Казалось, не существует на теле такого места, которое не ныло бы от чудовищной тяжести, которую Мике приходиться на себе таскать. Изготовленные специально для него Харренхольским кузнецом доспехи радовали до тех пор, пока он их не одел. Господин сказал, что ему не меньше месяца придётся буквально жить в них, чтобы привыкнуть к постоянной тяжести. Но если бы дело было только в доспехах...

Постоянные тренировки с различными видами оружия, помимо меча, перемежались с уроками грамоты и счёта. И всё это в много килограммовой броне. Боль в мышцах и чудовищная усталость стали его спутниками с тех пор как он одел демоновы доспехи. Мика потерял счёт дням, проведённым в замке с оплавленными башнями. Сознание пребывало в своеобразном мутном полусне, изредка выныривая на поверхность из тумана. Свободное время, пока он не тренировался и не учился, мальчик проводил в сладостных объятиях сна.

Сейчас он по заданию господина отрабатывал удары булавой по деревянному манекену. Осталось ещё пятнадцать раз, и надо будет переходить на меч. Отработав нужное количество ударов, Мика поковылял к стойке с оружием и его взгляд невольно прикипел к тренирующейся Арье. Из груди помимо воли вырвался полный чернейшей зависти и боли вздох.

Так же, как и он, девочка получила комплект доспехов. Но они были кожаные! То есть намного более лёгкие, чем то, что приходилось таскать ему. Тем более что сир Бринден не заставлял её носить их всё время. Прекратив мучить себя, оруженосец взял, наконец, меч и продолжил мучить несчастного болвана.

Сейчас у него нет ни времени, ни сил, ни желания, чтобы лазить по огромному и практически пустому замку, но когда они только приехали сюда, и господин был занят какими-то делами с леди Уэнт, они с Арьей успели облазить приличную часть Харренхолла. Инициатором и главным вдохновителем этих походов была девочка. Сам Мика несколько побаивался большого замка с довольно жуткой историей и не горел особым желанием слоняться по холодным и пустым каменным коридорам замка. Однако, своей неуёмной энергией дочь Хранителя Севера сподвигла его на исследование нежилых помещений Харренхолла.

Глава 10

Разум Шеллы пребывал в удивительном состоянии, которое обычно называют "полусном". Сознание ещё не проснулось, но уже понимает ирреализм происходящего. Острое сожаление пронзило её в тот момент, когда сон окончательно развеялся. Шелла видела своего брата, Освелла. Живого и весёлого, в белых доспехах Королевской Гвардии. Подробности видения стремительно выветривались из памяти, но чувство умиротворения и радость глубоко засели в душу старой женщины.

"Может быть скоро придёт мой час, и Семеро посылают мне знак?" — лениво подумала она. Мысли о смерти нисколько не трогали её. По-настоящему женщина умерла уже много лет назад, когда стало понятно, что дом Уэнтов обречён на вымирание. Братья погибли, не оставив наследников, а сёстры выскочили замуж, и теперь продолжают рода своих мужей. Среди тех, кто носит славное имя хозяев Харренхолла осталась лишь Шелла, бесплодная старуха, со смертью которой умрёт и её род.

Этот сон стряхнул с неё многолетнюю апатию и подарил совершенно беспричинную радость. Обычно, после пробуждения, женщина часа два валяется в огромной кровати и с пустой головой изучает оббитую красным сукном крышу балдахина. Сейчас же Шелла, за практически полным отсутствием уныния, сразу потянулась к колокольчику, подзывающему прислугу.

Служанки долго не приходили, и Шелла потихоньку начала злиться на нерасторопных девчонок. Однако по-настоящему разозлиться она не успела, потому как в покои буквально ворвались служанки. И без лишних разговоров сноровисто одели женщину.

Надо сказать, что, несмотря на общую безнадежность, Шелла не забросила свои обязанности леди, продолжая преумножать богатство и силу рода. Но это были тщетные усилия, которые не приносили ей ничего кроме боли от осознания того, что всё пойдёт прахом, когда она отойдёт к Неведомому.

