Зовите меня Клах (Продолжение)

Братцы нахмурились: отпускать меня и пацана в потенциально опасную неизвестность без людей, способных эту потенциальную опасность устранить?

Лана со Стасом... В общем, у всех было что сказать.

Я на эти возмущения/возражения скромно отмалчивался: о моей способности самостоятельно торить тропу между мирами знала только Лена (да и то, похоже, не особо обратила на это внимание), а о том, что в полуйотунской ипостаси я могу прихватить еще одного человека — и вовсе никто. Кроме одной девушки из Швеции. И наставниц. Которые и приняли на себя главный удар, отговорившись тем, что переданный мне артефакт, открывающий проход в складку, имеет ограниченную пропускную способность, а провести группу — это только вместе с наставницами. Убедили как то.

Потом началась суета с определением того, что нам с Колеком потребуется для автономного проживания в подземелье. Тут в хоре солировал Марик, кроме альпинизма, увлекавшийся и спелеологией. Я опять молчал и опять скромно. В последние годы (в прошлом мире) турист я был тот еще. Как меня в конце пятого курса подкосило нарушение обмена веществ и расперло, словно дрожжевое тесто в тепле, так я о вылазках на природу и забыл. Уже не говорю про пещеры с их... как там? слово такое классное... а! "шкуродерами"!

Из состояния пассивного созерцания меня вырвал неожиданный вопрос пани Берты:

— Кирил, а вы стрелять умеете?

— Да, — с готовностью ответил я, — Из полкового миномета. Стадвадцатимиллиметрового.

А что? Военная кафедра у меня в институте была. И сборы после четвертого курса... Странные сборы. Нам даже из калаша дали выстрелить только три патрона. И пять — из "макарова". Ага. При том, что мин наш расчет штук двадцать выпустил. Я тогда успел поработать и подносчиком, и заряжающим, и наводчиком, и данные для стрельбы готовил в качестве старшего офицера батареи. Как там? "Основная точка наводки — хвост быка, что слева сзади." Артиллеристы поймут, а остальных не жалко... А вот после того, как заболел... Для пострелушек ведь надо на природу выбираться, а у меня с этим... Поэтому "улыбаемся и машем".

Оценив мою лихую и придурковатую улыбку, пани Берта вздохнула:

— Какие странные у вас умения, Кирил, но...

(Опа! Я весь замер в предвкушении!)

...миномета я вам не дам...

(Йес! Она это сказала! И пофиг, что фильмы "Белое солнце пустыни" в этом мире не снимали. Есть такие фразы, которым плевать на несовпадение миров, ибо они прописаны в самой Ткани Мироздания и будут произнесены рано или поздно, так или иначе. Это как с филологической теорией о "блуждающих сюжетах" из моего прежнего мира. Которая придумана в объяснение того, почему разные народы Земли независимо друг от друга примерно в одно и то же время сочинили очень похожие сказки/былины/притчи/тосты...)

...но дробовик, мне кажется, подобрать стоит. А Марик, я думаю, не откажется провести инструктаж. Там ничего особо сложного нет, — закончила пани Берта.

Марик радостно закивал. Маньяк оружейный.

— Угу, как сказала продавщица военторга: "Таблиц стрельбы для гаубиц нет. Возьмите Брадиса", — пробормотал я.

— Что говоришь? — поинтересовался Марик.

— Так, шутить пытаюсь, — отмахнулся я.

— А-а, понятно. Только помни, Клах, в этом деле, чем меньше тренировок, тем лучше. Для окружающих.

И заржал. Гад.

Дробовик, принесенный "из закромов" пани Бертой, оказался классным: ухватистый, гладкий, тяжелый... Железный. Зачотная ружбайка. Даже без патронов.

— А где? — разочарованно спросил я, повертев в руках девайс.

— Где что?

— Планки Пикатинни.

— Что это и зачем?

— Ну, как же? — поразился я дилетантскому вопросу, — Марик, ты падаешь в моих глазах! А куда цеплять тепловизор, коллиматор, ночную оптику, фонарик, в конце концов?

— Клах, милый! У хорошего дроба — а это очень хороший — всего четыре точки прицеливания: север, запад, юг, восток. Ему даже мушка не нужна.

