Кусок

Гранит наблюдал за своими руками, никак не чувствуя их. Видеть мог лишь то, что видели его глаза, такие же чужие и неподвластные, как остальное тело.

— Направо сворачивай, к тем деревьям, — приказал незнакомец, когда машина отъехала на пару километров от стаба. Голос его звучал хрипло, одышливо, словно его владелец сейчас торопливо поднимается по лестнице многоэтажки и преодолел не меньше десяти пролетов.

Небольшая роща скрывала овраг с пологим спуском, на дне которого стояли две машины и шесть человек. 'Шишига', сработанная в тон машине Карандаша с его покойным напарником, то есть присутствовали самодельные листы брони, шипы, решётки на окнах, проворачивающиеся ролики с острыми гранями и прочие экзерсизы в духе 'Безумного Макса'. Так же на грузовике имелись две башенки с пулемётами. Одна, из которой торчал ствол КПВ, располагалась точно посередине крыши кунга. Вторая с НСВ или похожего на него пулемёта находилась над местом пассажира рядом с водителем. Точнее, там была не башенка, а люк с полукруглым щитком, прикрывающим пулемётчика с боков. Другой автомобиль был переделкой инкассаторского броневика на базе 'газели'. Последняя точно была полноприводной, иначе какой смысл рейдерам брать перетяжелённую машину, которая может передвигаться лишь по ровным сухим дорогам? На броневике имелась аналогичная пулемётная установки в виде башенки с открытым верхом. Вместо крыши голову пулемётчика защищала частая решётка из толстых арматурных прутьев. Оружие — НСВ.

Люди.

Пять мужчин и одна девушка. Кондратьев в первый момент решил, что вообще — девочка, купившись на её небольшой рост, хрупкое сложение и маленькую грудь. Одета она была в штаны милитари оливкового цвета, высокие тёмные кроссовки, футболку с длинными рукавами и небольшим воротником, поверх которой располагался жилет 'Plate Carrier' светло-зелёного цвета и 'пиксельной' расцветки. На левом бедре кобура с каким-то немаленьким пистолетом. На правом ножны с внушительным ножом или кинжалом. На груди у неё висел короткий автомат незнакомой модели конструкции буллпап с коллиматором. Голову прикрывал небольшой шлем с открытыми ушами.

Остальные пятеро снаряжением и экипировкой походили на неё.

Едва только прапорщик остановил машину рядом с 'шестьдесят шестым', как один из незнакомцев быстро подошёл к УАЗу, распахнул дверь и буквально вырвал из-за руля прапорщика, швырнув его на землю у колёс. Тот почувствовал только удар и никакой боли. Только сильный жар после того, как избавился от чужого контроля.

— Уф, наконец-то, — Гранит услышал голос своего похитителя, в котором звучало сильное облегчение. — Думал, что не дотяну до вас. Не был бы он свежаком, то точно не удержал бы контроль.

— Но ведь удержал же, — с непонятной брезгливостью произнесла девушка. — Когда он отойдёт?

— Через минуту можно расспрашивать.

'Минуту... м-да. Это я поспешил, когда думал про пять секунд', — мелькнула мысль в голове прапорщика.

Его подняли и прислонили спиной к колесу УАЗа, попутно забрав оружие и прохлопав карманы. Те, в которых что-то лежало, похитители очистили. Момент, когда вернулась чувствительность, совпала с приступом боли и судороги, скрутившей его от шеи до пяток.

— М-м-м, — застонал прапорщик и повалился на землю. — Су-уки-и.

Кто-то хохотнул над ним, а потом ударил носком ботинка по рёбрам.

— Не ругайся, здесь же дама.

Кондратьева вновь подняли и усадили на старое место. Сопротивляться он даже не помышлял из-за болезненных судорог и количества врагов. Напротив него в метре на корточки сел один из похитителей. Среднего роста слегка полноватый мужичок со смуглым лицом, покрытым мелкими тёмными оспинами. Камуфляжные тёмно-зелёные штаны, оливковая футболка, разгрузочный жилет, чёрная бандана. На поясе у него висела кобура с большим револьвером, похожим на тот, с которым творил справедливость герой в фильме 'грязный Гарри'.

— У тебя имеется жемчуг. Отдай его нам, и мы разойдёмся, как в море корабли. Даже оставим тебе твою машину и немного барахла, — сказал он.

— А как же закон, который не разрешает обижать новичков? — поинтересовался прапорщик, проигнорировав чужие слова.

— Закон, тьфу, — смачно плюнула девица на землю.

— Я скажу словами одного персонажа, — не обратив внимания на выходку рейдерши. — Это не закон, а свод указаний, которые выполнять не обязательно...

— Кекс! — вмешался в их беседу ещё один похититель, перебив его. Совсем молодой парень, лет двадцати двух или двадцати трёх.

— Тихо! — рявкнул на него собеседник прапорщика, потом опять обратился к нему. — Так где жемчуг, свежак?

— Нету. Принял я его, когда у знахаря сидел. Была одна красная жемчужина. Всё остальное вы уже у меня вытащили, — не стал ничего скрывать 'комод'.

Обладатель банданы несколько секунд сверлил его взглядом, потом поднялся и неожиданно ударил пленника ногой в грудь:

— Это плохо. Тогда мы не договорились.

— Кекс, отдай его мне! — вновь подала голос девица.

Согнувшись от боли, прапорщик, почему-то думал, что ему как-то уж очень легко поверили. Или этот Кекс может мысли читать? Имеет специфический Дар, который позволяет понимать, когда говорят правду, а когда лгут?

— Кекс, он новичок, — опять влез в беседу молодой парень. — Стикс не простит нам, если его обидим.

Кекс сморщился, словно откусил от спелого лимона.

— Мы его не обидим, — медленно сказал он. — Просто дадим ему хороший урок. А в качестве платы заберём вот эту ржавую тачку и гору барахла внутри.

— Это...

— Заткнись, Глаз, ради Стикса заткнись, — оборвал парня Кекс. — Он уже получил имя, сутки живёт в нашем мире, сожрал жемчуг. После такого он кто угодно, но не новичок. Лишь формально.

— Я в этом участвовать не стану, — предупредил его парень. Судя по тому, как реагировал на его слова Кекс, в этом молодчике было что-то важное для него. Или стоял за ним кто-то важный. Впрочем, в полуанархическом мире ценнее личные качества. Лишь там, где образовываются островки цивилизации и порядка на первое место начинают выходить связи и сила общества, а не отдельная личность. Поэтому прапорщик предположил, что Глаз обладает редким и полезным Даром, ради которого его держат в отряде и прислушиваются — вряд ли так часто, правда — к его мнению.

— Да не убьём мы его, не переживай.