустой корзинкой в руках. Она пошла по улице вглубь поселка и исчезла. Неприятное чувство в груди Мити усилилось, и он понял, наконец, его природу: ему не хотелось убивать Гранта в присутствии семьи. В это время дверь открылась в третий раз, и из дома вышел невысокий мужчина в форменных брюках и сапогах, но без кителя ("Грант, натурально он!") и, поеживаясь, тоже быстро проследовал за дом. Митя посмотрел налево, вдоль позиции: все бойцы смотрели на него. Он выдвинул в сторону бойцов руку с открытой ладонью, обозначая команду "Стоп". Грант вышел из-за дома и пошел прямо на них: один выстрел и нет проблемы. Но сигнал "Стоп" Митя не убрал, пока мишень не вошла в дом. Через полчаса они ликвидировали следы своего пребывания на острове и пустились в обратный путь.

На подходе к расположению Батлера Митя скомандовал:

— Внимание! Проводим разведку позиций противника. Томас и Джон, вы двигаетесь в сторону левого фланга на четверть мили, Стивен и Френк, на вас правый фланг, а я с Чарли обследую центр. Все зарисовать и посчитать. Тщательно маскироваться, страховать друг друга, в контакт с противником не вступать. Даже если он будет на вас писать! Вперед.

— А если они будут нас убивать? — спросил тщедушный Френк.

— Тогда убейте их, только без звука и всех. И сразу назад.

Убивать, слава богу, никого не пришлось и проход через двойные позиции провели умело. Но за позициями южан Лазарев приказал остановиться и привести к нему какого-нибудь солдатика. Через пять минут Стивен и Френк притащили упакованного солдата с кляпом во рту.

— Мы — разведочная группа из Ричмонда, — пояснил солдату Митя. — Развяжите его. А теперь скажи, командир вашей роты здесь, на позиции?

— Да, — хрипловато сказал солдат.

— Отведи меня к нему. Томас, Стивен, Френк, остаетесь здесь и наблюдаете.

Через десять минут Митя и Чарли беседовали со вторым лейтенантом, который в итоге сопроводил их к командиру полка "Виргинские ястребы".

— Майор Лазарефф, — бросил руку к виску Митя. — Командир отряда специального назначения.

— Полковник Ричардсон, — откозырял усатый и бородатый крепышок. — Что это у вас за форма? И что за такой-сякой отряд?

— Форма самая практичная для разведки в здешних лесах. Мы только что прошлись по тылам Батлера, вернее, того полка, что стоит перед вами, и срисовали его позиции. Предлагаю на них совместно напасть под вечер. Гарантирую, что их артиллерию мой отряд захватит и даже ударит из орудий по траншеям пехоты. Вам нужно будет только атаковать по нашему сигналу.

— Так-то заманчиво.... А сколько бойцов в вашем отряде?

— Это секретная информация. Но мы вас не подведем. В любом случае без сигнала не атакуйте.

Глава девятнадцатая, в которой герой способствует победе при Бермуда Хандред и, как оказалось, не только этому

Вскоре бойцы группы стронулись с места, вышли по карте к ручью и занялись странным делом: вынув из рюкзаков по носку, стали заполнять их песком из косы, намытой ручьем. Завязав горло носков, они сунули их во внутренние карманы комбинезонов и отправились к линии фронта, по проторенному пути. "Своих" они в этот раз не сторожились, и южане с большим недоумением наблюдали за продвижением маленькой группы пятнистых солдат к позициям северян. Впрочем, вскоре они их из виду потеряли.

В тылу артиллерийской батареи из шести орудий (рассредоточенных метров через пятьдесят по фронту и обвалованных брустверами с трех сторон) Лазарев дал вводную:

— Расчеты каждого орудия атакуем по очереди — благо, что они отгородились от соседей брустверами. Используем песочные кистени и пережим сонных артерий, ножи и винты в крайнем случае. Поясняю: эти спецы нашей малочисленной армии еще пригодятся, рассуют их по батареям и будут воевать за нас как миленькие. Пройдем всю батарею, дадим сигнал к атаке, и можно будет еще выстрелить разок вдоль траншеи из флангового орудия. После этого наше дело сторона, пусть пехота воюет. Все ясно? Тогда к первой цели марш! Я, как всегда, вас страхую....

Возле правофлангового орудия сидели четыре артиллериста и резались в карты. Их нейтрализация была детской задачей. Прочие (еще четверо?) находились, вероятно, в блиндаже, вырытом в 10 метрах сзади и в стороне от линии огня. А может быть, они пошли в гости к соседям, откуда доносились звуки губной гармоники? Четыре тени скользнули по очереди в блиндаж и вскоре вернулись, показав командиру два пальца. Потом связали оглушенных картежников и засунули им в рот кляпы. После чего двинулись к расчету второго орудия — и Митя за ними.

