Коп из захолустья

— Пожалуй — нет. Нервничаю немного, но не боюсь — точно.

Наставник явно что-то собирался сказать, но в этот момент встроенные в наши шлемы наушники прокашлялись голосом капитана, и капрал лишь сверкнул зубами в полутьме и продемонстрировал мне отставленный вверх большой палец.

— Группа, внимание! На нормальный брифинг времени нет и, похоже, не будет. Поэтому ввожу вас в курс дела по дороге. Слушаем, смотрим, запоминаем. Если появятся вопросы, задаем их после того, как я закончу.

Несильным хлопком ладони опускаю вниз до того поднятое в походное положение забрало шлема. Его внутренняя поверхность практически сразу замерцала, а уже через мгновение на ней появилось цветное изображение. Довольно мрачная хибара этажей, примерно в двенадцать, из так называемых 'социальных'. В таких, занимающих целый квартал, построенных прямоугольником многоэтажках, живет, обычно, самое отребье: наркоманы и уличные 'пушеры'*, дешевые шлюхи, потерявшие работу мелкие клерки и прочие неудачники из тех, у кого еще водятся какие-то деньги, но уже точно нет шансов вскарабкаться хоть немного выше. Безнадега, дерьмового качества алкоголь, широчайший ассортимент разной 'расширяющей сознание' дряни. И полный букет сопутствующих проблем, первая из которых — чрезвычайно высокий уровень криминала.

Приличной публики тут не бывает. Даже те, кто ищет где купить наркоты или продажной любви, делают это в местах уровнем поприличнее. Влезть в поисках приключений сюда — верный способ суицида. Тут за двадцатку тебя грохнут, разденут до белья (а то и его снимут), расчленят, закопают и сверху кучу мусора навалят, такую, будто она тут всегда была... Сюда даже копы местные суются весьма неохотно. Но тем деваться некуда — служба. Вот и влезли на свою голову...

— Захват заложников, — продолжает вещать голосом капитана шлем. — Саутчестер, пересечение, четырнадцатой и сорок первой...

Шлем услужливо проецирует на забрало карту города. Да уж, повезло — так повезло: самый центр местных трущоб.

— Вооруженная группа неустановленной пока численности совершила нападение на двух патрульных офицеров. Офицеры Дрейк и МакАдамс живы, но судя по показаниям следящей аппаратуры — Дрейк ранен и его состояние ухудшается.

Поверх схемы здания и прилегающих кварталов высветились фотографии из личных дел. Отчаянные ребята, конечно, здешние копы. Я бы в такой гадючник меньше чем взводом даже и не сунулся.

На внутренние камеры надежды никакой. Обитатели подобных мест излишнего внимания к своей жизни не любят. Если и были там какие-то камеры и прочая следящая аппаратура — давно уже нашли и раскурочили. Или на лом продали за гроши. А с дрона в окна заглянуть, в принципе, можно, вот только сомневаюсь, что они со взятыми в заложники копами в обнимку у окошка сидят.

— ... Пока удалось через департамент градостроительства мэрии получить весьма подробную схему здания, а запущенный в облет дрон-разведчик дает, насколько это возможно, внутреннюю тепловую, гормональную и спектральную сигнатуру.

Уже неплохо. Полицейский дрон — штука очень умная: тепловизором засекает биологические объекты, спектральным анализом определяет местоположение предметов со следами пороха, ЖМВ и оружейной смазки, а 'Оракулом' — прибором гормонального контроля, определяет, от кого чем 'пахнет' — адреналином и кортизолом, или, наоборот — норадреналином*. А уж когда все эти сведения в оперативном штабе воедино сведут — почти готовая картинка: кто, где и от кого чего ждать. Одно плохо — радиус чувствительности у этой модели маловат. Если бы тут была, к примеру, война банд — было бы проще. Запустили бы армейские 'Рапторы'. Там и бронированный корпус, и радиус действия — чуть не до горизонта, и сменные боевые блоки — хоть снайперскую винтовку ставь, хоть пулемет крупнокалиберный, а хоть 'Грендель' — такой же, как на нашей тяжелой 'броне'. Но 'Раптор' — очень приметный. И в нашем случае не подходит совершенно. Если его засекут, что совсем несложно при его-то габаритах и внешнем виде, то обоих патрульных просто пристрелят.

