Том 1. Ересиарх

Аяме мелодично рассмеялась.

— Это так мило!

— То есть вы... не против? — спросил Курумару с замиранием сердца.

— Да нет, совсем не против...— сказала она, коснувшись пальцем его губ. — Просто вы могли попросить меня и по-другому, я бы все равно не отказалась.

— Не отказались бы от чего?..

Курумару был смущен. В таких делах опыта у него было не очень много: большую часть своей жизни Курумару Тацуо потратил на изучение трактатов и свои собственные научные изыскания. Разве что Франческа-сан, с которой он познакомился во время Ватиканского собора, и Такана-чан...

Алые губы Аяме-сан были слишком близко. Курумару закрыл глаза и поддался искушению.

Аяме-сан вдруг укусила его за верхнюю губу. Он невольно вскрикнул.

— Нравится? — спросила она.

Ему нравилось. С некоторым колебанием Курумару коснулся ее груди. В ответ Аяме запустила руку к нему в штаны и обхватила член наманикюренными пальчиками. С каждой секундой он возбуждался все больше. Приподняв подол ее халата, Курумару нащупал абсолютно мокрые от смазки трусики. Пьянящий аромат её лона закружил ему голову. Действуя скорее интуитивно, Курумару стянул трусики вниз и обхватил ее влагалище ладонью. Аяме-сан охнула. Приободренный, он запустил один палец меж ее половых губ, затем другой. Они проскальзывали внутрь без всякого сопротивления.

"Такане-чан бы такое не понравилось. Она бы испугалась", — подумал Курумару.

— Ладно, хватит. П-пора бы и о тебе подумать, — с трудом произнесла Аяме-сан.

Она отстранила ласкающую ее руку, затем нагнулась, и, приспустив вниз его старые застиранные больничные штаны, обхватила губами головку его напряженного члена. Ее рот был горячим и влажным. Она то заглатывала член так, что он входил ей горло, то облизывала его целиком, при этом не переставая мять мошонку. Очень скоро Курумару почувствовал, что готов кончить. Ему хотелось сделать это в ее влагалище; не следовало проливать семя там, где оно не способно дать всходы.

— Аяме-сан...Приподнимитесь...

Поняв, чего он хочет, Ацумори-сан снова рассмеялась, но все же выполнила его желание. Курумару уже начал входить в нее, как вдруг в коридоре скрипнула дверь, и чей-то мужской голос позвал Аяме-сан по имени.

Страх быть застигнутым во время секса на мгновение парализовал Курумару, но Аяме-сан задвигала бедрами, и ему уже стало все равно, пусть даже вся больница будет наблюдать за ними. Когда он попытался отстраниться от нее, чтобы раздвинуть ее половые губы, Аяме умоляюще прошептала ему на ухо: "Только не останавливайся!". От этих слов он окончательно потерял голову. Прижав медсестру к себе, Тацуо вошел в неё целиком. Она вскрикнула и громко застонала.

Испугавшись, кто-то может услышать стоны Аяме-сан, Курумару зажал ей рукой рот. Член входил в ее вагину все глубже. Он боялся, что может кончить в любую минуту, раньше неё, и изо всех сил сдерживал себя. Движения становились все более быстрыми и жесткими, Курумару почти что причинял ей боль своими фрикциями. Он знал, что долго не выдержит. И тут Аяме-сан наконец-то достигла оргазма.

Сдавленный крик вырвался из ее зажатого рта, она укусила Курумару за палец, затем вдруг прижалась к нему изо всех сил. Влагалище пульсировало, Курумару ощутил, как по его члену и бедрами потекла смазка. И тогда он перестал сдерживаться и выпустил горячую струю спермы прямо в глубь Аяме-сан. Ощущения были восхитительные. Их соки, смешавшись, испачкали белые больничные простыни.

Курумару продолжал сжимать Аяме-сан в руках до тех пор, пока она не шепнула ему:

— Ладно, мне надо идти.

— Иди, — с сожалением отпустил ее он.

Когда Аяме-сан, поправив свою одежду, ушла, Курумару ощутил ужасную усталость. За последние дни он уже успел отвыкнуть от всякой физической активности. Глаза слипались. Почесав нос, Курумару довольно зевнул и заснул прямо так, среди грязных простыней и пятен спермы.

