Ведьмина тайна

— Минуя запреты?

— Древние инстинкты нечисти всегда были сильнее любых ведьминых заклятий, — и "нетопырь" продолжил путь, обходя озеро.

А я заметила, что прямо на вопрос он не ответил. Не захотел. Ладно, его право. Думать я умею.

— Вы сказали, что "бабочки" могут просочиться в наш мир вслед за ведьмой, — размышляла я, — то есть до меня добраться, да? Всё по той же колдовской тропе из писем? Через ведьму они могут узнать "адрес"? Сколько раз проклятой надо мне присниться, чтобы нечисть поняла, куда именно она "отлучается"? Я в опасности? А мои близкие?

"Нетопырь" не ответил и ускорился. Я, стараясь не отставать, перешла почти на бег. И расценила его молчание как согласие, а ускорение — как попытку замять тему. Но не на ту напал — и не от той драпает. И не таких ловила. Еще ни один колдун не ушел от ответа на мои вопросы.

Удобный момент настал, когда мы обошли озеро, и "нетопырь" в три широких шага взлетел на пригорок. На втором шаге я "споткнулась" и с ойканьем взмахнула руками. Нечисть, будучи вежливым до мозга костей, как и предполагалось, моментально оказался рядом и подхватил меня под мышки, а я вцепилась в его плечи и, бесстрашно глядя в суровое лицо и темные очки, повторила вопрос:

— Я в опасности, да? Скажите честно!

— Испугаетесь, — пообещал "нетопырь" угрюмо.

— Испугаюсь, — согласилась я. — Но дело не брошу. Вы этого опасаетесь? Что я испугаюсь и забьюсь в угол, а без меня вы не выйдете на "бабочек"? А если ведьма сожрет меня с потрохами и найдет нового... проводника, то не факт, что он свалится прямо к вам в руки, и за "бабочками" придется бегать, не зная, кто их приводит? А со мной всё просто и рядом, раз познакомились? — и потребовала: — Говорите! Я не собираюсь сидеть в углу и ждать, когда она решит, что я больше не нужна!

Он легко подхватил меня под мышки, повернулся и опустил на землю так, что мы почти уравнялись в росте, и сдвинул очки на кончик носа. Я не стала жмуриться и правильно сделала — его глаза уже не горели нестерпимо, напоминая тусклый янтарь.

— Рада, — произнес "нетопырь" мягко, — неужели вы верите каждому моему слову?

— Нет, — я качнула головой, — я собираю информацию. И я ее проверю при первой же возможности. Но раз пока другого источника нет...

— ...выжимаете всё из того, что есть? — он улыбнулся. — Ваша взяла. Да, вы опасности. Если проклятая связалась с "бабочками", то первым делом они уберут вас — как путь к ней и своему логову. А еще они пойдут по вашим людским связям. Закончите дела и не общайтесь ни с кем. Людские отношения — те же тропы, как от проклятой к вам, понимаете?

Я кивнула и уточнила:

— А как их опознать? Вот у вас — глаза и движения...

— У них тоже глаза и движения. Черная радужка, почти закрывающая белок, у всех особей. Издали "бабочка" покажется человеком, но вблизи понятно, что нет. А еще — взгляд. Природой они запрограммированы на короткую жизнь, и мозгов нет, одни инстинкты. Взгляд будет или тупым, или бешеным. И запах — цветочная пыльца. Слабый, похожий на духи, но человек учует.

— Это всё?

— Другого людям не заметить.

— А сила? — не унималась я. — Вот вы тени читаете, а они...

— ...быстро двигаются. Способны на короткие перелёты — с крыши на крышу, например. Могут ударить панической атакой — парализующим страхом, но этой магией владеют не все особи, а одна из сотни. Что еще?

Я наморщила нос и решила:

— Подумаю.

— Подумайте.

"Нетопырь" проводил меня до участка председателя, и всю дорогу я напряженно составляла вопросы, но мысли путались. Завтра бы поговорить...

— Я сегодня ночью уезжаю, — ответил он на мой мысленный запрос. — Переезжаю, раз из моего убежища сделали местную достопримечательность. Если у вас всё...

