Продка

Юна опять зевнула, — Ты не права. Просто каждая на своём месте — я пишу музыку, а она её представляет для широких масс.

— Это во сне ты её сочиняешь?

— В том числе, — с этими словами тонсен СунОк повелительно махнула рукой, — А теперь уходи. Спать буду.

— Сейчас мама из кафе придёт, а ты спишь...

— Поужинаете вдвоём, ничего страшного... — младшая завалилась на кровать прямо в одежде, — Только Черныша не кормите... Они с МиДжу уже поели перед её уходом...

В этот момент снизу послышался голос матери и даже сонная ЮнМи поднялась на ноги — ДжеМин отвечала незнакомая девушка.

— Это Шуэн, — представила китаянку хозяйка Весёлого цыплёнка, — Она недавно работает у нас и тоже увлекается музыкой.

Всё же женщины и секреты — взаимоисключающие вещи! Вот зачем надо рассказывать обо мне? Хорошо хоть тётушка Ли многого не знала и на некоторые вопросы гостьи я просто отказался отвечать. Да, пишу песни. Да, в том числе для агентства. Но его название, к сожалению — секрет. Вообще, постарался приуменьшить свои таланты — мол так и так, кропаю себе помаленечку... А дом не мой — оплата арендой за одну песню. Какую? Ну-у...

Ух, как заблестели глаза у этой Шуэн! Разнорабочая нашего кафе знает японский? Хм-м... Черты лица у новой знакомой — олицетворение классической восточной красоты. И такая девушка не нашла ничего лучшего? В музыке она, кстати, не сильна. Соврала, но зачем? Тоже мечтает стать айдолом, что ли...

— А китайский ты знаешь? — спрашивает она.

Кхе-кхе... Что же ты за птица мисс Шуэн? А не сбацать ли для вас боевой гимн добровольцев 'того' Китая? Синтезатор выдаёт мощные звуки, а я стараюсь изо всех сил.

Вставай, кто рабства больше не хочет!

Великой стеной отваги защитим мы Китай!

Уа-ха-ха! Слушательница сначала побледнела, а затем наоборот — даже глаза, кажется, потемнели.

Пробил час тревожный! Спасём мы родной край!

Пусть кругом, как гром грохочет наш боевой клич!

Вставай! Вставай! Вставай!

Честное слово! Шуэн выпрямилась, словно отдавая честь! Во девчонка даёт!

Нас пятьсот миллионов! Мы единое сердце!

Мы полны презрения к смерти!

Вперёд! Вперёд! Вперёд! В бой!

Ух, хороша! Небольшая грудь торчит вперёд и раздуваются тонкие ноздри... Волосы, кажется, сейчас затрещат, наэлектризованные чувствами их обладательницы.

Что-то мне уже не смешно. Глаза китаянки горят внутренним огнём и чтобы отвлечься, начинаю лёгкую игру одной кистью, — надеюсь, Horse Race ослабит впечатление от воинственного гимна из параллельного мира.

— Кто это сочинил?

И куда подевался мягкий голосок гостьи? — Кхе! Увидела как-то лошадиные скачки по телевизору, и вот — придумалось.

Шуэн хмурится, становясь неприятно серьёзной, — Скачки? Я про то, что ты спела до этого! Только не говори, что этот гимн ты придумала сама!

— А кто же? — подавляю позыв отодвинуться от грубиянки, — Музыка, слова — всё моё!

Некоторое время меня сверлят недоверчивым взглядом, но видали мы карликов и поздоровее, как говаривал мой приятель Колян. Так что после этого беседа как-то не задалась — да и поздновато уже было — поэтому вскоре мы раскланялись и странная девчонка отправилась к себе домой.

Уф-ф... весь сон разогнала мамина работница! Чем же заняться... Даёшь ночной налёт на холодильник?

Динь-дилинь. СунОк кричит сверху, — Юна-а! Телефон!

— Слышу! — ладно... говорят, что на ночь есть вредно.

— Алё! Привет, онни.

Обычно ясный голос ХеЧон немножко заплетается, пропуская некоторые гласные.

— Что? Ничего не слышу! А-а... в клубе... Неприятности дома? Переночевать?! Ну-у...

Какого чёрта??? Почему она не пойдёт в сауну? Неплохая ведь штука на предмет ночёвки.

