Она вызвала на инструметроне модуль вызова и собиралась вызвать платный челнок к гражданскому шлюзу, но заметила сообщение у себя на почте. Сообщение было от капитана, Мари, читая сообщение, залилась краской.

— Мари, что такое?

— Капитан предоставил мне два выходных. Причину я тебе зачитывать не буду, сам догадаешься?

— Э-э, нет.

— Наш вчерашний танец засняли. Капитан умный человек, наверно проверил, возвращалась ли я в жилой сектор, и всё поняв, дал мне пару деньков. Я думаю надо возвращаться ночевать сегодня к себе. Отдохну денёк и снова за работу.

— Мари, останься со мной, завтра мне улетать уже. Давай погуляем где-нибудь вместе.

Она рассмеялась, довольная тем, что смогла меня провести, и, наказав ждать её, пошла к себе переодеться. Оставшись один я стал приводить комнату в максимально нормальный вид, и стал думать куда пристроить пару безделушек, которые успел прикупить. Друзей или близких приятелей у меня здесь не успело появиться к этому моменту. Выбросить было жалко, но и брать с собой лучше не стоило. Решив посоветоваться, я оставил их на видном месте, чтобы не забыть. Вещей было немного, и ещё меньше Мари отложила мне с собой. Остальное надо было купить за сегодняшний день и потратить оставшиеся деньги, поскольку новобранцам оплата не полагалась и они были на полном довольствии всё время обучения. Что же карты, то после моего отлёта она была бы аннулирована вместе со всеми средствами, остававшимися на ней, так что оставлять кредиты было глупо. После бурной ночи голод начал давать себя знать. Припомнив, что вчера перед тем как завалиться домой мы что-то там покупали я засунул нос в пакеты.

— Нечего питаться всякими концентратами!

Весёлый голос Мари заставил меня поднять голову. Она стояла в проёме двери, опираясь на неё одной рукой. На этот раз она надела свою форменную одежду, но не брючный вариант, а юбку. Форма сидела на неё как влитая и так подчёркивала все её формы, что мне осталось только сглотнуть и присвистнуть от восхищения. Тот немного мешковатый вариант, который был на ней в первый день нашего знакомства, оказался не единственным по счастью. Я спросил насчёт него.

— Отдала на склад, буду теперь так ходить. Парни уже оценили.

С хитрой улыбкой она плюхнулась на кровать. С неё, словно шелуха, слетела та Мари и появилась новая, молодая, весёлая и чувственная девушка. Радующаяся жизни и довольная ею. Я никак не мог налюбоваться и постарался это ей доказать. Она немного отстранилась.

— Ну будет тебе. Пошли лучше, надо ещё поискать тебе кое-что, — её взгляд задержался на столе. — Что это у тебя?

— Это я купил, когда вышел с госпиталя и искал себе работу, мне понравилось просто.

— Какая прелесть! — она вертела в руках статуэтку дракона, выполненную из какого-то металла. Она явно ей глянулась.

— Мне её некуда девать, и если тебе нравится, может, возьмёшь на память?

— Спасибо! — она легко чмокнула меня и убрала дракона во внутренний карман. — Поставлю у себя, будет мне напоминать... о нас. Всё давай собирайся, пошли.

Мы вышли, обнявшись, и отправились за покупками по магазинам в жилой части. Пока мы бродили и выбирали по списку подготовленному Мари для меня, я всё высматривал какой-нибудь ювелирный магазин, чтобы купить подарок моей спутнице. Наконец заметив один из них, я оставил Мари выбирать что-то нужное ей, и быстро нырнул туда. Посмотрев на выставленные драгоценности и, поняв что осилить я могу мало что из того что было представлено, начал выбирать из возможного. Моё внимание привлёк один кулон, выполненный из серебра и позолоченный. Это была птица в стремительном полёте, с вольно и широко раскинутыми крыльями, то, что как мне казалось, подошло бы теперь лучше всего моей Мари. На моё счастье за него запросил торговец не очень много, и я купил его вместе с цепочкой. Это опустошило мою карту и не оставило ни кредита ни на что больше. Спрятав коробочку, я повернулся и столкнулся нос к носу с Мари. Пока я выбирал ей подарок, она успела купить себе новое платье и даже переодеться в него.

