Эпизоды и Архивы

Высшего Иллиана мало кому удавалось встретить — он прибыл в гильдию впервые за долгое время. Он проклял меня походя, и вряд ли вспомнил об этом через несколько минут. Высший Иллиан руководил островными оружейными полигонами, и считал островитян бесполезной помехой, едва годной на материал для испытаний. Надеюсь, когда он умирал, то поменял свое мнение.

Второй раз я увидел Вивиан во время осады Иншель. Она вышла к стенам и предложила Ишенге дуэль.

"Кто выиграет, тот выживет", — глаза ее сияли, а на щеках был темный румянец. Вивиан хотелось заполучить голову светлого магистра лично.

Можно было бы рискнуть, но кроме Вивиан с той стороны были Олвиш и Каджери Кано, а они не стали бы поддерживать договоренности. Учитывая отношения всех троих, продлись осада дольше, темные передрались бы без нашей помощи.

Так что Вивиан просто дразнили, говоря, что ее статуса никогда не будет достаточно, чтобы надеяться на сражение с магистром.

"Вивиан слишком торопится и рискует, — так сказали мне. — Это ее погубит".

Вивиан слишком поторопилась и рискнула, когда оторвалась от своих и встретила нас в башне Шэн. Это ее погубило.

Но сейчас я думаю — Вивиан задержала нас и дала Шеннейру преимущество. Вряд ли Шеннейра радовала гибель лояльных магов, но бросить впереди себя лояльного мага как щит — почему нет?

*

Ишенга и высший маг Вивиан знали друг друга довольно давно. Рассказы Гвендолин о прошлом всегда обрывочны; в историях Миля сложно отличить правду от его фантазий, но суть я сумел уловить.

В то недолгое время Ишенга работал на охране порядка в Полыни, а Вивиан загребли в участок за общественные беспорядки. В участке за оскорбления и нападения на служащих она задержалась — голову Ишенге она не пробила чудом, но шрам остался на всю жизнь — и потом пообещала вернуться и отомстить. После освобождения вернулась и сожгла участок, и тут Ишенга пошел на принцип и сумел упечь ее в изолятор на полгода.

Правда, за эти полгода великий столичный клан ашео, к которому она принадлежала, устроил резню в другом клане и как марионетка высших темных ввязался в кровопролитную борьбу за власть. Освободилась Вивиан аккурат к войне кланов, участвовала в штурме столицы в команде Шеннейра, а после вместе с Ишенгой наводила в столице порядок, умиротворяла кланы и заодно Ишенгу охраняла. Именно тогда она сколотила костяк своего боевого отряда. Говорят, на запад Вивиан отправили потому, что непокорные кланы закончились, а умиротворять их ей слишком понравилось.

Шрам и поджог Вивиан, наверное, считала оправданными — иначе бы никто не поверил. Да, можно было и вежливее, но что уж теперь. И укоряла товарищей в том, что они недостаточно старательно выполняли указания командира — она, Вивиан, сумела бы предотвратить дуэль Ишенги с высшими, если бы была на свободе. Даже если бы потребовалось остановить его чисто физически.

— Какое счастье! — сказал на то Ишенга.

Пока Шеннейр был в изгнании, опекать его сторонников, равно как своих, выводить из-под удара, приходилось Ишенге, а это не всегда было — всегда не было — легко. Может быть, вражды между ними никогда не было, но темные как хищные звери — если они поранили кого-то, то уже не могут остановиться.

* * *

Прошлое

2. Амилиш и Каджери Кано

...Когда нам удалось убить высшую Йольтин, стало намного легче. Наши заклинатели прекратили умирать от истощения, защищая нас в незримых магических войнах. Миля к тому моменту мы попросту загоняли. Сейчас я понимаю, что он не действовал в полную силу. Сейчас я понимаю, что Миль был крайне зол, что его не защищают должным образом, и предпочел заботиться о собственном выживании. Выживание темной гильдии Миля не интересовало, если она будет жить без него.