— Спасибо, — я слабо улыбнулась. — Не... не опоздайте, если вдруг что...

Он кивнул, интеллигентно пожелал спокойной ночи и растворился во мраке. Я протерла глаза и недоверчиво посмотрела туда, где только что маячила высокая фигура, но увидела лишь освещенную фонарями садовую аллею — "нетопырь" сделал буквально два шага и исчез. Вот так и уходят... в ночь. Я качнула головой. Как нынче модно говорить... круто, чё.

Калитка была приоткрыта, а на нижнем этаже председательского дома, на кухне, горел свет. В окне темнели силуэты — муж с женой пили чай и о чем-то спорили. Проходя мимо, я махнула рукой — дескать, вернулась. Председатель высунулся в окно и спросил:

— Рада, вы еще останетесь?

— Нет, завтра днем уеду, — я с сожалением отказалась от отдыха. — Дела в городе.

— Жаль, — цокнул языком председатель и душевно пожелал: — Ну, снов вам хороших. Хоть завтра выспитесь.

Я улыбнулась, шаблонно ответила "доброй ночью" и ушла к себе. Включила чайник, открыла окно и сходила в душ. Переоделась ко сну и с полчаса бездумно грызла печенье и пила чай, переваривая информацию. И лишь когда поставила на стол кружку, почувствовала, как меня накрывает — страхом, горячим и липким до испарины на коже. И сначала стало очень жарко. А потом — очень, до стучащих зубов и дрожащих рук, холодно.

Когда я в детстве сильно пугалась, бабушка советовала "перебояться". Забраться под одеяло и бояться, бояться, бояться — выпускать страх из себя, а не зажимать внутри. И я так и сделала. На негнущихся ногах ушла в комнату, закуталась в плед и думала, думала, думала... боялась. Дала страху волю, и он оглушал, скручивал мышцы болезненными спазмами, шумел в ушах.

Я всегда была... трусоватой. Боязливой. И сколько времени я провела вот так — под одеялом, в моменте принятия... Выпускные экзамены в школе, отъезд в большой незнакомый город, поступление в институт, первая ночь с парнем, первое собеседование, опять выпускные экзамены, первое интервью, первый разрыв отношений и первые дни одиночества в состоянии "сама за себя"...

Мама полушутя-полусерьезно говорила, что мне пора возить с собой спальный мешок как косметичку, и, если приспичит, нырять туда, успокаиваться. Но, к счастью, мы живем не в советско-дефицитное время, и одеяло можно найти всегда. И всегда оно успокаивало. И всегда страх выходил, оставляя после себя трезвое осознание, принятие ситуации и готовность действовать. И всегда я упускала тот момент, когда боязнь выходила из пор потом, как жар болезни, и я открывала глаза... выздоравливающей.

Пропустила я этот момент и сейчас. Просто вдруг стало не хватать воздуха, и я откинула плед, вдохнула глубоко и жадно, выдохнула и поняла, что отпустило. Почти отпустило. Ни один из прежних страхов не имел ничего общего с нынешней ситуацией... но ведь и я не та, что прежде. И, черт возьми, должен же быть от моей работы хоть какой-то прок, кроме сомнительного финансового обеспечения. Мне должно хватить веры и в другой мир, и в свои силы и способности. И ни третьего не дано, ни второго... ни компота.

М-мать, что-то я... очкую.

Глава 5

Говорят, некоторые сны — это другие реальности,

прорывающиеся в наше сознание.

Сергей Лукьяненко "Последний Дозор"

Я проснулась рано — будильник напомнил о понедельнике. И сразу, едва он зазвенел, скатилась с постели и села на пол, чтобы опять не отключиться. И несколько минут сидела, обнявшись с одеялом, смотрела по сторонам и вспоминала. А потом зазвонил второй будильник, и я встала. Рваться в город на утренней электричке, конечно, бессмысленно — многие с дач ездят на работу, и я решила отправиться на двенадцатичасовой, с комфортом и в тишине. Тишина вообще сейчас была самой необходимой вещью. Ибо.