* * *

Проснулся он от солнечных лучей, падавших ему прямо на лицо. Улыбнувшись, Курумару потянулся к телефону. Нужно было увидеться с Танимурой, проверить, не наделал ли он за эту ночь каких-либо глупостей.

Телефон (самая простая модель, только для звонков) сначала просто гудел и трясся, затем все же ответил голосом Танимуры:

— Да, оябун?

— Приходи, — сказал Курумару и прервал разговор.

Потом лежал и ждал, когда же придет Аяме-сан. Когда же дверь тихонько приоткрылась, Курумару поймал себя на том, что его сердце бешено колотится.

"Сейчас войдет кто-то другой," — принялся убеждать он себя.

Но вошла именно Аяме-сан.

Она попривествовала его как обычно, словно вчерашней (нет, сегодняшней) ночи не было, поменяла ему постельное белье, затем проверила состояние его ноги.

— Скоро мы вас выпишем, — с легкой грустью сказала она.

— Не проблема, — бодро ответил Курумару.

Пока он над этим не особо задумывался, однако не сомневался, что придумает что-нибудь.

— В самом деле? Вот как, оказывается, — улыбнулась Аяме, затем наклонилась и поцеловала его. Это должен был быть легкий, почти что секундный поцелуй, но Курумару обхватил ее за затылок и прижал к себе.

— Нэ-сан, ты здесь? Мне сказали... — чей-то незнакомый голос прервал идиллию. Дверь скрипнула, пропуская внутрь незванных гостей.

Аяо был удивлен.

— Нэ-сан? — позвал он сестру. Та спешно отстранилась от неизвестного ему человека на кровати. Незнакомец был неплохо сложен, имел пропорциональные черты лица и зеленые глаза с крапинками. Темные волосы с фиолетовым оттенком ниспадали ему на лоб, придавая слегка мрачный вид, однако взгляд у него был открытым и ясным. Возле рта залегли складки, слегка старившие его. Все понятно — любимый типаж Аяме.

— В чем дело? — потребовал объяснений Аяо у сестры. — Кто это вообще?

Аяме нервно разглаживала складки на халате, стараясь не смотреть в глаза брату.

Человек на кровати промямлил:

&nbsnbsp;

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

— Я не с тобой разговариваю. — оборвал его Аяо. — Нэ-сан? Ну же. Кто это?

— Это мой друг, Курумару-сан. Наши отношения тебя не касаются, Аяо-кун. И вообще, — Аяме возвысила голос, — какое тебе до меня дело? Ты же выгнал нэ-сан из дома, теперь что, совесть взыграла? Поздно!

Аяо ощутил обиду. Нэ-сан пыталась представить дело так, словно со всем виноват был он. А разве это так? Разве его вина в том, что Аяме — шлюха? Нет, разумеется.

— Замечательно, — сказал Аяо. Он развернулся и собрался уже выйти вместе с Мейдой-чан, но та так и не тронулась с места. Раздраженный, Аяо схватил ее за плечи.

— В чем дело?

— Ацумори-сама...

От лица Мейды-чан отхлынула кровь, так что оно показалось Аяо снежно-белым. Под ее прозрачной кожей пульсировали сосуды. С некоторым удивлением Аяо понял, что Мейда напугана, ужасно напугана. Она попыталась что-то сказать, затем попросту указала пальцем на нового ухажера Аяме.

— Это же...

Аяо резко повернул голову в сторону незнакомца. "Мой друг"... Курумару-сан, не так ли? Неужели ему повезло, и он долгожданная встреча произошла несколько раньше, чем он надеялся? Аяо хотел было расплыться в улыбке, затем одернул себя. Не стоит, наверное, встречать врага улыбкой на пол-лица, верно? Вместо этого он попытался нахмуриться.

— Ты знаешь ее? — Аяо вытолкнул перед собой Мейду. Та тут же съежилась, и Ацумори приобнял ее, подбадривая.

— Да, — медленно произнес Курумару. — Да, знаю.

— И ты знаешь, кто я? — продолжил Аяо, почти не сдерживая восторга в голосе. Курумару знал, конечно же, он знал!