— Ух, ты, красивое.

— Тебе нравится? Значит, я угадала, мне тоже понравилось. Что это ты тут забыл?

— Да ничего, смотрю, что да почём.

— Да? — она подозрительно оглядела меня. — Ну ладно. Пошли домой. Я всё купила, ты вроде тоже. Надо перекусить чего-нибудь, а то завтрак был уже давно.

— У нас дома что-то было, может...

— Не-а, пошли во-он туда. Там неплохо можно заморить червячка

Сознаваться, что спустил все кредиты, было неловко до дикости. Но Мари не желала слушать ничего. В бистро кормили действительно до отвала. Простая, но очень сытная еда, и в больших количествах приятно отяжелила нас. Мы сидели за отдельным столиком и смотрели на снующих людей. Как муравьи, носящиеся по своим делам, люди не прекращали движения. Прошли рабочие с какими-то блоками и инструментами, прошли пара флотских (инженеры с какого-то корабля, название которого мне ничего не сказала, но Мари его знала). Поток людей, может не самый полноводный, но практически бесконечный, давал понимание, что станция живёт и развивается. Наконец Мари отвлеклась от этого зрелища и предложила пойти на обзорную галерею.

Обзорная галерея была на пару коридоров выше жилого сектора и, поплутав по переходам, мы, наконец, вышли на неё. На чёрном бархате космоса выделялась станция и корабли, несшие дежурство у неё. Сновали челноки, развозившие в разных направлениях людей. Далёкая звезда давала достаточно света, чтобы разглядеть всё величие созданного человеком. И понять, насколько всё это мало по сравнению с безохватностью космоса. Мари стояла передо мной и смотрела на это великолепие молча. Внезапно её плечи чуть поникли, и она едва заметно вздрогнула. Я обнял её и прижал к себе. Тепло моего тела и кольцо рук обхвативших её стал успокаивать Мари. Она чуть вжалась в меня спиной.

— Я никогда после той операции не выходила сюда. — Её голос был тихим и печальным. — А раньше я любила здесь бывать, когда мы останавливались на Арктуре. Смешно, правда? Я стала бояться всего того что любила... Если бы не ты то я так и не пришла бы снова сюда, не увидела эту красоту. Мне даже попытаться представить это было страшно и больно. А вот сейчас стою тут, с тобой, и мне так хорошо. Завтра ты улетишь, и мы вряд ли встретимся снова. Но я смогу сюда приходить.

Я не знал, что ей сказать. Она смогла перебороть себя, и эта победа была наверно самой важной в её жизни. Она повернулась и прижалась ко мне. Я сам понимал, что благодаря ей смог перебороть те боль и ужас, которые сидели глубоко во мне.

— Пойдём обратно, Унклар. Я хочу провести сегодня вечер с тобой вдвоём.

— Я прилечу к тебе Мари. Дай мне только научиться, и я прилечу.

— Пойдём, — она бросила последний взгляд за окно галереи и потянула меня к выходу с палубы.

В молчании мы вернулись ко мне. Мари была погрустневшей, а я даже не знал, как мне её успокоить. Дойдя до двери, она придержала меня за рукав. Встряхнув головой и разметав свои чудные волосу она улыбнулась и, забрав у меня ключ, открыла дверь.

— Всё хорошо милый.

Мари захлопотала с готовкой (я бы в жизни не нашёл что тут, оказывается, был комбайн и еду можно было готовить дома а не покупать!), а я постарался освободить как можно больше места на столе. Правда, как я не старался из стола на одну чашку никак не хотел получаться обеденный стол на двоих. Посмотрев на мои попытки, она скинула на пол плёнку и недолго раздумывая, стала ставить всё на неё. Как она обозвала: "будет ужин по-турецки". Наблюдать за тем как она трудилась было одно удовольствие, гибкая, красивая и радостная. Теперь только такие эмоции вспыхивали, глядя на неё. Видно было как этого всего ей не хватало всё то время, занимавшее её жизнь после выздоровления. Пусть, скорее всего у нас ничего и не получится, но для меня и для неё мир жил сегодня, завтра просто не существовало.