Однако не делать ничего, женщина не могла. Это было бы настоящим предательством по отношению к отцу и другим предкам, основавшим и возвеличившим дом Уэнтов.

Вот такие размышления и крутились у неё в голове по дороге в обеденный зал. Старость не радость. Шелла уже неспособна была нормально передвигаться, пятки простреливало болью, стоило только на них наступить. И именно поэтому во время любых, хоть сколько-нибудь длительных, прогулок её под руки несли верные гвардейцы.

Оказавшись в обеденном зале, хозяйка Харренхолла неожиданно, с проснувшимся аппетитом, принялась уничтожать запечённую в вине куропатку. Компании за завтраком ей составляет мейстер Роллон и кастелян замка, сир Гарольд. Каждый из них с некоторым удивлением поглядывали на Шеллу.

Позавтракав, она захотела заняться хоть чем-нибудь, и стала принимать просителей. Было их всего не больше полудюжины. И женщина довольно быстро, всего за час, с ними управилась. Несмотря на общее, не слишком хорошее, самочувствие, и невозможность нормально передвигаться, Шелла ощущала себя более... живой. Будто спала невидимая пелена, окрашивающая мир в серые и блеклые тона. Она не понимала с чем всё это связано. Никаких поводов для радости, или же просто хорошего настроения, нету. Но старая хозяйка Харренхолла не сильно вдавалась в причины и следствия. А просто наслаждалась тем, чего была лишена многие годы.

* * *

— Миледи! — в трапезную буквально ворвался Хамон, один из её гвардейцев. Уже подошло время обеда, и Шелла с удовольствием вкушала филе щуки с овощами, запивая его борским вином. Она дёрнулась от неожиданности, расплескав содержимое кубка на стол. Тут же подскочили служанки и стали убирать пролитое.

— Надеюсь, у тебя была веская причина для такой дерзости? — мрачно пробасил престарелый, но не растерявший мощи рыцарь, обращаясь к своему подчиненному. Тот, видя результат своих действий, несколько взбледнул. А слова сира Гарольда заставили его судорожно сглотнуть.

— Ну что там у тебя? — спросила Шелла спокойным тоном. Она абсолютно не сердилась на Хамона. Ну, если только чуть-чуть. Ей скорее была интересна причина, заставившая его так грубо нарушить приличия.

— Миледи, приехал рыцарь! Настаивает на скорейшей аудиенции, говорит, что у него для вас важные сведения и что хорошо знал сира Освелла! — последние слова гвардейца привели в движение невидимые шестеренки в голове Шеллы. "Неужели Семеро послали мне вещий сон?!". Азарт, нетерпение и предчувствие чего-то важного охватили женщину.

— Зови этого рыцаря сюда. Немедленно! — с неожиданной для окружающих твердостью приказала Хамону, который тут же, со скоростью ветра, помчался исполнять волю госпожи.

— Но миледи... разумно ли будет... — мейстер Роллон, ошеломленный слишком несвойственным для Шеллы поведением, попытался высказать свои опасения, но был тут же перебит.

— Сегодня ночью ко мне приходил Освелл. Это не может быть простым совпадением! Семеро послали мне знак! — с некоторым, можно даже сказать фанатичным, пылом воскликнула женщина.

— Как вам будет угодно, леди Уэнт, — молодой мейстер хотел сказать что-то совсем другое, но, взглянув в наполненные пламенем глаза Шеллы, резко передумал и пошёл на попятный.

Хозяйка Харренхолла буквально сгорала от нетерпения и волнения. Хотелось вскочить из-за стола, и ходить по обеденному залу взад-вперед. Но так как здоровье не позволяло ей этого, она принялась стучать серебряным ножом по столу, раздражая и нервируя всех окружающих.

