Собственность государства - роман завершен

— Во пострел... — протянул Кай с отчетливой ноткой зависти.

— Мы его за это называли "револьвером".

— Почему?

— А потому, что шестизарядный. Три увольнения умножить на две девушки. Говорю же — жаловаться было грех. Одно ограничение — абсолютный запрет алкоголя. Вернулся с запахом — месяц без увольнений. Но это была ерунда по сравнению с кучей плюсов. А "гвардейский" взвод — вот кому действительно весело жилось. "Гвардейцы" — это были парни по двадцать два года, пошли в учебку четырнадцатилетними и тогда уже имели по четыре года выслуги. Были собраны из трех разных взводов, когда те поредели. Вот они были элитой. Гвардейцами мы их называли потому, что квартировали они в пятиэтажном доме, где жили все наши офицеры с семьями. Они — на первом, офицеры и комендант — со второго по пятый. Ну вы поняли. Так вот, они жили каждый в отдельной комнате и девушек водили прямо туда, к себе, в расположение части. Ну и курили они — было там трое курящих — не самокрутки, не папиросы и не сигареты. Сигары, прикиньте? Не те, конечно, что у дворян, но все же, так что можете догадываться, сколько им приплачивал комендант. С учетом близости Края, экономить на своей личной спасательной группе было бы глупо. Да, забыл сказать, они не несли никакой патрульной службы вообще. Только непосредственные боевые операции, то бишь облавы, и надо сказать, что обычно настигали тварь именно они. Ну и еще один раз ходили в глубокий спасательный рейд... Дирижабль гражданский бурей занесло в Зону, электроника отказала, в том числе и стравливающий клапан... Теперь только идиот ставит на дирижабли клапан, управляемый электроникой, но то был не очень новый дирижабль.

— И как результат рейда был? — спросил Дэви.

— Они вернулись с тремя пассажирами... но без двоих своих. Такие вот дела.

— Два человека за год... не так уж и ужасно. Думаю, им всем на тот момент оставалось всего ничего, и прямо сейчас те из них, что еще живы, уже не служат в СТО... Мне вот интересно, а как городские парни относились к вам, своим конкурентам?

Ян ухмыльнулся:

— Вряд ли им нравилось, что мы отбиваем у них весьма недурственных девчонок, но при мне не было инцидентов. Говорили, что за год до нас один был: местный мачо увидел свою бывшую в баре с эстэошником, ну и понеслось. В итоге в больнице оказалось восемь человек — все сплошь средней и серьезной тяжести. А эстэошник вернулся в часть с синяком и на вопрос офицера, откуда синяк, ответил, что прививал населению уважение к имперским вооруженным силам. Да, вы учтите одну вещь: мы стояли в городе. А вокруг Края очень мало осталось деревень и городков так близко, то есть, большинство войск располагается прямо на рубеже, и меняется периодически, и вот там все гораздо печальнее, как в плане развлечений, так и в плане девочек. Условия фактически фронтовые. Мне рассказывал один парень из "гвардейцев", говорил, что мне просто повезло в городе дислоцироваться. Но даже там была отдушина, потому что давали уже не увольнительные, а полноценные выходные всему подразделению раз в одну-две недели. То есть, они на время перебирались в военный городок в ближайшем городе — ну а там уже все то же самое. Только вместо девочек — путаны, денег на них хватало, причем, насколько я знаю, очень многие жрицы любви свою, так сказать, карьеру начинают именно в подобных местах: смертники вроде нас не скупятся. Потому обычно там довольно свежие начинающие шлюшки.

— Да уж, — сказал Кай, — теперь мне хочется на Край еще сильнее.

Рюиджи только горестно вздохнул:

— Эх, Цубоми, Цубоми...

— Не парься раньше времени, — утешил его я. — Все равно раньше следующей миссии мы никуда не поедем, если только граф нас сейчас не подслушал. Ну а когда будет эта следующая миссия — мы не знаем. Так что ты, возможно, еще увидишься со своей Цубоми, и, может быть, даже не только увидишься... У нее был на форме герб или иное указание, что она чья-то собственность?

