Дверь На Атрис

Я изготовился для использования заклинания. Попытка, скорее всего, у меня есть только одна, на вторую Силы может не хватить. Но все было пока спокойно, из гробницы доносилось только потрескивание, шорохи и какое-то бурчание. Собака за хозяином не пошла, а мирно лежала и грелась на солнышке. Землекопы не отрывали глаз от отверстия. Один я разрывался между любопытством и необходимостью хоть иногда осматриваться. Наконец, полуальв стал вылезать из гробницы. За время пребывания в ней он собрал на себя всю наличную пыль и паутину, так что даже нанесенные руны были плохо видны. Федор вылез и сел, левой рукой прикрывая глаза от солнца. А в правой у него был длинный предмет черного цвета.

— Дайте мне тряпку! Не эту, вон ту, что возле моих сапожек!

Кинувшиеся за тряпкой землекопы столкнулись друг с другом. Алексей вытянул шею, хотя мог и ближе подойти сам. Полуальв тряпкой обтер извлеченное и сказал:

— Вот он, подходите и глядите. Можете даже потрогать, только не острие.

Внешне меч был довольно невзрачен. Рукоять из темного дерева, оголовок из черного камня с белыми прожилками, гарда небольшая, скорее всего из латуни или подобного сплава. Ножны из кожи, видимо, имели магическую защиту, потому как она не истлела, но выглядела крайне непрезентабельно. Ремень не то сгнил, не то отвалился при вытаскивании. Полуэльф потянул за рукоятку. Из сморщенной кожи ножен выполз клинок красно-черного цвета. С ним время ничего не сделало. Про редкий цвет стали было две легенды, одна из которых гласила, что некогда меч имел обычный цвет, но потом, когда герой зарубил дракона, лезвие и стало таким. Другая версия говорила, что меч так окрасила кровь Торвальдова брата, который во всем соперничал с ним. Гном Двалин Железнобокий говорил мне как-то, что окраска стали, что куют гномы, в красный или близкий цвет ими не практикуется. Получалось это всего несколько раз, и такие клинки старались из подгорных мест не выпускать. Правда, во времена оны в неудачной битве возле Раздвоенной Горы такой меч попал в руки альвов. Двалин называл имя клинка и имя владельца, но я их не запомнил. Интересно, сохранился ли клинок с тех пор?

Руки Алексея взялись за обретенный меч, и он восхищенно выдохнул:

— Он как живой!

Ага, живой, только признает ли он тебя? Но вслух я сказал только:

— Будьте аккуратнее— не дай боги, порежетесь!

Игорь спросил:

— А что тогда будет?

— Может, уши отвалятся, может, в бобра женского пола обратишься — не знаю. Но лучше и дальше не знать, что бывает после ранения магическим оружием.

Игорь хмыкнул, но все же впечатлился. Дальше все по очереди подержали в руках знаменитое оружие прежних времен. Кроме меня, конечно. Видал я его и дальше на прежнем месте, то есть в гробу и в прежних ножнах.

— Федор, а что с прежним владельцем? Как он выглядит?

— Лежит в полусгнившем гробу, от одежды осталось немного, от него самого — скелет. Что интересно, сапоги целые, хотя и выглядят, как эти ножны.

Ну и хорошо, прямо-таки несказанно хорошо. Значит, не вышел из Торвальда драугр! До Алексея и двух телохранителей начало доходить в полном объеме, что экспедиция увенчалась успехом, и что можно орать во всю глотку: 'Мы сделали это! Мы самые великие! Нас теперь запомнят все!' Так, пока они не обезумели от радости:

— Федор, что нужно сделать с могилою?

— Перед закатом я ее снова запечатаю.

Ладно, сейчас нужно пережить взрыв энтузиазма у дорвавшихся до меча, а потом пьяную ночь. Раз полуальв собрался что-то делать на закате, значит, немедленный уход отсюда не состоится. А зря. Самое время линять, опережая все, что полетит вслед. Душа это ощущает весьма отчетливо,но мои соратники до этого явно не догадывались, пребывая в волнах победной эйфории. Они и так, и эдак вертели трофеем, попробовали им рубить и резать все, что можно. Меч сохранил хорошую заточку и рубил все, что предлагали, от травы до ствола березы толщиной в руку. Кирилл сказал, что вроде как Красный Вихрь мог рубить и камни по легенде, но быстро понял, что сейчас ему такое не покажут. Могут кузькину мать, но его она не устроит.

