Новая жизнь 3. Возвышение

Мне дважды располосовали грудь, задели плечо, кровь вперемешку с грязью липкой черной массой пропитала одежду. Раны давно перестали кровить, но при малейшем движении отзывались ноющей болью, идти с грузом еды за спиной становилось все тяжелее и тяжелее. Вскоре орку, чья очередь была двигаться впереди, по локоть отрубили руку, а грудь проткнули сразу три меча, но смертельно раненному зверю не ведом страх, боевая ярость и близость смерти застилает боль. Обреченный, он бросился вперед буквально нанизывая себя на сталь и оставшейся безоружной рукой пытаясь дотянуться до глоток своих убийц. Этот безумец своим поступком, этим безнадежным рывком спас все наши жизни, дал так необходимое время на бег. Пока с упавших снимали его огромную тушу, освобождали намертво застрявшие в теле мечи, подрезали сухожилия на сжавшей мертвой хваткой руке, мы давно скрылись из виду, больше не помышляя о скрытности, и продолжили забег ценою в жизнь. Нашим призом должна стать свобода, большей цели не нужно. Меж тем шум приближался, и только богам известно, что стало с оставшимися позади.

— Ждать! — коротко рыкнул Грым, и мы привалились к стене блаженно сбрасывая давящий плечи груз. Я помог Трис перевязывать руку, ей тоже досталось, пусть и значительно меньше, чем мне.

— Что. Там? — потуже завязывая края материи, прерывисто дыша спросил я.

— Ждать. — повторил орк бережно придерживая правой рукой пострадавшие ребра. Грубый кожаный доспех выдержал, возможно спас своему хозяину жизнь, но удар был настолько силен, что смог повредить даже плотные кости орка.

Я осторожно выглянул из-за нашего укрытия и не так далеко впереди увидел множество зеленорожих дикарей, стоящих к нам боком, а частью спиной. Выход. Я понял это сразу же, как только увидел его, а как же иначе? Стоя жопой к угрозе не охраняют, никто не ожидает нападения своих и без опаски можно повернуться спиной, а значит это действительно путь к свободе. Но боже, как же их много! Ставший еще ближе шум буквально въедается в мозг, заставлял чрезвычайно чувствительные эльфийские уши плотно прижаться к голове, теперь он доносится откуда-то сбоку, отражаясь от стен, разносясь на сотни метров вокруг. Орки занервничали, нет, они также стояли на месте, но все чаще и чаще начали смотреть вправо, вглядываясь в темноту, а на шум к отряду подходят все новые особи.

Наконец двое не выдержали и двинулись на разведку, через десяток секунд, вслед за ними бегом срываются еще пятеро. В нашу сторону никто не смотрит, убегая и прячась, мы сумели запутать следы и, слава богам, из узкого темного коридора за нашими спинами не доносилось ни единого звука. В царящей вокруг суматохе, сдерживая хриплое дыхание, сохраняя такую хрупкую тишину, мы превратились в невидимок, получили передышку, чтобы перевести дух и зализать кровоточащие раны. Я понял чего так ждет Грым, он надеется, что хотя бы часть стражи уберется от входа или ввяжется в драку с пока непонятным, а от того еще более опасным врагом.

Ни через десять минут, ни спустя пол часа из ушедших в темноту дозорных не вернулся никто, орки беспокоились, неожиданно резко наступившая тишина давила на их слух куда как сильнее недавнего шума. В темноту туннелей двинулось сразу семеро смельчаков, все как один с легким шелестом обнажили оружие и, аккуратно переставляя ноги, двигались вглубь. Уверенность, нечеловеческая сила, готовность в любой момент нанести сокрушительный удар..., это их не спасло. Как в замедленной съемке, под тупыми и все еще ничего не понимающими взглядами из темноты буквально вылетел один из ушедших и, оставляя за собой кровавые пятна, кубарем подкатился к пребывающим в шоке оркам.

