Победители

-Да, пожалуй, я сама себя перехитрила, — мило улыбнулась МакДугал, поднимаясь во весь рост. Теперь прямо перед носом у капитана оказались ее великолепные коленки. — Что ж, подробности предлагаю обсудить у меня в кабинете. Идемте?

Капитан неохотно встал рядом с ней. Малькольм торопливо прощался с малышом, тот никак не желал отпускать его.

"Все-таки они люди, — думала МакДугал. — Эта привязанность старшего к младшему дорогого стоит. Ответственность, опять-таки. Джонс и Фишер подтверждают: оба старших очень переживали за младших. Искренне переживали! И, черт возьми, хорошо, что выяснилось, наконец, что с мальчишкой... Стивени, кретин, на него вовсе не обращал внимания!"

"Повезло! — думал капитан, подталкивая Малькольма в спину. Тот все норовил обернуться, чтобы посмотреть, как там Рейнар. — Может, не такая уж она стерва... Опять же, женщина, к детям добрее должна быть, чем мы, мужики. Какое-никакое, а понятие имеется! Ну, не позволила бы, тут бы я ей показал..."

Что именно собирался показать капитан доктору МакДугал, он и сам не представлял, но одно знал точно: за своего подопечного и его друзей он будет стоять горой хоть перед этой докторицей, хоть перед высшим руководством. А на Фишера и вовсе наплюет...

...-Ну что? — спросил Гектор вечером.

-Как я и рассчитывал. — Малькольм вертел в пальцах крохотный приборчик. Близнецы расстарались, теперь все семеро были снабжены такими вещицами. — Меня допустили к Рейнару.

-Прекрасно! — Гектор улыбнулся вполне искренне. Увидь эту улыбку капитан Джонс, он бы удивился. — Что дальше?

-Продолжаем, как планировали. Сведений пока мало. Что с доступом в сеть?

-Все готово. Сегодня в три пополуночи включи компьютер.

-Кто будет им заниматься?

-Георг. Франц — со мной.

-Отлично, — кивнул Малькольм. — Ониксы?

-У них уже все готово, — ответил Гектор. Начинали, разумеется, с менее ценных индивидуумов. Там еще можно было списать всё на детские шалости. — Проверка шла неделю. Их не засекли. Близнецы сработали отлично.

-Верно. Достаточно на сегодня. Джонс едет.

В самом деле, уже можно было различить шум мотора. Блонди и сильвер переглянулись и одновременно выключили приборчики. Они предпочитали перестраховаться...

5.

Время шло. Неделя за неделей сплетались в месяцы.

Доктор МакДугал все пыталась пробудить в Гекторе Энно "интерес к жизни" и это ей вроде бы удавалось. Периодически она, правда, впадала в натуральное отчаяние и разочаровывалась в себе, как профессионале. Однако за провалом следовало небольшое улучшение, и МакДугал приободрялась. На остальных детей у нее времени оставалось мало, что их весьма радовало: Гектор мастерски вызывал огонь на себя.

Малькольм, как было уговорено, ежедневно ездил заниматься с маленьким Рейнаром. Тот как-то разом выправился, перестал мрачно смотреть в одну точку, с нетерпением ждал приезда старшего товарища, учился всему охотно и легко. Очень быстро начал говорить, читать и вовсе выучился влет, и в отсутствие Малькольма обычно проводил время за книгами и сложными головоломками, которые придумывал последний. Логические же задачки, которые тоже сочинял Малькольм и над которыми МакДугал ломала голову по полдня, Рейнар щелкал, как орешки. С детскими играми и развлечениями к Рейнару больше не приставали — поняли, что бесполезно.

Остальные непременно хотя бы раз в неделю встречались друг с другом. Необязательно все вместе: когда пересекались только ониксы, когда — ониксы с близнецами, когда — Гектор с кем-то из младщих... Так или иначе, встреч этих они ждали с большим нетерпением, это отмечали все попечители.

Дела в городе двигались ни шатко, ни валко. Работы и у исполкома, и у комендатуры прибавлялось с каждым днем, и не сказать, что работа эта была легкой.