Но вот спустя несколько десятков минут ожидание подошло к концу, вернулся Хамон, а позади него шёл... Шелла аж заморгала от удивления. Когда гвардеец доложил что с ней хочет увидится какой-то рыцарь, она ожидала увидеть не слишком богатого воина в обычных доспехах, с каким-нибудь мало или абсолютно незнакомым гербом. Однако странные, и даже на вид очень дорогие, чёрные латы с золотыми линиями, тяжелый плащ за спиной и красивое лицо, преисполненное гордостью, и какой-то внутренней величественностью, создавали впечатление, будто её посетил если не Великий Лорд, то член его дома. Вот только какого?

— Приветствую вас леди Уэнт. Я — сир Бринден Хилл. Примите мое почтение и благодарность за то, что так быстро удовлетворили мою просьбу, — вошедший, достаточно близко подойдя к столу, учтиво поклонился, а на лице появилась дружелюбная улыбка. Всё внимание женщины было приковано к гостю, поэтому она не заметила того как кастелян и мейстер, несмотря на разный возраст и отличный друг от друга характер, совершенно неприличным образом пялились на вошедшего рыцаря.

— И я приветствую вас, сир Хилл. Какова же причина, что привела вас ко мне?

— Никоим образом не имею цели оскорбить ни вас, леди Уэнт, ни кого бы то ни было ещё. Всем ли здесь присутствующим вы полностью доверяете? Уверены ли вы в их молчании? — вежливо спросил рыцарь, оглядывая находящихся здесь слуг, гвардейцев, стоящих по всему периметру зала, а также сира Гарольда с мейстером Роллоном.

— Сир Гарольд, Рейемон, Хамон, Эйерик, Осмунд, останьтесь, все остальные — вон! — назвала Шелла имена тех, кому она без раздумий доверит свою жизнь. Каждый из них, кроме сира Гарольда, являлся гвардейцем. Спустя несколько секунд все пришли в движение, повинуясь приказу. Когда трапезная практически опустела, женщина повторно обратилась к гостю. — Ну, так что же привело вас ко мне, сир Хилл?

Рыцарь ничего не ответил и, потянувшись в кошель на поясе, достал оттуда что-то красное. Приглядевшись, Шелла опознала рубин. Вдруг черты лица гостя стали изменяться, делаясь более мягкими и плавными, волосы поменяли цвет с золотых на молочно-белые, а глаза, с непримечательных светло-зелёных, превратились в ярко-лиловые. Шок. Самое точное, хотя и несколько неверное описание охвативших хозяйку Харренхолла чувств. Не сразу, но она узнала это лицо.

— П-принц Рейегар?

* * *

Выделка чего-либо собственными руками, без помощи магии или технических подручных средств, всегда являлась для меня процессом чуть ли не интимным. Было в этом что-то такое, сакральное. Поговорка о том, что творец вкладывает в свое произведение, или творение, душу, в моём понимании была не какой-то абстрактной ерундой, а имела вполне определённый, хотя и несколько расплывчатый, смысл. Во второй осмысленной жизни мне открылся доступ к магии и связанное с ней более глубокое видение реальности. Я погрузился в изучение этого, неизведанного доселе, мира с головой и долгие годы не вспоминал о былых увлечениях.

Однако в какой-то момент снова, от скуки, захотелось взяться за давнее увлечение. И в процессе я с удивлением понял, что от меня к предмету идёт "что-то". Это не было магией или какой-либо её разновидностью. Данное открытие серьёзно взволновало меня, и я принялся за исследования. Продолжались они достаточно долго, восемь лет. Естественно, изучение этого феномена не занимало всё моё время, других дел было по горло. В итоге же я выяснил, что у каждого живого существа, с определённым порогом интеллекта, внутри души существует то, что моим восприятием интерпретируется как клубок огня различных цветовых гамм, от бело-золотистого до светло-голубого. Я назвал это — "искрой". В моменты сильнейшей вовлечённости человек, или иное разумное существо, задействует свою внутреннюю "искру". Особенность ручного труда заключается именно в том, что, мастеря какую-либо вещь, ты вкладываешь свой внутренний "огонь" в конкретный предмет.

