Ветер из Междуморья. Книга 1. Джай

— Развяжи повязку и посмотри.

Хозяин дома смерил его долгим недоверчивым взглядом, затем, все же размотал тряпицу и с шумом выдохнул, поглаживая пальцами левой руки чистую и ровную кожу, что была под повязкой.

— Кто ты? — изумленно спросил он.

— Я Целитель.

Сапожник замолк надолго, впав в ступор.

— Я — Це-ли-тель! — повторил Джай, выделяя слоги. — Ты понял?

Бирбис кивнул. Пошевелил губами, пытаясь что-то сказать, глянул на дочку, теребящую шторку, и, наконец, воскликнул громко, надсадно:

— Тогда... что ты тратишь время на меня?.. Помоги ей!..

Ну, наконец-то! Джай шагнул к внутренней комнате, девушка тоже сделала шаг навстречу... На глазах сапожника появились слезы. Джай поднял руки... и в это мгновение громкий, пронзительный, отчаянный женский крик раздался с улицы — по-животному бессловесный и страшный...

Асия тоже закричала, тонко взвыла раненым зверенышем. Закрывая голову руками, присела, прижимаясь к стене, сжалась в костлявый угловатый комочек... Джай обернулся и бросился к двери... Бирбис схватил его за рукав, шепча:

— Не ходи, Целитель! Не ходи... Это... синяя смерть... Не ходи!

Джай вырвался, преодолел в три прыжка расстояние до выхода, хватая мимоходом нож со стола. Нож предназначен был для приготовления пищи и пел о крови неважно, но какое-никакое, а оружие... Он распахнул дверь и стрелой выскочил на улицу. "Я узнаю сегодня, что это за синяя смерть! Ни искры, ни пламени!"

Рыцари Очищения

1188 год со дня основания Города Семи Огней. Завалонская долина. Деревня Низинка.

Адонаш перевернулся с боку на бок. Застонал. Шея затекла, спину ломило, несмотря на то, что спал он не сырой твердой земле, как обычно, а на перине... знавал он ложа и получше, но все ж... Больше всего болела голова. Смаргова вуриваха! Смаргов кузнец со своим смарговым бутылем и смарговыми подначками: "А ну покажи, как могёт пить Мастер Меча! Наклади мне у миску зимородок!" Его хрипловатый бас до сих пор звучит где-то на краюшке сознания Адонаша.

Поднявшись с огромным трудом и усаживаясь на кровати, он обнаружил, что так еще хуже. Голова была медным горшком, в котором многократно усиленным эхом отдавался каждый звук, его мутило, руки тряслись, а самое страшное — он не помнил, где мечи!

— Проснулся! Адонаш! — послышался визг Скайси, такой громкий и такой пронзительный, что копьем врезался в голову, отозвался острой волной боли в висках и скрутил желудок.

— Чего орешь? — собственный голос был хриплым и с трудом прорывался сквозь саднившее горло.

— Я? Ору?.. — Монах удивился, словно не он только что сотрясал эти стены своим воплем.

— Где мои мечи?.. — прохрипел Адонаш, привставая и тут же падая обратно на кровать, — И где Джай?.. Где этот смаргов Астри Масэнэсс?

Джай единственный человек, который может сейчас ему помочь... Как ни прискорбно это признавать, а ему требуется исцеление.

— На вот — выпей!.. — Вместо вразумительного ответа, Скайси протянул ему чашу. — Кузнец сказал, чтобы я тебе дал утром, когда ты проснешься!

— Я в жизни больше не возьму в рот того, что дает выпить этот эффов кузнец!.. — взорвался Адонаш. — Чтоб все окрестные птицы разом слетелись и выполнили все, о чем он их просит ежеминутно!.. Чтоб его смарг скрутил!.. Чтоб он упился и захлебнулся этой смарговой вуривихой!.. Чтоб его!.. О-ох! — он застонал от резкой боли в затылке. Так препогано Адонаш не чувствовал себя даже после хорошей взбучки.

— Кузнец сказал, что от этого тебе станет лучше... — Скайси никак не унимался.

