1971 Восхождение

Как ни странно — и такси пришло вовремя — в половине десятого. Я время от времени поглядывал в окно, и когда увидел как во двор вползает ГАЗ-24 с таксистными шашечками — тут же подхватился, и с чемоданчиком в руке, с машинкой в другой, побежал вниз по лестнице. Я принципиально не пользовался здешним лифтом. Во-первых, надо больше двигаться, а нет лучше фитнесса чем бег по лестничным ступеням. Во-вторых...честно сказать — боюсь я этого чертова допотопного лифта! Ну его нахрен, это сооружение времен Навуходоносора! Пусть на нем смелые люди ездят, а я пешочком похожу.

Водитель такси оказался мужчиной лет пятидесяти, старый шоферюга, видавший виды и намотавший сотни тысяч, а может и миллионы километров на колеса своих "тачанок". Он был и не подобострастен, в ожидании хороших чаевых, но и не нагло-заносчив, какими бывают ничтожные люди, желающие подняться за счет унижения окружающих, особенно тех, кто от них зависит. Просто работяга, спокойный как танк профессионал, машина которого блестела чисто вымытыми боками, и салон которой пах заводской краской и одеколоном "Шипр".

— Новая? — поприветствовав водителя спросил я, усаживаясь на переднее сиденье и бросив чемодан и машинку на заднее.

— Полгода как получил — кивнул водитель, поворачивая ключ в замке зажигания — Пришлось пободаться, когда новая партия пришла. Ну и...

— Пришлось денег дать — ухмыльнулся я, зная Систему, и порядки в таксопарке в частности — Начальнику колонны, да? Пару тысяч? Или меньше?

— Тысячу — ухмыльнулся таксист, и внимательно посмотрел на меня — В такси не работали? Больно уж хорошо наши порядки знаете. Да, у нас так — молодому рухлядь, если денег не даст. Да и если даст — новое не дадут. Нам, старикам, на чем тогда ездить? Мы костяк таксопарка, на нас он держится. А молодой — пришел, ушел, а машину раздолбал. И на чем план тогда делать? Я один из лучших водителей, двадцать лет уже в такси оттрубил, вот и...

— И заказы получше — тоже вам — снова усмехнулся я — только не забыть диспетчера еще подмазать, да?

— Нет, вы точно у нас работали! — водитель удивленно поднял брови — я определенно вас где-то видел!

— Писатель я. Информацию собираю, с людьми общаюсь — вот и знаю. Ничего особого. Писатель-фантаст.

— Оп-па! — таксист протянул руку и выудил откуда-то слева (из кармана на двери?) мою книгу!

— Так вот где я вас видел! На обложке! Я ее читал, пока вас ждал у подъезда! Правда, недолго — вы быстро вышли. Классная книга! По-блату взял! Оставите автограф?

— Само собой — вздохнул я, и вкратце объяснил, куда сейчас с ним поедем. Про Переделкино он знал — путевку заранее туда выписали, с указанием пункта назначения, иначе гаишники оштрафуют (выезд за город только по путевкуе с указанием пункта назначения), а вот насчет "Березки" разовора не было. Впрочем, таксисту было все равно — лишние километры, а значит лишние деньги — никогда не лишние, а ожидание тоже оплачивается, счетчик-то включен.

Таксист попался разговорчивый, что впрочем даже радовало. Отвлекал от нелегких мыслей. Каких? Да много — каких. Например — не аукнется ли мне расправа с ментами на станции метро. Как сложится дело с американцами. И самое главное — что там у Шелепина.

Эта мысль грызла меня каждый день, я просчитывал варианты, думал, во что все выльется — и для страны, и для меня в частности. Ну вот сместили Шелепин с Семичастным Брежнева — а что это будет для меня? Объявился я, такой весь умный и важный, и?

Скорее всего — засекретят и посадят в золотую клетку. Пиши, рассказывай о будущем — все, что знаешь. Абсолютная память у тебя? О как здорово! Просто замечательно! Вот и пиши!

