1/2

— Это шок, — скрипнул зубами Коди и посмотрел на Блейка в упор. — Раньше он успевал отрубиться, а сейчас... Нет времени приводить его в себя, грузим в фургон так. Слышишь, Блейк, поедешь багажом, придурок. Нашел время изображать статую.

— А что с ними? — спросила Ширли, указав на распростертые тела, от вида которых ей явно становилось не по себе. Коди весело сверкнул глазами.

— Босс сказал: "Никаких следов". Вот и уберем за собой. Все, время вышло. Нам и так невероятно везет.

— Это ты называешь везением? — очень тихо поинтересовалась Ширли, отворачиваясь от него. Коди властно и уверено положил ей руку на плечо.

— Мы стоим на ногах. Они — нет. Да, сестренка, это везение. Ну и изрядная доля моего мастерства.

От взгромоздившегося на пассажирское сидение Коди несло бензином и гарью. Блейк воспринимал запах странно, непривычно, объемными картинкам, в которых можно было различить даже потрескивание разгоравшегося пламени. От Ширли, севшей за руль, пахло совсем иначе: страхом, нервозностью и металлом. Она бросила на Коди короткий, но весьма выразительный взгляд, и рывком сорвала машину с места.

— Полезай к нему, — велела она через несколько минут, обеспокоено покосившись на Блейка через салонное зеркало. — Попытайся привести в чувство. Мне не нравится его состояние.

— Да уж, видок не очень, — согласился Коди и, отстегнувшись, перелез в соседнее с Блейком кресло. — И что ты предлагаешь мне с ним делать?

— Откуда я знаю? — огрызнулась девушка. Фургон вырулил на оживленное шоссе, и ей приходилось сосредоточить все внимание на дороге. — Позови его. Ущипни, в конце концов. Мы же не можем везти его в больницу!

Спустя полчаса стало ясно, что все усилия Коди бесполезны. Блейк про себя поклялся припомнить ему каждую отвешенную пощечину и каждый оскорбительный эпитет, с помощью которых тот пытался добиться его реакции. Как только придет в себя, разумеется, но для этого следовало восстановить контроль за собственными телом и разумом. Пока выходило неважно. Ширли мрачнела на глазах и то и дело бросала тяжелые взгляды на Коди, который вновь вернулся на свое место. Фургон тем временем уже успел свернуть с магистрали и въехать в полупустой район с расписанными нецензурными граффити домами.

— Осторожнее! — воскликнул Коди минут через пять, когда Ширли свернула налево, подрезав красный пикап, возмущенно просигналивший ей вслед. — Ты хочешь собрать всех копов нам на хвост?

— Полагаешь, копам есть до нас дело после устроенного тобой фейерверка?— с едва скрываемой злостью спросила Ширли, бросая машину в очередной переулок. — Они там оставленные вами трупы разгребают по локоть в крови. Ты псих, Коди Тайлер! Вы оба — психи!

Ее эмоции перехлестывали через край, причиняя Блейку вполне ощутимый дискомфорт, но это было единственным, что он мог чувствовать: тело, пристегнутое ремнем безопасности, по-прежнему его не слушалось. Ширли вновь резко дернула руль, и Коди пришлось вцепиться в подлокотник сиденья, чтобы не удариться головой об дверцу.

— Что ты творишь, кретинка? — остервенело прошипел он и схватился за руль со своей стороны, пытаясь выровнять движение. Машина вильнула в сторону, задев крылом мусорный бак, и, жалобно взвизгнув тормозами, остановилась в нескольких сантиметрах от стены.

— Пусти! — Ширли с силой толкнула Коди в грудь, отпихивая от руля. — Или я...

— Что? — с самой своей гнусной ухмылкой ответил Коди, скрещивая руки на груди. — Заругаешь меня до смерти?

В голову будто вонзили раскаленный штырь. Блейк изо всех сил пытался вырваться из ловушки, в которую угодил, но его словно отрезало от всего окружающего мира в странном одностороннем порядке, оставив только входные потоки. Такое привычное ощущение контроля испарилось, растаяло без следа, оставив его практически голым. Если бы не этот идиотский шок, он бы уже смог навести порядок среди пошедшей в разнос команды, а теперь оставалось только беспомощно наблюдать за скандалом. Внутри медленно вскипала злость.