Они настолько привыкли быть хозяевами, теми, кто помыкал, избивал и пытал безвольных пленников, им было настолько дико и непривычно созерцать истерзанное тело такого же орка, как и они сами, что они далеко не сразу начали действовать. Их ступор прошел как только в зал ворвалась тварь бездны, она двигалась настолько быстро, что ее очертания размывались всякий раз, когда она перемещалась. Разглядеть ее получалось лишь в самый последний момент, в тот самый, когда черная когтистая лапа уже вспарывала грудную клетку в щепу переламывая кости. В одно мгновение стоящий первым орк превратился в вывернутую наизнанку тушу, окруженную багровой лужей, а после буквально взорвался целым фонтаном крови, внутренностей и обломков скелета.

Казавшийся таким большим отряд таял быстрее, чем кусок масла на раскаленной сковороде, а я был не в состоянии оторвать взор от развернувшейся бойни, она завораживала, приковывала взгляд. Тварь бездны, выползшая из самой преисподней, рогатый высший демон с антрацитово-черной шкурой резал, рубил и голыми руками рвал на части массивные, одетые в доспехи фигуры воинов-орков словно бумагу, используя для этого когти и крылья. Пастью полной акульих зубов он вгрызался в глотки, игнорируя любые препятствия и попытки спастись, потешаясь над жалкими потугами сопротивляться. Никогда в жизни я не видел столько летящего во все стороны перемолотого в фарш мяса вперемешку с жилами и осколками костей. Оказывается гримасы боли и лики близкой смерти способны завораживать, лишать воли, превращая лучших из воинов в плачущих женщин. Оба шедших со мной наемника безропотно опустились на колени, даже не помышляя о возможности бегства, а руки всегда воинствующей Трис позорно тряслись. Быть может тому виной была аура твари, не так давно я сам был таким...

Где-то глубоко в душе зародилась целая буря чувств, подчиненная одному единственному всепоглощающему желанию жить. Нет. Мое время еще не пришло. Пока он занят, пока его когти увязли в стальных жгутах орочих мышц, а со всех сторон сыпятся удары, есть шанс, шанс на жизнь. Бездействие — смерть. Наплевав на затягивающиеся, напоминающие о себе ноющей болью раны я с чувством отвесил Трис пару пощечин, не дожидаясь какой-либо реакции, схватил в одну руку меч, в другую боевой топор и кинулся в самую гущу мельтешащих тел.

До сих пор демон не сражался, он играл с такой слабой и смешной добычей, я это знал, чувствовал. Если обычной стали и случалось попасть по демону, то в лучшем случае на черной коже оставалась царапина, из которой не вытекало ни капли жидкости. Видимо кровь демона считала ниже своего достоинства течь из-за этого пустяка, наверно именно поэтому моей целью стали глаза. Демон был быстр, гораздо быстрее меня, но он сам подставил себя под удар, каждый раз с жадностью впиваясь в шею жертвы и высасывая жизнь, он одинаковым брезгливым движением выбрасывал тело.

Я подошел сбоку, когда челюсть демона только-только начала разжиматься и голова жертвы полностью закрывала обзор, и ударил, пока меня не было видно. Лезвие скользнуло по черепу уже мертвого орка, рассекая кожу, вошло точно в глазницу, пробивая ярко желтый зрачок, и застряло в кости из-за широкого лезвия. По инерции продолжая начатое движение демон все еще сжимал мертвеца и не сразу кинулся на обидчика, наверное именно это и спасло мою шкуру, когда когти взревевшего демона вспороли воздух в считанных миллиметрах от моего лица. А в следующую секунду потерявшая осторожность опаснейшая тварь превратилась в две нихрена неопасные половинки, с ног до головы залив меня темной, почти черной кровью демона. За его спиной стоял Грым, чей меч был окутан серым туманом.

Некогда думать. Едва оборвались стоны добитых раненных, чуткий эльфийский слух вновь уловил шум схватки и нарастающие крики, неужели подобный монстр пришел не один? Свита? Губы на омертвевшем от усталости лице сами сложились в злорадную ухмылку, — "Развлекайтесь cцуки! Мы уходим".

Глава 7. Ветры перемен

Не отчаивайтесь, даже если вас съели, остается целых два выхода...