Воспоминания — странная штука. Целые пласты прошлого выпадают из памяти, а некоторые мгновения кажутся такими выпуклыми, такими яркими. И чем чаще я проживаю их заново, тем сильнее сомнения — сколько в них верного, сколько привнесенного, додуманного позднее? Я быстро уяснил главный принцип нашей работы — смотри, слушай, запоминай. Я смотрел, слушал, запоминал, но многое понял только потом.

В тот полевой сезон мы ездили по Хоре недалеко от границы. Собирали данные для проекта северной стены и, как я сейчас думаю, данные о боеспособности темных. Но в этот раз едва удалось выехать из Тамариска: за каждым поворотом нас встречали или сосредоточенно едущие куда-то темные или темный кордон, которые требовали пропуска, разрешения, тянули время, в общем, вели себя как типичные темные. Было знойно и душно, все лежали в машинах под охладительными печатями и при каждой новой остановке начинали смеяться. На очередном повороте мы застряли надолго: местный командир оказался знакомым наших, и они сцепились языками. Рядовые темные, вынужденные стоять ровно, не шевелиться и молчать, потому что темный командир так захотел, смотрели зло. Потом мы свернули на проселок, доехали до домов выше по склону и остановились, расположив машины так, чтобы их не было заметно с дороги.

Разбили лагерь; сбегали до предположительных старых врат, искупались в ручье, в общем, устроились и проводили время так хорошо, как умеют светлые. Скоро в гости нагрянул темный командир, которому на жарком пыльном посту было жарко и пыльно, и все выяснилось.

Вчера в тренировочном лагере по вине одного из наставников, ученика высшего Каджери Кано, погибли несколько неофитов. Он дал им несоответствующие испытания для забавы. Наставник Мэвер выпотрошил его и выставил его голову на шесте посреди лагеря. У высшего Каджери Кано появились к Мэверу вопросы, и он проедет именно по этой дороге.

Мэвера поддерживали многие молодые маги. Разборка обещала быть кровавой.

Сейчас я понимаю, что на подобный случай должны быть какие-то законы; но никаких законов в темной гильдии не было, все решалось волей вышестоящих. Тогда это не казалось мне странным.

Сейчас кажется, что я это все прямо так внимательно и слушал, и воспоминания каждый раз окатывают липким холодом. Но дела высших были так далеки от моего беззаботного мира; темные казались экзотическим диким племенем со странными порядками и традициями. Наверное, мне гораздо больше нравилось болтать с друзьями и есть инжир. Я хорошо помню этот проклятый инжир, липкий сладкий сок, гудение пчел и солнце. Я смотрел на командиров, которым доверял безоглядно, и думал о том, как чудно, что в светлой гильдии выделены отдельные люди, которые общаются с темными. Даже если между светлыми и темными не было мира, к тем, кто им привычен, темные относились терпимей, чем к незнакомцам.

Наверное, я опять додумываю — я не уверен в своей памяти. Знать бы заранее, что грядет.

Колонна машин на дороге двигалась типично для темных быстро, но необычно аккуратно. Наши знакомые темные, которые стояли здесь, чтобы расчистить дорогу, поприветствовали их и пропустили. Но колонна остановилась, чтобы набрать воды для машин.

Высшего Каджери Кано я видел с высоты и издалека; его движения были резкими, а на эмпатическом поле лежал отпечаток сосредоточенной жестокой воли. Благородные мирринийке редко участвуют в войнах — может быть, потому что это слишком хорошо их выдает. Его сопровождал высший Амилиш, ашео — он с ленивой пресыщенностью оглядывал горы.

Я лежал на краю обрыва, и они казались такими маленькими. Если бы меня заметили, то прокляли. Но островитянам неведомы переживания и смерть.

Что случилось со мной теперь — на что я был похож тогда. Мы меняемся так сильно. Смешно.

