Школьные забавы (Декамерон конца нуовоченте. 1)

В этом на собственном опыте убедился Вадик, когда на физкультуре — у двух их классов этот урок объединялся — вздумал ворваться в девчоночью раздевалку как раз в тот момент, когда по его подсчётом они уже сняли платья, но не успели ещё одеть форму. Его расчёт блестяще оправдался, но, на его беду, у двери, им с силой распахнутой, оказалась именно Вика. Радостно загалдевшие ребята, столпившееся за его спиной увидели её лишь в трусиках и лифчике, но тело было не дебелое, а словно вылитое. На шум она обернулась и, нимало не стесняясь своей наготы, схватила Вадика за грудки и вышвырнула в коридор, захлопнув за ним дверь. Бедный Вадик так шмякнулся о стену, что минуту сидел на полу, тараща глаза, весь урок был как варёный, пока не сблевал на маты и был отправлен физруком в медкабинет. И неделю лежал дома с сотрясением мозга, соврав родителям, что ударился, упав, играя в баскетбол.

"Да не толстая она, — как-то сказала по этому поводу подруга Вики Валя, — у неё просто кость широкая".

Особенно на Толика производили впечатление её бёдра. Или когда она сидела, тесно сжав ноги — сверху — или закидывала ногу на ногу — снизу и сбоку.

Года два назад у Толика было своеобразное представление о причине их полноты.

Тогда он был ещё совершенно зелёным и наивным, и как-то во дворе вызвал насмешливое удивление, обнаружив совершенную неинформированность по вопросам, обсуждаемым в тесном кружке мальчишек в особо доверительную минуту.

— Ну ты, блин, даёшь, — было сказано ему, — что действительно не знаешь?

Он помялся.

Тогда ему объяснили, что у девочек есть место, куда вставляется то, что есть у него. Вставляешь и дёргаешь туда-сюда, причём по-разному — чем более разнообразно, тем лучше. И это очень приятно.

Так был с Толиком проведён сексуальный ликбез.

— И до каких пор? — спросил он тогда.

— Что до каких пор?

— До каких пор дёргаться?

— Пока не кончишь.

— Что кончишь?

Ему объяснили и это.

Так случилось, что через день после того разговора он уехал в пионерский лагерь. И там его "вводный курс" в отношения между полами был продолжен.

Пионерский лагерь, в который достали путёвку родители Толика, был лучший во всей области. Там даже проводились выездные семинары для вожатых по организации воспитательной работы. Ни на минуту дети не оставались предоставленные сами себе: спортивные состязания, сбор макулатуры и металлолома, тимурское движение в близлежащих сёлах и тому подобные мероприятия занимали весь день. Отлынивать ни у кого не получалось, дисциплина была очень строгая. И после отбоя никто не мог выходить на улицу.

Однажды после отбоя их заводила Витя — как второгодник, от был старше других — предложил попробовать. И на недоумённые вопросы как он это себе представляет, когда из комнаты нельзя выйти, ошарашил всех:

— А в задницу.

Все замолкли, не зная как реагировать на такое странное предложение.

— Ну чё, — насмешливо спросил он, — слабо?

— Очень надо, чтоб ты нас в задницу трахал, — заметил кто-то.

— Почему это я вас? — спокойно заметил Витя. — Друг другу по очереди. Я могу и сначала дать.

— Но, — он поднял кулак, с которым, кстати сказать, многие к тому времени были уже знакомы, — только, чтобы потом не отказываться.

Может, это предложение и осталось бы только предложением, если бы не Вадик. Толик сначала было образовался, что в его отряде оказался одноклассник, такое близкое соседство стал ему надоедать. Дело в том, что Вадик был буквально помешан на этом деле.

Как то еще в городе Толик встретил его на улице. Вадик шёл, что-то бормоча себе под нос и размахивая руками.

— Эй, — окликнул он его, потому что Вадик намеревался пройти мимо, не заметив его, — ты чего?

— Что? — остановился тот, как будто окрик Толика вернул его действительности из блужданий по своим мыслям.

