Чужими глазами

Я уже знала, что принцы Дэалан и Лиссериль действительно братья — единокровные, с общим отцом, разными матерями и разницей почти в десять веков.

Да, это не ошибка и не шутка, как я в первый момент сгоряча решила. Моему виртуальному другу Дэалану почти тысяча лет. Алиоры действительно не старятся и умирают, только если их что-то убьет. Причем стать этим 'чем-то' ой, как непросто! Они почти не болеют, а как легко и быстро восстанавливаются после ранений, я уже имела возможность оценить, меньше чем за полчаса без следа зарастив порез на щеке. Алиоры были сильнее, быстрее, выносливее людей. А еще у них была магия. В ком-то больше, в ком-то меньше ... но 'пустышек', в которых силы хватало только на то, чтобы родиться и умереть, не было. Уберменши, одним словом.

У Дэалана с Лиссерилем также есть отец-король, старший брат по имени Ирэнтиль, а еще двое кузенов и дядя — родной брат короля. У Ирэнтиля (этого самого старшего брата и первого королевского наследника) кроме того имелись супруга и дочь — принцесса Адира, но она еще такая кроха, что упоминать ее стоит только для приличия, чтобы никого из 'высочеств' не упустить и не обидеть.

Вот такое вот обширное семейство уже несметную прорву лет небезуспешно ведет королевство Алис к светлому будущему.

Также я уяснила, что принцу Дэалану в этом королевстве отведена совершенно особая роль чего-то среднего между всадником Апокалипсиса и огородным пугалом, с каковой он уже шесть с лишним веков блистательно справляется. Точнее сказать — справлялся, пока не появилась я.

— Не оставляй бумагу на столе: Дэалан так не делает, — в сотый, наверное, раз за сегодня отрешенно-мечтательным голосом проинструктировал вольготно развалившийся на диванчике Лиссериль, не оборвав мои размышления, но заставив сменить направление.

Если бы не эти его замечания, неизменно звучащие, когда я допускала какой-нибудь ляп, я бы решила, что он либо спит, уставившись стеклянными глазами в потолок, либо общается с какими-нибудь высшими силами в стратосфере.

Я послушно собрала бумаги в аккуратную стопку и убрала в третий снизу ящик Дэаланова стола. Не делает он — значит, не буду и я.

'Не смотри в пол', 'не пропускай никого вперед себя', 'не клади сахар в кофе'... таких 'не...' за пару дней набралось просто-таки непомерное количество, соперничающее лишь с тем, что мне, играя в Дэалана, напротив, полагалось делать. Кто бы мог подумать, что в жизни королевского сына может быть столько условностей!

Так, например, первым же делом Лиссериль вытряхнул меня из облюбованных одежек, категорично заявив, что Дэалан изменяет темным и неярким цветам лишь тогда, когда это прямо предписывается протоколом.

Последующие полтора часа нами были с пользой потрачены на выбор подобающего его высочеству на людях прикида и сражение с системой петелек и застежек, на этом прикиде наличествующих. Победа обошлась не дешево, но при участии более опытного аборигена (любовью к сложным застежкам не страдающего и разбиравшегося в них не лучше моего) все-таки была одержана.

Как выяснилось, алиору моего положения и профессии полагалось соблюдать некий особенный дресс-код и носить хитрый облегченный доспех, называемый кертом. Один такой я стащила с себя перед памятным купанием, а с полсотни других по наивности приняла за плащи с камзолами, заметив в гардеробной. Эти распроклятые одежки были чем-то средним между мотоциклетной броней и камзолом и все как одна изобиловали хитрыми крючочками, спрятанными застежками, переплетениями шнурков, системами цепочек и прочими замысловатыми конструкциями, которыми отсталые аборигены компенсировали отсутствие в обиходе 'молнии', и разобраться в них без чертежа или поддержки Лиссериля я возможности не видела.