— Нет, я сделаю вот что, — с холодной, а от того еще более пугающей, яростью проговорила Ширли, и в ее руках внезапно оказался пистолет. — Никто не смеет меня бить. Ты перешел все границы, Тайлер. Вон из машины!

— У нашей девочки отросли зубки, — хмыкнул Коди, но его усмешке явно недоставало веселья. — Убери пушку, все равно ты не выстрелишь.

— Проверим? — процедила Ширли. В наступившей тишине оглушительно щелкнул предохранитель, и этот звук окончательно взорвал и без того накаленную атмосферу. Губы Коди сжались в тонкую прямую линию, и не надо было уметь читать мысли, чтобы понять — шутки кончились. Он резко подался вперед, и в этот момент прогремел выстрел.

Коди отбросило назад. Виски взорвались острой болью, словно что-то ломилось в них изнутри, пытаясь выбраться наружу. Горло внезапно продрало сухим горячим воздухом, и Блейк, превозмогая дурноту, сделал глубокий вдох.

— Ненавижу, — внятно и отчетливо произнесла Ширли, и дуло пистолета в ее руках снова уставилось на Коди. — Как же я тебя ненавижу...

И в этот момент в висках что-то со звоном лопнуло.

Пистолет вылетел из рук Ширли еще до того, как Блейк успел дотронуться до него. Перед глазами все плыло, в грудь болезненно врезался натянутый ремень безопасности, а правую ногу покалывало от неудобной позы. Желудок подвело сильным спазмом, едва не вывернув наружу, но Блейк еще никогда не был так рад неприятным ощущениям.

— Ты... надо же... — Ширли неверяще распахнула глаза, но больше ничего сказать не успела — Блейк в считанные секунды оказался на улице, обогнул машину и, рывком распахнув дверцу, выволок девушку наружу.

— Зачем? — вопрос он буквально выплюнул ей в лицо, с трудом сдерживаясь, чтобы не натворить непоправимого. — Зачем?!

— Блейк, подожди, послушай, — голос Ширли, которую он буквально вмял в капот, сорвался на шепот, — Коди, он...

— Что бы он тебе не сделал, — холодея от разливавшейся в груди пустоты, произнес Блейк и сделал шаг назад, отпуская руки девушки, смотревшей на него с неприкрытым ужасом. Что она видела в его лице, Блейк не знал и не желал знать, у него просто не осталось сил на посторонние мысли. — Он настоящая заноза, но... Зачем?

— Это стоило сделать только для того, чтобы посмотреть на выражение твоего лица.

Блейк замер, не веря своим ушам, а потом медленно, словно опасаясь вспугнуть наваждение, поднял голову и посмотрел вглубь салона машины. Он все еще чувствовал себя несколько оглушенным, поэтому чужие эмоции доносились до него как будто бы издалека, смазано и размыто. Зато собственные, в этой тишине набравшие сил, буквально сшибали с ног. Он никогда до этого момента не чувствовал их так ясно и отчетливо, без чужеродных примесей, к которым он привык с самого рождения.

— Ты... — только и смог сказать он прежде чем скулы заломило от оскомины. Мир перед глазами дрогнул и поплыл, теряя краски, но Блейк каким-то чудом сумел зацепиться за край реальности и не ускользнуть в благословенное, такое уютное беспамятство. Одной рукой он оперся об машину, а второй откинул назад спутанные и промокшие от пота волосы, а затем нашел в себе силы посмотреть на Коди в упор.

— Ты не ранен, — мельком просканировав его эмоциональный фон, сказал он. Затопившее его облегчение постепенно вытесняла злость. — И как это понимать?

— Блейк, — почувствовав изменения в его голосе, Ширли осторожно потянула его за рукав. — Мы не знали, что делать. Нужен был шок, стресс. Нам показалось это хорошим вариантом... Блейк, посмотри на меня. Это было необходимо. Блейк!

Блейк, не отрываясь, смотрел в глаза Коди. Тот молчал, не чувствуя необходимости оправдываться или что-то объяснять. Это ясно читалось во взгляде, от которого Блейка раздирали два противоречивых желания: обнять поганца или разбить ему нос. Коди смотрел понимающе, и это выбешивало сильнее всего.