Адонаш замахнулся, чтобы выбить чашку из руки монаха, но передумал, взял ее, понюхал, с отвращением поморщившись, и выпил залпом. Никогда не пил ничего более отвратительного... С размаху саданув чашкой об стену, он принялся отплевываться, еще раз громко застонал, упал на кровать, и, глядя в потолок, приготовился к смерти — если здесь в ближайшие несколько минут не объявиться Джай и не спасет его, то все: отрава его убьет!

Но как ни странно, мерзкое лекарство подействовало, в голове стало проясняться, тошнота уже не мучила так сильно, звуки перестали бить обухом по голове.

— Где мои мечи?.. — устало повторил он вопрос.

На этот раз Скайси ответил:

— Тут они, тут!.. — и указал на перевязь Адонаша, висевшую на гвозде, вбитом в противоположную от двери стену.

— А Джай?

И этот вопрос монах тоже счет достойным своего ответа:

— Пропал...

— Чего?.. — Адонаш приподнялся на локте.

— Не вернулся он еще.

— Я думал он пошел к сапожнику... — Джай направился к Бирбису, чтобы исцелить эту костлявую тень — Асию. Адонаш в этом уверен. Таков уж Джай есть: слишком мягкий, добрый, чуткий и неспособный пройти мимо чужого горя. Из-за чего все его неприятности... Впрочем, не будь Джай таковым, ему — Адонашу, лежать сейчас ни здесь на кровати, а в сырой могиле.

— Я тоже так думал... Только почему его до сих пор нет?

— Возможно, это исцеление заняло больше времени... чем обычно...

Адонаш почувствовал себя почти здоровым. Он поднялся, склонился над тазом для умывания, вылил себе на голову черпак холодной воды, умылся.

— Ну что? — сказал он монаху, приведя себя в порядок и приторочив на спину мечи. — Пошли, перекусим? А потом заглянем к сапожнику!

Скайси, соглашаясь с таким планом, кивнул.

Внизу в зале было пусто. Совершенно пусто. Не дозвались они даже самого корчмаря. Адонаш заглянул на кухню, где хозяйничал большой полосатый котяра, сунувший морду в горшок со сметаной. Заметив его и Скайси, кот вытаращил перепуганные глаза, прижался к столу и по-пластунски поспешил убраться, считая, что так менее заметен.

Адонаш отправил в рот кусок сыра, запил молоком из кувшина, взял из плетеной корзины крупное красное яблоко, бросил монаху, и направился к выходу из корчмы.

— Что-то здесь не так... — бормотал Скайси, вгрызаясь в яблоко.

— Это точно, — согласился Адонаш. — У них тут у всех серьезно "не так" с головой.

За порогом ярко светило солнце, пели птицы, пахло осенью, но тепло было, почти, как летом. Мимо, поднимая тучу пыли, с громким лаем пронесся большой облезлый пес. Откуда-то с соседней улицы доносились крики и шум, какой может издавать только большая толпа.

Направляясь на звук, они обогнали старушенцию, опирающуюся на клюку и спешившую со всех ног к месту событий. Только вот каких событий?

— Что там? — спросил Адонаш у бабки.

— За ведьмой пришли... — задыхаясь от быстрой ходьбы, проговорила она. — Наконец-то! Кончилась наша мука!..

Скайси побежал, пришлось и ему ускорить шаг, чтобы нагнать прыткого монаха.

У дома сапожника собралась вся Низинка. Народ шумел, галдел, махал руками, выкрикивал что-то вроде:

— Ведьму на сук!

Или:

— Аська не ведьма никакая! — но таких возгласов было гораздо меньше.

Работая локтями, и отругиваясь от брани селян, которая затихала, едва его узнавали, Адонаш пробрался вперед. Скайси оказался рядом, умудрившись просочиться сквозь толпу более вежливым, мягким и незаметным способом — ловкач.

У порога собственного дома, побитый и связанный сидел седой сапожник, издавая жалобные нечленораздельные звуки, по его суровому с резко выделяющимися скулами лицу струились слезы. Над Бирбисом навис высокий, но хрупкого сложения, мужчина с опасными быстрыми глазами. Адонашу не нужно было видеть длинной, ниже бедер, светлой косы и меча мужчины — достаточно этого пронизывающего, острого, как клинок, взгляда, чтобы узнать собрата по Пути Дара — боевого Мастера. Он ухмыльнулся: так вот чем нынче занимаются подобные ему — охотятся за сумасшедшими девчонками, избивая и связывая их отцов. Одет блондин был в длинную, по самые щиколотки, плотную верхнюю тунику ярко-желтого цвета, с нашитыми черными полосками, что делала его похожим на гигантскую осу. На широким кожаном поясе в богатых ножнах висел тяжелый длинный клинок. Голова была обвязана черным, из тончайшей ткани, шарфом, края которого ложились на правое плечо. За спиной красовался черный бархатный плащ.