Но шмотки были вчера, а сегодня у нас с Лиссерилем состоялся письменный экзамен.

Оказалось, что писать на Лиастере — так назывался язык, на котором здесь говорят — куда сложнее, чем говорить: незнакомый алфавит, изящная вязь непонятных символов вместо букв, да еще и слова записывать полагалось совсем не так, как произносить. Хоть как-то спасал ситуацию, пожалуй, только мой многострадальный диплом лингвиста, из-за откровенной бесполезности которого в семье когда-то реки крови пролились и лес копий поломался. А глядите-ка, пригодилось!..

Главной целью этих мытарств было удостовериться, что не пострадал подчерк принца Дэалана — хорошо знакомый целой орде всяческих важных шишек, которые, не имея от него письменного распоряжения (или строгого взгляда, но специально бегать за кем-то и строго смотреть входило в тот самый список 'не...'), не почешутся что-то сделать.

Рука не подводила: из-под ллэкты — заостренной металлической полоски с желобком, равно способной быть и писчей принадлежностью, и средством самообороны — послушно выходили строки, неотличимые от взятого за образец документа, исписанного Дэаланом с месяц назад и найденного нами в ящике стола.

Интереса ради я вывела на полях своего тренировочного листка несколько строк на родном и паре иностранных языков. На мой подчерк ожидаемо вышло ни разу не похоже.

— Неотличимо, — довольно постановил Лиссериль, не отрывая головы от диванной подушки изучивший поданный мною листок с десятком размашистых подписей. — Во всяком случае сомнений в подлинности не вызывает. Да и не найдется в Алисе дураков подпись Дэалана подделывать...

Сказав это, он вдруг страдальчески поморщился, с силой потер пальцами висок и кожу вокруг неизменной узорчатой пластины над ухом, пробормотал что-то насчет дураков и, наконец, отдал мне лист.

Мне уже не раз и не два выдалась возможность поближе и повнимательнее рассмотреть Дэаланова брата. Первое впечатление слегка ослабло, а нестерпимо белый цвет его кожи, волос и одежды, хотя и продолжал привлекать к себе внимание, настолько чужеродным больше не казался: все-таки правду говорят, что человек ко всему способен привыкнуть! Но почему-то мне казалось нетактичным задавать Лиссерилю вопросы о мелких атрибутах его внешности, вроде этой пластинки, даже если он сам не забывал поощрять мое любопытство, обещая ответить на любой вопрос о чем угодно. Все, что я смогла понять на глаз, это что ни на какие крючочки или цепочки украшение не цепляется, а плотно клеится прямо к коже головы, причем ради этого бедняге приходится ежедневно сбривать отрастающую, как ей и полагается, щетину.

Сама я, к великой радости, от ежедневного ритуала бритья оказалась избавлена: борода с усами алиорам природой были не положены из-за иначе устроенного обмена веществ. Правда те, кому в жизни не хватает экзотики, легко могли обратиться к магу и отрастить бороду хоть до пола, но Дэалан на мое счастье модных экспериментов на себе не ставил.

— У тебя не появилось никаких вопросов? — привычно уточнил Лиссериль, поворачиваясь на бок — чтобы было удобнее смотреть на усевшуюся в кресло напротив меня: мяться и ждать, пока предложат присесть или разрешат уйти, Дэалану тоже не полагалось.

— Пока ничего в голову не приходит, — я развела руками и утянула с блюда на кофейном столике эклер.

Все, на что мне хватило фантазии, я уже выяснила, а на что не хватило — о том добросовестный Лиссериль рассказал по собственному почину. Даже о бытовых мелочах вроде грамотного использования водопровода, расчески и дверного замка не забыл.

Возражать ему и сообщать, что родилась не в каменном веке и унитаз с умывальником не путаю, я тогда поостереглась. Во-первых, о том, как его младшее высочество относится к критике своего педагогического подхода, я не имела понятия, а во-вторых... могло статься, что в ванной комнате я и обозналась — агрегаты-то у них не совсем стандартные...