анекдот

Выбравшись из западни наша порядком потасканная компания отнюдь не бросилась врассыпную в поисках вожделенной свободы. Откровенно, сейчас на нее было глубоко плевать, хотелось просто упасть, упасть и не двигать хотя бы пару часов. Я настолько отупел от усталости, что долгое время не в силах был задаться вопросом, к какой цели настолько упорно ведет нас этот здоровенный орк Грым, вместо этого я бездумно перебирал ногами, следуя за тем, кто находит в себе силы идти впереди. Немногие оставшиеся на поверхности орки, оставшиеся на "хозяйстве" и не ломанувшиеся в недра туннелей на помощь своим и постоянно глазеющие в темноту прохода сообразили не ломиться вперед, а взяться за луки дротики. Это было скверно, очень скверно, волей неволей пришлось снова заставлять мозги работать, а тело передвигать конечностями. Перебегая от укрытия к укрытию и завалившись у очередного тюка с барахлом, я подобрал у свежего мертвеца лук и выдернул из груди несколько стрел. Сложнее было с той, что торчала в спине, но нет худа без добра — у меня появилось чем убивать назойливых ублюдков, что мешали бежать.

Только тогда, когда с пущенной мной стрелой в глазнице к предкам отправилась последняя зеленорожая тварь, я сообразил, на что уставились мои разом округлившиеся от понимания глаза. Рабские загоны, долбаные рабские загоны! Десятки закованных в колодки людей, сотни уныло сидящих в железных клетках орочих женщин, стариков и детей. По спине прокатился холодный пот, я невольно сглотнул. Что за звери могли сотворить подобное? Но это как раз последнее, что меня волновало, вопросы морали курили в сторонке, важнее на кой черт проклятый орк притащил всех нас именно к ним?! Я встал как вкопанный не желая делать и шага вперед, прекрасно понимая, что сейчас произойдет, очень скоро люди вновь останутся в меньшинстве. Если минутой ранее мы имели шанс в случае нужды сами перерезать глотки проводникам, то сейчас время перемирия прошло и неизвестно, что будет дальше. Словно почувствовав мою стремительно растущую озадаченность и скрип натягиваемого лука, Грым остановился и внимательно посмотрел мне в глаза.

— Это все, что осталось от племени Грыма и других неугодных племен. Клянусь предками, мы не нападем первыми. — Я кивнул в знак согласия и с легким недоверием расслабил подрагивающие от напряжения руки. Клятва предками нерушима для орка, для них нет ничего важнее и авторитетнее тех, кому они поклоняются, но долбаная паранойя в голос нашептывала мне быть осторожнее.

— Клянусь кланом. — Я все же скрепил договор, прекрасно понимая, что с помощью орков выжить в степи будет легче.

Что было дальше я уже не смотрел, урвав несколько спокойных минут, чтобы поесть и вдоволь напиться, я блаженно растянулся прямо на голой утоптанной сотнями ног земле, хорошенько постарался пусть и не надолго, но вышвырнуть из головы все не радостные мысли. Мир продлен. Даю руку на отсечение, этому орку можно довериться, черт возьми, возможно именно с ним мы и преодолеем большую часть пути, ведь кому как не оркам знать, в какой стороне вольные баронства и мои земли? Кому как не им знать, что поможет нам выжить?

Так что я предпочел не совершать лишних движений, а ждать, когда затянутся раны и невольно наблюдал за действиями обретших свободу заключенных. Вообще-то политика всех орочих племен всегда заключалась в одном — хапнуть много и быстро, так что имея такую возможность, они забирали все, что хотя бы в теории может оказаться полезным, включая животных, в то время как я бы по незнанию предпочел не брать ничего, не считая провизии.

Следующая ночь, шатер вождя и шаманы Грыма.

— Ты не говорил, что был вождем. — Заметил я, с кислой миной потягивая лечебный тонизирующий травяной отвар.

— Ты не ответил, — заметил орк. — Зачем эльфу заботиться о жизнях людей? Зачем светлому эльфу баронство? Зачем тебе мы?