— Привет, — для начала поздоровался Толик.

— Ага, — кивнул головой Вадик и вдруг выпалил, словно изливал давно наболевшее. — Представляешь, Б-класс трахается постоянно. А мы?

И сокрушённо вздохнув, пошёл дальше, так же размахивая руками и что-то бормоча про себя.

Эта тема занимала Вадика постоянно. Однако в лагере Толик убедился, что решиться на что-то большее, кроме разговоров, Вадик не в состоянии. Очень скоро он его достал.

— Смотри, — указывал он на какую-нибудь девчонку или в столовой, или на волейбольной площадке, или вечером на дискотеке, — а?

И толкал его в бок.

— Вот бы её... А?

Однажды Толик не выдержал.

— Пошли, — ответил он Вадику на очередное предложение, — ты первый.

Вадик тут же сник.

— Иди ты, я за тобой.

— Хорошо, — Толику уже осточертело всё это, — иди за мной.

И он направился к той, на которую указывал ему Вадик. Она оказалась совершенно нормальной, симпатичной девчонкой, из их же города, только Центрального района, смешливой, но не дурой, с ней приятно было пообщаться. Но когда Толик был уже готов предложить ей прогуляться — и было видно, что она бы согласилась, — обернувшись, он увидел, что Вадика рядом нет.

— Ты чего слинял?! — накинулся он на него, когда, наконец, нашёл.

Вадик стал плести что-то не совсем членораздельное, что, мол, она была одна, вот, если бы было двое...

— Трепло, — оборвал его Толик, — я ж для тебя старался.

Но ещё дня три Вадик не давал ему прохода расспросами, мол, как у них там было.

— Отвянь, — каждый раз отшивал его Толик, — самому надо было идти.

Собственно ничего у них там и не было. Поговорили, пообжимались, неумело поцеловались. Как обычно. Толик и сам себе не признавался, что он просто не знал, что ему с ней делать. А она, в свою очередь, ждала, что будет делать он.

И сейчас, когда Витя предложил такую штуку и все замолчали, внезапно откликнулся Вадик.

— Давай.

— Ладно, — разговор шёл, когда уже лежали в постелях и свет был потушен, поэтому Витя сел на своей кровати, — иди сюда.

— А остальным, — Витя повелительно повысил голос, — или по парам или закрыться с головой и не подсматривать. Иначе мало не будет.

Кровать Толика была как раз рядом. Сосед с другой стороны перевесился к нему:

— Ты будешь?

— Нет.

Толик закрылся одеялом с головой, но оставил небольшую щёлку, через которую видел, что происходило на соседней кровати.

Витя повозился под одеялом и снял трусы, засунув их под подушку. Вадик подошёл к нему, трусы его спереди были вздыблены.

— Залезай, — тихо сказал ему Витя, пододвинувшись к стенке, его кровать была крайней.

Вадик, приподняв одеяло, лёг рядом с ним. Затем повозился и Толик увидел, что его рука бросила трусы на пол рядом с кроватью.

— Кто первый? — спросил Витя.

— Давай ты.

— Ладно. Ложись на живот.

Вадик перевернулся на живот, а Витя залез на него. Некоторое время он держал зад приподнятым, опираясь одной рукой, а второй что-то делая под одеялом, затем его зад медленно опустился, он выпростал из-под одеяла руку, упёрся ею о кровать и несколько раз поднялся и опустился на Вадике. Тот неподвижно лежал, уткнувшись головой в подушку. Витя поднял обе руки, ухватился ими за спинку кровати и стал, помогая себя руками, ритмично подниматься и опускаться. Кровать стала тихонько поскрипывать.

Толик уловил, что и где-то за ним так же скрипят одна или две кровати.

Внезапно Витя участил свои движения и, выдохнув, замер.

— Всё? — спросил из-под него Вадик.

— Всё.

— Теперь я?

— Теперь ты.

Они поменялись местами и Вадик, оказавшись сверху, стал возиться.

— Давай, помогу, — прошептал Витя.

Он засунул руку сзади, между собой и Вадиком.