Или она типа — звезда, и теперь общественная баня не по её статусу? — Да, я здесь. Сейчас, онни ХеЧон, я спрошу у мамы, ладно?

Иду к ДжеМин. Это что же получается? ХеЧон действительно не помнит, как я лапал её той ночью? Бр-р... надо будет уложить эту искусительницу от себя подальше...

Глава 28.

Лежу. Сна ни в одном глазу — на полу тёмным холмиком спит ХеЧон. Эх, слабовольный я, раз согласился на её соседство, но кто бы устоял на моём месте? Зрелище-то — ого-го! Это СунОк виновата! Подсунула гостье мини-шорты, а моя, данная напрокат, майка из-за разницы в росте превратилась в топик, едва прикрывающий грудь. Между прочим, не обременённую лифоном! А-А-А!!! Вот мы с СунОк — нормальные, тьфу, кореянки, но эта... То-то я даже во сне удивился как у Наташки бюст подрос... И упругие такие...

Так-так, Юркин! Хватит! Однополые связи — фу таким быть! Это мерзость! Мужчина и женщина — такими нас создала природа и нефиг извращаться! Уф-ф... надо отвлечься...

Вспомним все китайские диалекты! Пекинский диалект, путунхуа, гуаньдунский, сингапурский, тайваньский гоаюй. Э-э... Хэбэйско-Шандуньская ветвь. Баодинский диалект, цзиняньский, шицзяцшуаньский и тяньцзиньский... Э-э... Северо-восточная ветвь. Чанчуньский, харбинский, цицикарский... Хр-р... Чжунъюаньская... Хр-р... ветвь... Наньянский и яньяньский... Хр-р-р...

Статичная сцена в комнате ЮнМи напоминает фильм ужасов. Сама хозяйка спальни мирно спит в своей кровати, перемежая посапывание с негромким похрапыванием. Она не видит белую фигуру гостьи, неподвижно стоящую у изголовья. Чёрные волосы двумя завесами обрамляют бледное лицо ХеЧон. Лежащая недовольно морщится во сне и беспорядочными движениями ног вынуждает сползти одеяло. Статуя отмирает. Тихо, как падающий лист, она ложится рядом...

Окружающее меня пространство тонет в горячем и белом тумане. Почему так жарко? Опять наша вредная медсестра отключила кондиционер? А очкастая сволочь подсунула новые таблетки... Ничего не вижу — лишь чьи-то прикосновения говорят о том, что я ещё жив. Но они приятны... Ласковы и нежны... Хочу пошевелиться и разогнать туман! Напрягаю все силы и у меня начинает получаться! М-м... Что это? Сон или явь? Где я? Это больница или общежитие... Девушка. Хе... ХеЧон? Она прижимается ко мне всем телом... а слова... Слова, что она еле слышно шепчет, возвращают реальность.

— Юна... не прогоняй меня... не просыпайся... мужчины омерзительны... не хочу больше их видеть... не хочу возвращаться в клуб... остаться с тобой...

— ХеЧон! Онни!

Спрятав лицо на моём животе, она замирает, как застигнутый преступник.

— Что ты делаешь?!

— Юна-а...

Ко мне обращается залитое слезами лицо, — Прости... Можно я так полежу?

Э??? Чувствую себя полным идиотом. Сумасшедшая продолжает изображать из себя рыбу-прилипалу, а я банально не знаю, что делать! Отрывать её от себя будет как-то грубо. Мозги в турборежиме напрягают все доступные извилины.

— Что-то в клубе случилось? — не бог весть что, но с чего-то же надо начинать.

Снизу глухо отвечают, — Нет.

— То есть да, — стоило чуть напрячь мышцы, как ХеЧон исправляется, — Просто мне надоело.

— Что надоело?

— Мужские взгляды. Прилипчивое внимание. Вся их похоть!

— Ну-у... — начинаю я, и тут же осекаюсь. Что за цирк?! А то она не знала, куда шла! Снова пытаюсь высвободиться, — ХеЧон. Ты же айдол, а это как бы обязывает! Отпусти меня! Ты пьяная!

Вместо этого мою ногу заплетают чужие конечности, а голый... Эй! А почему пижама задрана??? Голый живот покрывают горячие поцелуи.

— Ну и что? — извращенка успевает вставлять отрывистые реплики, — Мужчины отвратительны. А я нравлюсь тебе. Той ночью... мне было хорошо...