— Да? — с сомнением спросил я.

— Отвечаю, — подтвердил Марик.

— А калибр не крупноват? — я засунул палец в ствол и задумчиво поболтал в оном, — Меня же снесет отдачей.

— Дай сюда! — Марик отнял дробовик, — И запомни: оружие считается заряженным, даже если оно не заряжено. Поэтому не надо ни заглядывать в ствол, ни совать туда пальцы, ни, тем более, направлять на кого-нибудь без намерения убить!

Ну, это мы проходили: "Электроустановка считается действующей, если на нее в любой момент может быть подано напряжение." Ключевое слово — "любой". Все-таки мир поразительно одинаков во всем многообразии своих проявлений.

— Так что там с отдачей? — напомнил я.

Но Марик меня проигнорировал.

— Эй, Колек, — позвал он кадета, который с независимым и абсолютно незаинтересованным видом отирался неподалеку, — Хватит уши греть, подгребай ближе. Знаешь, что это такое? — Марик, не давая в руки, показал ему дробовик.

— Так точно, — Колек, не удержавшись, высокомерно покосился на меня, — Дробовик пехотный штурмовой самозарядный модернизированный. Снаряжается дробовыми, картечными, пулевыми и спецбоеприпасами. Емкость магазина десять, в случае спецбоеприпасов — пять патронов. Оснащен встроенным накопительным артефакторным гравикомпенсатором и съемным накопительным артефакторным глушителем. Дальность действительной стрельбы...

Парень сыпал прилагательными, как из пулемета. Между прочим, весьма характерно для военного стиля речи, который, при всей своей лапидарности, просто перенасыщен украшательствами. Впрочем, не забудем про аксельбанты, лампасы и чуть не до затылка вывернутые тульи фуражек.

— Достаточно, кадет, — прервал словесный поток Марик, — Теорию знаешь. Стрелял?

Колек погрустнел:

— Никак нет.

— Почто так?.. Эй, Клах, ты куда опять свои шаловливые ручонки тянешь?!

Ну, вот! Думал, не заметит.

Просто меня очень заинтересовал чемоданчик, который пани Берта принесла "из закромов" вместе с ружьем. Поэтому, дождавшись, когда Марик отвлечется...

— Не можешь потерпеть? — продолжал разоряться новоявленный инструктор, — И до него дело дойдет. Тетя Берта, — опять переключился Марик, — у вас тут где-нибудь пострелять можно?

Похоже, Марик знал, о чем спрашивать, потому что у пани Берты таки нашлось место для пострелять. В подвале под подвалом. Проход в который скрывался за сдвигающимся стеллажом. Думаю, где-то там и пресловутые "закрома" прячутся. Странные увлечения у нашей отельерши — не мог не вернуть я шпильку, пусть и мысленно.

Ну, что сказать? "Встроенный накопительный артефакторный гравикомпенсатор" — это вещь! Сравниться с ним может только "съемный накопительный артефакторный глушитель".

— И на сколько выстрелов рассчитано?

— Гравиком работает до сотни, а глушак — до пятидесяти. Это обычных, не спецпатронов.

— А потом?

— А потом — не работает.

Хм! Логично.

— И что тогда делать?

— Менять накопители или ждать, пока сами разрядятся. Их специально делают с большим коэффициентом утечки. За сутки-двое обнулятся.

Колек отчетливо хмыкнул.

— А еще, — невозмутимо продолжил Марик, — как мне тут подсказывают некоторые отличники теоретической подготовки, можно к заполненным накопителям прицепить активатор и использовать, как светошумовую или гравигранату... Нет, Клах, это мы проверять не будем! Показать — покажу, мало ли, но взрывать обойдешься.

Да-а! Я о главном не сказал! Для пробных пострелушек пани Берта выдала пачку самых гламурных дробовых патронов из всех, какие я видел. (Пусть я и видел не так, чтобы много, но не суть.) И я не про розовый цвет гильз. Я про одорированный порох. Нам попался с запахом лимона. А есть с корицей, ванилью, сандалом, шоколадом, перечной мятой...