На экране тем временем разворачивается светло-зеленая объемная трехмерная проекция многоэтажки, внутри лабиринтов которой яркими желтыми, оранжевыми и красными силуэтами вспыхивают человеческие фигурки. Ну, тут все ясно: желтые человечки — не представляющие прямо сейчас непосредственной угрозы, красные — противник, наличие оружия у которого точно подтверждено. Оранжевые — промежуточный вариант, 'лицо под подозрением'. Таких, к счастью, совсем мало. Ну, и два ярко-синих, тут понятно все, именно за ними мы и прибыли.

— Местная полиция уже организовала оцепление, выставила на позиции снайперов и подключила группу ведения переговоров.

И это тоже хорошо. Снайперы в участках полиции тут хоть и внештатные, но не просто более-менее понимающие, как работать с оптикой любители под пиво по пустым банкам на стрельбище пострелять, как в местах попроще. Как ни крути, Новая Аризона — планета богатая, может себе позволить расходы на подготовку персонала. Так что у местной полиции снайпер по уровню знаний и умений от спецов Мобильных сил и армейцев отстает не сказать, чтобы очень сильно. К тому же большинство здешних полицейских 'внештатников' в прошлом служили. Обычно либо в десанте, либо в Корпусе*. Словом — облажаться не должны. Да и дистанции в городе смешные по армейским-то меркам.

— Словом, — резюмирует капитан, — ситуация непростая, но пока не критическая. Работаем штатно: прибыли, скоординировались с руководством оперативного штаба операции, ждем задачи. Когда получим — выполняем. Риггс, за Райана отвечаешь головой. Понял?

— Ай-ай, сэр, — негромко и серьезно отзывается мой наставник.

Потом было не сказать, чтобы очень долгое, но весьма напряженное ожидание. Все интересное сейчас происходит в автобусе оперативного штаба: туда идет информация с дронов и доклады снайперов, там специалист-переговорщик заговаривает зубы киднепперам* и попутно подводит их к мысли, что можно было бы и сдаться, глядишь, за сотрудничество засчитают, срок дадут поменьше или отправят с тюрьму с режимом помягче.

Там, скорее всего, сразу на нескольких коммуникаторах разом висит бедняга начальник местного полицейского Управления, пытаясь одновременно всем собеседникам угодить и всех убедить в том, что уж у него-то все под контролем. А как вы хотели? Городской комиссар рвет и мечет: 'Как допустили?', да еще, наверное, причиной низкого уровня подготовки патрульных офицеров интересуется. Мэр требует в кратчайшие сроки восстановить законность и порядок на вверенной территории. Какой-нибудь местный конгрессмен положение дел зондирует на предмет пиара своей деятельности. Причем этому исход вообще безразличен: пойдет все складно — будет рассказывать избирателям о героической полиции и всемерной помощи, которую он силам правопорядка оказывает, сорвется и покатится в ад ко всем чертям — обрушит на полицию громы и молнии и будет от лица избирателей пафосно вопрошать: 'Доколе?!'. Да еще и прессы, наверное, налетело как мух на... Ну, вы меня понимаете. Вот и крутится бедолага-капитан волчком.

А наш Мердок — рядом. Команды ждет. И как только он ее получит — вступим в дело мы. Сейчас взвод, уже поделенный на малые группы — 'тройки', изучает на забралах-экранах свои маршруты. Кому куда идти, что блокировать, кого уничтожать или задерживать.

Заодно и 'глушители' на стволы навинчиваем. При таком количестве вооруженных противников нужно хотя бы на первом этапе постараться шуметь поменьше. Слишком там много оружия, пусть и легкого, пистолетов по большей части. Но ввязываться в затяжной бой нам не с руки. Наша первостепенная задача — захваченных коллег вызволить, а не перебить в этом загаженном жителями сарае каждую уголовную сволочь, имеющую на руках хоть какой-то относительно исправный ствол. А таких в этом бетонном муравейнике слишком много.