В полукапонире второго орудия скопилось больше десятка артиллеристов, слушая бесплатный концерт. Митя тихо гукнул, его ползущие бойцы обернулись. Лазарев махнул в сторону третьего орудия, и бойцы послушно двинулись к нему. Так они обездвижили расчеты еще четырех орудий, вернулись снова ко второму и посмотрели в сторону командира. Митя, внутренне сожалея, показал пальцами "стрелять", и бойцы достали со спин винтовки. Прозвучали пять хлопков и пятеро стоявших в круге свалились под ноги музыканту, заливая кровью землю. Тотчас с земли к оставшимся рванулось пять фигур, взметнулись кистени и оставшиеся артиллеристы упали на первых несчастных.

— А-а! — закричал музыкант и бросился бежать вдоль батареи. Его тотчас догнали и свалили тем же кистенем.

— Что там у вас происходит? — вышел рядом с Митей из подземного замаскированного блиндажа артиллерийский капитан. Лазарев метнулся к нему, ударил по голове своим кистенем и подхватил падающее тело.

Через час страшно довольный полковник Ричардсон говорил Лазареву:

— Мы опрокинули и рассеяли весь Дейтонский полк! Теперь левобережье реки Джеймс напротив Аппоматокса наше! Мы даже сможем обстреливать Сити Пойнт, ставку Гранта!

— Сильно не обольщайтесь, — охладил его восторги Лазарев. — Грант бросит сюда все свободные силы, чтобы восстановить статус-кво. Он ведь снабжает свою армию через тот наплавной мост, по которому перебрался к Питерсбергу. Радуйтесь еще, что через него не могут перелететь канонерки. А впрочем, разведет три-четыре понтона, пропустит броненосцы и снова понтоны сведет....

— Эх, Вы мне сразу всю радость омрачили. Против канонерок мы долго не выстоим....

— Не бойтесь. Я умею пускать эти консервные банки на дно и ваших бойцов научу. Верите?

— Вам верю. Вы вшестером захватили батарею, во что я совершенно не верил. А теперь если Вы скажете, что умеете летать, я и то поверю.

— Это, кстати, не сложно, — сказал, ухмыляясь, Митя. — Берете парашют, цепляете его к корме парохода....

Когда пароходик причалил к пристани Ричмонда, и группа "Альфа" сошла на берег, Лазарев обратил внимание, что горожане как-то более обычного возбуждены.

"Это что, они так на нашу небольшую победу отреагировали?" — озадачился он. Но тут ему на глаза попался мальчишка-газетчик, который кричал на бегу "Лонг лейв, президент Ли!".— Стой! — крикнул ему Митя. — Дай газету.

На первой странице "Ричмонд Сентинел" жирными крупными буквами было напечатано: Роберт Ли — наш президент! И помельче: Пока врио. Тут же была фотография генерала Ли, на которой он выглядел уверенным в себе и мудрым. На развороте газеты Дмитрий Николаевич увидел статью "Почему ушел Джефферсон Дэвис?", из которой он узнал, что прежний президент еще позавчера объявил о своей отставке, а на вопрос, вынесенный в заголовок статьи, ответил "По личным обстоятельствам". Тогда же он рекомендовал на свой пост генерала Ли, хотя по конституции исполнять обязанности президента должен был вице-президент Александр Стивенс.

"Уж не Варина ли настояла на отставке мужа с поста президента? — пришло вдруг в голову Лазареву. — Она ведь мне что-то такое обещала.... Поеду к Джуде, он мне все разъяснит"

Бенджамин, к облегчению Мити, был в своем кабинете.

— Вообще-то меня ждут на заседании совета министров, — заявил он. — Но тебе пять-десять минут уделю. Тем более, что к этой смене ты наверняка руку приложил. А может и не только руку? А, блудодей?

— Джо.... — укоризненно произнес Митя. — Варина — образец целомудренной женщины.

— Видел я, как эта целомудренная женщина у тебя на руках висла во время вальса. Еще один такой танец и ты мог унести ее куда угодно....

— Мог, — неожиданно согласился Лазарев. — В тот час в ней играло оскорбленное самолюбие: муж на ее глазах заигрывал с другой. Вероятно, потом она его на этом и прищучила. Или нет? Ты-то многое должен знать о причинах отставки....

— Как ни странно, не знаю ничего. Твоя версия, пожалуй, самая правдоподобная. Но она его, вероятно, обвинила еще в неспособности управлять государством. А также настояла на отмене рабства: поэтому он отринул кандидатуру Стивенса, ярого апологета рабства и предложил Ли, который освободил своих рабов. Ну, побегу, а ты ни на какие военные действия не отвлекайся, побудь пока в городе — можешь мне понадобиться.

