Ведьмины сказки.

И хоть это не мамин бывший жених, что так неосмотрительно повел себя во время празднования того, рокового для него, Выпускного Шабаша, зато имел прямое отношение к вышеозначенному индивиду.

Позвольте представить, Орестян Тынячий, сын небезызвестного вам любителя залётных нимф, несостоявшегося маминого жениха и прабабкиного любимчика, Перпетия Тынячего, представителя одной из самых влиятельных семей Польши. А еще мой десятилетний школьный кошмар, 'летящий на крыльях ночи' ужас и просто доставучейший из доставучих нудотник.

'Радость' встречи просто таки зеркально отразилась и на лице прабабкиного гостя, что меня ввело в легкий ступор. Что не удивительно — на протяжении всего периода совместного обучения не было и дня, чтобы этот шызик не приставал ко мне.

Сначала знаки внимания, в виду отроческого возраста, сводились к дерганью за косы и сотворению больших и малых пакостей, потом же все переросло в назойливые предложения 'счастливого' замужества и томные вздыхания под аккомпанемент свежесочиненных стихов в разряде: 'ромашек-букашек' и 'чертополох— вздыхаю 'ох!'.

И тут такое, пусть не явное, легкое, пренебрежение. Заинтриговал, честное слово.

В общем, несмотря на все прабабкины потуги, завтрак мне таки не испортили и я с полным пузиком и блаженной улыбкой даже не препиралась особо (не надо у Секлеты заранее подозрения вызывать своей покладистостью), согласилась погулять по лесу с этим колдуном.

Леший, до того подслушивавший под открытым окном, испуганно охнул и галопом поскакал в сторону леса заполошно ухая и стрекоча по-сорочьи, раздавая указания.

Собралась я довольно быстро, даже прихватила на кухне у кухарки небольшую корзинку с бутербродами и водой на случай 'перекусить' и пошла 'пытать' своего бывшего однокашника.

В лес идти не пришлось, так оказывается 'грязно', 'сыро' и 'скамеечек нет'. В общем, Орестян, как был нудотником так и остался. Потому пришлось тащить его на крышу закрытой веранды. А что, она практически плоская (небольшой уклон вниз не в счет), и ровная, не из черепицы, так что вполне можно посидеть и даже полежать. Не-не, не подумайте ничего такого, просто мы туда с сестрицами каждое лето, что приезжаем к прабабке, лазим загорать — очень удобно, между прочим.

Ну вот, покрывалко расстелено, еда разложена и даже напитки присутствуют — можно и поговорить. Разговор с первых слов не задался.

Честно, не могу я вот с ЭТИМ просто так разговаривать. Он же мне лучшие детские годы испортил. Я, можно сказать, все детство, вместо того чтобы радоваться жизни и устраивать мелкие пакости, вынуждена была придумывать те же пакости но уже более глобальные для одного шизилоида только потому, что надо мной все сверстники смеялись, глядя с какой уверенностью маленький худенький заморышь с большим апломбом заявляет о нашей уже практически решенной свадьбе. И это в девять лет! В общем, 'любовь' к нему у меня была просто... на всю оставшуюся жизнь. А она у нас до-о-олгая.

— Ну и? — от едва сдерживаемого раздражения только что ножкой не притоптывала.

— Что, наша прЫнцесса изволит нервничать? — я пока еще держусь.

— Слушай, Ореся, — детские прозвища на всю жизнь в память врезаются, ага, — ты чего сюда приперся?

— А меня Секлета Мифодиевна пригласила у нее погостить, — это я что сейчас слышу? Ехидство? — да, попросила спасти тебя от ваших рогато-копытных родственничков.

Это он зря, я своих и рогатых, и копытных родственников люблю, да, у меня даже подруга с рогами имеется, и не надо думать, что это ей муж подсобил, она вообще не замужем, просто родилась такой, вот. За рогато-копытных я обиделась, сразу видится чье-то тлетворное влияние. Интересно только чье? Но это потом. И еще, с чего это он решил меня от них спасать?

— И как же ты меня 'спасать' собираешься?