Говорят, среди сторонников Шеннейра, вместе с ним пришедших к власти, Олвиш, Вивиан, Амилиш и Каджери Кано были особенно дружны. Как только они получили титул, свиту и замки, то друзьями быстро быть перестали. Они боролись за расположение магистра, потому что расположение магистра дает все, и магистр их объединял.

Между Амилишем и Каджери Кано был конфликт; в том числе из-за Юлии Элкайт, как я знаю сейчас. Каджери был выше по статусу, Амилиш больше подходил по стратегии; Каджери пошел по военной части, Амилиш по административной, и, в конце концов, они были высшими темными и не могли хорошо относиться друг к другу. Но они часто работали сообща. Среди эгоистов и одиночек те, кто умеют действовать сообща, получают преимущество.

Темные едва ли испытывают привязанность, но у них велика сила привычки. Жизнь темных опасна, а потому старое и проверенное лучше, чем любое новое. Темные склонны поддерживать уже установившиеся связи — дольше, чем живет искренность. Темная гильдия консервативна в своей основе и не приемлет нововведений; и, несмотря на декларируемую ломку устоев, решается на перемену тогда, когда уже давно запущен глобальный процесс перемен.

"Крайний индивидуализм заставляет нас быть привязчивыми, — однажды сказала мне Гвендолин. — Постоянная опасность делает нас трусами. Жизнь истинного темного полна замечательных парадоксов!"

Темные считали Шеннейра великим магистром, но до самого конца были те, кто не принимал его возвышение, его перемены. Мы считали изменения, которые приносил Ишенга, естественным порядком вещей. Это погубило темных, это погубило нас. Знать бы заранее, что верно, а что неправильно...

Вместе Амилиш и Каджери Кано легко раскатали бы Мэвера в блин вместе в тренировочной базой и половиной приграничья. Но я помню шепот и пересуды. Они гудели, как пчелы.

"Шеннейр расположен к Мэверу, Шеннейру нравится работа Мэвера, а высшие не хотят пропускать ко власти конкурента".

"И Шеннейр устал от склок между своими высшими".

Шеннейр был слишком самодостаточен, чтобы понимать своих высших. Пожалуй, темный магистр был слишком самодостаточен для истинного темного.

Мэвер руководил Мэйшем-вторым после этого, и, наверное, еще до этого. Благодаря ему гильдия получила много подготовленных живых темных. По слухам Ишенга когда-то приезжал в темный тренировочный лагерь и будто бы сказал будто бы Мэверу что там не так плохо, как было, а гораздо лучше. Я не очень в это верю.

Убийство высшего Амилиша запомнилось мне как бесконечно кровавое предприятие. Настолько, что задавались вопросы, стоил ли того результат. Все последствия смерти Амилиша проявились только после войны — он занимался связями темной гильдии и внешнего мира. После его устранения гильдия превратилась в чудовище, ранящее страну при каждом движении.

Каджери Кано все жутко ненавидели, но сумели только ранить, и я сам не верю, как тогда выжил. После войны он и Мэвер остались один на один.

* * *

Прошлое

3. Острова

Ночь на Островах невероятно душна, полна шорохов джунглей, шелеста моря, и звона москитов за москитной сеткой. На берегу горит костер — темная гильдия никогда не спит. В деревне островитян горит несколько огоньков — островитяне порой любят выползать из жилищ по ночам и пялиться на звезды, на море, или на что еще можно пялиться посреди ночи. Над всем этим — великий Маро.

На второй год на Островах темный боевой маг Шеннейр готов был завыть от тоски.

Возня с полигоном для ссыльных не отняла много времени. Такая себе рутина, которая мало отличалась от того, чем он занимался на севере. Приедь, увидь всякий бред, заставь этот бред работать. Темную форму Шеннейр задвинул в ящик сразу, как только смог: жара и влажность на Островах были неописуемые, и если темные принципы противоречат здравому смыслу, то в пень такие принципы.

С полигона Шеннейр вырвался — еще никто не сумел запереть его в четырех стенах. Но полностью послать в пень темного магистра Риана Кайяни все же пока не получалось.

