Хронопроцессоры

Рассказ о книгах, которые перепечатывали под копирку на пишущих машинках и распространяли среди друзей, нокаутировал его. Подставив лицо лениво падающему снегу, Гога разразился недобрыми словами по поводу варварской эпохи, когда человечество страдало без информационных технологий, мобильных телефонов и мульти-медиа.

— Ты забыл упомянуть Интернет,— хихикнул Рома.— Или мульти-медиа — это и есть Интернет? В общем, согласен с тобой, книжка действительно мерзкая и глупая. Этот диссидент наверняка был гуманитарием и не представлял, сколько снарядов должен выпустить дредноут, чтобы превратить полуостров в остров.

Георгий согласился, мрачно усмехаясь:

— Чтобы образовался пролив, непреодолимый для десантных средств того времени, всех арсеналов Королевского Гранд-Флита не хватило бы. Если же учесть, что возле Крыма торчали паршивенькие дредноуты первых поколений...

Он заржал. Посмеявшись за компанию, Рома продолжил критический разбор художественного произведения:

— Разве что "кузькиной матерью" долбануть... воронка в двадцать километров поперечником — как раз то самое, что нужно. Правда снесет к чертовой бабушке весь островок, но ради свободы и демократии не жалко.

— В мое цивилизованное время, когда на горизонте заалела заря постиндустриального социума, таких, как ты, называли "заклепочниками",— сообщил князь Георгий.— Тут дело не в технических деталях. Зри ширше. Тупой автор — царство ему небесное — забыл важную деталь. Ну, допустим, отсиделся Врангель за рукотворной канавой. Ну, не смогли Троцкий, Фрунзе и Ворошилов организовать десант — хрен с ними, могу поверить. Но двадцать лет спустя, как говорил папаша Дюма, в эти края вышел Манштейн. Как ты думаешь, смог бы он взять остров или потерпел бы такое безобразие у себя на фланге?

— Взял бы,— уверенно заявил Рома.— А через пару лет — третий сталинский удар. Генерал Еременко возвращает Крым в законные границы, а пленные немцы и прочие островитяне берут лопаты и насыпают дамбу, восстанавливая сухопутную связь с материком.

— Есть другой вариант,— уточнил Гога.— Правительство Острова Крым наверняка бы легло под нацистов и приняло участие в освободительном походе "нахт Остен".

— Островитяне бы вприпрыжку побежали служить фюреру,— согласился Рома.— Но потом, году в сорок четвертом, им пришлось бы совсем нехорошо.

— Да уж, после войны наш друг Виссарионыч разобрался бы с ними всенепременнейшим образом.— Гога достал из костра тлеющую веточку, раскурил трубку и мечтательно произнес: — Не пожалел бы дивизию тяжелых бомбардировщиков... Если вернемся в постиндустриальные времена...

Неподалеку кто-то громко сказал:

— Сначала фамилия от слова КГБ, теперь вот про постиндустриальное общество заговорили. Вы из какого времени, москали?

Говоривший скрывался, скорее всего, в той самой роще, где недавно рубили деревья. Шагов двадцать или тридцать — как раз хороший бросок гранаты.

Первым делом хронокорректоры отползли в разные стороны от костра, затаившись в промоинах. Можно было надеяться, что теперь их одной "лимонкой" не прихлопнут. Вытянув руку с "браунингом", Рома вглядывался в темноту, куда не проникал слабый свет от костра. Гога тихонько подтягивал поближе пулемет.

— Не бойтесь, я не убивать вас явился. Поговорить надо.

— Выходи, чтобы тебя видно было.

— Не выйду, вы дикие. Как увидите меня — сразу стреляете.

Гога наконец навел пулемет на рощу и сказал насмешливо:

— Сами виноваты, пан Заходовский... то есть, оберст Вестер... или как вас называть? — ответа не последовало, поэтому лже-князь продолжил: — Что же ты, Хенрик, в Быхов сам не сунулся, послал какого-то турка?

После паузы поляк осведомился настороженным голосом:

— Вы его убили?