— Хм... Не обратил внимания.

— Если окажется, что она продала также и право на личную жизнь — тебя ждет былинный облом.

— И не говори, — вздохнул Рюиджи.

* * *

На следующий день ровным счетом ничего не произошло, только заявился Валлендел вместе с парой операторов и мы отстрелялись в тире под присмотром лейтенанта и пары видеокамер. Тир, как ни странно, тоже находится прямо на базе, и я даже начал задаваться вопросом, а что тут еще такого есть.

— А что вы удивляетесь? Это раньше был полицейский участок, — пояснил Валлендел.

После обеда пришел седой тип, с рожей и комплекцией как у приснопамятных инструкторов, только куда более корректный, и с ним опять два оператора. Оказалось — полицейский инструктор рукопашного боя, подрабатывающий частными уроками, преимущественно обучая дворянских детей простым, но эффективным приемам самозащиты.

Разумеется, мы очень быстро и вполне вежливо объяснили ему, насколько сильно опростоволосился тот, кто нанял его для нас.

— Видите ли, сэр, — сказал я ему, добродушно улыбаясь на камеру, — ваши захваты, контроли и блоки не работают против существа, которое может одной рукой оторвать вас от земли и отшвырнуть на несколько метров, или пробить грудную клетку пальцем. Против одержимого не работают никакие приемы, кроме одного.

— Это кроме какого же?

— Эм-вэ-квадрат, деленный на два. Кинетическая энергия, другими словами. Если так получится, что вы окажетесь рядом с одержимым, не имея оружия — ваш шанс только в том, чтобы нанести ему максимально возможный вред одним ударом и выполнить этот удар очень-очень быстро. Другими словами, у обычного человека шансов нет. У нас — маленько побольше. Юджин, продемонстрируй.

— Легко, — согласился Юджин.

Мы нашли войлочный щит, инструктор взял его и занял устойчивую позицию. Мелькнул кулак Юджина — и вот инструктор, глотая воздух, сидит на полу.

— Быстро, — признал он, когда смог заговорить, — я не уследил...

— Это вполсилы, — улыбнулся Юджин. — В прошлый раз, когда я ударил от души — наш инструктор попал в больницу, а я — в карцер. В нашей команде у меня самый сильный удар после Александера.

— Кстати, по этой же причине мы не нуждаемся в обычной безоружной рукопашке против врага-человека, — добавил я. — Только приемы с применением оружия.

Инструктор ухватился за возможность реабилитироваться перед камерами и предложил научить нас нескольким приемам с дубинкой и тонфой, так что мне пришлось пойти в арсенал и принести свой "кишкодер".

— Видите ли, сэр, оружием мы называем вот это. Полицейские дубинки — так, игрушки.

Инструктору не осталось ничего другого, как откланяться.

— Неплохо получилось, — сказал Валлендел, когда телевизионщики тоже ушли. — Но если что — мы изначально пригласили инструктора, зная, что он ничего не сможет вам преподать.

— Так можно же было предупредить заранее.

— Госпожа ЛаВей считает, что так все получается естественнее. Мы стараемся избегать актерской игры, ведь этому тоже надо учиться. Выигрышная стратегия — создавать ситуации, в которых необходимые нам сценарии — естественные, без игры. Замечательно все получилось. Мы не знали, как именно вы покажете превосходство над весьма умелым инструктором, но думали, что должно выйти хорошо. На будущее — старайтесь выбирать из разных вариантов добродушно-вежливо-джентльменский манер поведения, по мере возможности, но будьте самими собой.

Когда Валлендел ушел, мы все сели играть кто во что, благо картами и разными настольными играми уголок досуга оказался укомплектован, и принялись между делом решать, что мы съедим на ужин, если вдруг еда из ресторана окажется не очень богатой на выбор.

