Дверь На Атрис

Но это дело судьи и полиции. А мы свое дело сделали. В том числе и то, чтобы память о встрече осталась, и больше не тянуло на подвиги по отношению к стражам порядка. Да и просто отвечать всем спрашивавшим, как пройти куда-то — аж язык болит к вечеру.

Смена длилась с семи утра до семи вечера, Правда, часов в пять уже все продавцы должны были закрывать продажу и выпроваживать клиентов, а после убирать место. Но мы сразу не уходили, надо было дождаться официального закрытия. Вот тогда уже и бредешь к машине -ноги гудят, голова пухнет от всего, что было вокруг, и вообще такое впечатление, словно ты заболел или тебя долго жевал какой-то беззубый зверь. За день только чего-то всухомятку перехватишь и все, а вечером в усталый организм ничего не лезет. Разве что чай. Правда, начальство немного посдвигало смены и смогло сделать день отдыха после трех подряд рабочих. И это было здорово-лежишь и ощущаешь невыразимое словами блаженство, что ты лежишь и никуда не идешь. В уши не вонзается гул людского моря. Перед глазами не мелькают десятки лиц и их одежд, в ноздри тоже не бьют многие запахи. Никто не толкает и не наступает на ноги. И самое главное-ты не должен никого ловить! Хочешь -лежишь, хочешь встаешь, можешь и снова лечь и ничего тебе за это не будет! Блаженство! Лепота!

Но вот потом, после дня отдыха на службу выходить было словно идти на эшафот приговоренному! Ноги прямо специально цеплялись за неровности почвы, оттягивая миг явки. Но ничего-собрался и отработал еще три дня. Меня снова попытались прибить, чтобы не мешал разбираться с соперниками, но я не дался, а сломал типу с кистенем руку и два ребра. Руку — Силой, потому что другим способом не успевал отклонить чугунный шар. А ребра-чтобы целой рукой нож не нащупывал. Вот что значит вливать в себя водку, если до этого ничего, кроме кумыса, не пил. Но он не свалился мешком с перепою, а, наоборот, возбудился и пошел искать приключения. Учителя говорили, что это нехороший знак склонности к алкоголизму.

Будем надеяться, что в местах обычного обитания он так уже не напьется, ибо столько кумыса, чтобы заменить, скажем, бутылку водки, в него не влезет. Он же не бочка. В общем, всех баранов, кожи, коней, муку, зерно и прочее, что там продавали, благополучно продали. Все, что смогли выпить, выпили, и гости покинули окрестности Вязьмы. Остались только родственники некоторых севших в узилище, которые ждали решения суда по ним.

Я остался еще на неделю в городе. Надо было отдохнуть от работы, да и поухаживать за Тамарой, поскольку до этого времени на амурные похождения не было. Сначала мне показалось, что и Тамара не против моих ухаживаний, но это было иллюзией. И, когда я это понял, то смысл моего пребывания в Вязьме пропал. Пароход отходил через два дня, я гулял по городу и любовался увиденным-немного в городском саду, немного у реки. Переплыл через Вальми на пароме и посетил село Рогачево. Меня туда совсем не тянуло, но время надо было убить, и я его так потратил. Сошел с парома, погулял до следующего и вернулся обратно. За границы села я не ходил. По рассказам местных, там практически безопасно, но иногда что-то неприятное может случиться. А много ли путнику вроде меня надо? Оттого я и не рисковал, выходя за ограду Рогачева.

Напоследок мне чуть-чуть повезло. Скоро начинался учебный год, и студентам пора было возвращаться на учебу. Ну, и мамы должны были возвращать своих школьников от бабушек и дедушек. Вот пароходные компании стали предоставлять скидки на билеты. Я этим и воспользовался. Поплыву домой с комфортом и со скидкой. Заработал. Пора запасаться картофелем, дровами, убирать то, что еще дозреет в саду. И искать какое-то занятие на зиму.

Приехал на извозчике на пристань, подхватил чемоданчик, ранец и чехол с дробовиком и вступил на борт 'Орлана'. Неси меня, река, к дому...