— Это, — я борюсь с её многочисленными руками, — Это неправильно. Прекращай сейчас же.

Она бормочет что-то уж совсем бессвязное... Эй... ты... Нежно-нежно её губы касаются моих. Да пропади оно всё пропадом! Отвечаю. Под одеялом начинаются активные действия и я отключаю мозг — прости меня матушка-природа! И не суди строго...

В далёкой Японии весна. Старый господин Сакурада вновь сидит у окна, но на этот раз он не один. Внук его копией так же любуется садом.

— Завтра уезжаешь?

— Да, дедушка.

— Как идут дела у нашей знакомой?

Рёскэ понимает, о ком его спрашивает глава семьи. После микропаузы молодой человек отвечает, — Насколько я знаю, у неё всё хорошо.

Дед косится на него, — Не ладишь с Пак ЮнМи?

— Она немного несдержанна. Когда я пригласил её отдохнуть с...

И внук рассказывает о разговоре в джакузи. Патриарх Сакурада долго молчит, а когда начинает говорить, его взгляд снова устремляется вдаль.

— Она необычный человек. Даже необыкновенный. И кто знает... возможно когда-нибудь твои внуки будут гордиться тем, что их дед когда-то знался с Пак ЮнМи.

— Дедушка?

Старик улыбался. Его рука с истончившейся кожей легла на кисть Рёскэ, — Передай мисс Пак мою искреннюю благодарность. И чаще звони матери, внучок!

Когда парень оглянулся на пороге комнаты, дед неловко надевал на голову громоздкие наушники.

Вот же! — в который раз удивился его внук, — И что он в ней нашёл? Обычная песня! Не-е-т... Пак точно колдунья!

Глава 29.

Сеульский вечер тих — а до этого дома не доходят и те редкие прохожие, что ещё оживляют соседние улицы. Особняк, расположенный в тупике, окружён высоким забором. Из чёрного автомобиля, остановившегося у ворот, выходит его водитель — подтянутый мужчина лет тридцати. Окинув улицу взглядом, он внимает своей пассажирке.

— Заедешь завтра пораньше, — скупо распоряжается Рэн, — А сейчас поторопись — я хочу, чтобы ты проконтролировал молодёжь.

— Я понял, старшая сестра!

Женщина подняла голову и посмотрела в глазок видеокамеры. Щёлкнул магнитный замок калитки... Вне поля её зрения из тени фонаря выскользнула узкая фигура. Плавными, но удивительно быстрыми шагами, она сблизилась со стоящим на её пути мужчиной. Выброшенную им руку подсёк нож, и нападавшая скользнула мимо, по пути кольнув неприятеля в печень. Ш-ших-х... Короткий плащ Тоёкавы получил непредвиденный разрез, но сама женщина успела разорвать дистанцию. Чтобы тут же броситься навстречу опасности. Предплечье ожгло вспышкой боли, но своей цели она добилась — вооружённая рука убийцы оказалась в её захвате. Однако удар по почкам не достиг цели из-за змеиной гибкости противника. Более того, нападавшая в свою очередь использовала собственную руку как опору и попыталась зайти ей за спину — диким напряжением Рэн сумела сбросить ловкачку. При этом её невесть когда успевший перекочевать в другую руку нож едва не поразил Тоёкаву в лицо. Они замерли на один удар сердца... От дома послышались быстро приближающиеся окрики 'проснувшейся' охраны. Адски болела рука и Рэн на мгновение потеряла сосредоточенность — а сумасшедшая не кинулась наутёк, как сделал бы любой здравомыслящий человек. Нет, её последняя попытка едва не окончилась удачей — упав, японка успела перехватить вооружённое запястье, но будучи раненой, ей не хватало сил и вот остриё уже коснулось её тела... Спасительный гром сбросил смерть с Тоёкавы. Прогремели ещё выстрелы...

Рэн посмотрела на многочисленные капли чужой крови и отмахнулась от рук помощи, — Ты и ты! За мной! Ты, вызови Теншина!

— Госпожа!

— Работник Ким? — горячка боя ещё не оставила её — женщина едва узнала садовника своего босса.

— Позвольте... — седоволосый мужчина ловко и быстро перемотал раненое предплечье и Тоёкава Рэн кинулась в погоню.