Ян при этом искренне возмутился:

— Ну ничего себе вы разбаловались так быстро! Тут кормят куда изысканней, чем меня на Краю кормили, и то я был очень доволен едой и тогда, и сейчас, тут же вообще из ресторана кормежку везут! Я такой суп ни разу в жизни даже не нюхал, не говоря уже о том, чтобы знать, что в нем за мясо и специи, а вам уже не угодишь?!

— К хорошему привыкаешь быстро, — засмеялся Кай.

Я передвинул коня и объявил:

— Не зевай, шах тебе.

В этот момент в дверях показался дежурный сержант:

— Александер Терновский — в брифинг-зал!

Я поднялся, прошел следом за сержантом в зал, на ходу застегивая форменную рубашку, и увидел двух типов в костюмах, которые неуловимо напомнили мне Мэрриота. Но Мэрриот произвел впечатление человека, который умеет просто и беспроблемно говорить о сложных проблемах и находить общий язык, а вот эти двое явно не любят лавировать, больше рассчитывая на авторитет власти.

Мое предчувствие меня не обмануло.

Один из них кивнул мне на кресло напротив и сказал:

— Мы из имперской службы безопасности, и у нас к вам есть вопросы.

Я взглянул ему в глаза:

— Задавайте.

Старший положил на стол руки, сцепленные в замок, и наклонился вперед.

— Мы расследуем инцидент на пирсе, и буквально только что нам прислали заключение экспертизы. Одержимый получил прямое попадание из "Стахльверк М2", которое вынесло ему кусок хребта и всю грудную клетку и стало причиной смерти. Все остальные попадания он получил, уже лежа на полу. Чрезвычайно хороший выстрел, должен заметить.

Я кивнул.

— Да, я полностью согласен.

— Как вы полагаете, насколько велика вероятность, что цель, находящаяся в неизвестном месте павильона, с первого же выстрела получит попадание в единственную убойную зону, помимо головы?

Я пожал плечами:

— Крайне невелика, надо думать. Приятно знать, что я еще и везучий.

Агент хищно улыбнулся, его напарник молча поставил на стол портативный компьютер, поднял экран, ткнул пару раз в клавиатуру и повернул его экраном ко мне.

— Это видеозапись с камер наблюдения. Вот вы стреляете, ваши бойцы открывают огонь по павильону. И что же мы видим? Вы стоите в расслабленной позе, слегка опустив оружие, даже не думаете стрелять еще раз и явно не опасаетесь, что одержимый выпрыгнет, как тролль из табакерки. Везение, говорите? Мы склонны считать, что вы точно знали, где находится цель, как знали и то, что она поражена.

— Развивайте свою мысль, господа агенты, я внимательно слежу за ее ходом, — спокойно сказал я.

— Из этого следует, что вы можете не только людей и нежить чувствовать, как это записано в вашем досье, не так ли, Терновский?

— Я продолжаю следить за ходом вашей мысли.

— А отсюда следует, что свою способность чувствовать одержимых вы в учебке скрыли, не так ли? Догадываетесь, какими последствиями это вам грозит?

— Ничем мне это не грозит. Поскольку в учебке из целей для поиска были только люди, люди под заклинаниями маскировки и нежить, то установить, что у меня есть способность чувствовать еще и эфириалов, было просто невозможно.

Волчья ухмылка агента стала еще шире.

— А вот и нет. В одном из ящиков, куда пакуют нежить, содержался нейтрализованный одержимый. Вы про это не знали, это секретная практика, но она позволяет выявлять не вполне добросовестных людей вроде вас. Вы никогда не показывали на этот ящик, но не могли не знать, что там внутри — одержимый.

— Допустим, я утаил один из своих навыков. Ну и что?