— Известно как — послезавтра у нас с тобой свадьба, — и рожа такая... довольная... знаете... даже слишком, сразу захотелось все это довольство жизнью стереть самым агрессивным способом, честное благородное.

Челюсть свою, упавшую от такой новости... мм... или точнее сказать наглости, подобрала быстро. Нечего ей там валяться, а то грязно, знаете ли. Тынячиевский сынок же совсем не обращал внимания на мое настроение, а подскочив, начала расхаживать в опасной близости от края низкой крыши... очень опасной, я бы сказала, да.

Вся его мнимая 'любовь' и 'восхищение' слетели как и не бывало. И совершенно неприятная, с брезгливостью физиономия вещала о том, что он мол так и быть закроет глаза на грязь в крови и выбьет из меня всю демонскую дурь, дабы была ему тихой послушной женой. Да-да, той самой вечно беременной, босиком и в кухне.

Честно, я старалась — все же у прабабки мне еще недельку хотелось отдохнуть — я терпела, как могла, но... Видимо в этой погоне за моими рукой, сердцем и прочим ливером, не судьба мне подолгу быть в одном месте. На очередном витке 'полета фантазий' этого уже ходячего трупа — а то, что он станет трупом, когда о его планах узнает папа, даже не стоит сомневаться — я не выдержала и все же придала небольшой ускорение для полета и размышления... мм... о своем будущем... незавидном, да.

То, что ему падение с невысокой крыши веранды в куст чайной розы никак не повредит не стоило даже сомневаться, но зато заставило, наконец, заткнуть этого фонтанирующего идеи о своем семейном счастье, идиота.

Дальше мысли переключились на то, что мне тоже не помешало бы побыстрее смыться с крыши, потому как если не успею — куковать мне на ней до второго пришествия. Прабабка конечно вверх не полезет, но и мне слезть спокойно не даст, заняв стратегическое место возле лестницы.

Уже слетая по ступенькам под завывания неудачливого претендента в мужья, поняла — смываться придется как можно быстрее. Завернув за угол увидела настигающую меня кару. Роль кары решила исполнить прабабка, которая неслась мне на перерез со здоровенным дрыном на перевес. Делать было нечего и пришлось уматывать в сад.

Сливки, грушки, черешеньки, клумбочки... добраться удалось аж до яблонек, что стояли в трех метрах друг от друга с опоясывающей клумбой вокруг. Удобно так стояли, и дорожка в круговую протоптана, как будто специально для забега от злобствующей старой ведьмы.

Дрын, от неконтролируемо выпускаемой периодически негативной энергии, уже чуть светился. Такая 'дура' если огреет по лбу — искорки еще долго считать можно будет, причем и в прямом и в переносном смысле.

Бабка Секлета уже задыхалась, но, видимо, вспомнив молодость, отдавалась бегу самозабвенно и настойчиво мчалась за мной костеря на чем свет стоит, за то, что обидела ее 'дорогого Оресю'. На вопли типа: 'я тебя породила — я тебя и убью', я уже с 'языком на плече' отвечала не менее самозабвенно, что рожала меня не она — не ей меня и убивать, тьфу ты, мою судьбу и решать. И вообще, в гробу я видала таких женихов в белых тапочках, да.

На десятом круге таки заявила, задыхающейся прабабке, что с ней вся моя семья перестанет общаться, когда узнает, что в доме ее родную правнучку гнобят, а всяких ненавистников 'рогато-копытных' привечают.

Она меня поразила, честное слово. Вот так, на месте не сбавляя скорости развернуться и на полном ходу понестись в сторону еще недавно так лелеемого гостя, не каждый сможет.

'Дорогой Ореся' целый час считал звезды лежа под полуденным солнышком на траве, там же, где упал, встретившись с прабабкиным дрыном.

Женщина она у нас хоть и своенравная, но свою семью любит, хоть и любовь эта иногда и выражается специфически. А братик мой младшенький, как ни крути и рогатый, и копытятый, в общем, вылитый верховный демон в детстве. И его она, несмотря на сходство с Демоновичами любит не меньше чем остальных своих правнуков.