— Вот так.

Вадик, подражая Вите, уцепился двумя руками за спинку кровати, несколько раз дёрнулся и вдруг затих.

— Ты чего, уже? — с удивлением спросил Витя.

Вадик ничего не ответил и стать с него слезать. Одеяло он откинул и Толик увидел голую задницу Вити и то, как он, проверяя, запустил туда руку.

— Точно кончил, — пробормотал Витя, перенеся руку от задницы к глазам и рассматривая пальцы.

И вдруг, увидев, что Вадик сел на постель, быстро перевернулся на бок — открылось всё его "хозяйство" в окружении коротких волосиков — и тихонько пнул его ногой.

— Иди, вытирайся к себе.

Вадик, прикрывшись ладонью, ушлёпал, а Витя отогнул край простыни и вытер себе промежность и между ягодицами.

Что именно он вытирал, Толик увидел тогда же в лагере, так получилось, что буквально на следующий день.

Вечером, далеко после отбоя, когда уже начинали засыпать, Толик вышел в туалет. В конце коридора он увидел Витю, который прилип к окну.

— Ты чего там увидел? — спросил его Толик, подойдя поближе и стараясь разглядеть через его плечо, что там происходит.

Ничего там, на первый взгляд, не происходило, во всяком случае, ничего кроме кустов, деревьев и тропинки, ведущей к забору, Толик не увидел. Хотя был конец июня и, не смотря на поздний час, было ещё достаточно светло.

— Хочешь посмотреть? — обернулся к нему Витя. — Тогда пошли.

И он осторожно, чтобы не шуметь, открыл окно.

— Ты куда?

Толик машинально обернулся — не видит ли кто. Выходить на улицу после отбоя было строжайше запрещено.

— Дрейфишь? — Витя уже залез на подоконник.

Толику было немного жалко, что он отказался вчера, и сейчас он решился.

— Ладно, пошли. А окно как? Ведь заметят.

— Не боись.

Они мягко спрыгнули с невысокого первого этажа на траву.

— Теперь нагнись.

Толик сразу понял, что хотел Витя. Он нагнулся, Витя забрался на него, достал до рамы и осторожно прикрыл её. Никто, пока не подошёл бы вплотную, ни за что бы не заметил, что окно открыто.

— Только тихо, — предупредил его Витя, подавая знак следовать за ним.

Они друг за другом, осторожно, чтобы было как можно тише, пошли по дорожке в направлении забора. Там стоял дощатый сарай, служивший сеновалом. Лагерь был передовым во всём, в том числе и в решении продовольственной проблемы, ради чего держал собственное хозяйство, включая тёх коров, пять коз, а также кур, гусей и индюков.

Перед сараем они свернули с дорожки, и подошли к нему сбоку. Витя показал на одну из щелей между досок и прильнул к ней глазом. Толик поискал для себя такую же, и это не составило большого труда: стены сарая состояли из вертикально стоявших досок, которые на своём протяжении не были одинаковой ширины, поэтому то тут, то там расходились, образуя не очень широкие (такие были забиты дополнительными досками), но всё же достаточные для подсматривания щели.

На высоте — под крышей — дополнительных досок не было, щели, соответственно были шире, что позволяло, учитывая то, что на улице было достаточно светло, сносно видеть внутренность сарая.

В нём, как и полагалось по его назначению, было навалено сено. На одной из кип лежала, задрав в стороны ноги медсестра со здравпункта. Толику бросилась в глаза её белое тело в том месте, где должны были быть трусы. Девушка была сильно загорелая, поэтому разница бросалась в глаза даже в полутьме сарая. Между её ног стоял, тоже без трусов, вожатый третьего отряда. Его задница — Толик смотрел на них сбоку — рывками приближалась к девушке, после чего раздавался лёгкий шлепок, и медленно отходила чуть назад, чтобы затем опять рвануться вперёд и завершить движение шлепком. После каждого такого движения девушка издавала сдавленный стон.

Внезапно вожатый чуть отстранился и Толик увидел как тугая струя взметнулась и шлёпнулась на живот медсестры.