— "Ну и что"?! Министерство обороны тратит огромные деньги, чтобы развить в вас эти навыки! Терновский, вы утаили от своего владельца его собственность! Это воровство в крупном размере, а воровство у своего владельца — еще и отягчающее обстоятельство! Вы предпочтете сразу написать чистосердечное признание и понадеяться, что дело не дойдет до трибунала, или вначале погнить немного в следственном изоляторе?

Я улыбнулся:

— В таком случае, вам осталось всего лишь доказать, что у меня не было этой способности до поступления в учебку. Министерство обороны заплатило за обычного рекрута и получило ровно то, за что заплатило. А вашими умозаключениями, не подкрепленными уликами и доказательствами, трибунал просто подотрется. И следственного изолятора я не боюсь, потому что для заключения меня в изолятор служба безопасности должна через министерство обороны разорвать договор аренды всего подразделения с Домом Керриган, оплатить ему неустойку, более того, мое нахождение в следственном изоляторе из расчета тысяча семьсот восемьдесят империалов в день оплачивать придется также службе безопасности. В итоге, поскольку ни малейших доказательств моей вины у вас нет — они даже в теории не могут существовать, ведь я невиновен — все эти расходы будут вычтены из ваших зарплат, господа агенты, а это больше, чем вы зарабатываете за несколько лет. Даже если СБ все же не станет взыскивать убытки с вас — про квартальные премии сможете забыть навсегда, в имперском казначействе такие курвы сидят, что порой диву даешься, и вы это знаете лучше меня.

Во время моего диалога старший агент мрачнел все сильнее и сильнее, понимая, что его номер не удался, а я, наблюдая за его лицом, улыбался все шире.

— У вас больше нет вопросов, господа агенты?

— Пожалуй, есть, — заговорил второй. — Просто из чистого любопытства: в чем смысл утайки этой способности, если она была изначально? С ней вы могли попасть в Паранормальный Корпус, причем свободным человеком, с жалованьем и льготами для военнослужащих, там и выживание просто в разы выше, не то, что в СТО.

— Вы сами ответили на свой вопрос, агент. Я мог попасть в Паранормальный Корпус, потому и утаил. Мизерное жалованье и "сказочная" перспектива служить до сорока пяти лет, дослужившись максимум до капитана в запасе, если очень повезет, то до майора — зачем оно мне надо?

— Так вы, стало быть, высоко метите, Терновский?

— Именно. У вас еще остались какие-нибудь вопросы, господа агенты?

— Да нет, — сказал младший, — думаю, мы прояснили для себя эту ситуацию. Желаю удачи: вам, эстэошникам, она нужна, как никому.

Я вежливо поблагодарил, агенты забрали свой ноутбук и пошли на выход.

Дождавшись, когда за ними закрылась дверь, я сел на место руководителя брифинг-зала, пододвинул к себе внутренний телефон и набрал "один-ноль-семь".

— Мэрриот слушает, — раздалось в трубке несколько секунд спустя.

— Это Терновский. У Дома Керриган есть враги?

— А у какого влиятельного Дома их нет?

— Ну тогда знайте, что под вас пытаются копать не менее влиятельные недруги. К нам сюда только что заявились два агента имперской службы безопасности и попытались меня продавить на ровном месте.

— В смысле — "продавить"?

— Нагнуть, поставить на колени, вынудить к сотрудничеству. Причем по поводу, не стоящему выеденного яйца. Я не буду пересказывать вам суть беседы, так как она затрагивает и кое-какие секреты, которые я давал подписку не разглашать еще в учебке, и мои личные моменты. В общих чертах, пришли два агента и попытались обвинить меня в том, что даже в случае моей вины не имело бы для меня особо неприятных последствий. Хотя они даже трибуналом меня запугивали, до которого дело все равно бы не дошло. Я им разве что в лицо не смеялся, где сели, там и слезли, но с кем-то менее грамотным могло бы сработать. Характерно, что это дело, вообще-то, никак не затрагивает государственную безопасность, так что агенты не получили бы за это даже благодарности, а возможно, что и выговор схлопотали за то, что страдают фигней вместо реальной работы.