Гном и семь Белоснежек

— У кошек глаза круглые, а здесь... — я осеклась. Не сказать, что на фото алые точки были не круглыми, но не признавать же это. — Нет, это не кошачьи глаза. И вообще, тебе попадалась в доме Потехиной кошка?

— Могла соседская забежать, — тоже не сдавался Лёня.

— Угу, и сразу в подвал? Никем не замеченная?

— Значит, это точно не Потехина... — слегка разочарованно протянул Храмов и сунул в рот кусок отбивной.

— Вчера ты предположил, что у неё мог быть сообщник.

Адвокат никак не отреагировал.

— Пожалуйста, отнеси фотографию в следственный комитет.

Лёня без энтузиазма сунул снимок в портфель, уставился в окно и бесцветным голосом известил:

— Завтра похороны Рады...

-Уже?

— Ничего себе уже. Её не стало в субботу, а завтра — среда.

— Прости.

— Да за что ты извиняешься? — буркнул Лёня.

Я сделала несколько больших глотков грейпфрутового сока.

— Ты не в курсе, как продвигается расследование?

— Ничего интересного. Пока что всех просто допрашивают.

— Мне сегодня позвонила Нина Павловна, мама Эдика. Попросила привезти ей фото со свадьбы на диске.

Лёня наконец перевёл взгляд с окна на меня, уголки его рта опустились вниз.

— Им с сыночком уже до фотокарточек? И когда вы встречаетесь?

— Через час, на Ново-Речицкой.

— Ново-Речицкой? Это где ж такое?

— На окраине. Там много промзон и разрушенных построек, я однажды была в том райончике, проводила фотосессию.

Лёнино лицо приняло какое-то странное выражение, то ли взволнованное, то ли изумлённое.

— Это где закрытую школу недавно сожгли?

— Точно. И ещё там Речицкое кладбище недалеко.

Лёня откашлялся.

— Звучит обнадёживающе. Вот чё вас, фотографов, вечно тянет в какой-то пипец? Хочешь, я с тобой съезжу?

— Не стоит. К тому же это может смутить Нину Павловну. Вдруг она хочет со мной поговорить о чём-то личном.

— С чего ты взяла?

А и впрямь, с чего я это взяла? Может, просто не хочу находиться с Лёней?

— Я могу даже не вылезать из машины, просто в сторонке посижу, подожду тебя, — истолковал Храмов моё молчание по-своему.

— Нет, всё же я съезжу одна.

— Как знаешь, — слегка обиженно ответил он. — Тогда возьми такси и не отпускай его. Красивым молоденьким блондиночкам опасно разгуливать по всяким там окраинам.

Мы вышли из кафе вместе. Лёня сел в свой чёрный сверкающий 'БМВ', я — ничтоже сумняшеся, в маршрутку. Зачем мне такси? Совершенно не понимаю опасений адвоката по поводу окраин. Да и после изолятора многое уже не так страшит.

Не без труда отыскав Ново-Речицкую и семнадцатый дом, я засомневалась, правильно ли расслышала адрес по телефону. Двухэтажный бревенчатый барак стоял, казалось, посреди свалки и смотрел на местность выбитыми стёклами. По всему, с позволения сказать, двору валялись бутылки, коробки, остатки мебели, разное тряпьё и даже икона. Под моросящим дождём пейзаж смотрелся особенно мрачно. Я огляделась: никого. Ни шпаны, ни алкоголиков, ни собак с воронами. И тишина. Неприятная, колючая.

Прямо в сумке, чтобы не намочить, я включила мобильник. Часы на экране показали три минуты десятого. Ну что же, три минуты — не опоздание, подожду Нину Павловну. Я укрылась под деревом и нахохлилась, слегка трясясь под противным дождём. Прошло ещё пять минут. Может, педантичная госпожа Хмелёва прождала меня ровно до двадцати одного ноль-ноль и ушла? Но неужели бы она мне не позвонила? Да конечно — ещё как позвонила! И потом, как мы с ней разминулись? Я ещё раз покрутила головой, отметила, что тропинок всё же две, и тут заметила в следующем доме, таком же бараке, свет на первом этаже. Ну конечно же, я просто перепутала дом!