— Как скажешь, — не стал настаивать нелюдь. — Раз так, то сейчас мы перекусим, а потом с тобой хотел переговорить отец.

Рука с эклером замерла, так и не донеся его до рта. Пламя в гигантском камине вздрогнуло и заметно прибавило в высоте: пока единственное однозначное свидетельство тому, что мне все же досталась магическая сила Дэалана.

— И о чем его величество захочет говорить? — осторожно поинтересовалась я. Владыка Алиса почему-то не представлялся мне желанным собеседником. Ну в самом деле, о чем можно говорить с королем? Да еще и с королем, среднему сыну которого идет десятый век от роду?

— В основном отцу интересно посмотреть, что ты за человек, — пожал плечами Лиссериль и, не поднимаясь с дивана, тоже потянулся за выпечкой. — Он, конечно, составил представление с моих слов, но считает, что правильнее и честнее для него будет познакомиться с тобой самому.

Короли, рассуждающие о правильном и честном, мне были в диковинку. Как, впрочем, и короли вообще. Да и принцы-альбиносы, литрами заливающие в себя молоко и изредка снисходящие до заедания оного какой-нибудь ватрушкой, тоже как-то пока в повседневное зрелище превратиться не успели...

Словно прочитав мои мысли, Лиссериль развернулся на живот и, опершись на локоть левой руки, правой потянулся к стоящему на столике стакану.

— Не беспокойся, зла тебе отец не причинит, — добавил нелюдь, отхлебнув молока и задумчиво облизнув верхнюю губу. — Наоборот, он сделает все, что в его силах, чтобы тебе помочь. А заодно и расскажет тебе толком, как продвигаются архивные извскания — я об этом знаю мало.

Этот нехитрый бонус заставил меня худо-бедно примириться с грядущей аудиенцией: Лиссериль практически все свое время посвящал мне, а 'бумажную' работу взвалил на себя их с Дэаланом отец. И именно он, а не едва успевающий перекинуться с ним парой фраз Лиссериль, лучше всех себе представляет, как она продвигается.

— И что я ему скажу? — скептически уточнила я, мало успокоенная заверениями о дружественных намерениях правящего монарха.

— 'Здравствуйте'? — изогнул точеную бровь альбинос.

— А если серьезно?

Лиссериль как-то очень странно на меня посмотрел — словно я сейчас не просто ляпнула глупость, а пропела ее, стоя на центральной площади в час пик. Но все же сжалился над убогой и успокаивающе сказал:

— Не переживай, он сам тебя спросит обо всем, что ему интересно. И расскажет о том, что интересно тебе.

— Да я не об этом, — оборвала его я, за прошедшие дни уже до оскомины на зубах наслушавшаяся заверений в том, что они с королем меня не обидят. Верю, верю — выбора-то все равно нет. — Есть ли у вас какие-нибудь правила, по которым Дэалан с отцом общается?

— О, правил немало, — на лице Лиссериля обозначилась одна из его чеканных полузаметных улыбок, — и о них мы с тобой обязательно будем говорить, но не в этот раз. Сейчас свидетелей у вашей беседы не будет, а говорить он желает именно с Юлией Адамовой, а не с моим поддельным братом в твоем исполнении. Так что можешь вести себя так, как сочтешь нужным.

— А как нужно вести себя с королями? — не сдавалась я. Мне, знаете ли, совершенно не улыбалось в чем-нибудь проколоться, произвести на Дэаланова папу плохое впечатление и вместо относительной свободы, пусть и отягощенной играми в его высочество, отправиться в изолированный бокс на неопределенный срок.

— Обычно ему кланяются, — сообщил Лиссериль после недолгой задумчивой паузы, за которую он, наконец, осушил свой стакан и, глянув на всякий случай, не осталось ли на дне еще на глоточек, вернул его на стол. — Обращаются 'ваше величество', стараются не поворачиваться спиной и не беспокоят по пустякам.