— Блейк, — снова потянула его Ширли, напуганная затянувшейся паузой. — Нам пора. Место тут, конечно, глухое и тихое, но кто-нибудь все равно мог вызвать полицию. Блейк, ты слышишь?

— Полезай в машину, Блейк, — тихо, одними губами выговорил Коди, и тот неожиданно для самого себя послушался, так и не сказав больше ни слова. Ширли, метнув на него встревоженный взгляд, вернулась на водительское место и в гнетущей тишине, нарушаемой только шумом мотора, стронула машину с места. Блейк без сил откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

— Спасибо, — сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно. Ответа предсказуемо не последовало.

Шок отступал. Мысли очищались, разум медленно, но верно избавлялся от застилавшего его "тумана", восстанавливая ясность и четкость восприятия. Блейк снова ощущал сидевших рядом людей и мог только удивляться тому, как сильно исказились его чувства в период странной комы. То и дело он ловил в зеркале взгляд Коди, но каждый раз отворачивался, испытывая незнакомую неловкость. Как будто за последние минуты неожиданно вскрылось что-то личное, глубоко потаенное — то, что он не собирался выставлять напоказ так открыто и беззащитно. Это ясно читалось в глазах Коди, в тяжелой складке, прорезавшей лоб Ширли, и в повисшей неуютной тишине.

"Лучше б снова обморок, — с досадой подумал Блейк, пытаясь поймать за хвост тревожившую его мысль. — Насколько все было проще, пока я оставался один..."

Он лукавил. Время после смерти родителей и до встречи с Ширли Блейк вспоминать не любил, хотя в нем и не было ничего плохого. Хорошего, впрочем, тоже. Весь этот период воспринимался сплошной пустотой — бессмысленной и неприкаянной. Он мог не есть несколько дней, потому что забывал купить еду. Мог не спать, увлекшись исследованием, мог носить одну и ту же одежду, вспоминал о счетах только когда отключали свет. Люди представлялись ему безликой враждебной массой, от которой следовало держаться подальше, поэтому он поддерживал лишь виртуальные контакты, избегая встречаться лично. Так и появился Призрак. Первые деньги достались ему довольно легко, и Блейк быстро вошел во вкус. Выбранный способ заработка позволял не менять привычный образ жизни и оставаться в тени — а большего ему было и не надо. Он шарахался от любого звонка, не любил выходить на улицу и все время ждал, что однажды за ним придут. Страхи его родителей въелись под кожу, стали его собственными кошмарами. Это изматывало, лишало сна и покоя. И однажды он сорвался.

— Блейк? Блейк!

Он резко поднял голову, отрешаясь от воспоминаний, и сфокусировался на обернувшейся к нему Ширли. Девушка нахмурилась, очевидно, решив, что он снова не в себе, и Блейк покачал головой, развеивая ее опасения.

— Задумался, — коротко пояснил он и только теперь заметил, что машина больше не двигается. — Где это мы?

— Это мотель, — вместо Ширли ответил Коди, на которого Блейк старался не смотреть. — Не бог весть что, зато тут не любят копов и федералов.

— Я даже не буду спрашивать, откуда ты это знаешь, — едва заметно поморщилась Ширли и снова посмотрела на Блейка. — Нам нужно передохнуть. Согласен?

— Хорошая идея, — кивнул тот, чувствуя вялое оживление и интерес к происходящему. Мысли все еще тянулись медленно, нехотя, словно преодолевая невидимое сопротивление, и от этого накатывала апатия. — Да, было бы неплохо. Возьми три номера, если будут свободные. И постарайся, чтобы на нас не обращали внимания.

Невысказанное "сам я работать не рискну" повисло в воздухе. Ширли кивнула, не возражая. Вместе они выбрались из машины и, прихватив кое-что из вещей, направились к раскрашенному в пошло-розовый цвет зданию с сияющей вывеской "Элегия".

Комната оказалась тесной, скудно обставленной, но чистой. Здесь даже имелась душевая, что являлось роскошью для столь дешевого мотеля, и Блейк не преминул воспользоваться ею. Горячей воды, правда, хватило лишь на две минуты, и когда Блейк, наконец, смог смыть с себя мыло, у него от холода зуб на зуб не попадал. Зато в голове значительно прояснилось и адски захотелось есть. Коди, постучавшемуся в дверь, явно пришла та же самая мысль.