— Что здесь происходит? — попыталась влезть в разговор Аяме, но ни Аяо, ни Курумару не обратили на нее никакого внимания.

— Ты знал это, — Аяо возвысил тон. — Ты знал, и потому полез в кровать к моей сестре! Нэ-сан, да он попросту использовал тебя! Это просто чудовищно, это самый аморальный поступок, с которым я только встречался за все годы моей жизни! И это не говоря уже о том, что ты сделал с Мейдой-чан!

Аяо просто распирало от восторга. Этот Курумару был дарован ему небесами. Они просто предназначены друг для друга, герой и злодей. Курумару способен на все. Он разбил сердце бедняжке нэ-сан — и все ради того, чтобы подобраться поближе к нему, к Ацумори Аяо! Ничего не скажешь, он восхитителен. Но главное — не показать ему этого, ведь это нарушит правила игры. Не так ли?

Услышав слова брата, Аяме побледнела. Курумару попытался подняться с постели, не сумел дотянуться до костыля, выругался, затем просто протянул к ней руку. Аяме даже не взглянула на его. Вместо этого она молча вышла из палаты, толкнув при этом Мейду-чан.

— Кошмар-то какой, — алчно произнес Аяо.

— Действительно, кошмар, — согласился Курумару. — Что я наделал, ксо...

Он обхватил руками голову. Жест усталости — или же жест отчаяния?

Прошло несколько секунд в полной тишине, и Аяо не выдержал.

— А где монолог?

— Какой еще монолог? — мрачно спросил Курумару. Он поднес палец ко рту и отгрыз кусочек ногтя. — Ты хоть видишь, идиот, в какой я ситуации? Можешь понять, что я чувствую? Как мне теперь объяснить Аяме-сан, что все на самом деле не так? Да, и Такана-чан... Я все могу объяснить, ксо, не прячься от меня за этим придурком! Иди ко мне, — и Курумару поманил к себе Мейду. Та замотала головой в знак отказа.

— Нет, нет, так не должно быть! — закричав Аяо. Его пальцы впились в плечи Мейды, причиняя ей явственную боль, но он не заметил этого. В данный момент это было абсолютно не важно. — Ты должен произнести монолог злодея, а потом бы я ответил тебе нравоучительной речью, а потом мы бы подрались, и все было бы хорошо! Ты просто не можешь вот так сказать: "Я все могу объяснить". Ты же злодей, разве нет? Как ты можешь так обманывать меня, мои ожидания? Ты все испортил!

— Парень, да ты больной, — с отвращением произнес Курумару. — Какой я тебе злодей?

— Ты злодей!

— Нет.

— Да, да, будь ты проклят! Мейда-чан, он ведь такой, да? Он чудовище! Я прав?

Мейда молчала, с испугом глядя на Ацумори.

— Скажи "да"!

— Д-да, — выдавила из себя Мейда.

Та безропотность, с которой она подчинилась его приказу, окончательно вывела Аяо из себя. Он с размаху отвесил Мейде пощечину. Удар был такой силы, что она не удержалась на ногах и упала, приложившись при этом о дверной косяк. Аяо стоял над ней и часто дышал, пытаясь унять гнев.

— Ты что творишь, выродок? — Курумару был поражен.

Аяо испытал в этот момент самое горькое разочарование за всю свою сознательную жизнь. Его поманили мечтой — а затем сбросили с высокой скалы. Жизнь, полная приключений, битв, веселья, вдруг обернулась банальной бытовухой, и это было невыносимо. Мечта стухла прямо у него в руках.

Аяо вышел из палаты, оставив внутри и Курумару, и Мейду. Пусть делают друг с другом что захотят — ему все равно.

У выхода из больницы Аяо столкнулся с высоким человеком в черном костюме, с давно уже позабытой прической в стиле Элвиса — старательно завитый чуб, нависавший над низким лбом. Ацумори попытался пройти мимо, но тут поклонник Элвиса задел его плечом. И это произошло не случайно: мерзавец явно был доволен этим поступком. Его маленькие глазки почти что утонули в складках кожи, когда он ухмыльнулся.