И все бы хорошо, вроде как и 'враг' повержен и мир с хозяйкой дома восстановлен, а желания оставаться в этом самом доме не возникало никакого. А вдруг она очередного 'оресю' мне припаяет, и уже без отсрочки на день, а чтобы сразу и... на веки вечные? Вот тебе и недельные каникулы перед очередным забегом подальше от жениха.

Уже вечером, так и не выйдя к обеду-полднику-ужину и поедая все принесенное мне прислугой из кухни, сидела у окна собственной комнаты и думала о том, куда б пойти, куда б податься . Выводы были не утешительные — к троюродной прабабке Зосе в Шотландию уже не подашься, там Лита и стенающий Маамон. В Польшу из-за, скажем так, 'разногласий' с противным Оресей тоже. И куда дальше? Нет, мир он конечно большой, но...

Помощь пришла, откуда не ждала. Вернее не совсем так. Занька — чтобы я без нее делала — уже поздно ночью, когда весь дом спал, ну и ничего не надумавшая я, в том числе, заявилась в своей ступе и просто таки преступно меня украла.

Честно говоря, я спросонья не особо соображала, что делаю, но вера в сестрицу была непоколебима, поэтому, когда она сказала мне: 'лезть в ступу с вещами, дура', то я и полезла. От сна окончательно отошла, когда мы уже покидали прабабкино поместье со всем его хозяйством и радостно скалящимся лешим.

Такого открытого хамства я уже не выдержала и оскалилась в ответ. Ну да, это же ему завтра утром придется отчитываться перед местной хозяйкой — куда делась ее правнучка и почему он не поднял тревогу. Дух лестной моментом погрустнел и, осознав, что ему еще правдоподобную отмазку придумывать, да и я-то в любом случае еще вернусь, принялся усиленно махать мне, неизвестно откуда взявшимся, платочком.

Летели долго. Я даже успела немного вздремнуть, пытаясь догнать приснившийся мне сон и, наконец, понять — поцелует он меня или нет? Кто 'он'? Не знаю, просто ОН. Лицо вроде, как и вижу, но вспомнить и узнать не могу.

В общем, к месту назначения, о котором я, впрочем, не имела ни малейшего понятия, мы прибыли часа через полтора, ну-у-у, по моим ощущениям.

Оказывается, мы прилетели опять в город. Даже больше, приземлились в том дворике, где я оставила вот эту же самую Занькину ступу, сбегая из родного дома. Время было не сказать, чтобы раннее, но для многомилионного города не самое позднее, потому я, наскоро переодевшись из пижамы в легкую кофточку и черные джинсы, поплелась за сестрой.

Через двадцать минут мы сидели в небольшой уютной пиццерии, где пекли не только самую наивкуснейшую пиццу, но и чудеснейшие блины. Когда принесли заказ, мы с Занькой набросились так, как будто неделю голодали. Намазывая не самым тонким слоем красную икру, складывали нежнейшие кружочки тонкого теста и со смаком отправляли себе в рот. Мм... сказка... просто божественно! От позднего и может совсем не полезного ужина меня ничто не могло оторвать. Сестра, тоже не отставала и, видимо опасаясь, что все слопаю я, уминала за обе щеки. Только после того насытилась, чуть ли не икая, спросила:

— Ты откуда узнала? — о том, что 'узнала' уточнять не надо было, все и так было ясно. Сестрица каким-то образом следила за тем, что со мной происходит. Оставалось только узнать как? Никаких магических сигналок и маячков я не ощущала.

— У каждого свои методы, — она пожала плечами, — у меня, к примеру, большой талант убеждения нужных личностей из персонала в необходимости работы со мной. Я же не спрашиваю, как тебе всегда удавалось быть в курсе происходящего.

Ну да, у нее 'личности' у меня тараканы — каждому свое, хи-хи.

— Затея с прабабкой была изначально глупая, — теперь уже пришла моя очередь пожимать плечами.

— Все равно, больше было некуда.

— А сейчас есть?

— И сейчас нет, но первый накал уже прошел и я поостыла, а значит необдуманных глупостей не совершу, — сестра ехидно захихикала:

— Ага, будешь совершать обдуманные... глупости, — и улыбка расползлась во весь рот, — я тут поговорила кое с кем...