Но при ближайшем рассмотрении и эта хибара оказалась брошенной. В недрах же халупы с горящим светом мелькала тётка с одутловатым лицом и донельзя грязными волосами. Меня осенило: эти лачужки ждут своего часа под снос, а туземка в окне — бомжиха, воспользовавшаяся никому не нужным жильём. Небось, не нарадуется своему счастью: государство по какой-то причине ещё не отрубило в хижине электричество.

Пятнадцатый дом явил ту же картину, а тринадцатым оказалось одноэтажное кирпичное здание с какой-то табличкой. Нет, я ничего не перепутала и всё правильно расслышала: Нина Павловна пригласила меня именно к семнадцатой постройке. Но что за спектакль? Я настойчиво набирала её номер, однако мать Эдика отказывалась отвечать. Недоумевающая и раздражённая, я закурила и поспешила к остановке. Если Хмелёвой нужны фотографии, в следующий раз пускай приезжает ко мне сама!

Дождь усилился, отчего темнота сгустилась и заставила прибавить шагу. И почему не послушала Храмова насчёт такси? Вдобавок будто назло на кедах развязался шнурок. Чертыхаясь, я присела на корточки, как вдруг перед глазами промелькнуло что-то прозрачное. В следующую секунду 'что-то' окутало голову, перекрыв кислород. Упав на колени и схватившись за шею, я отчаянно попыталась заорать или заглотнуть воздух, но от этого 'нечто' лишь сильнее забивалось в рот. Сердце рвалось наружу, в ушах зазвенело, перед глазами запрыгали красные круги — я задыхалась. Никакой киноленты из воспоминаний, о которой заявляют многие находившиеся на пороге смерти, не было. Только бестолковая паника, ужас и боль. Неожиданно какой-то внутренний голос приказал мне: 'Превратись мёртвой — перестань сопротивляться и обмякни всем телом'. Я повиновалась. Мгновение шуршащий материал ещё стягивал шею, потом хватка ослабла. Следом — сильный толчок в спину, и я, как могла правдоподобнее, рухнула в чавкнувшую грязь.

Глава 8

Сложная роль — изображать труп, особенно, когда изнутри так и вырывается кашель. Сдерживая его изо всех сил, я лежала лицом в грязи с минуту, показавшейся вечностью. Душитель освободил меня от целлофана и деловито рылся в моей сумке где-то за спиной. О, как хотелось развернуться и напасть на него или хотя бы увидеть его гнусную рожу. Но об этом не стоило и помышлять. Ну расхрабрилась бы я и что? У мерзавца просто медвежьи силы, где мне, маленькой и хрупкой, с ним справиться? Нет, он бы меня тогда уж точно прикончил. Я страшилась даже моргнуть и отважилась открыть глаза, только когда частые шлепки по лужам окончательно растворились в тишине. И всё равно ещё несколько секунд не двигалась — настолько боялась, что палач за чем-нибудь вернётся или выглянет из-за угла.

Палач не возвращался. Дилетант! Даже не проверил пульс у жертвы.

Стараясь не издать ни всплеска, ни шороха, я поднялась, лихорадочно схватила сумку и, что есть силы, понеслась вперёд, не разбирая дороги. Постоянно оборачиваясь, спотыкаясь о незавязанные шнурки и падая в лужи, я продолжала бежать и остановилась лишь у самой проезжей части. От удушения и бега кашель просто разрывал горло. Кулём плюхнувшись на деревянную скамью остановки, я согнулась пополам и от души прокашлялась. Вокруг не было ни души, ни транспорта.

Когда дыхание наконец нормализовалось, я закурила и, светя мобильником в нутро изгвазданной сумки, стала изучать её содержимое. Ключи, паспорт, косметичка, даже кошелёк — всё оказалось на месте. Что же тогда искал убийца Рады и Насти? Да, я уверена: за мной охотился именно тот, кто оборвала и их жизни. Ну не могли за четыре дня на трёх знакомых между собой девушек напасть разные сволочи — не верю в такие совпадения. Но почему душитель пришёл за мной? Я ведь не свидетель убийства, как, возможно, танцовщица Лагачёва, я ничего не видела. Стоп. Фотография! Я снова покопалась в сумке. Диск — вот что забрал душегуб! Значит, я всё-таки была права: на фотографии засветился убийца, а никакая не кошка, как предположил Лёня. Только маленькая незадачка, мерзавец. Диск-то ты утащил, но на нём твоих горящих глазонек нет — снимочек преспокойненько хранится на моём ноутбуке. Ах да, ты же никак не предполагал, что я тебя перехитрю, думал, придушил фотографшу, и концы в воду. Кто же ты и откуда узнал, что я буду здесь? Чёрт, а разгадка была так близка!..