— Просто я там живу... — С моей точки зрения это объясняло абсолютно все: и почему я пекусь о доверивших мне свою судьбу крестьянах и почему буду старательно рвать на части любого, кто без спросу сунется на мои земли. Иными словами это был мой дом, мое имущество, и вполне естественно, что я пекусь о его сохранности. С точки же зрения орка это не объясняло ровным счетом ничего. Грым принадлежал к племени кочевников, что испокон веков только тем и занимались, что грабили, разводили или угоняли скот, собирали целебные травы и плодились, как кролики, при этом никогда подолгу не засиживаясь на одном месте. Так что понятие "владеть землей" было совершенно чуждо свободолюбивому орку, с его точки зрения — вот земля, она простирается настолько далеко насколько хватает глаз, зачем запирать себя на жалком клочке, когда можно идти куда тебе хочется?

Вот только с этим у орков и случилась проблема, на полторы сотни женщин и две с лишним сотни детей насчитывалось едва ли больше сорока воинов, способных сражаться, а ведь они точно такие же беглецы, как и мы, давно приговоренные и стоящие вне законов степи. Любой достаточно большой род сочтет за благословение предков использовать всех этих женщин по назначению, убив воинов и отправив на мясо всех остальных. Таковы порядки дикарей, если ты слаб, то не достоин уважения предков и обязан умереть, а если слабо племя то его женщины поднимут статус более сильного и удачливого вождя, а те кто может возжелать отомстить не нужны никому и должны умереть.

Не знаю, может это и было вселенской глупостью, но все же я предложил Грыму помощь и место на землях баронства в обмен на силу и удачу его воинов. Мне показалось очень символичным, если эти орки будут продолжать резать глотки другим, в то время, как мои люди будут стоять в стороне. Такое положение дел создаст естественный отбор, где мой клан получит дополнительный шанс еще больше укрепиться на вершине цепи и будет продолжать спокойно наращивать мощь. Это более чем щедрое предложение: еда, сочная трава на пастбищах для скота, права и привилегии, что есть у жителей баронства, безопасность женщин и детей, которые вскоре предоставят мне еще больше воинов, и все это всего лишь в обмен на верную службу. Очень и очень щедрое и одновременно дурно пахнущее предложение, как если посыпать салфетку перцем и предложить вытереть ею зад: вроде бы и хочется комфорта, но страшно за будущее. Да вот только у Грыма не было иного выбора, как вновь окунуться в междоусобную войну, собственно, он "сам" ее начал, когда начал убивать точно таких же орков как он во время побега, все, что изменили мои слова — это безопасность детей и гарантировано сытое брюхо у воинов.

Благодаря боевому азарту, невероятной для человека силе и толстой шкуре орки могут на равных поспорить с гораздо более опытным противником. Там, где люди марают штаны, сдаются и отступают, орки без доспехов и с дерьмовым оружием прут вперед, чтобы слабостью и трусостью не опозорить своих славных и храбрых предков. С этого дня они будут служить мне, осталось только найти слова и убедить в этом остальных... Пока люди и орки не поубивали нахрен друг друга от вековой взаимной любви. Но черт меня побери, это того стоит!

Осталось самую малость — добраться до места, но если учесть, что я, не раз должен был сдохнуть посреди этой проклятой степи, то я просто полон решимости, сил и энергии сделать это в кратчайшие сроки. Только заложу маленький крюк через земли соседних баронств... А все потому, что люди идущие со мной представляют предельно жалкое и отвратительное зрелище: грязные, дурно пахнущие, оборванные, в синяках и ссадинах они принесли бы отличную прибыль гильдии нищих и воров. Самое поганое, что и сам я выглядел не многим лучше. Как-то не так я себе представлял гордого властного дворянина и первородного со свитой, возвращающегося с победоносной войны, к чьему мнению прислушиваешься и которому так и хочется подчиниться. Боюсь, если кто-то увидит меня в подобном виде, его придется навечно заткнуть, если, конечно, я не собираюсь прослыть посмешищем и дать повод для сплетен.