— И-и-и?

— Аграте нужен преподаватель... — мое лицо непроизвольно начало вытягиваться, — для начитки лекций. У них там факультатив открылся — 'Суккубы. Их деятельность. Особенности и различия работы с разными темпераментами'.

— Но... — горло пришлось прочистить, — я же не суккуб...

— Да и я тоже, — усмешка у Заньки получилась такой ехидненько-подленькой, — но у нее уже пятая суккуба из нашего ШВиКа уводит перспективного колдуна, а лекцию по договору со Школой дочитать надо.

— А..? — Занька посмотрела на меня укоризненно и вопрос: 'зачем собственно уводят?', отпал сам собой, заставив поперхнуться, — ну, да...

Действительно, зачем еще суккубе уводить здорового, полного сил, в том числе и магических, мужика — тут все и без слов становится ясно. Пугает другое — зная специфику работы самой верховной демоницы, возникает уже два вопроса:

— первый — были ли это суккубы из ее отдела или просто одни из многих суккуб, что проходят у нее общий курс для ознакомления?

— и второй — если это были ее прямые подчиненные, то зная специфику их предпочтений, возникает закономерный вопрос — куда смотрит руководство ШВиКа, допуская колдунов с... мм... скажем так, 'необычными' предпочтениями в постельных утехах, к работе с молодыми одаренными?

Видимо что-то все же отразилось у меня на лице, потому как Занька, подхихикивая, сообщила:

— Расслабься, те были с общего курса, так что моральные устои преподавателей ШВиКа... — сделала неопределенный финт рукой, присовокупив к нему мечтательное выражение, — вполне себе на уровне.

Вздохнув немного с облегчением, решила тоже немного повредничать:

— Только что-то я не слышала, чтобы договор со ШВиКом освобождал от чужих притязаний и замужества.

— Обычный нет, а вот именно тот, который надо будет тебе подписать — да. Директор ШВиКа только на таких условиях согласен продолжать сотрудничество с Агратой. Так что лови момент, Таська!

— Все это просто замечательно, — тоскливо вздохнула, — только вряд ли Аграт согласится пойти против Белета и папы.

— Пойти против — нет, — ободряюще усмехнулась сестрица, — а вот устроить мелкую пакость и смаковать подробности — самое оно. Договор магический, до окончания его исполнения никто не имеет права вмешаться. А папа так и вообще будет стоять в сторонке и радостно скалиться, поглядывая на трепыхания твоего кавалера. Опять же, бегать тебе больше не придется и будет время присмотреться без давления, зависшего над тобой Дамокловым мечом, скорого замужества.

Ух ты, а жизня-то похоже действительно налаживается.

Глава 6. Белый геккон.

Вот они, родные пенаты! С умилением посмотрела на здание ШВиКа. Большой четырехэтажный дом г-образной формы 18-го века с острыми крышами, стрельчатыми окнами, двумя арочными галереями на самом верхнем этаже и веселенькими желто-белыми стенами навевал ностальгические воспоминания о проведенном здесь времени. Школа Ведовства и Колдовства находилась как раз в самом центре города на одной из старых узких улочек. Возможно, улочка эта и не была особо удобна для проезда крупногабаритного транспорта, зато полностью сохранила тот самый дух старого города, который радует сердце любого родившегося и выросшего здесь.

У массивных, высоких деревянных дверей висела золоченая табличка с гравировкой: 'Школа Ведовства и Колдовства приветствует вас!'. Хотя, название это могли видеть только те, у кого есть Дар, начиная нечистью и заканчивая демонами да колдунами. Внизу, под ней, виднелось закрашенное пятно чуть темнее по оттенку от основной стены, видимо очередной 'особо хитро-умный' студент отличился в своей интерпретации названия данного учреждения. В том, что этот умник уже получил все свое заслуженное, я даже не сомневалась. Знаю по собственному опыту, да. От последних воспоминаний хвостик непроизвольно высунулся из-под юбки и озорно махнул кисточкой.