Сосед по каюте, приказчик Федор из пассажа нашего купца Игумнова, уже расположился и поднимал себе настроение местной настойкой на березовых почках. У него вяземская ярмарка прошла на высоком уровне, так что можно было себе позволить лишнего. Его хозяин тоже ехал этим судном, только в классе повыше, а второй приказчик, Кузьма, ему сейчас бутылки открывал и в рюмки сбрасывал, как Федор выразился. Ибо его патрону осталось свободы только до Камышина. Дальше он попадет в жесткие руки жены, которая мужу пить не дает. Так что недолго ему осталось. Федору хотелось общения, и он пригласил меня к столу. Я не отказался, и мы посидели до темноты, делясь впечатлениями о прошедшем этапе жизни.

Но Федор больше жаловался на то, что патрон его не ценит, работу наваливает так, что только держись, а все радости достаются Кузьме. И даже игумновская дочка вместе с партнерством светит. Самому моему соседу патронова Агата была без надобности, но от партнерства он бы не отказался. Так что вечер рассказов о купеческих делах я себе обеспечил и чрезвычайно обогатился сведениями о местных торговых домах. Мне тоже было что рассказать, вот и поведал о чрезвычайно мистическом происшествии, случившемся с представителем почтенного купеческого семейства, возжелавшим получить легендарный меч Красный Вихрь. Разумеется, без некоторых натуралистических деталей. Мало ли как волшебный меч может околдовать взявшего его в руки. Федор только ахал.

Кстати, я после третьей рюмки предложил внушить его патрону мысль об охотах. Поедет туда, несколько дней сможет под благовидным предлогом отдыхать от утеснений супруги. Опять же, отстреляет множество птиц, чьи перышки дамы активно вставляют в шляпы, и будет супружница вся как лебедь белая или розовая. С другой стороны, если она боится за мужа, что тот пропадет на охоте, так можно взять с собой охрану, которая его будет вытаскивать из всех луж, в какие он свалится. Да и никто еще не слышал об охотнике, которого фламинго или цапли хоть раз клюнули. Интересную беседу прервало только позднее время и ощущение того, что надо бы уже ложиться спать, а то сон застанет лицом в остатках закуски. Я собрал силы и вскарабкался на верхнюю койку, поскольку Федор этого уже не смог бы. Пожелали друг другу спокойной ночи и заснули.

Но меня хватило на два часа сна. Затем отчего-то глаза открылись и не смыкались. И вообще я чувствовал себя больше не желающим спать. Странно. И настойки принял, и перед этим днем не выспался, и кофе не злоупотреблял. И вообще я его уже месяц не пил. Сосед спал тихо, не храпя, только иногда постанывая во сне, то есть совершенно не мешая. А сна не было. Что плохое в таком отсутствии сна, так это разные звуки, которые сложно определить, поэтому лежишь и беспокоишься, что это там заскрипело или застучало? Такое даже дома есть, а на судне полным— полно. Люди ходят по коридорам, разным в соседней каюте занимаются, двигатели работают. А тут ты лежишь и решаешь, что так звучит: корабль разваливаться начал или в соседней каюте разврату предались?

Спать совершенно не хотелось, и я стал размышлять, чем бы это заняться около часу ночи? Вариант с включением ночника и чтением книги был нереален за ее отсутствием. Вариант пойти в буфет и еще что-то употребить — возможен, но не решал проблему, ведь не пить же мне до самого утра? Пожалуй, надо решиться на третий — пойти подышать воздухом. Тем более, его можно совместить и со вторым. Сначала погулять, потом буфет, потом снова погулять. Глядишь, и пройдет полоса нежелания спать. Я слез и начал одеваться. А вот брать ли с собой оружие? Вроде как на пассажирских судах к этому относятся по-разному, на некоторых и запрещают. Надо глянуть в афишку, но свет включишь — еще соседа разбудишь, так что я сначала натянул сапоги, а потом приоткрыл дверь в коридор, куда и высунулся прочесть. Нет, запрета в афишке нет, потому нацеплю этот вот 'вампирский' револьвер, надо его хоть выгулять немного. Да и выглядит он не очень страшно, это же не разные длинноствольные револьверы под нестандартные калибры. Я прицепил кобуру к поясу и вышел, закрыв дверь на ключ.

А вот на верхней палубе оказалось промозгло и отвратительно. Видимо, пока я поспал, тут был дождь, и мы сейчас идем через его след. Выдержал только пяток минут и спустился вниз. Надо либо идти одеваться, либо посетить буфет.