Белобрысый тоже понял, кто такой Адонаш, и одарил снисходительным кивком. Он не ответил.

Из-за распахнутой настежь двери дома сапожника раздавались жуткие вопли, кричала, скорее всего, Асия, если у нее нет матери или сестры. Крики становились все громче, приближаясь к выходу, и вот, наконец, в проеме показался крупный, широкоплечий, плотно сбитый мужчина, одетый точно так же, как и стоявший снаружи. Заметив стянутые в конский хвост черные с проседью патлы по самые икры, Адонаш скривился — еще один Мастер Смерти.

Темноволосый вышел, высоко вскинул подбородок, обводя толпу селян презрительным взглядом, посторонился, давая проход двоим, не столь шикарно разодетыми и, безусловно, неодаренным, парням, которые волочили за запястья верещащую Асию, при дневном свете еще более худую, болезненно бледную и костлявую, чем тогда в корчме. Она отчаянно сучила ногами, выворачивалась, рискуя вывихнуть суставы на локтях, крутила головой и исходила слезами.

— Помоги ей... — умоляюще прошептал Скайси.

Адонаш закатил глаза.

— Помоги!.. Джай бы помог!..

Он не Джай... А этому смарговому монаху не объяснишь, что глупо сражаться одному против двоих Мастеров. У Адонаша довольно яркий дар, и мечи у него хороши, но, кто знает, что представляет собой эта пара полосатых "шершней". Да и ради чего рисковать? Ради этой доходяги? Тени, что сама помрет не сегодня-завтра от истощения?.. В чужой деревне?.. За чужих людей?.. Глупо! Джай бы сражался... Но он не Джай... Кстати, где этот Джай? Был ли у сапожника? Куда потом подался?

— Помоги им!.. — ныл Скайси.

— Ведьму на сук!.. — бесновалась толпа.

— У-у-у!.. — подвывал сапожник.

— Ы-ы-ы!.. — скулила изворачивающаяся ведьма...

— Помоги... — снова монах.

Адонаш внимательно осмотрелся, выискивая в толпе Джая. Впрочем, будь здесь Джай, тот бы не стал стоять в сторонке. Может он в доме?

— Помоги им!.. — Этот эффов череп с веревочкой когда-нибудь заткнётся?!

Адонаш подошел к белобрысому Мастеру, сверля того взглядом. Теперь пришлось кивнуть, поприветствовав "полосатика", как ни противно это было.

— Мастер Адонаш, — представился он, не протягивая руки.

— Мастер Фли, — томным почти женским голосом ответил белобрысый.

Адонаш подавил в себе желание сплюнуть.

— Вы забираете этого человека?

— Сапожник нам не нужен, — пожал плечами Фли, — Мы забираем только ведьму.

— И куда, если не секрет?

Тот удивленно поднял брови, мол, как можно такого не знать.

— На суд князя!

— А кто вы такие? Служите князю?

— Ты, я вижу, крайне неосведомлен, брат... — криво неприятно улыбнулся Фли. — Пойдем с нами, я представлю тебя Божену Истребителю и ты, возможно, получишь место у него. Ты ведь не зря носишь мечи и косы ниже пояса, и называешься Мастером?

— Не зря, — холодно ответил Адонаш.

— Стать Рыцарем Очищения удостаиваются немногие. Но после нескольких лет службы, князь, возможно, дарует тебе такую милость.

— Спасибо за предложение, я поразмыслю на досуге. Я ищу своего друга. Возможно, он был здесь вчера. Позволишь задать пару вопросов твоему... пленнику?..

— Он не пленник... — ощерился Фли, принявшись ласкать округлую рукоять своего меча. Адонаш отметил про себя, что обнажить свою скорую пару клинков он сможет намного быстрее, чем этот длиннющий меч покинет ножны. — Мы связали отца ведьмы, чтобы он в своем безумии не чинил нам препятствий в благородном деле очищения. Как только все закончиться, он будет свободен от пут. Но, увы: освободить его от уз лжи, тьмы и заблуждения, что связывают его разум, мы не в силах. Эта ведьма очень сильна...