— Запах сгоревшего пороха в замкнутом пространстве не особенно приятен, даже хорошая вытяжка не спасает, — посетовала пани Берта, — А тут случайно увидела в продаже пробные партии этой прелести! И как вам?

— Непривычно, — признался Марик, — А где...

— Магазинчик на Осенней знаешь? — догадливо перебила пани Берта.

— Конечно. М-м, тетя Берта, а у вас для пистолетов такие тоже есть?.. А ты, Клах, не отвлекайся, заканчивай чистку. Колек, что стоишь? Гильзы пока собери.

В этот момент в подподвал спустился Юзик и удивленно принюхался:

— А что это вы тут делали?

— О-о! — Марик начал закатывать глаза.

— Пыхась вернулся? — не дала ему развить тему пани Берта, — Всё привез? По списку?

— Говорит — всё. А чем тут...

Кузов лично-персонального мотороллера Пыхася модели "Муравей" был набит одеждой, обувью, палатками, спальными мешками, продуктами и рюкзаками. Однако, вспоминая гигантский Магазин Под Холмом, принадлежащий тете Пыхася, я понимал, что это даже одна миллионная ее запасов. Но нам хватит. Это бы унести. Особенно, учитывая, что сначала мне придется все вещи переть в одиночку, да еще и тушку "кадета" впридачу. Ох-хо-хонюшки, поясница моя! И выя грузопассажирская!

Хорошо, хоть с местом начала перехода определились. Нашли мы его с наставницами очень недалеко от гостиницы. Даже в Малый Мир перебираться не пришлось. Повезло нам, что возле лесного озера, на берегу которого стоял отель пани Берты, энергетика двух миров перемешалась самым причудливым образом — вот и нащупали тропинку.

— Время, время, — поторопила нас пани Берта, напоминая, что до окончания дня зимнего солнцестояния осталось всего ничего.

А нам с Колеком надо еще в другой мир перейти и, надев браслеты, запустить процедуру настройки.

Почему "на берегу" не надели? Так при первичной настройке определяется скорость соединения, а будет ли она корректироваться при изменении внешних условий никто из нас не знал. Лучше не рисковать, иначе лишимся одного из главных преимуществ, ведь в мирах с более плотной и неподатливой энергетикой и скорость обмена между браслетами возрастает. А значит, мы проведем в пещере меньше времени.

Я, конечно, поинтересовался, зачем спешить, ведь в другом мире другой календарь и вряд ли нам повезет попасть тоже в день зимнего солнцестояния, на что получил краткую лекцию от Лены.

Дело в том, что наши организмы непонятным образом (для меня "непонятным" и даже после объяснений) с самого рождения привязаны/синхронизированы с местом этого самого рождения. И речь идет не о районе города или о стране — о планете. Эту связь невозможно ни порвать, ни изменить, ни заменить. И даже если тропа заведет нас в другую Галактику, день зимнего солнцестояния для наших организмов закончится тогда, когда он закончится на этой версии планеты Земля.

— Клах, ну ты собрался? — теперь меня поторопил Юзик.

— А ты куда-то спешишь? Тебе так не терпится меня спровадить в опасную неизвестность?

— Да ему пострелять ароматизированными патронами охота, — сдал брата Марик.

— Ха, Юзик, должен тебя расстроить — ты не успеешь.

— С чего бы? Вы сейчас уйдете и мы...

— Даже в подвал спуститься не успеете... Возвращение происходит в ТО ЖЕ САМОЕ ВРЕМЯ! Забыл?

— А? — Юзик ненадолго завис, но потом просиял, — Но место! Место возвращения будет другое! Забыл, Клахище? — передразнил он меня, — Вот, пока вы оттуда — неизвестно откуда — будете сюда добираться, мы не только до подвала дойдем, но и... Вы, главное, отзвонитесь сразу, как вернетесь. Запасные маячки взяли? Мы по ним к вам тут же навстречу двинем, а то мало ли что...

"О, а кто только что собирался идти в тир, жечь порох с ароматом грейпфрута?" — мысленно съехидничал я, чтобы не выдать, как потеплело у меня на душе от его слов. Хорошо, когда за тебя, о тебе кто-то беспокоится, кто-то переживает. Нет, это конечно плохо, что ты заставляешь этих кого-то беспокоиться и переживать, но хорошо, что они... эти кто-то... есть...