Почему не можешь выйти в город погулять? Почему никуда ездить нельзя? Ну сам же должен понимать — а если попадешь в руки врагов? А если кирпич на голову упадет? Мы не можем так рисковать! Нет, ну а что тебе не нравится? У тебя все есть! Хочешь — самая вкусная, самая экзотичная еда! Хочешь — занимайся спортом! Бабу желаешь? Самые лучшие, самые красивые девушки, комсомолки и члены партии готовы разделить с тобой постель — только пожелай! Денег тебе? Сколько хочешь! Да зачем они тебе, когда мы тебе даем все, что ты спрашиваешь?! Только вот выходить за территорию базы нельзя. Загорай, купайся в море — но за буйки не заплывай. Живи в свое удовольствие!

Реальный сценарий? Да более чем реальный. Такой реальный, что аж мороз по коже. И теперь нужно крепко подумать — как его избежать.

Кстати, возможен и такой вариант, что когда я перестану быть нужен власти, меня просто уберут. Это сделать очень просто — сыпануть какого-нибудь экзотического безвкусного яда в пирожок, и отправлюсь я в иной мир. Нет, не в параллельный. Не спасать СССР.

Что, такого не может быть? Я ведь оказал стране и тому же Шелепину огромную услугу? И что? Ну — оказал, как лояльный стране гражданин. Только вот обстоятельства таковы, что возникла необходимость меня похоронить. Прости и прощай!

Невозможен такой сценарий? Да щас прям! Спецслужбы — они на то и спецслужбы, чтобы творить любые гадости во славу родного государства. А вернее — тех, кто во главе его стоит. Спецслужба — она ведь не сама по себе, если только ее глава не собирается совершить государственный переворот. Спецслужба — инструмент власти. Один из рычагов, которыми власть управляет страной. Или даже миром.

Вывод: мне нельзя выходить на свет ни в коем случае. Общаться через какие-то каналы связи — это пожалуйста. Слать им отчеты — запросто. Но вот объявляться, бить себя в грудь: "Я Шаман! Любите меня, холите, лелеяйте!" — это было бы верхом глупости. Значит, буду скрываться сколько смогу. До тех пор, пока не найдут. А там видно будет.

В "Березке" я задержался на час. Выбрал мебель, выбрал аудиотехнику, выбрал стенку и книжные полки. В общем — выбрал все, что мне было нужно в отремонтированную квартиру. Много-то в нее все равно не влезет, так что выбор особо не затянулся. Основное время заняли переговоры о том, как доставить покупки, а еще — подписывание моих книг директорше и завотделениям. Но это уже было как ритуал — куда деваться? Если ты стал известной личностью — терпи! Нечего строить рожи, как мелкие звездочки и звездульки из 2018-го года! Типа — "Я такой утомленный славой! Ах, оставьте!". Глупо врать самому себе, что слава тебе неприятна, но на самом деле — это немного утомляет. Если тебя узнают, пусть и случайно — и таксист, и продавщица в магазине, и бригадир бригады строителей — эдак и не скроешься от народного глаза. А иногда, по крайней мере мне, очень нужно остаться неузнанным...

Заплатил за мебель, заранее заплатил грузчикам, за перевозку, заплатил даже за сборку мебели — тем же грузчикам, и удовлетворенный уселся в ожидавшее меня такси. Водитель ничуть не был раздосадован моим долгим отсутствием — все это время он читал мою книжку, и когда я уселся, начал мне втирать, что можно было бы в сюжете добавить то, и добавить это. Нет — ну так-то конечно очень здорово, интересно, но ТАК было бы еще интереснее, точно!

Мне стало смешно. Нигде не укрыться от желающих улучшить, поправить твою книгу. Ну вот все отлтично, но если бы бы писал этот человек, то книга вообще бы стала гениальной! Без всякого сомнения!

Так и подмывает всегда спросить: А какого черта тогда ты сам не написал эту книгу? Впрочем, этих людей такими подлыми вопросами не смутишь. У них есть один козырный, непробиваемый ответ: Времени нет! Но вот как найду время, напишу ничуть не хуже!