Основной головной болью у исполкома было трудоустройство монгрелов и социальная адаптация бывших петов. Первые, получив гражданство и все прилагающиеся к нему права (об обязанностях они обычно начисто забывали), порой вели себя, мягко говоря, вызывающе. То и дело кого-то забирали в каталажку то за разбой средь бела дня, то за хулиганство, а то и за что посерьезнее. Многие, может, и хотели бы устроиться на приличную работу, вот только работы этой — не было. Заводы как остановились, так и стояли, работникам, отправленным в бессрочные отпуска, выплачивалось кое-какое пособие, но этого едва хватало на то, чтобы прокормиться: цены неудержимо ползли вверх. Поговаривали о введении карточной системы распределения продовольствия, что не прибавляло председателю исполкома популярности в глазах жителей города.

Разумеется, в таких условиях набирать новых сотрудников не мог себе позволить ни один работодатель; старые же держались за свои места, как могли. Вот и получалось, что сильные молодые люди без дела шатались по городу; социального пособия им хватало ненадолго — отсюда и разбой, и грабежи... Может, им удалось бы найти себя на других планетах, но... Во-первых, кому они были там нужны, без образования и опыта работы? А во-вторых, как они могли туда попасть? Даже из самых благих побуждений Федерация не стала бы оплачивать их перелет до любой из ближайших колоний: считалось, что трудоспособные граждане вполне могут найти себе дело и на родной планете.

Вот бывших петов — да, вывозили. С ними бились подолгу, но адаптировать к обществу в итоге удавалось единицы, в основном самых младших. Остальные ничего не знали, кроме того, что полагалось по их "профессии", не умели, и что гораздо хуже, не желали учиться. Красивые безмозглые куклы... Младших — лет до десяти-одиннадцати, кстати, охотно набирали во всевозможные танцевальные и цирковые труппы: ослепительно красивые, пластичные, выносливые дети, умеющие держаться на сцене, не слишком боящиеся боли и послушные, были для них настоящей находкой. Этих можно было обучить еще кое-каким трюкам, а особенного интеллекта там не требовалось; надо думать, их ждало не самое худшее будущее из возможных.

Но таких оказалось всего несколько десятков, остальные же... Ну куда девать пятнадцатилетнего парня, остановившегося в умственном развитии на уровне десятилетки? Только и оставалось — в приют. Их организовали несколько здесь же, в Танагуре. Из метрополии прислали воспитателей, бывших петов занимали нехитрыми делами вроде хорового пения, складывания бумажных птичек и прочего рукоделия.

А тем, привыкшим быть в центре внимания, быстро становилось скучно, начинались драки, истерики... Что еще хуже — многие обладали повышенным сексуальным аппетитом, и вскоре началось: по вечерам, минуя нехитрую охрану приютов, хорошенькие мальчики и девочки расползались по улицам города, предлагая себя всем желающим, не спасал и комендантский час. Оплату брали обычно натурой — едой, сигаретами, — на это у них ума хватало, а у кого не хватало, тем подсказывали более сообразительные. В приютах кормили однообразно, а элитные петы к такому не привыкли...

Бороться с этим получалось плохо: беспомощные в быту, бывшие петы проявляли чудеса изворотливости, выбираясь на волю. Не запирать же их в одиночках — это все же социальный приют, а не тюрьма!

Задумавшись о петах, капитан устало вздохнул: неприятно было вспоминать о негласном распоряжении — вовсе уж жутких генмодифицированных уродцев пристреливали на месте. Нечего было и думать о том, чтобы "социализировать" существа, от которых бывалых солдат и то с души воротило. Да и бедолагам — меньше мучений...

С бывшими фурнитурами было проще: все-таки их набирали из сообразительных ребят, да и оказалось их в разы меньше, чем петов. Вот только увечье... Кому еще можно было попробовать помочь, тех отправляли в клинику трансплантологии в метрополии, остальным приходилось подыскивать занятие на Амои. А какое могло им найтись дело? Что они умели делать, кроме как прислуживать? Вообще-то, из многих получились бы идеальные воспитатели: терпеливые, в меру строгие, но... Увы, слишком уж односторонним было их "образование". Вот и выходило, что занимались бывшие фурнитуры тем же самым, что и при прежних хозяевах: прислуживали там и тут, брались за любую работу по дому. Можно было бы и в приюты их набирать, уж они-то знали, как обращаться со своими бывшими подопечными, но отчего-то органы опеки воспротивились: рушить сложившийся строй, так до конца!