Толик отстранился от щели. Рядом Витя, всё ещё прильнув к стене, орудовал у себя рукой, без всякого стеснения спустив штаны. Внезапно такая же тугая струя белесоватой жидкости ударила в доски, Витя быстро вытерся рукой и, одновременно натягивая штаны и обтирая руку о доски, сделал ему знак, что пора отсюда линять.

Когда уже они отбежали от сарая, Витя шёпотом объяснил, отвечая на его вопрос:

— Это он, перед тем, как кончить, вышел.

— Зачем?

— Чтобы она не подзалетела.

— Что?

— Ну, чтоб не забеременела.

Потом Толик сам про себя смеялся над своей наивностью и был рад, что никому об этом не говорил и его не засмеяли, но тогда он думал, что раз в Вику много раз кончали — это и скопилось в её бёдрах, сделав их толстыми.

Вика занималась этим уже давно. Все об этом знали, но никто в школе не занимался этим с Викой. Хотя стоило только парням узнать, что какая-нибудь девчонка хоть раз "дала", отбиться ей от соответствующих притязаний было уже не так легко. Ещё в младших классах Толик видел как-то на перемене сцену, врезавшуюся в его память: в коридоре на половине старших классов, где он оказался по какой-то теперь уже забытой причине, парни окружили хороводом, крепко взявшись за руки, девчонку, которая, то смеясь, то сердясь, пыталась вырваться из их круга, каждый раз отбрасываемая ими в его середину. "Дашь? Дашь?", — почти хором звучало одно и то же слово. Толика тут же прогнали, но после уроков он заметил, как та девчонка с одним из парней спускалась в школьный подвал.

Подвалы, не только школы, но и жилых домов вокруг, редко запирающиеся, а если и запирающиеся, то не на надёжные замки, часто использовались с этой целью. Там часто можно было наткнуться на брошенные в закоулке старые одеяла, а то, как например, в их школе, и какой-нибудь тюфяк.

С Викой в школе такое было невозможно. Все знали, что она — девка моргунят.

Почему они так назывались ни Толику, как ни тем, у кого он мог спросить, толком было неведомо. Говорили, что вроде были три брата, от фамилии которых и произошла кличка.

Однажды Толик увидел, как по школьному коридору, не спеша, шёл пацан примерно его возраста в телогрейке, одетой на грязную майку и в не по размеру больших резиновых сапогах, громко шлёпающих при каждом его шаге. Учителя, не пропускавшие без замечания не так, как им казалось нужным, одетых учеников, делали вид, что не замечают его. Толик тут же понял, кто это такой, и уставился на первого в своей жизни въяве увиденного моргунёнка. Должно быть, глаза его расширились, потому что пацан посмотрел на него и, усмехнувшись, подмигнул.

Говорили, что он заходил с каким-то поручением в Вике. Может, вызывал её к одному из братьев.

Позднее Толик понял, что такие были у моргунят на побегушках. Давно ушедшие из дома (пьяницам, числящихся у них в родителях, было только на руку, что лишний рот исчез из поля видимости), нигде не учившиеся и не перед чем не останавливающиеся — терять им было нечего. Тогда Толика поразило выражение лица пацана — спокойное и непринуждённое. Он плевал на всё вокруг, потому что от всего вокруг был свободен.

Через дом от школы начиналась берёзовая роща, она отделяла жилой массив от железной дороги и перекинутого через реку железнодорожного моста. Территория вокруг него была обнесена колючей проволокой, а на верху, у начала моста, стоял солдат, вооружённый винтовкой. Тут же для него была и полосатая будка, где часовой мог спрятаться от дождя. В роще, бывало, находили трупы. Говорили, что это дело моргунят.

Валя из их класса была близкой подругой Вики. Но с моргунятами она связана не была. Хотя и была замечена входящей в один из подвалов вместе с Викой. Что они там делали, если ни одна из них в этом подъезде не жила? Ни один парень не затруднился бы с ответом. Но слава Вики защищала Валю от бесцеремонных приставаний.