— Здесь недалеко я видел пиццерию, — сказал он, переступив порог и оглядев комнату Блейка. — О, у тебя есть душ! Какая вопиющая несправедливость! А мне, значит, какая-то вшивая раковина!

— Можем поменяться, — пожал плечами Блейк и потянулся за футболкой. — Все равно горячей воды здесь нет. А вот про пиццерию прозвучало здорово.

Пиццей они не ограничились. Пережитое напряжение требовало выхода, поэтому Ширли, поразмыслив, заказала себе пиво, и Коди последовал ее примеру. Блейк предусмотрительно отказался, еще не вполне доверяя собственному разуму, чтобы рискнуть туманить его даже слабым алкоголем. Ели молча, изредка обмениваясь ничего не значащими фразами, и избегали смотреть друг на друга. Напряжение так никуда и не испарилось, наоборот, оно сделалось гуще и более осязаемым.

— Нам придется об этом поговорить, — Ширли не выдержала первой. Она нервно крутила в руках высокий стакан, из которого выпила не больше половины, и остатки пены оседали на стенках беловатыми рваными клочками. Блейк прислушался к ее эмоциональному фону и поморщился. Неужели опять?

— Да, опять! — тут же завелась Ширли. Она, не нежничая, перекинула ему картинку: он сам сидит на стуле, глядя перед собой пустым неподвижным взглядом, в котором не осталось и тени разума. Блейк едва не подавился куском ветчины и наглухо закрылся, обрывая все контакты. Ширли со стуком поставила стакан на стол, едва не расплескав пиво. — Не смей! Тебе нужна помощь!

— У меня все в порядке, — так спокойно, как только мог, ответил Блейк и отодвинул от себя блюдо, разом потеряв аппетит. Ширли скептически фыркнула, и Блейк снова ощутил прикосновение к своему разуму. На этот раз он не ограничился блоком. Ширли болезненно вскрикнула и посмотрела на него с упреком. — Не надо. Ко мне. Лезть, — отчеканил он, и щеки Ширли вспыхнули. Девушка бросила взгляд на молчавшего все это время Коди и раздраженно передернула плечами.

— Ты дурак, — сказала она, и на ее глазах блеснули слезы. — Умник, а дурак. Ты убиваешь себя прямо у нас на глазах и хочешь, чтобы к тебе не лезли? Тогда просто спрыгни с крыши! Так будет проще всем.

— Я сам решу, что мне делать, — холодно процедил Блейк, не желая ругаться прилюдно, но его терпению стремительно подходил конец. Виски налились тупой ноющей болью, и он уже не ручался, что сможет держать себя в руках и дальше. Ширли, однако, разочарованно махнула рукой.

— Как знаешь, — только ответила она, и ее глаза потухли. В наступившей тишине она быстро допила пиво, а потом молча поднялась и направилась к выходу. Блейк проводил ее тяжелым взглядом, чувствуя себя несколько виноватым за грубость. В конце концов, у них у всех случился не самый приятный день, можно было обойтись с ней и мягче. Блейк вздохнул, зябко поежился и посмотрел на непривычно тихого Коди. Тот поднял на него ясные спокойные глаза.

— Пицца здесь дерьмо, — как ни в чем не бывало сказал он и стряхнул с рук крошки. — Завалюсь-ка я, пожалуй, спать. И тебе рекомендую.

Этому совету Блейк последовал охотно.

Потолок и стены гаража навалились на него с новой силой. Тяжесть давила на плечи, затекала под воротник, просачивалась сквозь кожу в кости, нервы, жилы. Чужие голоса сводили с ума, раздирали и без того расшатанный разум на куски, и Блейк никак не мог от них закрыться. Он пытался заткнуть пальцами уши, словно это могло хоть как-то помочь, но шелестящий тошнотворный шепот все равно прокрадывался в голову. Каждый вдох продирал воспаленное горло миллионом металлических крючков, и вместо слов с губ срывались лишь нечленораздельные хрипы. Он не мог пошевелить и пальцем, а тот лощеный самодовольный тип, которому они собирались продать украденную информацию, медленно, словно смакуя, поднял пистолет и направил его прямо в лоб Коди. А потом оглушительно грянул выстрел.