Умывшись и переодевшись, я сходила на завтрак, послушала за едой дачные сплетни — явления оборотня так и не случилось, погода радует, грядки требуют полива да по такой жаре почти каждый день, а тариф на воду опять хотят поднять... Я умяла сосиски с картофельным пюре и свежим салатом, выпила кофе, душевно поблагодарила и вернулась в свой домик — собираться.

Включив чайник, я упаковала вещи, уточнила в интернете расписание электричек и выглянула в окно, услышав голос председателя, копавшегося в парнике. Спросила, отвезет ли он меня на станцию к двенадцати, услышала "Без проблем", уточнила "рекламные" и "поддерживающие" темы для статей, закрыла окно, чтобы шум не отвлекал, налила чаю и привычно зарылась в блокноты, перечитывая наброски и составляя планы статей. Работа меня всегда успокаивала.

В одиннадцать председатель стукнул в окно. Я вышла из домика, заперев дверь, и попрощалась с обитателями участка, включая дико стесняющегося Тимофея-младшего. По дороге до станции мы с председателем снова обсудили темы, по приезду я с запозданием (простительным, вспоминая прошлые события) подсунула ему на подпись документы, и мы расстались очень тепло.

— Оборотня спугнули — честь вам и хвала, — с уважением сказал председатель. — Приезжайте еще, будем рады. И местечко хорошее для отдыха всегда найдем.

Распрощавшись, я пошла на станцию, купила билет и села на скамейку, ожидая электричку. И пятнадцать минут ожидания пролетели незаметно — за воспоминаниями. Надев наушники, я внимательно прослушала запись вчерашней беседы с "нетопырем", и его низкий простуженный голос, будничным тоном объяснявший невозможные вещи, действовал не хуже одеяла или работы. В мир ведьм не просто верилось — я интуитивно чувствовала его существование. Наверно, я действительно что-то видела в детстве и привыкла к чудесному, но за взрослыми будничными делами ухитрилась об этом забыть.

Подошла электричка. Устроившись в полупустом вагоне, я посмотрела в окно на "разгоняющийся" лесной пейзаж, и подумала. Звонить бабушке или нет?.. А потом вспомнила предостережение "нетопыря" — не общаться по возможности ни с кем, не подставлять людей — и не решилась на звонок. Да, семья далеко, но кто ее знает, эту нечисть. Лучше уж найти хорошую ведьму — ту самую, с левого берега. Ведьма — она и есть ведьма, а в моей семье полно обычных людей. Сама влипла — сама и выкручивайся. Опять же, дед всегда звонил, когда мне было плохо, как чувствовал. Если не звонит — значит, всё не так запущено... или они на даче, где нет связи.

В город я вернулась, ощущая себя неуютно еще по одной причине: люди на работе, а я в обед собралась домой. Добравшись на маршрутке от вокзала до центра, я даже подумала, не заглянуть ли в редакцию, чтобы восстановить пошатнувшееся душевное равновесие и вернуться в зону комфорта. Но опять вспомнила о намёках "нетопыря" и отправилась домой. Быстро написать статьи, сбежать в отпуск... и проверить информацию, да. А дальше — как карта ляжет.

Мимо "Черного призрака" я прошла оглядываясь и с сожалением. Взяла бы ноут с собой — зашла бы поработать, но комп дома, то есть не судьба. А оная, как выяснилось спустя час, когда я, заглянув в магазин и проклиная душную городскую жару, доползла до дома и поднялась на свой этаж, терпеливо ждала меня на пороге квартиры. На вытертом половике лежал свернутый гармошкой лист бумаги.

Поставив пакет, я присела и с минуту просто смотрела на "письмо". Да, вторая страница выпускной работы ведьмы, зуб даю. Бумага на мой настойчивый взгляд никак не прореагировала, и я осторожно взяла лист и частично развернула. "Глава 1" — гласило начало письма, выведенное крупными печатными буква, а ниже струился знакомый нечитаемый почерк, дополненный выцветшими чернилами.