Композицию увенчали несколькими свечами и бутылкой вина, она зажгла свечи, я погасил потолочный светильник. Комната приобрела странный и романтический вид. Я подсел к Мари, и она положила мне голову на плечо, заключённая в кольцо моих рук. Свечи, конечно же, были имитацией (иначе на нас уже бы вылилось воды чуть больше чем объём комнаты, как посмеялась Мари), но атмосферу они создавали самую настоящую. Голографическое пламя билось как живое, с первобытных времён людей это зачаровывало и мы с Мари погрузились в созерцание этого, также как погрузились бы, находясь где-нибудь на настоящей земле, в настоящем походе, а не на полу жилой ячейки астероида.

— Я никогда это не забуду, Унклар. Если бы не это, всего этого наверно бы не было. Мы бы переспали и разошлись, так и оставшись теми же кем были. А сейчас я чувствую что ты изменился, у тебя прошёл тот ужас, который в тебе сидел. Тебе всё равно больно, но ты можешь его преодолеть. Я сама смогла перебороть то, что меня согнуло, так что я это понимаю изнутри.

— Ты тоже поменялась, сильно поменялась.

— Я знаю. Теперь я радуюсь новому дню. Спасибо тебе за всё.

— И тебе Мари... Ты знаешь... я хочу подарить тебе кое-что.

— Ты мне и так уже много чего подарил, — ей откровенная улыбка напомнила мне вчерашнюю ночь.

Я порылся в кармане и нашёл коробочку, которую я носил с ювелирного.

— Закрой глаза, пожалуйста.

Мари послушно закрыла глаза и я, достав из упаковки кулон с цепочкой, аккуратно застегнул замочек на её шее. Кулон лёг как раз в ямочку на шее. Мари тотчас открыла глаза и коснулась его рукой.

— Что это?

— Посмотри сама солнышко.

Мари поднялась, опперевшись на мою руку, и подошла к зеркалу в душевой. Тонкая цепочка охватывала её шею, а кулон между ключиц засверкал под светом. Мари смотрела на него и в её глазах стояли слёзы. Она погладила птицу и заплакала.

— Это я, да? Она свободна в своём полёте, и я тоже, правда?

— Мне казалось, он тебе понравится. Я не...

— Он чудесный! Просто я себя чувствую как он, — она ещё раз погладила кулон.

Наш романтический вечерний ужин плавно перетёк в романтическую ночь, где мы наслаждались друг другом не с пылом давно не видевшихся любовников, а с нежностью и страстью искренне любящих людей. Это напомнило мне наш танец в баре, и Мари со мной согласилась. Мы любили друг друга, наслаждаясь каждой лаской, каждым касанием. Любое движение доставляло нам нежность и наслаждение. Я не помню, сколько времени это продолжалось. Лишь под утро мы заснули в объятиях, крепких и нежных, чувственных и деликатных.

Будильник на инструметроне Мари поднял нас заранее. Приведя себя в порядок (и поборовшись за первое место в душе) Мари повела меня к офицеру, отвечавшему за доставку новобранцев к лагерям подготовки. Офицером оказалась женщина, старше Мари, и строгая донельзя. Если бы не помощь в выборе и рекомендации, я бы летел в том что было на мне. Но так как у меня был отличный учитель, то из моей сумки практически ничего не перекочевало в урну. Предъявив свой идентификатор и сдав вещи, я остановился попрощаться с Мари.

— Мари, я...

— Не надо, лети и не подведи меня... и всех нас. Будь там лучшим, это будет тяжело, но я знаю, ты сможешь. Ради твоих родных, ради Вальбу, и... ради меня. Спасибо тебе за всё, я буду помнить тебя. Ты подарил мне счастье, ты вернул мне жизнь. Я буду помнить тебя.

Она погладила кулон и мечтательно улыбнулась своим мыслям. Порывисто обняв меня, она крепко поцеловала меня, не давая вздохнуть. Выпустив меня полу задохнувшегося, она расплакалась и попыталась отвернуться и уйти. Я схватил её в охапку и ответил ничуть не меньшим поцелуем. Я не хотел выпускать её, но надо было идти и мне и ей. Мари мягко отстранилась, до последнего не выпуская мою руку. Наши пальцы цеплялись друг за друга.