— Эй, красаувица, что сидишь, грустишь?

Я повернула лицо и увидела дородного кавказца в трико.

— Вай! — отскочил дон-жуан и жалостливо пискнул: — Ты не красаувица.

— Я — чудовище, — прохрипела я замогильным голосом и вновь закашлялась.

Кавалер дал дёру, я неожиданно расхохоталась. Мужик оглянулся и повертел пальцем у виска.

Кое-как обтерев лицо влажными салфетками, я констатировала, что ни один уважающий себя таксист меня в авто всё равно не впустит. Одежду покрывали комья грязи, волосы склеились. И как быть? Позвонить Ларе, попросить, чтобы привезла чистые вещи и забрала меня? О боже! Придётся же рассказать подруге правду, а она наверняка разовьёт бурную деятельность: немедленно поволочёт меня в травмпункт фиксировать кровоподтёки на шее, затем — в отделение полиции писать заявление... С другой стороны это ведь правильно. Почему я словно сбрасываю себя со счетов? Душитель должен ответить не только за смерти Байлер и Лагачёвой, но и за покушение на меня. Но как не хочется-то! Как не хочется снова встречаться с людьми в форме, отвечать на вопросы, переживать произошедшее заново. Может, позвать на подмогу кого-то из подружек? А остались ли они у меня после всех этих злоключений? Не удивлюсь, если при встрече со мной многие из приятелей перейдут на другую сторону улицы.

Ничего, скоро всё прояснится, а беда — отличная лакмусовая полосочка, чтобы разобраться в своём окружении.

Очень кстати к остановке подошёл троллейбус и зазывно распахнул свои скрипучие двери. Что же, дилемма разрешилась сама собой. Общественный транспорт видал индивидуумов различной степени замарашестости, поеду. Утро вечера, как известно, мудренее, завтра будет видно, что делать.

Дабы не 'спалиться' перед домашними во всей красе, домой я прокралась через чёрный вход, на цыпочках стала пробираться в ванную, и тут за спиной прогремело:

— Ого-го!

Я подпрыгнула и трусливо обернулась. Из своей спальни в коридор вышла Лара, облачённая в чёрный шёлковый пеньюар. Подруга приблизилась и выразительно осмотрела меня с ног до головы.

— Я что-то пропустила? Сегодня был фестиваль грязи?

На голос маменьки выглянул Марк.

— Фигасе, — присвистнул он. — Душечкина, а помнишь, на всех моих фотках школьных лет большую часть портрета занимал такой жирный, нагломордый котяра больше меня ростом и весом?

— Непредсказуемое начало разговора, Цветков, — отмерла я. — Да, помню портреты вашего Котовского. Это были именно портреты Котовского с тобой, а не твои с ним.

— Мы просто тогда проживали в маленькой квартирке, как я не вжимался в стенку, всё равно на фоне кошака не помещался в кадр, — пояснил цирюльник. — Это Котовский в последние годы жизни так разожрался, после кастрации. А подобрал я его в свои лет шесть таким же грязным заморышем, как ты сейчас, вот и испытал дежавю. Кстати, поначалу маман называла котёнка Крепыш Бухенвальда, настолько он был дохлый, одни мослы и уши.

— Марк, кажется, ты до сих пор скучаешь по скончавшемуся коту, — прервала я поток воспоминаний. — Может, тебе срочно завести шерстяного питомца?

— А ты думаешь, отчего он Диму Мурзиком величает? Всё от нерастраченной любви к мяукающим зверушкам, — поддержала болтовню Лара. — Ладно, поностальгировали и хватит, что с тобой стряслось?

Я опустила глаза долу.

— Можно помоюсь, а потом расскажу про этот грязный фестиваль?