В процессе мне открылись такие бездны непознанного, что я в определённый момент бросил изучение данного феномена, отложив всё до лучших времён. И других дел хватало, а это грозилось затянуться даже не на десятилетия, а на столетия. Главное что удалось выяснить, присутствие "искры" в каком-либо деле придаёт ему различные, "незадокументированные", свойства. Правда, их влияние на реальность, как правило, достаточно мизерное.

— Что вы делаете, Ва... сир Бринден? — в мастерскую столяра, из которой я временно выгнал хозяина, осторожно заглянул кастелян. Вид мнущегося от смущения громилы в доспехах является довольно комичным. Однако я не позволяю появиться на своём лице и тени улыбки. Незачем оскорблять хорошего человека даже подобием насмешки.

— Знаете что такое гитара, сир Гарольд? — отвечаю, и снова принимаюсь вытачивать необходимой толщины деревянные пластины. Работаю я здесь с самого утра, и опилки успели заполонить всю мастерскую.

— Ни разу не слышал. Что это? — абсолютно честно отвечает пожилой рыцарь. В голосе слышится слабый интерес. На его и так достаточно влажном от жары лице выступила особенно крупная капля пота. Да уж, солнце сегодня палит, будь здоров. Даже я, работая в тени, под навесом, чувствую, что рубаха достаточно сильно намокла.

— Музыкальный инструмент родом из Кварта. Намного более мобильный, чем арфа, да и звучание у него... поинтереснее.

— А-а-а... слышал, вы любите музыку, — неуверенно произнес кастелян. На протяжении всего моего пребывания в Харренхолле кастелян испытывает явные проблемы, общаясь со мной. Не знаю точно с чем это связано, но в эмоциях у него присутствует стеснение и, то и дело, выскакивает чувство вины. — А Кварт это...?

— Кварт — это Вольный город на самом дальнем от нас конце Эсосса. Если не считать Йи-ти, конечно же, — так, вроде нормально. Теперь нужно подравнять края.

Глава 11

Кастелян ушёл, а я продолжил делать свою прелесть. И зачем только приходил? Видимо, ему доложили, что приезжий сир с утра занимается несвойственной благородному рыцарю работой. В Харренхолле я обретаюсь уже пять дней, а до гитары руки дошли лишь сегодня. Порой у меня возникают довольно забавные ассоциации, и я начинаю сам себя отождествлять с кроликом энерджайзером, у которого, к тому же, пропеллер в одном месте. В прошлой жизни крутился, как белка в колесе, и пахал, словно раб на руднике. Причём меня никто не заставлял. Я совершенно осознанно захотел изменить мир, и, без лишних рефлексий, принялся реализовывать свои амбиции. Сначала, тратя колоссальные умственные, моральные и даже физические усилия, рвался к власти. А потом, получив её, стал зашиваться ещё больше. Да ещё и тратил кучу времени на свои увлечения. Вроде реконструирования рок музыки и самой рок культуры в как можно более широких проявлениях. Получилось, надо сказать, не совсем так как я себе это изначально представлял, но о своих усилиях я ни сколечки не жалею.

В этой жизни, в силу потери воспоминаний, я был намного менее энергичным. Не пассивным и ленивым, а именно "менее энергичным". По сравнению с темпом прошлой жизни все мои начинания в этой выглядят достаточно бледно. При имевшихся изначально ресурсах и возможностях, без всякой магии, можно было за пару десятков лет сделать серьёзные подвижки в централизации Вестероса. Но чего уж теперь. Все мы задним умом крепки.

Так, две основные пластины полностью готовы. Дело за боковыми стенками. Откладываю в сторону законченные детали и верстак. Ладонь резало довольно неприятными ощущениями. Хм. Мозоли. Да уж, непривычны руки принца к тяжёлому ручному труду. Если даже с постоянной целебной подпиткой маны на ладонях образовались кровавые пузыри, надо бы сделать перерыв. Заодно и перекушу.