Он исследовал острова; выучил простой и ритуальный тхаэле. Теперь он понимал, что там чирикают эти островитяне: эти островитяне чирикали про волшебные путешествия, про море и про яркие звезды. Как нормальному темному магу выживать в таких условиях? Когда Шеннейр выменял в местных поселениях сушеную морскую звезду, горсть жемчуга и ожерелье из раковин, то понял, что стоп, пора заканчивать.

Не помогал ни гамак, ни коктейль, ни яркие южные звезды, ни шифрованные доклады Гвендолин о делах на материке. Настоящая жизнь текла на другом берегу океана. Темный боевой маг Шеннейр сходил с ума от безделья.

Вивиан ругала свой клан и писала, что вместе с ним плясать под дудку высших темных не намерена. Редкий случай ашео, который не любит родственников. Шеннейр считал, что из-за увеличения размеров кланов родственные связи в них слабеют; порой размышления казались ему интересными, и хотелось с кем-то поделиться, но было не с кем.

Амилиш и Каджери хором жаловались, что Ишенга их не слушает. Шеннейр хотел бы ответить, да бумага не передавала. Еще бы Ишенга этих мямлей послушал. Самый ценный союзник собирался убиться через дуэль с высшим темным магом. Даже Шеннейр себе такого не позволял. Стоило уехать. Началось. Отправить Ишенге посылку с проклятием не получалось — Ишенга делал вид, что никаких темных в упор не знает. На Олвиша надеяться тем более не стоило: Олвиш против Ишенги и слова сказать не мог.

Эти светлые обнаглели вконец.

Где-то через месяц после его прибытия на особую базу, светлые совсем сошли с ума и послали по всей стране комиссии по охране труда, и некоторые добрались даже до темных и — с подачи Ишенги — даже до его базы. Признаться, попытка помочь получилась трогательной; пусть Шеннейр тогда уже разобрался с текущими вопросами и рассказывать комиссии про безопасность на производстве, обеденные перерывы и доплату за внеурочную работу было не очень просто. Теоретически, жалование в темной гильдии кто-то получал, и кто-то даже с доплатами размером в замок.

Еще на особой базе Шеннейр выпустил сидящих под замком нескольких светлых, которых поймали, потому что шлялись в закрытой зоне, или потому, что светлые. Светлые на удивление были почти живы и сказали, что высшую оценку месту размещения не поставят, обслуживание навязчиво и завтраки не очень, но в принципе было неплохо, и сбежали так стремительно, что их даже не успели рассмотреть. У светлых в голове совсем нет порядка.

Зато светлые наконец выпустили из карцера Мэйшем-два Каджери. К собственным боевым магам Риан относился хуже, чем к врагам.

Гвендолин сообщала, что на севере снова объявились заарны. Боевой корпус там мал, Риану не интересна война и не интересно воспитывать для себя угрозу. Риан будет вынужден его вернуть, если не желает, чтобы страну сожрали. Оставалось ждать. Шеннейр ненавидел ждать.

Океан шумел в южной ночи. В джунглях орали невидимые существа. Громада Маро закрывала небо. Маро был активным вулканом, и порой начинал дымить, но не взрывался — а жаль. Любопытные и пугливые островитяне весь день сновали вокруг темных, не приближаясь; от безысходности Шеннейр прошел до местной деревни, поразив всех знанием тхаэле, пробился через джунгли и взобрался на вершину вулкана. Лавы в кратере не оказалось, поэтому Шеннейр плюнул вниз и пошел обратно. Хоть бы тайфун какой прошел.

...У костра наконец наметилось оживление. К берегу подвели пойманный между островами катер светлых. Светлых выгнали на пристань; они не сопротивлялись, только ежились, как обычно, в неприглядном для магов виде — в островных туниках, сандалиях и ожерельях из ракушек. Шеннейр вполне отдавал отчет, что не имеет права ни останавливать их, ни обыскивать, но — кто ему помешает?