Здесь был немного другой случай — это в 2018 году каждый второй читатель считает, что уж он-то написал бы лучше бездаря-графомана, книгу которого он только что прочитал. Здесь же все еще испытывают величайшее уважение к писательскому ремеслу, а самих писателей считают настоящими небожителями. И это, черт возьми, очень приятно! Себе-то я уж точно не совру — давно отучился это делать.

Дорога в Переделкино оказалась приятной и совсем не напряжной. Полноценной жары еще не было, теплый ветерок доносил запахи мокрой земли, свежей листвы, цветов — в общем, всего того, что приличествует порядочной весне. И пробок — ноль! Да, да — никаких пробок! Просто едешь, выставив локоть в окно, и наслаждаешься весной!

Фантастика, я понимаю...разве может быть город без пробок? А для Москвы так это нормальное состояние, когда ее улицы наглухо закупорены машинами со злыми и потными москвичами за рулем. И не только москвичами — но злыми и потными. Злые — это потому что для москвича (и нью-москвича особенно) нормально быть злым (понаехали!), а потными потому, что у многих москвичей не знаю почему — не принято включать кондиционеры в автомобиле. Они считают, что все болезни от этого страшного агрегата, он рассадник чумы, проказы и туберкулеза. А вот если в жару, когда плавится асфальт раскрыть в машине все окна и дышать автомобильной гарью — это все нормально, в порядке вещей. Ну такой своеобразный извращенный ЗОЖ. "Сдвиг по фазе".

Дом творчества был прекрасен в своем неоклассицизме. Построенный еще при "дяде Джо", то есть — Иосифе Виссарионовиче — он восхищал своей варварской роскошью, достойной классиков литературы. И не классиков, злостных фантастов — тоже. Белые колонны подпирали двускатную крышу, украшенную лепниной, и казалось, дом приподнялся на эти самые руки-колонны и нависает над тобой, грозно спрашивая: "А ты что написал для блага советского государства?!"

Нет, ну так-то я написал и отправил, только Дому об этом рассказывать не буду. Пусть думает что я просто писатель-фантаст, опередивший это время своими сказками для взрослых.

Кстати, до сих пор не понимаю — почему никто так и не осознал, что взрослые не меньше детей нуждаются в сказках? А может даже и больше нуждаются в сказках, чем дети! Уйти от серой обыденности, раствориться в красочных фантазиях — разве это было бы плохо? Люди устали от всяких там "Танкеров Дербент" и "Оптимистической трагедии"! Хватит трагедий! Хватит борьбы! Дайте людям сказку! Дайте им наконец-то пожить! Они это заслужили, точно!

Расплатился с таксистом и добавил ему еще десятку сверху. Он был очень доволен, искренне благодарил и напоследок сказал, что расскажет обо мне, о том, как возил знаменитого писателя всем знакомым и в особенно в таксопарке. Парни просто обзавидуются!

Не знаю, чему тут завидовать, но пусть, если хочется. Не возбраняется. У всех свои заморочки.

Подхватив вещи, двинулся к входу в Дом творчества, сопровождаемый взглядами гуляющих по аллее людей. Их было немного — взрослые мужики моего возраста и старше, дамы — тоже этих возрастов. Совсем молодых не было, это и понятно — чтобы пробиться в Союз писателей надо написать что-то такое, что издадут, да и не одну книгу, а потом пройти рогатки при вступлении в СП. И только после этого, побыв в Союзе некоторое время (годик, два) — может претендовать на место в Доме творчества. И то — вначале написать заявление и дожидаться, когда тебе предоставят место. И не факт, что это будет весной или летом. Весна и лето зарезервированы для Особо Важных Персон. ВИП, то есть. Ну таких как я, ага.

Хе хе хе...вот что деньги животворящие делают! Ну и связи — само собой. Без связей в этом мире, в этой стране, в этом времени — деньги просто пустые бумажки. Их и потратить-то не сможешь.