Наконец команда на штурм получена. Не вышло ничего у переговорщика, впрочем, на это, как мне кажется, с самого начала надежды было мало. Переговоры имеют смысл, если на противоположной стороне человек, который хорошо понимает, в какое дерьмо влез и хочет жить. Вот такой будет выдвигать требования, торговаться, и, в конце концов, скорее всего, сдастся. Ну, если переговорщик хороший. Впрочем, плохие в полиции надолго не задерживаются. Это в бизнесе цена ошибки — всего лишь деньги, у нас — человеческие жизни, иногда — много жизней.

Но в нашем случае переговоры с самого начала велись чисто для вида и были всего лишь попыткой выиграть время. На то, чтобы собрать и систематизировать информацию с дронов, на выход на позиции снайперов... Нас дождаться нужно было, в конце концов. Прессе показать, как доблестная полиция до последнего пыталась решить дело без кровопролития...

А вот в то, что пойдут на контакт обдолбанные по самые уши 'бруталом' или еще какой адской дрянью, которую они тут чуть не поголовно нюхают и по вене пускают... В это, мне кажется, никто не верил даже в самые первые минуты.

По заранее распланированным маршрутам, по трое, проникаем в здание. У нас первым мягко ступает по заваленному самым разнообразным хламом коридору Риггс, выставив вперед штурмовой карабин. За ним — я, сжимая в ощутимо вспотевших ладонях (хорошо еще, что перчатки на руках) 'Гризли'. Замыкает Пепе Гонсалес — невысокий, но массивный, словно тумба, мексиканец.

— Повнимательнее, — усиленный шлемом голос Риггса слышен отчетливо, хотя он едва шепчет. — Не имеющие выхода к внешним стенам помещения сканнеры дронов взяли плохо, могут вылезти сюрпризы.

— Принял, — практически одновременно, хором, шепчем мы с Гонсалесом.

И в этот момент с моего плеча соскальзывает ремень 'бревна'. Бросив пистолет-пулемет, повисший маятником у меня на шее, буквально в последний миг перехватываю и ловлю уже готовый с грохотом приземлиться на пол таран. Фууу, твою мать! Вот бы мог наделать шума!

— Нэйтан, ну какого черта?...

Договорить обернувшийся ко мне Пепе не успел, потому что дверь, напротив которой он стоял, с грохотом распахнулась, сбив мексиканца с ног. А из комнаты выскочил, будто дикарь из джунглей, полуголый, здоровенный, хоть и тощий, высоченный всклокоченный негр, потрясающий над головой какой-то явно самодельной секирой. Вот тебе и 'оранжевый', в смысле — не представляющий непосредственной угрозы...

Глаза у этого когда-то явно очень сильного, но сильно отощавшего бродяги — стоячие, стеклянные. Этот деятель явно под веществами, даже заорать у него мозгов не хватило. Зато если этот секач сейчас с размаху опустится повалившемуся навзничь Пепе на шею... Врач там уже не понадобится, только коронер и священник.

Соображать некогда, я просто выставляю перед собой 'бревно' и давлю на клавишу триггера*.

Пум... Хрясь!!!

Практически сломавшееся пополам тело отшвырнуло сначала на полуоткрытую дверь, а потом, вместе с ее обломками, на стену. Проверять, жив ли — уже бессмысленно, там в торсе от шеи и до паха если какая кость целой и осталась, то по чистой случайности. Остальные — в мелкое крошево. И весь ливер — в желе.

Пневматический таран звук издает пусть и резкий, но не очень громкий. Зато с каким смачным хряпаньем снес дверь и впечатался в стену нападающий! А что удивительного? Мощности 'бревна' хватает на то, чтобы выкорчевывать из стен двери, вместе с косяками, причем, порой весьма толстые и прочные двери. Подпольные игорные заведения и 'лабы', где разную наркотическую дрянь варят, за тонкими филенками не сидят...