Проводы были недолгими. С наставницами и мелкими я попрощался еще до обеда, когда они отправлялись в родной мир, а с остальными чего прощаться, если в течение минуты после ухода я им позвоню. По их времени, конечно.

Итак, рюкзаки на плечах, дробовик на трехточечном ремне висит там, где ему и положено...

— Клах, а монтировку ты зачем с собой тащишь? — не удержал критическое замечание Марик, заметив, как я аккуратно вешаю Алохомору на пояс.

Опа, а я ведь никому про нее не рассказывал. Как-то замотался и забыл про свой первый спонтанный артефакт. Про свою прелесть...

— Ее зовут Алохомора, — представил я монтировку провожающим и сопровождающему, — Она сделана из самого лучшего железа, которое крепче стали! — процитировал я неизвестного (здесь) Феллини.

— Э-э, Клах, может останешься?

— Нет, надо идти, — вздохнул я и обратился к кузену, — В первый раз между мирами пойдешь? — и, дождавшись судорожного кивка, продолжил, — Вот, проглоти капсулу. Поможет.

Колек смерил меня подозрительным взглядом, но, видимо, решил, что травить при таком количестве свидетелей я его не буду, таблетку взял, проглотил и через полминуты уснул.

— Кирил?! — воскликнула Лена.

— Так надо, сестренка, — придержал ее Юзик.

— Он сам не пройдет, мне его нести придется, — пояснил я, снимая рюкзаки с себя и Колека и на полную выпуская лямки.

Концентрация, слово-якорь, выдох...

— Кирил?! — опять воскликнула Лена, в первый раз увидевшая мою полуйотунскую форму.

Ха! Если "нутром" действительно можно "чуять", то сейчас, когда мое "нутро" выросло на порядок, и чувствительность кратно увеличилась. Собственно, именно в этой форме я с наставницами начало тропы и искал. И формулу пути в этом виде учил. Потому что эта формула не цифры и слова, а, скорее, ощущения и настроения... Ой, не приведи, леший, Лена этим заинтересуется — мне ведь жизни не будет. Она и сейчас вон как зловеще зыркает, явно вопросы оттачивает...

Что ж, "итак" номер два. Рюкзаки на плечах (теперь только моих), Колек... тоже на плечах (храпит прямо в ухо, поганец), дробовик на трехточечном ремне висит там... где-то там, в тени пуза, мне не видно. Зато Алохомора в зоне мгновенной доступности. Погладил холодный изгиб моей прелести, рефлекторно почесал брюхо. Эх, хорошую одежду выдала тетя Пыхасю, это ж на сколько куртка растянулась, чтобы моя разбухшая полутушка поместилась? Надо будет потом уточнить, сколько я за снарягу должен. И, наверное, еще пару комплектов прикупить... Ладно, идти пора...

Глава 5

...Накопившая заряд Алохомора с хрустом проломила хитин очередного кработаракана, почти отделив головогрудь от головозадницы. И это "скушные безопасные пещеры"?!

Из Междумирья я вывалился на берегу подземного озера. Нечастые нашлепки голубоватосветящегося мха на подступающих к воде стенах пещеры едва рассеивали мрак, в котором все же терялся дальний край озера, отчего оно показалось бесконечно огромным. В общем, все, как ожидалось: нежарко, каменно, темно. Ага, все, кроме звуков, которые тут почему-то были. Какое-то отдаленное шкрябанье, постукивание, негромкий, но отчетливый плеск, еще что-то непонятное. А ведь приятель рассказывал, что в пещерах посторонних, то есть, не тобой произведенных звуков настолько мало, что это может вызвать сенсорное голодание... или сенситивное? Впрочем, любое голодание — это плохо. Я вдруг вспомнил те три громадных бутерброда, которые едва запихнул в себя перед выходом. В тощую форму себя запихнул. Но сейчас-то я полужирдяй с необъятным чревом, в котором те три несчастных бутера, даже отрасти они себе ножки, могли бы часами блуждать во мраке, грустно шлепая по лужицам невостребованного желудочного сока и... ШЛЕПАЯ?!