Впрочем, в этом времени вместе с официально заработанными деньгами сразу прилагаются и все социальные блага — путевки, квартиры, и все такое прочее. Вот если ты тайный цеховик и у тебя куча денег — тогда да, черта с два ты купишь "Волгу" по госцене, и кооперативную квартиру. И дом — если начнешь строить, к тебе могут прийти товарищи из ОБХСС и строго спросить: "Откуда деньги?! Ну-ка, расскажите-ка нам, как заработали капиталы!". Вспомнить только Корейко, который не мог угостить девушку мороженым, имея в чемодане несколько миллионов рублей.

И с тех пор ничего не изменилось. Я, кстати, застал то время, когда людям запрещали строить двухэтажные дачи. Расскажи молодым, что такое могло быть — ведь не поверят. Но так оно и было — нельзя!

Машину милиционер мог купить только по разрешению начальнику УВД! Опять же — ведь не поверят!

Было, было такое время. Тогда ведь как исхитрялись: строят дачу двухэтажную, но живут только на втором этаже. А первый этаж — это типа хозблок, гараж и бендешка для инструмента. Знал одного майора, замполита роты Облгаи, он именно так и сделал. Ну а потом, когда наступила перестройка — все изменилось, уже никто не спрашивал, откуда у тебя взялись деньги, на какие шиши ты построил свой особняк, и возле РОВД и ГУВД тут же выстроились ряды блестящих дорогих иномарок, на каждую из которых менту надо было служить лет пять, а то и десять, при этом ни гроша из зарплаты не тратя ни на еду, ни на одежду.

Хорошо ли это? Наверное, нет. Были, конечно, перегибы — с тем же вторым этажом и разрешением на приобретение машины, но с другой стороны — полная бесконтрольность, она кому нужна? Если только преступникам и оборотням в погонах. Если ты служишь на госслужбе — будь готов показать свои доходы, и самое главное — расходы. Ведь в нашем государстве расходы человека частенько в десятки, а то и сотни, тысячи раз превышают полученные за то же время доходы. Воруют, да. Много воруют!

Обогнув похожий на половинку колеса заборчик с колоннами, поднимаюсь по ступеням на крыльцо, выложенное плиткой. В одной руке чемодан, в другой — печатная машинка, которую перед этим купил в "Березке". Электрическая печатная машинка, портативная и очень удобная. Она сразу увеличила скорость моего письма раза в два, не меньше.

— Товарищ, вы к кому? — это женщина за стойкой на рецепшене (правда такого названия еще и не знают — рецепшен).

— Я заселяться, с путевкой — уведомил я строгую вахтершу — к кому мне обратиться?

— Пройдите на второй этаж, к дежурной — она все устроит. Как подниметесь — сразу направо, там уже увидите!

Красиво. Ей-ей — красиво! Толстые ковровые дорожки гасят шаги — ничто не должно мешать творчеству авторов! Тишина! Высокие потолки — гиганты мысли не должны ударяться вместилищем разума о потолочные перекрытия! Вдруг повредится источник идеологически выдержанных текстов?!

На стенах — портреты. Читаю...лауреат сталинской премии...лауреат государственной премии...герой социалистического труда...герой...герой...лауреат...лауреат...и тут я, с посконным рылом в калашный ряд!

Кто все эти люди?! Всматриваюсь в лица и никого не могу узнать. И фамилии не знаю. Хотя...вон тот — вроде как поэт, но стихов его не помню. Да, поэт — так написано.

Эта женщина с невыговариваемым именем — то ли туркменская, то ли таджикская писательница. Тоже лауреатка чего-то там. Чего-то поскромнее, чем госпремия.

А это кто? Нет, не знаю...не знаю...не знаю... А, ладно — какого черта я забиваю себе голову?! Ну на кой хрен мне эти забытые, никому не нужные бумагомараки?! А ведь премии получали, на заседаниях заседали! И кому теперь нужны их опусы? Кто их помнит после смерти? Впрочем — они сейчас-то ведь живы, по крайней мере — большинство из них. И если я не читал их книг, не знал об их существовании, ведь это совсем ничего не значит. В свое время — их знают. Ценят.