Там было получше, хотя и надымлено сигарами. Оказалось, не только я полуночничаю— еще десяток человек попивали разное по вкусу и дымили. Место мне нашлось, я заказал рюмку коньяка, пару каких-то бутербродов и стакан лимонаду. Некоторые заедают коньяк лимоном, а я лимонадом! Мне эта мода не нравится-не чувствую я ничего от сочетания обоих продуктов. В чае лимон-это да, а к коньяку-ну, пусть его жуют те, кто что-то приятное чуют от этого. Так что к сигарам я быстро принюхался, сидел, грелся и слушал болтовню публики вокруг. Ничего особенно интересного для меня не было— купцы и приказчики обсуждали свои дела, общих знакомых, любовниц этих самых знакомых, перспективы малой войны с альвами и так далее. Я в беседе участия не принимал, ибо разговаривают свои, которым чужих мнений не очень нужно. Ну да, ведь если скажешь почтенному купцу с рыжей бородой, что хочет альвов разгромить одним наступлением и раз и навсегда покончить с враждебными их происками, что пусть он лучше рассуждает о перспективах рынка товаров из льна, чем треплется о неизвестных ему вещах-обидится ведь. Так что пусть ему компаньоны поддакивают, явно не испробовавшие прелестей лесной войны. Беседы прервал толчок в левый борт, довольно ощутимый. Кое-кто даже от неожиданности уронил из рук полезные предметы. Рыжебородый купец— рюмку, еще один тип в синем — сигару на соседа, я -остаток бутерброда на пол. Все недоуменно обвели окружающее взглядом: что случилось? Затем взгляды сосредоточились на буфетчике, как ближайшем представителе экипажа.

— Не знаю я, что это такое, ваши степенства, я ведь не капитан и не рулевой. Когда на мель судно попадает, там удар похлеще выходит. Наверное, бревно в реке плавало или на лодку форштевнем наехали. Тревоги нет, значит, ничего страшного!

Да, слышал я как-то сигнал пожарной тревоги-там такие звонки, что умершего внезапно пассажира поднимут. Вообще буфетчик прав-тревоги нет, значит ничего не случилось. Может, плавала какая-то бочка... Если бы мы налетели па мель, то была бы тревога, как сказал он же. Столкнулись с другим судном— мы бы остановились. Возможно, тоже была бы тревога по случаю пожара или пробоины. Но мы не снижаем ход, следуем дальше. Видимо, налетели на какой-то предмет вроде унесенной течением лодки или бревна. Потому как нормальные люди ночью на судоходном фарватере на лодках не плавают, ибо это чистой воды самоубийство. Могут быть пираты. Но столкновение на лодке с судном -это тоже самоубийство. Наверное, точно ложная тревога. На всякий случай выглянул в коридор, а там был виден только мужчина, что силился закрыть за собой дверь каюты, но каждый раз терял равновесие и отпускал ее. Ага. Сейчас он ее закроет с двадцатого раза, потом придет, добавив, и будет двадцать раз пытаться ее открыть.

Я вернулся на свое место и недолго посидел еще. Наконец-то потянуло в сон, поэтому доел, что еще осталось, и расплатился. Пошел обратно, прикрывая рот, оттого что стала одолевать зевота. Эх, сейчас и задрыхну аж до завтрака, а, может, и позже, ибо, если его пропущу, то не успею похудеть и зачахнуть. Идти было довольно далеко, практически через все судно. Но меня не штормило— так, слегка навеселе пребывал. Поэтому, когда судно резко вильнуло вправо и меня впечатало в стенку, то дело было не во мне. А в чем или ком, растуды их в качель?! Рывок повторился-да они что охренели там, на мостике?! Или на вахту стал пьяный рулевой? Я ведь так приду в каюту весь размазанный по стенкам. Перед поворотом коридора меня снова дернуло в сторону, но я удержался от врезания в стенку. А из-за поворота донеслись какие-то хлюпающие звуки. Гм, это кто же так громко целуется? Я выглянул из-за поворота, и рука сама нашла револьвер— это была не самозабвенная парочка, которой каюты было мало, а коротышка в парчовом халате, которого мертвой хваткой держала фигура в мокром плаще, присосавшаяся к шее, а он только ногами подергивал. Вот и дождались светлого праздничка, по судну вампиры бегают, а никто не сном ни духом! Коротышке явно конец, хоть вампир его допьет насухо, хоть нет, поэтому можно смело стрелять. И я нажал на спуск. Поскольку револьвер ощутимо мотало вверх при стрельбе, приходилось целиться в поясницу вампира. Сбитый ударом пули в спину, он опрокинулся вперед, поверх своей жертвы. 'В этом патроне был бездымный порох, а вот в следующем мог оказаться и дымный, тогда тут все будет, как в тумане', — подумал я, бросаясь вперед, и, пока вампир не среагировал, выстрелил второй раз ему в затылок. Это не осиновый кол, и, возможно, даже не убьет его, но удовольствия будет мало. Второй патрон уже был с дымным порохом, потому и сильно задымил все вокруг. Я отскочил обратно к повороту, чтобы он меня не цапнул за ногу. А то еще приложит об переборку или опрокинет. А схватка с ним в партере— я такого точно не желаю.