— Все время кланяются? — с подозрением уточнила я, представив себя-Дэалана в роли то и дело сгибающегося пополам болванчика.

— Кто как, — Лиссериль усмехнулся: видимо, я опять скроила какое-нибудь не достойное Дэалановых понтов выражение лица — отчего-то его брата это приводило в невероятное умиление. — Тебе достаточно будет поздороваться и кивнуть.

Не скажу, что его ответ меня до конца удовлетворил, но большего, судя по отрешенному взгляду, от собеседника добиться уже не удастся. Водился за моим учителем такой вот раздражающий грешок: он мог обстоятельно, развернуто и информативно ответить на один вопрос — с приведением примеров и демонстрацией пресловутой карты мира. А мог сделать вид, что не услышал другой. Он не отказывался отвечать, не говорил, что не знает, а просто делал вид, что я ничего не сказала, и красиво менял тему. Или замолкал, как сейчас. Так он поступал, конечно, нечасто, но я уже успела убедиться, что перезадавать или переформулировать вопросы бесполезно — не ответив раз, нелюдь своей позиции уже не изменит.

Наскоро дожевав моментально вставшие поперек горла вкусности и одним махом допив оставшийся в чашке чай, я откинулась в кресле и задумалась.

Получается, у меня сегодня будет первый выход в свет.

— Ты точно уверен, что это вот так и должно быть? По-моему он сейчас свалится или расползется на три куска. Или больше не снимется!

— Я уже ни в чем с ними не уверен, — проворчал в ответ Лиссериль, безнадежно отбрасывая от себя длинный витой шнурок, которым каким-то хитрым и непостижимым образом полагалось закрепить на мне полы керта. — Я сдаюсь. Снимай его, найдем другой!

— А если другой будет еще хуже? — резонно возразила я. — Здесь мы уже хотя бы с рукавами разобрались, даже руки поднимаются!

Для наглядности я широко развела руки в стороны, демонстрируя, что одежда не стесняет движений.

— Зато все остальное болтается и удивительно, что еще не свалилось!

Вести меня к его величеству Лиссериль намеревался своим ходом, без телепортов и прочих передовых технологий, объяснившись тем, что мне давно пора взглянуть на мир за пределами комнат Дэалана, и визит к его величеству — прекрасный повод с этим не затягивать.

Минусом идеи было то, что Дэалан нынешний внешне ничем не должен отличаться от себя же прежнего. А потому прошествовать через половину дворца в не заправленной рубахе с парой недозастегнутых пуговиц и небрежно накинутом поверх камзоле, как в первый момент простодушно собралась поступить я, было категорически нельзя. Зря, выглядело симпатично.

И по этому поводу мы уже битый час сражались с Дэалановым гардеробом. Вернее сражался по большому счету один только Лиссериль: я трусливо капитулировала намного раньше, сведя свое участие в боевых действиях к роли дубового манекена, вокруг которого и наматывал круги альбинос, так и эдак пытаясь собрать из имеющейся головоломки братов мундир.

— Неужели вам тут сложно было сесть разок и вместо телепортов и левитаций придумать нормальные куртки? — проворчала я, все-таки стягивая керт, тут же развалившийся на две, казалось бы, совершенно не связанные друг с другом части. — Такая мода отдает извращением.

— Да не сложно, конечно, — отозвался младший принц, вновь углубляясь в гардероб и сосредоточенно передвигая там вешалки. — Я в таких и хожу, видишь? Но на цельные вещи много заклинаний не навешаешь. Один фрагмент — одно заклинание, а этого очень мало. Так что кому нужны вещи со смыслом — приходится учиться ими пользоваться.

— Хочешь сказать, что на всех этих тряпках есть какие-то заклинания? — голос Дэалана, как обычно, ничего такого не выразил, но я вновь была потрясена.