— Мари, я всё понимаю, но ему пора.

— Да конечно...

Она смотрела на меня, слезинка прочертила мокрую дорожку по щеке. Я посмотрел ей в глаза последний раз, улыбнулся и шагнул в шлюз, в новую жизнь. Стальная дверь отрезала меня от Мари, и от прежней жизни, которую я узнал.

Мари со странным чувством смотрела на закрывшуюся дверь шлюза. То, что произошло в последние два дня, казалось сказкой, невозможной мечтой. Романтика, нежность, занятия любовью всю ночь — всё, что, казалось, ушло от нее, когда она первый раз взглянула на себя в зеркало. А этот паренёк, молоденький совсем, сам искалеченный похуже — он смог не замкнуться на себе. Смог вытащить её из того беспросветного мрака в который она превратила свою жизнь. Мари плакала, не стесняясь никого, и улыбалась, несмотря ни на что. Жизнь прекрасна и удивительна и прожить её надо ярко. Требовательно запищал инструметрон, пора было идти в офис, с учётом понимания с которым капитан отнёсся к ней, опаздывать она права не имела. Походкой, настолько стремительной насколько позволял протез, Мари пронеслась по коридорам базы, удивляя всех кто видел её своим сияющим видом и настроением. У шлюзовой двери как обычно стоял караул, Мари издали помахала ребятам, которых знала уже не первый год. Кулон на её шее посверкивал и подчёркивал перемену в ней. Приложив ладонь, она прошла в свой коридор, оставив парней у шлюза в состоянии близком к шоку. Путь до рабочего места, обычно такой длинный, показался ей парой шагов. Залетев в свой офис, она тотчас бросила взгляд в зеркало, всё ли в порядке, и торопливо достав косметичку, поправила макияж. Казалось давно забытые вещи стали возвращаться к ней. Она ещё раз посмотрела на себя в зеркало. Из него смотрела хорошенькая молодая женщина, в форме, которая подчёркивала её соблазнительную фигуру. Мари улыбнулась своему изображению и погладила кулончик.

Зайдя в офис, капитан был немного удивлён. На рабочем месте Мари не было, но стояла, повернувшись спиной какая-то незнакомая женщина. Она обернулась на звук открывшейся двери, и только тут до капитана дошло, что эта самая незнакомая женщина — это и есть его подчинённая. Изменения, произошедшие в Мари за эти два дня, полностью изменили её облик. Вместо вечно брючного варианта, скрывавшего всё, она стояла в юбке, блузке и пиджаке подчёркивавшей её формы и заставлявшие учащённо биться мужские сердца. Косметика на лице подчёркивала тонкие черты лица и красоту её молодости. Украшение на шее заставляло глаза самопроизвольно опускаться ниже, на округлости что скрывала форменная ткань костюма. Искренняя улыбка на лице, вместо привычно вежливой, довершала картину. Капитан ошарашено смотрел на Мари, пытаясь связать то что он видел и, то что было в памяти о его помощнице за последний год.

— Доброе утро, сэр!

— Доброе утро Мари... У меня честно сказать нет слов. Ты просто прекрасно выглядишь, эти два дня как я вижу, пошли тебе на пользу.

— Капитан, сэр, большое спасибо за выходной, и за понимание.

Мари зарумянилась, но взгляд не отвела. Капитан улыбнулся ей, хотя всё ещё не мог привыкнуть к её новому облику и к ней новой. Но эта перемена не просто его радовала, она говорила, просто кричала о том, что Вальбу был не просто прав насчёт паренька. Одно то, что он смог излечить Мари, не тратя на это полжизни, говорило, что потенциал у него огромный. То, что не смогли сделать лучшие психологи и психотерапевты сделал мальчик сам не оправившийся от травм. "Правда может именно это и надо было Мари" — подумал он про себя. Такой же человек как она, со сломанной чужой злой волей судьбой. Вместе с ним она смогла подняться над своей бедой и вырваться из плена собственной боли и горя. Перемена в молодой женщине была слишком разительна, чтобы думать иначе.