Адонаш не желал слушать этот бред, ему необходимо было разузнать, куда делся Джай, поэтому он, коротко кивнув Фли, склонился к рыдающему сапожнику, надеясь, что тот в состоянии будет ответить. Надежда была слабой, так как мужчина сейчас не походил на человека, пребывающего в здравом рассудке.

— К тебе вчера приходил менестрель?.. Астри Масэнэсс?

— Целитель?.. — тут же отреагировал сапожник, поднимая глаза.

Фли насторожился. Адонаш прикусил губу, размышляя, как бы повести дальше разговор, чтобы не раскрыть этим смарговым "шершням", кто такой Джай. Обычно друг держал в тайне, то, что являлся Одаренным, и уж тем более то, что одарен похлеще любого Мастера.

— Менестрель... — тихо исправил Адонаш.

— Он хотел помочь... — Сапожник со свистом втянул воздух. — Он бы помог!.. Он руку мне исцелил, даже не дотронувшись!.. Там рана уж как с месяц гнила — я... запустил... Он бы помог!.. Я точно знаю!..

Разговор становился все более и более интересным для Рыцаря.

— Где он?

Сапожник опустил глаза, замолчал.

— Где он? — потряс его за плечо Адонаш.

— Синяя смерть унесла... — прошептал тот.

Адонаш отпрянул. Что за чушь?

— Так твой друг тоже Одаренный?.. — не преминул поинтересоваться Фли.

Адонаш ответил долгим испытывающим взглядом.

Фли ухмыльнулся, не отводя от него стального цвета острых глаз.

— Целитель?.. Значит, твой милосердный друг подумал, что может помочь ведьме?

Адонаш молчал.

— Он, по-видимому, с таким не сталкивался раньше. За что и поплатился. Ведьма его уничтожила. Синяя смерть пришла за ним по ее призыву.

— Синяя смерть? — Адонаш вопросительно поднял бровь.

— Да. Не перестаю удивляться твоей неосведомленности. Смотри, как бы она не погубила тебя, подобно твоему другу... Астри Масэнэсс? Я запомню это имя. Его пламя не будет забыто.

— Что стоишь столбом? Долго ты там с этой мразью селянской возиться будешь? Связал — и пошли!.. — прогремел над ухом Адонаша грубый злобный голос.

— Я уже закончил, Мастер Пийкл.

— Что это за щенок?..

Второй Рыцарь Очищения, был, очевидно, старше и выше в звании первого, так как позволял себе такой тон. Пийкл смерил Адонаша взглядом, сравнивающим его в лучшем случае с шелудивым псом с местной помойки, сплюнул, пнул ногой сапожника, чем заставил Адонаша схватиться за рукоять меча за спиной.

— Ну?.. — Пийкл вызывающе шагнул к нему, сверкнув глазами, огонь в которых свидетельствовал о том, что Дар владеет этим человеком, а не человек Даром. — Ты Мастер?.. Думаешь, что Мастер! Ты — щенок! Но приходи к князю, и он сделает из тебя волка!

— Боюсь, что только цепного пса... — процедил сквозь зубы Адонаш и отступил на шаг назад, отпуская рукоять, так как через нее уже начала просачиваться в его жилы песня меча, призывающая пролить кровь.

Пийкл вдруг громко расхохотался, так же резко, как и начал, перестал смеяться, махнул рукой Фли и двум помощникам, тянущим Асию, и направился в самую гущу толпы, которая в страхе посторонилась, давая ему со спутниками дорогу.

— Мы — Рыцари Очищения именем князя Божена Истребителя, препровождаем эту женщину, отдавшую себя порождениям тьмы, на суд!.. — вещал на ходу белобрысый "шершень" сладким, как мед, и хорошо поставленным голосом, пока они шествовали к ожидающим лошадям. — Несчастного отца этой женщины, предавшей огонь жизни, да не смеет никто освобождать от пут, пока суд не состоится и приговор не будет исполнен. Тот, кто сделает это, будет передан в руки наказывающих, и получит прилюдно двадцать плетей!