Дальше был разгул, ограниченный только физическими возможностями. Дисциплина пала, поскольку Алексей и его телохранители уже сочли себя победителями и были способны только праздновать победу. И соображения, что они еще не дома, что вокруг может быть все, что угодно, от нечисти до отряда местных, что даже с могилой все не решено-в них не входило и не доходило. Как будто мир сузился в их голове до одной мысли: 'Праздник!' Полуальв дрых, а его псина лежала рядом и подозрительно косилась на всех проходящих мимо. Так она и кусанет, когда народ наберется под пробку и неудачно наступит на ее хозяина. Придется держаться подольше, коньяк побоку и следить за олухами царя небесного и окружающим. Хорош я буду, если совпадет атака местных и фаза глубокого отключения у наших. Поэтому я пристроился рядом с пулеметом и рассчитывал больше на его устрашающий эффект. Все военные столкновения показывали, что мощи огня из туземцев не выдерживал никто. Какие-то шансы были в засаде, при снайперском огне, магической атаке, чем-то другом, словом, когда что-то мешало просто снести врага лавиной огня. Вот я рассчитывал, что незваные гости, заслышав пулемет, вспомнят об этом обстоятельстве. По тварям пулемет тоже неплох, за исключением каких-то очень специфических. Народ активно поглощал запасы коньяка, которых было явно литра три. Я ограничился одним колпачком фляги, так обозначив участие в празднике, а потом бдил за окружающим. По реке снова проплыла лодка с местными, но к нам они не завернули. Увидели нас или нет, но на берегу не появились, что совсем хорошо, просто запредельно хорошо.

Ближе к закату восстал Федор, сходил умыться, и стал ужинать и кормить свою скотину. Я оторвал его от трапезы и вполголоса сказал, что у меня какое-то нехорошее предчувствие и надо разделить ночную вахту, потому как выпивший народ за собой и остальными не последит. Ну и за ними самими приглядывать надо, чтобы не свалились в отхожее место, с берега или в костер. Полуальв помолчал, потом буркнул, что с полуночи он примет вахту. Поел и стал что-то делать для запечатывания могилы. К тому времени набравшиеся победители уже в основном были малоактивны, а когда совсем стемнело-отключились. На могилу я не пошел, караулил в лагере. Отчего-то к полуночи я совсем измотался, хотя время дежурства было не запредельным, а ранее случалось бдить и подольше. Возможно, грызущее меня ощущение близости беды так сработало. Ладно, дотянем до утра, наскоро соберемся, бросив все не сильно нужное и в портал. Если получится, то прямо отсюда. Дождался подхода Федора и побрел к своему месту. Глаза прямо-таки слипались, словно я трое суток не спал и еще задержусь чуток-засну стоя, как лошадь.

И приснился мне странный сон про нашего полуальва. Как он сидел за столом и пытался стихи сочинять. Поскольку сам он стихи писать не умел, то воспользовался грибоедовскими. Взял наш Федор Иванович известный кусочек из 'Горя от ума:

— За третье августа-

Засели мы в траншею

Ему дан с бантом,

Мне на шею.

И вот наш специалист по гробницам попытался как-то переделать сии древние стихи на современные события и долго мучился, портя бумагу. И все у него выходило что-то вроде: 'кому-то в морду, кому-то по шее'. Существование таких снов ставит под сомнение то, что человек— существо разумное. Проснешься и ощутишь себя последним дураком, раз такое ночью смотрел.