Голова как-то отстраненно и без эмоций обрабатывает произошедшее, а вот желудок сориентировался гораздо быстрее и самостоятельно: остатки завтрака вперемешку с желудочным соком и желчью тугой струей бьют мне под ноги. Колени ощутимо прослабли, по всему телу холодный пот выступил. Как-то нехорошо мне...

— Ты как? — Гонсалес уже поднялся с пола. — Нормально?

— Темп теряем, девочки! — рык Риггса в наушниках приводит нас обоих в чувство. — На базе пощебечете! А пока — вперед!

После короткой и злой отповеди капрала как-то сразу стало легче. Прежде всего — выполнение задачи, а все переживания — потом, в кабинете у ротного 'мозгоправа'.

Больше, на свое счастье, нам перейти дорогу никто не рискнул. Им же лучше, живее будут. В первую очередь — заложники, а всей остальной этой помойкой займемся после того, как патрульных вытащим. Когда мы от нашего 'бронеящера' выдвигались, успел я глянуть краем глаза: народу из местной 'управы' сюда понагнали много, все вооружены и рожи у всех решительные, перетряхнут этот клоповник основательно. А мы подсобим. Но чуть позже.

Перед нужной нам дверью уже 'накопились' две 'тройки', мы — третья. И еще одна — на подходе. Метрах в пятнадцати по коридору, на площадке лестничного пролета лежит, раскинув татуированные от плеч до ладоней руки, какой-то грязный и пованивающий тип. Теперь пованивающий еще и кровью. Судя по размеру выходного на затылке — из пистолета отработали. Сорок пятый калибр с 'глушителем' всегда хорошо 'сотрудничал', патрон-то с тяжелой пулей, 'сабсоник'*, словно специально под 'глушитель' созданный. В общем, часового успокоили, а из подельников его в квартире даже и не заметил этого никто до сих пор. И это хорошо.

Так, вот и четвертая группа на месте, можно начинать.

— Нэйтан, твой выход! — капитан сейчас в оперативном штабе, но всех нас видит и слышит по мониторам нашлемных камер, и команды отдает, будто прямо у нас за спинами стоит.

Встаю у стены, чуть левее двери, прижимаю ударную поверхность тарана чуть ниже личинки замка.

— Готовность?

Получив подтверждение от всех старших групп, снова вжимаю большим пальцем триггер. Дверной косяк с треском проваливается внутрь и, кажется, еще до того, как он падает на пол, вслед за ним, грохоча ботинками, врываются штурмовые 'тройки'.

— Всем стоять!!! Полиция!!! Оружие на пол!!!

А потом — частый тихий перестук заглушенных выстрелов. Пальнуть в ответ не успел никто, Бойцы Мобильных сил полиции свои деньги получают не зря. А рота агломерации Голденкейп на Новой Аризоне не напрасно считается лучшей.

Дальше была зачистка здания. Она в голове почему-то отложилась смутно, видимо, слишком много впечатлений для одного раза. Особенно если этот самый раз — первая боевая операция.

Помню выбиваемые одну за другой двери, захламленные жилища, в которых воняло ничуть не лучше, чем из переполненных мусорных контейнеров снаружи, которые никто не вывозил чуть не со времен постройки дома. Протухшая еда, рвота, пот, моча, запах давным-давно не мытого человеческого тела — волшебный аромат, чего уж там... Дети в каком-то немыслимом тряпье, испуганно жмущиеся к стенам, истерящие, брызжущие слюной от ненависти тетки... Изъятое оружие, много оружия. Кому-то от меня прилетело прикладом по загривку, кого-то ткнул стволом в солнечное сплетение, пару раз даже стрелять пришлось, но, к счастью — не на поражение, а в потолок. Буйным гражданам хватило и осыпающейся на головы штукатурки. Банда, взявшая в заложники патрульных, тут, похоже, верховодила. 'Кингпины'*, мать их. А после нашей быстрой и безжалостной над ними расправы, шваль и рвань калибром помельче решила из себя героев не изображать. И правильно — целее будут.