Пороховой дым пока висел и, хоть и поредел, но не рассеивался. А что делать дальше? Вампир пока лежит и пребывает в отключке. Или ждет, когда я подойду в пределы досягаемости. Жертва явно отошла, потому ноги не дергаются. Я осторожно выглянул в коридор-там уже были признаки активности. Хлопали двери, кто-то громко матерился.

Ладно, сейчас явятся матросы и мы его добьем. Не тут-то было. Где-то сзади ударил пистолет -два выстрела в быстром темпе, потом еще два. На палубе трижды выстрелила винтовка. Это уже серьезно. Или пошел абордаж или из трюма выполз еще один кровосос. А у меня всего три патрона осталось, а до каюты еще демон знает, сколько. Стоп, а вон же пожарный инвентарь-лопата, топор, багор и пожарное ведро конусообразной формы. И вот ноги вампира. И теперь он отсюда не уйдет— уползти сможет, а на этих ногах нет. Пока я рубил ему ноги, сам заляпался его кровью и кусочками мяса от него. Полежи теперь, а я в каюту! Хотел взять топор, но решил, что не стоит. Мужчина в крови и с топором— еще примут за безумного убийцу. Мужчина просто в крови-скажем, раненый. И я побежал к каюте, напугав по дороге пару высунувшихся на шум и грохот полусонных пассажиров. Ключ влез в замочную скважину, поворот, и я уже внутри. Пока я ставил дверь на задвижку, проснулся Федор.

— -Что за шум, а драки нет?

— Все есть, Федя! Вампир точно, а, может, еще кто-то. Запирайся и доставай оружие. У тебя есть-то?

— Дома есть, но я не брал. Вязьма— место тихое, это не Залесск.

— Демонова пещера! Держи вот! Два патрона истрачены, вынь из петелек и вставь новые.

— А как?

— Дверцу отодвинь и выбей, можешь даже карандашом! Все, не мешай, не маленький, разберешься!

Я вооружился и кинулся в коридор, прокричав напоследок, чтобы Федор заперся. Стрельба меж тем нарастала— уже было три постоянных места, где один за другим тратили патроны.

Вскоре я наткнулся на вооруженных матросов, потом прибежал старший помощник капитана и возглавил нас. Капитан был уже в рубке и непосредственно вел судно. Оказалось, эти вот рывки судна влево-вправо-это была атака вампира на рубку. Вампир как-то проник на борт, добрался до нее и кинулся на находящихся там рулевого и третьего помощника, который нес вахту. Оба уже умерли, но смогли нанести вампиру тяжелые ранения и сообщить капитану, что на них напали. А он уже организовал быстрый подъем отряда в рубку, перехват управления и убиение непрошенного гостя. Я сообщил, что вампир был не один, второму я тоже устроил теплый прием, и что надо провести планомерный поиск вампиров и их сообщников на борту. И объявить об этом по судну. Но с этим не вышло. На судне можно было только объявить тревогу при пожаре и угрозе затопления. Если сейчас это сделать, то подымется дикая паника, а если есть еще хоть один дееспособный вампир, то он способен панику превратить в нечто невообразимое. Люди с перепугу будут головой биться в стену, вылезать в иллюминатор, который много меньше их, кидаться с борта в реку... Значит, надо последовательно чистить судно. Итак, в наличии две пассажирских палубы, самая верхняя (не знаю, как ее зовут, но на нее никого не пускают) и трюмные помещения.