Утро было прохладным, и нас в лагере никто не охранял. То, что со вчерашнего дня осталось много свинства — к этому я был морально готов. То, что вчерашние гуляки сейчас будут выглядеть жалко и спорить, как быть: похмеляться или помочь себе по-другому — к этому тоже. Но не к мертвой тишине. Отчего-то притихли и птицы в лесу и на речке. Или просто я оглох и ничего не слышу? Стихоложец должен был заступить в полночь. А где он? Вот он, полусидит над затушенным костром, уткнувшись лицом в свои кулаки. Собака прижалась к боку хозяина. Видно, ей сильно холодно под утро стало.

— Спишь, погубитель народа!?

Хотел еще продолжить грубые слова про альвов вообще и нашего отрядного их представителя в частности, но вовремя остановился. Он мне не отвечал, вроде как и не слышал. Коснулся плеча рукой-оно теплое, но мышцы напряжены, словно он что-то удерживает вручную. Да, дышит, жилка на шее бьется, но на мое прикосновение не реагирует. Я такое видел у знакомого, что упал с крыши. Вот тогда и было как-то похоже: без сознания, но мышцы с повышенным тонусом. Тогда это называли каким-то параличом. Прожил он с полгода (все таким же), а потом умер от инфекции в почках.

Неужели то самое и с нашим осквернителем праха? Псина тоже смотрит больным взглядом и вяло взмахивает хвостиком. Так, что же это? И где все остальные? И тут я увидел такое, что сразу же обмер и вскинул оружие наизготовку. Игорь лежал посреди лагеря и вид у него был страшный. Кто-то его рассек на три части так аккуратно, словно гигантской бритвой, по уровню лопаток и чуть выше таза. Но крови практически не было. Вокруг него должна была разлиться целая лужа-а где она? Даже следов этой лужи нет на земле и траве. Словно его заморозили и уже таким рубили... Ээ, что же это -разрубили, крови нет... это Торвальд и его меч! Допрыгались! Докопались! Так -полуальв живой, но в каком-то ступоре, Игорь уже не жив, где остальные трое и где этот демонический меч?!

И их я нашел. Алексей лежал, скорчившись как эмбрион в утробе матери, и большой палец имел во рту. Живой, но это тоже ступор, только другого типа. Кирилл-там опять же страшное, те же три части и ни капли крови. Третий живой, но без сознания, а правая рука аж вывернута из плечевого сустава. Итого боеспособен только я и эта самая псина. Хотя нет, Баус таки встал и пошел, припадая на заднюю лапку. Словно кто-то его так пнул, что эту лапку сломал или повредил. Бедная собачатина. Меча нигде не видно. Но я догадывался, где он.

А мне пора. Жизнь сужается до острия копья, как говорил один современник Торвальда. И копье это смотрит на тот холм, что сейчас у меня за спиной. По другому-никак. А потом нужно еще и эту братию, что еще жива, привести в нормальный вид или хоть до того уровня, что можно втащить в портал. Карабин я оставил на стоянке, зато захватил мешок с нужными вещами. Про умывание и еду и не думал. Мне совершенно не было дела до всего этого, как острию копья нет никакого дела до висящей в воздухе пули. Его задача совсем другая. А пыль-о ней потом...

Кто в этой парочке опаснее всего -Торвальд или его Красный Вихрь? Кто выдернул из небытия мирно спящие останки и заставил убивать? Однозначно-меч. Меч был унесен и вернулся обратно. Значит, это он. Как же голые кости смогли работать мечом и даже упившихся порубили? Еще и выломанная рука охранника-тут сила нужна как у медведя. А почему как? Значит, родился на свет драугр, только не обычный, а какой-то особенный, о каком до этого не было слышно. И управляющий им амулет-это меч. В общем, надо ломать этот амулет, и по-другому нельзя. И как бы не пришлось это делать не мысленно, не магически, а вот так вот, взять и сломать, как деревяшку.

Гость из мира мертвых разнес все заграждения, что Федор мостил в раскопе. Ну и землю раскидал полностью. Раскоп снова зияет. Эх, придется лезть в мелкую дырку на недомерка...Нет, спасибо, мертвец-таки ее собой расширил, так что даже удалось проползти, не продрав на себе одежду. Револьвер в правой, ствол с серебряной пулей глядит вперед, в левой руке фонарь.