Капитан и сам нанял одного фурнитура, благо жалованье позволяло, а поддерживать порядок в особняке было не так-то просто. Знай он, каково это, выбрал бы квартиру, но теперь уж переселяться не годилось. Вот он и поддержал программу адаптации бывших фурнитуров: привел домработника.

Парнишке было всего шестнадцать, а выглядел он еще моложе. Симпатичный — других, похоже, в фурнитуры не брали, — невысокий, стройный, с располагающей мягкой улыбкой, он сразу пришелся капитану по душе. Конечно, он предпочел бы домработницу, но выбирать приходилось из предложенного, и Дэнни показался ему наиболее подходящим вариантом.

-Вот, — сказал капитан, пропуская Дэнни вперед себя. — Здесь и живем. Нас всего двое, я и Малькольм. В принципе, половиной дома мы вовсе не пользуемся, так что ее можно закрыть. Но самое главное — это готовка. Ты стряпать-то умеешь?

-Конечно, сэр, — кивнул Дэнни. — Мне далеко до профессиональных поваров, но, надеюсь, вы останетесь довольны.

-Ну, думаю, это во всяком случае окажется получше фаст-фуда, — хмыкнул капитан. — В общем, это кухня, там столовая, сам разберешься. Продукты закажи, если надо, пусть на мой счет запишут. А у меня еще дела есть...

Проводив взглядом нового хозяина, Дэнни взялся за работу. Кухня оказалась чудовищно запущена, что, впрочем, юношу ничуть не удивило: он уже насмотрелся на то, как живут подобные люди. Надо думать, на уборку у капитана просто не было времени, как и у его соседа. Хорошо, что эти военные — люди не особенно требовательные, кулинарных умений Дэнни должно было вполне хватить для удовлетворения их запросов, а уж навести чистоту — дело нехитрое.

За этими занятиями и прошел день, а к вечеру, привлеченный доносящимися в его кабинет соблазнительными запахами, капитан заглянул на кухню.

-Ого! — невольно воскликнул он, увидев сияющее чистотой помещение и деловитого Дэнни, колдующего у плиты.

-Сейчас я подам на стол, сэр, — сказал он почтительно. — Прошу вас, проходите в столовую.

-А, не стоит, — отмахнулся капитан. — Это не столовая, а космодром, я лучше тут.

-Как скажете, сэр, — кивнул Дэнни. Его прежний хозяин никогда не опустился бы до того, чтобы ужинать на кухне, как прислуга.

-Малькольм! — крикнул капитан, выглянув в коридор. — Спускайся!

Сверху что-то ответили, видимо, обещали присоединиться в ближайшее время, и Дэнни поставил на стол второй прибор.

-Дэнни, — сказал капитан, пока юноша наполнял его тарелку. Ему хотелось поговорить в неформальной обстановке с кем-то, чьи судьбы он устраивал, не покладая рук. — Скажи, ты рад, что получил свободу?

Отвернувшись к плите, Дэнни пожал плечами. При прежнем хозяине такое поведение было бы немыслимо, но люди — он это уже усвоил, — спускали и не такие вольности.

-Мне пока трудно это осмыслить, сэр, — сказал он, оборачиваясь. — Я не привык быть свободным.

-Ну, это не страшно, — хмыкнул капитан. — К такому быстро привыкают. Уж во всяком случае, теперь тебе живется получше, чем при том твоем хозяине, а?

Дэнни неопределенно качнул головой, что можно было расценивать и как положительный, и как отрицательный ответ. Он, опытный фурнитур, прекрасно владел лицом и не опасался выдать каких-либо эмоций.