Домочадцы переглянулись.

— Дуняша, — вкрадчиво начала подруга, — а эти джинсы и водолазку, что сейчас на тебе, ты бросишь в стирку или в мусорку?

Я поражённо хлопала глазами. Действительно, собиралась выкинуть одежду — даже выстирав, надевать эти вещи снова мне не захочется. Но как она догадалась?

— Так я и думала, — кивнула Лариса, поняв мою растерянность. — Слушай, это уже становится традицией — через день вышвыривать наряды. Если так пойдёт и дальше, скоро останешься голая и босая. Ладно, сварю пока кофе, приходи.

Приведя себя в порядок, я спустилась к друзьям и поведала о сегодняшних приключениях. От моего рассказа Хлебородова даже закурила на кухне, чего ранее себе не позволяла.

— Ну ничего себе сходила на свадебку, — резюмировал Марк, — в камере двое суток проторчала, а теперь ещё и пакет головой словила.

— Посиди-ка ты дома, пока убийцу не поймают, — внесла предложение Лара. — Кстати, он же был у тебя под носом! Ты чего балду опять включила? Накостыляла бы этому мудаку, скрутила б в бараний рог, руки заломала и — самому пакет на башку!

— Угу, какие ещё варианты? Прости, я что-то от стресса запамятовала тот кусок своей биографии, когда стала чемпионом мира по дзюдо и кикбоксингу.

— Ещё и не позвонила нам, попёрлась траликами, героиня, — проворчала Хлебородова.

— Я взрослая, самостоятельная барышня! — с достоинством вскинулась я. — Не бросаюсь с криками 'караул' за помощью. И, кстати, спокойно добралась. Ни кондукторши, ни редкие сонные пассажиры не обращали на меня никакого внимания.

— Леди, брейк! — рассёк Марк ладонью воздух над столом. — Вы ещё поссорьтесь впервые в жизни.

— Действительно, — согласилась Лариса. — Смотрите лучше, экое любопытное хитросплетение вывязывается. Милейшая Нина Пална на четвёртые сутки после смерти невестки заинтересовалась фотками, заманила нашу Дуняшу в трущобы, та приезжает, никакой Нины Палны не находит, зато огребает проблем на свою наивную жопу.

— Почему это наивную? — обиделась я.

Бизнесвуменша одним взглядом убедила меня, что всё-таки наивную. Я нервно хохотнула.

— Подожди, ты хочешь сказать, всех душит Нина Павловна? Предпенсионная интеллигентная директор школы, заслуженный учитель русского языка и литературы и всеми уважаемая женщина? Абсурд!

— Намекаешь на мой возраст? — оскорбилась Лара. — Хмелёвой, как и мне, всего лишь пятьдесят, мы обе бабы самый смак, нам до пенсии, как раком до Китайской стены! И не забывай, ненависти и убийству все возрасты покорны.

— Маман дело говорит, — согласился Марк.

— Скоро убийца узнает, что не добила неугодную Дуняшу, — продолжила Лариса. — Понимаешь? Она не остановится.

— Давай всё же не будем говорить 'она', мы пока ничего наверняка не знаем.

— Как изволите, сударыня. Она или он один хрен постарается довести дело до конца и ещё раз покусится на твою жизнь.

— Пока только непонятно, из-за чего, собственно, он или она покушался... покушалась... покушалось... — размышлял Цветков.

— А фотография? — напомнила я. — Убийца знает, что я случайно его щёлкнула.

— А кто в курсе, что у тебя есть эта фотка? — сдвинула подруга идеально накрашенные брови.

— Как кто? Убийца.

— И всё?

— Лёня, — пожала я плечом. — Ах да, забыла сказать, я отвезла ему снимок, чтобы он передал его следователю. Храмов ещё спросил, где у меня встреча с Ниной... Хотел меня отвезти... Ой...

— Всё интересней, — с самым довольным лицом затушила Хлебородова сигарилу.

— Что-то совсем ничего не понимаю, — промямлила я.

— Кстати, о всяких там следователях, — Цветков убрал прядь волос с моей шеи, — завтра у тебя появятся следы удушения, нужно будет засвидетельствовать их в ментовке или в травмпункте.