Аяо молча ударил его. Но гигант увернулся, и Аяо, который слишком много силы вложил в удар, начал заваливаться вперед. Противник не дал ему этого сделать — он наомашь хлестнул Аяо по лицу, задавая ему совсем другое направление.

Боль привела Аяо в чувство, помогла ему войти в тонус. Он задумчиво потер покрасневшую скулу и произнес:

— Может, проясним ситуацию?

— А чего тут прояснять, — нарочито удивленным тоном ответил ему поклонник Элвиса, — все очень просто. Куда ты дел Сато-сана и Генсая? Ответишь на этот вопрос — уйдешь живым. Понятно тебе?

— Да нет, — пожал плечами Аяо. В тот же момент кулак вошел ему в живот, заставив скорчиться. Аяо попытался нанести ответный удар, но тот тут же был блокирован, причем с такой силой, что рука Аяо бессильно повисла вдоль его тела.

— Как ощущения? — деловито спросил его противник.

— Замечательно, — выдохнул Аяо. — Только что мне было совсем плохо. Благодаря тебе я смог взбодриться. Спасибо.

— Всегда пожалуйста! — ладонь "Элвиса" обрушилась Аяо на шею. Ему показалось, будто мир треснул напополам. Согнувшись, Аяо без сил опустился на колени.

— Еще, давай еще! — завопил Аяо, и гигант пнул его в лицо. Аяо лежал на спине, чувствуя, как кровь снова бежит по его венами, набирая ход.

— Я Танимура Реджиро, — сообщил поклонник Элвиса. — Моя способность — предугадывать ход своего противника на пару секунд. Вроде бы и совсем мало, но в драке отлично работает.

— И то правда, — пробормотал Аяо. — Приспешник Курумару?

— Сторонник, — поправил его Танимура. Он склонился вперед, к распростертому на земле телу Аяо. — Пока еще не готов говорить, уродец?

— Да ты бей. Не стесняйся, — Аяо махнул рукой. К боли он всегда относился флегматично. Он чувствовал ее — но воспринимал несколько иначе, чем другие люди.

Танимура наступил ему между ног, и мир для Ацумори вдруг сузился до размера промежности. Задыхаясь, он выкрикнул:

— Вот это да!

В этот момент Танимура вдруг увидел нечто, что находилось вне поля зрения Аяо. Он сплюнул и двинулся прочь, оставив Ацумори лежать с раздвинутыми ногами.

Как оказалось позднее, какая-то медсестра вызвала полицию.

Глава пятая

Было раннее утро.

Серый туман наплывал, подобно океанским волнам, захлестывая и ангар, и здание международного терминала, и радарную кабину, и бело-красные самолеты, стоявшие на площадке, затем откатывался назад, таял под лучами японского солнца, превращаясь в пар, оставляя лишь капельки влаги на серых камнях, на блестящих пластиковых окнах, на листьях тополей, что были посажены в ряд вдоль взлетной полосы.

Дети в разноцветных футболках столпились у обзорного окна, оживленно болтая на каком-то иностранном языке, может, на английском или французском. Акита смотрел мимо них со скучающим видом, то и дело поглядывая на часы. Самолет запаздывал уже на час. Интересно, почему? Может, туман, а может, просто задержали вылет. Или, что, конечно, маловероятно, самолет потерпел крушение и сейчас его обгорелый остов лежит где-нибудь в пустыне или же на дне морском. Акита улыбнулся собственным мыслям. Такого попросту не может быть. Христианская шлюха не может погибнуть так просто; ее должен ликвидировать он, разумеется, после целой ночи допроса.

Без десяти четыре. Полтора часа, как самолет должен был приземлиться в международном аэропорту в Ханеде.

Акита сделал еще один глоток из своего стакана. Всего лишь кофе, никакого алкоголя. По крайней мере, во время работы.

Небо начало светлеть. Выглянув в окно, Акита увидел, как из боксов слева выехала пожарная машина и встала рядом с тремя "скорыми" вблизи от центральной полосы. Одновременно на всех машинах завертелись синие маячки; автомобили стояли в один ряд, настойчиво мигая. Дети смотрели на них и переговаривались. Акита слегка вздохнул: вот она, страховка. Если он не сможет справиться с пуританкой, в дело вступят те люди, что сидят сейчас в машинах с синими огнями.