Он всегда считал, что ему повезло с хозяином. В его доме никогда никого не наказывали по пустякам, и прислуга могла не трястись от ужаса, случайно разбив чашку. С петами он тоже обходился довольно мягко, впрочем, на них у него все равно не было времени. Дэнни, старшего фурнитура, хозяин, казалось, выделял среди других: тех он вовсе не замечал, к Дэнни, случалось, обращался не с приказами, а с обычным разговором. Дэнни его уважал и, пожалуй...

-Простите, сэр, я хотел закончить одно задание перед ужином, — раздалось от двери. Дэнни еще удивился, как это он не услышал шагов: второй жилец должен был спуститься по лестнице, а она поскрипывала.

-Брось извиняться, садись, — ответил капитан. — Да, познакомься, это Дэнни, наш домработник. Дэнни, это Малькольм.

Ставя на стол очередное блюдо, Дэнни поднял взгляд, и только суровая выучка помогла ему не выронить поднос. Тело действовало будто само по себе: два шага назад, спина сгибается в почтительном поклоне, взгляд опущен...

На его счастье, капитан как раз отвлекся на содержимое своего стакана, а потому ничего не заметил.

-Дэнни, — негромко окликнул Малькольм.

Тот медленно выпрямился. Посмотрел на Малькольма. Нет, он не мог ошибиться: пускай безобразно острижены волосы, пускай на нем обычная человеческая одежда, но он не мог ошибиться — это блонди! И... и... Дэнни сглотнул: он как две капли воды походил на его хозяина... "Не нужно," — одними губами произнес блонди, и Дэнни, опытный фурнитур, постарался вспомнить о том, что он теперь — свободный человек.

-Я, пожалуй, поужинаю у себя в комнате, — сказал Малькольм, оценив ситуацию. — Вы не против, сэр?

-Как хочешь, я уже закончил, — ответил тот, и Малькольм, подхватив свою тарелку, быстро вышел. — Дэнни, ты в порядке? Ты что-то бледный.

-Да, сэр. Простите, сэр, — ответил тот. Голосом он тоже владел превосходно. — Мне стало немного нехорошо, но уже все в порядке.

-Ясно. — Капитан встал. — Тут жарковато, ты кондиционер-то включи! Спасибо за ужин, это было здорово!

-Очень рад слышать, сэр, — кивнул Дэнни, собирая посуду. Сколько слов, а все без толку! Если хозяину что-то нравилось, он ограничивался одобрительной улыбкой, но какая это была улыбка!

Капитан ушел к себе, а Дэнни никак не мог приняться за дело. Ведь федералы сказали, что уничтожили всех до единого представителей элиты, Дэнни сам видел, как умер его хозяин, но... как же Малькольм? Как это понимать?

За спиной что-то негромко звякнуло. Дэнни вздрогнул и обернулся.

-Я принес посуду, — сказал Малькольм. Опустил руку в карман, включил деактиватор подслушивающего устройства.

-Господин... — Дэнни ничего не мог с собой поделать, эта привычка была вбита накрепко: увидел кого-то из элиты — поклонись.

-Дэнни. — Малькольм оказался вдруг совсем рядом. — Не называй меня господином. Говори мне "сэр", если хочешь, это то же самое...

-Как прикажете, господин Малькольм... сэр, — поправился Дэнни.

-Уже лучше. И прекрати кланяться.

-Да, сэр. — Дэнни отважился посмотреть на собеседника. Сколько тому лет, он сказать затруднялся, но бывший фурнитур приходился ему чуть повыше плеча. — Сэр... простите мою навязчивость, но вы ведь... вы действительно...

-Блонди.

-Они сказали, что всех... — Дэнни не договорил и даже забыл прибавить "сэр", но Малькольм не рассердился. Хозяин тоже не сердился на мелкие оплошности.

-Это правда. Всех взрослых уничтожили, — кивнул Малькольм. — Детей... не тронули.

-Сэр... вы так похожи на моего хозяина, сэр... — не удержался Дэнни, чувствуя, что по щекам текут слезы. Хозяин не любил, когда при нем плачут, может быть, именно поэтому в его доме редко кого-то наказывали.