Решив темнить, пока возможно, Рома небрежно проговорил:

— Как видишь, он никого подстрелить не смог, а мы живы. Пора понять, что мы работаем лучше, поэтому прекрати валять дурака и присоединяйся к победителям.

— Вы еще не победили! — завопил рассвирепевший Заходовский-Вестер.— Идиоты, вы не представляете, какая сила вам противостоит!

— Лечи нервы, Хенрик,— продолжал насмехаться Гога, мягко, не лязгнув, снимая пулемет с предохранителя.— Тебя почем талибы купили? Не за бесплатно же ты приближаешь катастрофу.

— Лучше атомная война, чем ваша победа! — взвизгнул вражеский наемник.— Лучше талибы, чем москальские псы-большевики!

Рома собирался позлить собеседника напоминанием о пристрастии его хозяев к половым извращениям. Однако вдруг накатила горячая волна, словно в догоравший сбоку костер кто-то плеснул канистру керосина. Только, нет, костер еле-еле тлел, а жар по всему телу стремительно сменился ознобом и легкой тошнотой. Георгий внезапно развернулся и почти немедленно ударил длинными очередями назад — в промежуток между двумя эшелонами. Оттуда тоже протарахтела очередь, но "льюис" лихорадочно выплевывал серии пуль разной длины.

Потом из кустов, где скрывался талибский пособник, затрещали револьверные выстрелы. Рома торопливо разрядил в ту сторону магазин "браунинга", отложил пистолет и взялся за винтовку, готовясь прицельно бить по вспышкам выстрелов. Однако, противник больше не нажимал на спуск, Гога тоже прекратил огонь, утратив мишень.

Из вагонов высыпали взбудораженные бойцы, кто-то спросонок палил во все стороны. Просто чудо, что никого шальной пулей не задело. Потом несколько солдат и моряков подошли к потухшему костру возле рощицы.

— Один стрелял с запада, из-за деревьев,— перезаряжая пулемет, объяснил Гога.— В это время другие сзади начали палить, с востока.

— На востоке пулемет стрелял,— заметил Данила Шинкарев.— Назар с братишками туда побежал... Вы-то хоть завалили кого?

Подсвечивая факелами, они осмотрели рощу, но увидели только несколько капель крови. Снег быстро таял, едва упав на грунт, а на холодной влажной земле следов не разглядеть. Зато в месте, откуда стрелял пулеметчик, онежские гренадеры обнаружили, кроме кровавых пятнышек, десяток стреляных гильз.

— Мелкие пульки,— презрительно прокомментировал бородатый солдат.— И написано не по-нашему. Японские, что ли?

— Нет, у "арисаки" совсем другой патрон,— возразил другой солдат, постарше.— Видали в Маньчжурии.

Подобрав две гильзы, Георгий показал их Роману. Тот молча кивнул и приказал всем возвращаться к вагонам, а командирам проверить личный состав, чтобы вражеские лазутчики-диверсанты не просочились в эшелоны.

Когда бойцы разошлись, и поезда, набирая ход, устремились к Могилеву, Рома недоуменно спросил:

— Как ты догадался, что второй стрелок сзади подберется?

Покровительственно похлопав его по плечу, князь Гога произнес нравоучительным тоном:

— Я, к твоему сведению, догадался, что второго стрелка не было вовсе. Разве ты не почувствовал горячую волну, потом холодную, потом — блевотное чувство?

— Было такое... Ну и что?

— Это же физиологическое сопровождение работы хронодвижка! Подонок отвлекал нас разговорами, а сам ушел в другое время и атаковал одновременно с двух сторон.

Пока Роман обдумывал услышанное, стальные колеса успели отстучать по стыкам не одну сотню сигналов. Наконец, физик, которому предстояло родиться через треть века, признал, что звучит логично, то есть, так оно, видимо, и случилось на самом деле.

— Жаль, что гад опять ушел подранком,— печально резюмировал он и достал из кармана подобранную в степи гильзу.— Совсем обнаглел, скотина.

— Беспредельщик,— согласился Гога.— Он становится все опаснее.