И снова здравствуйте, Гульнара... Отказывались вы от моей помощи, отказывались — и сейчас я бы с радостью ваше решение поддержала, но увы... Некто неведомый, похоже, крепко нас повязал — к сожалению или к счастью. Поживем — увидим.

Дома было отвратительно жарко и невыносимо душно. Открыв окна, я минут десять постояла у распахнутой настежь входной двери, ожидая, пока слабый, невесомый сквозняк вытянет из квартиры хотя бы духоту. Скорее бы дождь пошел, что ли... Заодно позвонила Виталине Марковне и доложилась о приезде. В ответ получила короткое "Жду статьи" и решительно отодвинула в сторону лишние мысли. Работа, Рада. Остальные "сопли" — потом, когда не останется отвлекающих "хвостов".

Сходив в душ и отмокнув в прохладной воде, я сварила кофе, положила в большую тарелку мороженого, достала блокноты и устроилась с ноутбуком на кухне. Окно выходило во двор, но детские визги-писки мне никогда не мешали. Я остановилась на разминочной теме проклятых мест, глотнула кофе и с головой погрузилась в работу.

Время летело незаметно. Кончился кофе, доелось мороженое, дописался черновик первой статьи. Снова сходив в душ и налив воды, второю статью я написала стоя у подоконника. А третью строчила на полу в коридоре, постелив старый плед и открыв для сквозняка входную дверь.

— Радость, ты не заболела ли? — сердобольно осведомилась соседка, пожилая дама, "стилизованная" под княгиню конца девятнадцатого века.

Накрасившись и нарядившись, вооружившись зонтиком и звеня килограммами бижутерии, она, как обычно, отправлялась на вечерний променад на лавочку у подъезда.

— Увы, Ольга Сергеевна, — утомленно отозвалась я. — Эта роскошь мне недоступна уже давно. Из командировки я сегодня вернулась, — пояснила, заметив озадаченный взгляд, — разрешили работать дома.

Кивнув, соседка одарила меня привычным сочувственно-снисходительным взглядом — дескать, молодая, гулять бы шла, — и величаво проплыла к лестнице. А я опять уткнулась в статью, решив сегодня сделать всё по максимуму. Восемь статей, конечно, не осилю, но хотя бы половину. А завтра — вторую, тем более посещение отца Вальпургия пока подвисало: заветная смска с записью на приём так и не пришла. Можно, конечно, позвонить и уточнить... Но я подумаю об этом завтра, да. Или вообще послезавтра, когда закончу со статьями.

Закрыв черновик третьей статьи, я потерла затекший копчик и невольно прислушалась к раздавшимся на лестнице шагам — тяжелым, неспешным. Я пододвинулась и с любопытством выглянула из-за монитора, чтобы увидеть знакомую спину в синей майке, которую недавно наблюдала в "Черном призраке". Однако мир тесен...

Парень бодро ускакал через ступеньку на последний пятый этаж, и оттуда раздался звон ключей и скрип открываемой двери. Меня вдруг посетило навязчивое желание подняться следом и познакомиться. Но у нас такого повода, как у американцев, приходящих с тортиком тупо поглазеть на новичка, нет. Я прислушалась, но в подъезде воцарилась тишина. И нахмурилась. Странное желание... Я бываю стеснительна в общении с противоположным полом, особенно если мне не надо с ним работать, и, как порядочный интроверт, не испытываю потребности знакомиться со всеми подряд и обсуждать погоду. Чудеса...

За тот час, что я напряженно корпела над статьей, в квартире стало свежее, но ненамного и ненадолго. Закрыв входную дверь и перебравшись в комнату, я вышла на крошечный балкон. Пыльный зной стоял осязаемой стеной, душной и раскаленной; тревожно-красное солнце зависло над крышами, обещая скорые сумерки, но без вожделенной прохлады. Так, три статьи есть, и пора браться за четвертую... Вернувшись в комнату, я посмотрела на Ягу со товарищи и вдохновилась на "оборотня".

"Там, на неведомых дорожках, следы неведомых зверей..."