Да, мертвец, когда вставал и возвращался, покорежил тут изрядно, должно быть, он под влиянием меча вырос в размерах, и стал вроде медведя в сказках: косолапый и неуклюжий, но сильный. Вообще-то это заблуждение насчет неуклюжести медведя...А, ладно уж. Сказка и есть сказка. А вот теперь сюрприз— из полусгнившего гроба виден желтоватый череп. Не тело, а кость. Гм, интересный вариант. 'Сегодня пастух, а завтра-музыкант', то есть ночью драугр, а днем скелет. Что это значит-не знаю, но выбирать не из чего. Я с некоторыми усилиями протиснулся внутрь склепа. На полу что-то лежало, но я искал только меч. Полусгнившие бочонки и сундуки, корзины или что там здесь у него лежало и что от лежавшего осталось-это все не для меня. А меч-вот он, лежит на груди хозяина.

Я натянул перчатку и взялся за меч, спрятав револьвер обратно. Сквозь толстую воловью кожу ощущалось жужжание и вибрация, совсем, как если прикасаешься к работающему механизму. Интересно, услышу ли я его голос, или он не пожелает говорить со мной? Да. Уцелел я доселе лишь потому, что оружие не трогал. Повезло, что додумался или чутье подсказало. Теперь потрогавшие либо мертвы, либо безумны. А как их меч разделил? А, Федор же на себя руны нанес, у Алексея был этот мощный амулет! Видимо, они и частично защитили их. Ну да, как кольчуга от удара кувалдой. Звенья целы, а что с ребрами после тесного контакта с кувалдой... То же, что и с мозгами этих двух. Чтобы меньше держать меч в руке, я резко швырнул его в отверстие выхода. И вылезал отдельно от него. Да, еще раз я вижу его. Возможно, что даже красный цвет лезвия стал темнее-надеюсь, что на свету все же меч не столь опасен. Взял его за рукоять (вибрация стала неприятнее) и всадил клинок почти до рукояти в землю. Острие легко ушло в траву и глубже.

А вот теперь осквернение меча. Я наступил ногой на перекрестье и согнул клинок до земли. Отпустил, и он со звоном распрямился. Снова-и с тем же результатом. Хорошая сталь, демоны побери. А что же делать? Помочь ноге, повредив металл. Треснувшая, подпиленная, поржавевшая сталь после этого может сломаться, даже если до этого гнулась и держалась. Я вытащил из кармана жилета три патрона с бронебойными пулями и заменил ими патроны в барабане.

Увы, две попавших пули сделали небольшую выбоину сбоку лезвия, выломав участок. Наверное, там было небольшое слабое место. Эх, надо возвращаться в лагерь. Я подобрал винтовку, нашел магазин с бронебойными патронами и вернулся. Теперь повторяем произошедшее. Надеюсь, меч не выпрыгнет из земли и не проткнет меня насквозь. Кольчуга-то на мне, но удара мечом она может и не сдержать. Так, как стать, чтобы рикошет не пошел в меня?

Вот на винтовочную пулю кузнец прошлого не рассчитывал, и надломанный пулями клинок с каким-то надрывным звоном сломался. В голове у меня на секунду зашумело, как будто я хлебнул стопку, и перестало. Да, это были последние слова песни этого меча. На магию бывают и такие вот нестандартные и асимметричные ответы. А вот сейчас будет второй нестандартный ответ — чтобы больше ничего не было. Обломки меча я уложил обратно в гроб. Мне меч не нужен ни целый, ни поломанный. Он не должен быть в нашем мире. Почему-не знаю, но не должен. И вообще ничего от Торвальда мне не нужно, ни того, что лежит у него в гробу, ни вокруг, ни он сам. Но отсюда он больше не выйдет. Прощай, Торвальд, прощай, Красный Вихрь. Вы уходите из мира живых. От взрыва всего наличной взрывчатки могила завалилась. Будет теперь курган с проваленным боком, как бывает такое с людьми после удара по голове, когда оттого им удалили кусок черепа. Голова начинает напоминать полуспущенный мяч.