Глава двадцатая, в которой друзья встречаются вновь

Двадцать пятого декабря 1864 года, в рождество Христа, Сенат Конфедеративных штатов Америки объявил об освобождении рабов на своей территории. Эту новость напечатали газеты всего мира, и отклики на нее не умолкали всю неделю. Почти сразу Англия и Франция объявили о признании КША суверенным государством и направили в Ричмонд полномочных послов, а вслед за послами — по мощной эскадре военных кораблей. САСШ заявили резкий протест, хотели было отозвать своих послов из указанных держав, но передумали. Прибывшие корабли стали барражировать около основных портов КША (Уилмингтона, Чарлстона, Саванны, Джексонвилла, Мобила, Нью-Орлеана) и способствовали восстановлению их сообщения с портами Европы, из которых сразу вышли транспорты с оружием, продовольствием, обувью, одеждой и тканями — в расчете заполнить их на обратном плече залежавшимся на складах КША хлопком. Россия, как водится, слегка запоздала с признанием КША, но в ее транспортах, следующих за военной эскадрой, плыли в Америку не только товары (пшеничка, сало, солонина....), но и солдатики, весьма немалые числом.

В начале февраля 1865 г Лазарев вернулся в Ричмонд из очередной командировки: вел с "Альфой" рельсовую войну на дороге Ричмонд-Норфолк и на месяц блокировал подвоз по ней боеприпасов и живой силы к армии Гранта. Сойдя со своей дрезины близ желдорвокзала, где шла выгрузка из вагонов какой-то пехотной части в серых шинелях и кепи, он вдруг услышал русскую речь!

— Робяты, куды четверта рота подалася, кто знат?

— О, тюха-матюха! А где ты шлялся-то? Твоя четверта уж за вокзал ушла....

"Прибыли, значит! — разлилось по груди теплое чувство. — Ну, повоюем, ребятушки!"

— О, глянь, каки чудны солдаты в пятнистой форме! А личности у их, страх берет....

— Отставить разговорчики! Р-рота! Шаго-ом....марш!

И рота русских солдат, посверкивая трехгранными штыками, забухала сапогами по каменным плитам привокзальной площади, уходя через мост на южную окраину города. Лазарев же скомандовал Томасу вести группу в расположение "Ричмондских стрелков", а сам направился по неизменному адресу — в кабинет Бенджамина.

— Всякий раз я зарекаюсь тебя отпускать в эти рейды, — ворчливо сказал Джо, обнимая Митю, — но ты умудряешься меня уговорить. Не докладывай, результаты этого я уже знаю: Седдон очень тебя хвалил и даже президент сказал пару одобрительных фраз про "рельсовую" войну. Кстати, ты видел на вокзале выгрузку русских войск?

— Видел. Сколько их прибыло?

— Целая дивизия при 30 полевых пушках. Командир генерал Ганецки. Знаешь такого?

— Нет. А графа Адлерберга при нем нет?

— Есть такой! Я с ним уже познакомился, очень колоритный человек. Это ведь тот, с которым ты к нам заявился в 1861 г.?

— Да. А где он остановился, ты знаешь?

— Рядом, в железнодорожной гостинице, где и ты соизволишь номер держать.

— Тогда я побегу?

— Беги, беги. Только в лоск не напивайся, тебя завтра может президент захотеть увидеть....

Дмитрий Николаевич все же зашел сначала в свой номер ("Дорого его содержать, но как удобно!"), принял душ, взъерошил критически волосы и вызвал колокольцем сначала дежурного по этажу, а через него парикмахера. Спустя полчаса, одев мундир, он выглядел почти как свитский офицер ("Только аксельбантов не хватает! Ну, и бакенбардов, конечно"). После чего прошел на другой этаж, к номеру Адлерберга и постучал.

— Русского офицера нет, — выглянула из номера горничная. — Он сказал мне, что пойдет в ресторан.

— Кто бы сомневался.... — буркнул Митя и сказал: — Если мы с ним разминемся, то скажете, что к нему заходил майор Лазарефф.

Однако не разминулись. Поднявшись на второй этаж все того же ресторана, Лазарев сразу увидел графа, сидящего вполоборота к нему, за отдельным столиком, плотно уставленном кушаньями и напитками. Темно-синий мундир с золочеными эполетами к нему очень шел, баки, усы и черноволосая шевелюра были на месте, но, подойдя ближе, Митя заметил седые волосы в бороде и морщинки на прежде ясном лбу. В это время граф обратил, наконец, внимание на шедшего к нему офицера, на мгновенье вздернул в недоуменье брови, вдруг просиял, вскочил со стула и раскрыл объятья:

— Митя! Ты жив! Как я рад!

Лазарев с ходу его обнял, похлопал по спине, отодвинулся и сказал:

— Спасибо, что сам приехал. Я помню твое отношение к Америке. И кем же ты являешься при Ганецком?

Адлерберг пожал плечами, все еще улыбаясь: — Оком государевым, конечно. Но ты что, пошел служить в армию к конфедератам? Дослужился до одной звезды на погонах.... Это у вас тоже означает майора?

— Да уж не генерал-майора, как у тебя....

— Какой из меня генерал.... Саша дал мне звание для авторитета, сам понимаешь. Ну что ты стоишь, садись! Хотя нет.... Мэтр!