Рома кивнул, рассматривая латунный цилиндрик, маркированный арабской вязью. Ему ли было не узнать гильзу от промежуточного патрона 7.62/39 образца 1943 года. Противник обстрелял их из какой-то разновидности автомата Калашникова.

Поездка затягивалась, эшелоны ползли по-черепашьи, с непонятными остановками. Бездну свободного времени матросы сполна использовали, выговаривая Роме: дескать, почему сразу не сознался, что такие замечательные книги писать умеешь. Завалявшиеся в его вещмешке экземпляры немедленно пошли по рукам, доблестные балтийцы зачитывали вслух избранные отрывки, с удовольствием разглядывая похабные картинки.

На вокзал Быхова прибыли с жутким опозданием, едва ли не последними. Подразделения Литовского полка, покинув вагоны, шагали в город. Кое-как выгрузившись, рота Селютина вышла на привокзальную площадь. Здесь их встретили сотни полторы моряков под командованием Лаврова и Рысакова.

— Хреновые дела,— хмуро поведал комиссар.— Петруха со своими разбойниками сбежал. Шалят в городе. Навроде как исполкомовские красногвардейцы пытаются их приструнить, но таких головорезов только пулей остановишь.

— Распустили моряков,— грозно резюмировала товарищ Лара.— Кто додумался назначить офицера командиром?!

Отмахнувшись, Роман осведомился:

— Они же, как будто, согласились держаться смирно, так что же случилось?

— Да подсел к нам этот рыжий на стоянке перед Витебском,— Матвей Рысаков сокрушенно покачал головой.— Начал агитировать: мол, с контрой без вас управятся. И еще рассказывал про богатства, что в подвалах, навроде как, в Ставке.

Лавров с горечью добавил:

— После таких разговоров про голых девок-танцовщиц, ящики с водкой да мешки золота не только бандиты возбудились. Немало хороших матросов с подшипников сорвались.

— Что за рыжий? — закипая, спросил Гога.— Раненый? Выговор польский?

— Навроде как польский,— подтвердил Матвей.— И рука на перевязи висела. Говорил, будто в Могилеве офицеры зверствуют, по солдатам и матросам палят без разрешения. Братишки вызнали, что офицеры в гостинице "Франция" живут, и туда ломанули. Рыжий кричал: дескать, в Ставку надо бежать, только не послушали его.

— В Ставку! — рявкнул Рома.— Надо успеть раньше погромщиков... Товарищ Лара, присоединяйтесь, нам нужны надежные красногвардейцы.

Отряды московской и питерской Красной Гвардии уже садились на грузовики. В кузовах оставались еще свободные места, и морская полурота с лихими возгласами заполнила пустое пространство. Распределив, как в прошлый раз, сектора наблюдения и обстрела, хронокорректоры объяснили московскому командиру детали ситуации. Степан Засухин, рабочий замоскворецкой бумагопрядильной фабрики, выслушал спокойно и внимательно, понимающе кивая, потом сказал озабоченно:

— Видели мы, как умеют моряки безобразничать. Говоришь, чистые душегубы?

— Лютые злыдни,— подтвердил Трофимыч.— И весьма храбрые вдесятером против одного. Многих сегодня в городе снасильничают, ограбят и даже порешат.

— Девок жалко,— вздохнул другой красногвардеец.— И баб.

Матросы засмеялись, и Батя уточнил:

— Они могут снасильничать не только баб и девок.

— Хуже того,— Георгий строго вернул инструктаж в деловое русло.— Сейчас в Ставке находятся члены Совнаркома. Если бандиты нападут на них, может совсем плохо получиться.

Кажется, красногвардейцы прониклись важностью боевой задачи. Лица стали чуть серьезнее, хотя шуточки не прекратились.

Вокруг губернаторского дома, где располагалась Ставка, уже стояли патрули Литовского запасного полка. Грузовики с матросско-рабочим подкреплением встретил уже знакомый по минувшей реальности Адам Мирт — боевик из команды Дзержинского. В этом варианте истории Адам не успел близко познакомиться с хронокорректорами — они лишь мельком пересеклись в Смольном. В особняк Адам их не пустил, приказав усилить внешнюю охрану, а сам отправился за инструкциями.