Ля-ля-ля... Жу-жу-жу... Кажется, эти малоосмысленные звуки помогают ЮнМи в работе. Неведомо чему улыбаясь, она проводит мягкой тряпочкой по своему рабочему столу.

Тут в её святая святых заглядывает СунОк, — Что это ты убираешься так поздно?

Музыкантша отвечает, — Мы славно поработали и славно отдохнём! Да, мой хороший?

— Начала разговаривать со своей техникой? — ухмыляется старшая сестра.

— Все любят уход... — ЮнМи ещё раз проводит рукой по поверхности пульта, — И живые и неживые.

— Может и у меня уберёшься?

В ответ ей только хмыкают, проходя мимо.

— Дораму не пойдёшь смотреть?

— Нет. Лучше в интернете посижу.

В полумраке комнаты свет от пробудившегося монитора кажется слишком ярким и ЮнМи не сразу замечает скособоченную фигуру в своём кресле.

— Шу...эн? Что ты тут делаешь?

— Пак ЮнМи... — негромко говорит пришелица, — Маленький камешек, вызвавший лавину...

— Что???

— Сначала я хотела убить тебя... чтобы опозорить Тоёкаву... — тихий голос китаянки вызывал озноб, — Или переломать твои ловкие пальчики...

Юна словно окаменела от потрясения.

Шуэн продолжала говорить, — О... у меня было много планов... Отравить посетителей кафе... и 'прославить' твою мать на всю Корею...

Она криво ухмыльнулась. Вздохнула прерывисто, — Но ты и сама не поняла, что сочинила! Великий Китай!

После вспышки чувств голос Шуэн стал еле слышным, — Жаль, у меня не получилось зарезать Тоёкаву... Прости... за беспорядок...

Рука несостоявшейся убийцы безжизненно соскользнула с подлокотника и только тогда допятившаяся до стены Юна включила свет.

Подоконник и пол у окна были усеяны тёмными пятнами крови — стало ясно, как Шуэн попала в дом. В крови была и правая сторона груди и рукав сидящей, отчего на полу уже образовалась небольшая лужица. Крохотную долю мгновения ЮнМи ещё колебалась, но затем она начала действовать. Удачно, что лёгкая куртка раненой уже была расстёгнута, а поверх тонкого свитера находился импровизированный тампон из носового платка, прикрывающий рану. Небольшие ножницы, с помощью которых хозяйка обычно обстригала ногти, кое-как справились с мешающей одеждой.

— Мама! СунОк! — надрывала связки 'санитарка', — Сюда! Эй! Не спать! Киллерша долбаная!

Сочащееся тёмной кровью выходное отверстие она заткнула, нахватав чистого белья из шкафа. Прижала руку и спереди, продолжая орать на равнодушную куклу, — Не спать! Не спать! А то я про твой Китай такую песню сочиню!

Такой её и увидели перепуганные родные. А потом началась лихорадочная возня с то и дело 'ускользающей' девушкой. Громко тараторила, призывая скорую, СунОк... ЮнМи с мамой заматывали Шуэн в три слоя...

— Нельзя давать ей спать! — хриплым голосом командовала самая младшая из присутствующих, — Разговаривайте с ней! Агх...

Посреди её речи в проёме окна возник крепкий мужик с пистолетом в руке. Он рывком закинул своё тело внутрь, и через секунду Пак оказались под прицелом. Следом показался парень помоложе, который поставил одну ногу на пол и оседлав подоконник что-то прокричал вниз.

— Брось телефон и открой входную дверь, — велел СунОк первый мужик.

Когда она вернулась, следом за ней в комнату вошла Тоёкава Рэн.

— Сестрёнки Пак... — оценив обстановку, прищурилась она, — Это ваша подруга?

— Нет.

— Кто вы такие? Это моя работница Шуэн!

ДжеМин проигнорировали. Женщина подошла к лежащей и склонилась над ней, — Ещё жива?

Китаянка молча встретила её взгляд и Рэн выпрямилась, — Забирайте её.

Бессильное тело послушно подхватили под мышки, но путь мужчинам неожиданно преградила ЮнМи.

— Сейчас приедет скорая!

— Отойди, — велела ей Тоёкава, но сбрендившая девчонка с неожиданной ловкостью увернулась от протянутой руки, и подскочив, с силой оттолкнула одного из её подручных.