Переговорив с литовскими гвардейцами — в отличие от Адама, солдаты настоящими литовцами не были, но так уж назывался их гвардейский запасный полк,— Рома выяснил, что питерские комиссары вошли в здание примерно час назад и сейчас общаются с генералами. Про Духонина солдаты не знали, но вроде бы уже после наркомов приехали несколько генералов и тоже поднялись на второй этаж. Решив, что бойцы Литовского полка знали бы, случись убийство, хронокорректоры занялись охраной здания. Моряков оставили перед парадным входом, а половину вооруженных пролетариев отправили в сад, предупредив, что враг может атаковать внезапно и забросать гранатами.

Товарищ Лара мрачно произнесла:

— Жизнь на берегу дезорганизует дисциплину. Надо поскорее вывести всех моряков из экипажей, сформировать стрелковые части и разослать по всем фронтам.

— Кто же тогда будет служить на кораблях? — Рома засмеялся.— Революции нужен флот. Великая держава не может существовать без великого флота.

— Как я уже говорила, у вас манная каша в голове,— презрительно прокомментировала комиссарша.— Скоро не будет ни стран, ни угнетателей. Когда победит мировая революция, прекратятся войны, потому как в бесклассовом обществе нет причины возникновения военных конфликтов. Понятно?

— Дык то ж после мировой революции,— в голосе Георгия звучала нескрываемая издевка.— Пока же молодая революция окружена врагами, поэтому нам и флот нужен, и армия. Даже авиация. Понятно?

Обиженная товарищ Лара отошла к отряду красногвардейцев, с которым приехала из Питера. Когда расстояние до нее стало безопасным, и комиссарша не могла их подслушивать, Рома шепнул тихонько:

— В прошлый раз они атаковали в сумерках. У нас есть часа четыре.

— Может по другому случиться, ведь бандиты Петра Котлинского неуправляемы,— Георгий с сомнением пожал плечами.— И не забывай, у Хенрика есть подручный, то есть надо ждать нападения в любой момент и с любого направления.

— Верно. К тому же на его месте я бы для начала убрал конкурентов из будущего. Очередью "калаша".

От греха подальше они выбрали себе укрытие за колоннадой, где их было бы непросто разглядеть, а тем более — подстрелить. Ожидание затягивалось. Пару раз Адам выходил для разговоров с гонцами, и хронокорректоры узнали, что Духонин и остальные генералы живы, что генеральские семьи взяты под охрану и что в городе продолжаются погромы, но

патрули гарнизона и красногвардейцы, подчиненные Исполкому, арестовали и застрелили нескольких бандитов, напавших на гостиницы "Бристоль" и "Франция".

Около двух часов пополудни, когда личный состав зароптал насчет обеда, начались главные события.

Кучками по десять-двадцать человек перед губернаторским особняком собирались подозрительные личности. Солдаты, матросы, гражданские были пьяны и возбуждены, выкрикивали невнятные угрозы, размахивали оружием. Караул Литовского полка встал перед входом редкой линией, держа винтовки наизготовку. Потом подтянулся Петр Котлинский во главе большой банды матросов и, похоже, городской шпаны.

Здоровенный матрос, по сигналу Петрухи, завопил истошно:

— Шухер, братишки! Большевики предали революцию, отпустили! Теперь там комиссары золото генеральское делят, водку хлещут и с девками развлекаются. не позволим! Пущай все поровну делят — и золото, и камушки, и баб, и водку!

— Баб и водку! — взревела толпа.

Кто-то из красногвардейцев решил разъяснить заблуждающимся их ошибку, но получил прикладом по зубам и упал. Выросшая до двух или трех сотен голов толпа нажала, оттесняя цепочку литовцев. Прорвав гвардейскую оборону, погромщики хлынули к парадным дверям, но путь им преградили моряки Школы Оружия, целившиеся из карабинов.