История железного лорда

На минуту Гайрону почудилось, что все это сон. Темная комната, низкий каменный стол, слабая масляная лампа на нем, силуэты людей говорящих странные вещи. Он зажмурился, что есть силы, незаметно сдавил всегда прохладную рукоять меча и снова открыл глаза. Ничего не изменилось, это не сон.

— Дед отдал много крови,— немного успокоившись, сказал мальчик,— Потом заболел, поправился, но с тех пор немного не в себе.

— И что же?— спросил, переполненный негодованием Гйрон,— Никто не попытался его усмирить? Сколько у него людей?

— От чего же, не пытались,— подал голос старик,— Пытались, вот три года назад прошлый наместник и попытался. Попытался так, что с тех пор его никто больше не видел. Его и десятка легионеров не побоявшихся бросить вызов этому исчадию сетарха.

— Это правда?— пристально глядя на хозяйку спросил Гайрон.

Она еле заметно кивнул, не поднимая глаз.

— Где ваш муж?— тут же спросил наместник.

Вопрос застал ее врасплох, она вскинула голову, округлив глаза, но тут же спохватилась и снова уставилась в тарелку с похлебкой.

— Не знаю,— помрачнев, ответила она,— Обычно он всегда возвращается в начале месяца, но в этот раз от чего то задержался...

— Чем он зарабатывает на хлеб?— наместник внимательно посмотрел на овощную похлебку и поморщился.

— Не знаю,— став чернее тучи произнесла она,— На востоке в Теневом ущелье есть какой-то заработок, он никогда об этом не говорит...

— Заработок,— повторил Наместник,— Чем здесь можно заниматься, если нельзя даже дерево не срубить?

В ответ ему было только дружное молчание.

— Ну, что же...— вздохнул Гайрон, поднимаясь с каменного пола,— Простите меня за вторжение и прерванную трапезу.

Запустив руку в сумку на поясе, наместник достал две серебряные монеты и аккуратно положил их на стол перед женщиной.

— Надеюсь, твой муж скоро вернется,— бросил он напоследок и быстро вышел.

Оказавшись на улице, он еще некоторое время озирался по сторонам не в силах поверить в то, что услышал. Но дома без дверей и оконных рам, отсутствие даже самого хилого деревца или трухлявого пня в черте города частично подтверждали слова его жителей.

Не обращая внимания на Слая и Ксена, опустив голову, наместник побрел дальше по улице с мыслью, что надо найти кого-то еще и послушать, что скажут другие жители, но не успел он дойти до угла, как его догнал курносый мальчуган. Остановившись в двух шагах от Гайрона, он воскликнул:

— Благодарю вас господин! Вы и подумать не можете, как сильно вы нам помогли,— и перейдя на шепот добавил,— Я знаю где мой отец... Я видел его день тому назад. Все мужчины, возвращаясь в Берг сразу идут в трактир Лукавого.

— Трактир?— Гайрон остановился как вкопанный,— в Цвергберге есть трактир?

Мальчик нахмурился и со свойственной ребенку простотой ответил:

— Конечно, есть! Дед говорил, в любом городе есть трактир. Если есть город, то должен быть и трактир, разве не так?

Ксен со Слаем парадными знаменами растянули на лицах широкие улыбки, а Гайрон задумчиво посмотрел на мальчика, понимая, что трактир, как раз то место, которое ему сейчас необходимо, но совсем не для того, о чем подумали его спутники.

— Как твое имя, малец?— спросил наместник.

— Рикон,— ответил тот.

— Ну, что же, Рикон, веди нас к этому Лукавому.

— Только пообещайте мне кое-что, господин.

— Что именно?— усмехнулся Гайрон.

Мальчик начинал ему нравиться. Одновременно простой, но смышленый, с ясным открытым взглядом, и не задетым тяготами жизни лицом.

— Напомните моему папе, что дома его очень ждут...

Глава 6

Враг у ворот

В ночь после прибытия наместника в Цвергберг в небе над тремя горными вершинами неведомый ткач развернул прекрасный темный ковер, украшенный бесконечным множеством сверкающих бусин. Жители Цвергберга не видели этого великолепия, потому что с заходом солнца в страхе прятались в свои обветшалые дома. Цверги, ютившиеся в небольшой деревушке у подножия Железной, поднимая головы, грезили о россыпях сияющих драгоценных камней оставшихся в покинутых шахтах. Малочисленный лесные альвы, бежавшие на болота, потерпев поражение в длительном противостоянии с темными силами неизвестного захватчика, видели над собой миллионы огней недосягаемых светил, а вот пятеро собравшихся в ничем не примечательном полуразрушенном доме предпочитали вообще не смотреть в небеса обреченных миров.

В двухэтажном доме без крыши, с окнами заложенными камнем, таком же жалком, на первый взгляд, как и все остальные строения Цвергберга, за длинным пустым столом сидели четверо мужчин и одна женщина. В середине стола, едва освещая лица собравшихся, горела высокая длинная свеча, вставленная в высокий бронзовый подсвечник. От основания подсвечника, расходясь в разные стороны, поднимались пять ответвлений в виде длинных жилистых рук, и в каждой ладони на уровне основания свечи лежало по одному каменному шару размером не больше игральной кости.

Бессмертный любил шутить о том, что это руки повелителя крепко держат царей и императоров за их причинные места. Лишь двое из тех, кто сидел за столом знали истинное значение этого неотъемлемого атрибута подобных встреч. Они знали, что стоит пальцам сомкнуться и маленький шарик, символизирующий один из множества миров, превратится в пыль, которая рассеявшись в безграничном пространстве вселенной не оставит ни одной крупинки, ни одной частички памяти о тех, кто его населял.

Эти двое сидели друг напротив друга по разные стороны от свободного места во главе стола. Лукавый — хозяин трактира и устроитель азартных игр, сидел по правую сторону. Мельник — владелец нескольких полей, огромных амбаров и большей части голов крупного скота — по левую. Взгляды обоих сошлись в одной точке. Не отрываясь, они смотрели на пламя свечи, и никто никогда не мог угадать, чем на самом деле заняты их мысли.

Мельник с короткими седыми волосами, с тремя глубокими морщинами на широком лбе, слегка приплюснутым носом, и светло-серыми всегда спокойными глазами. Коренастый, грузный, с мощными руками и широкими кулачищами, которые он всегда водружал на стол перед собой, словно весомый аргумент в поддержку своей точки зрения. Он всегда носил простые льняную рубаху и штаны, обуваясь в массивные грубые башмаки не обращая внимания на моду и изыски.

Лукавый являлся полной противоположностью Мельника. Квадратно лицо с выступающими высокими скулами, черные зачесанные назад прямые волосы, спускающиеся до основания шеи, длинный острый нос и черные глаза с пронзающим насквозь взглядом. Высокий, стройный в черной блузе, короткой черной куртке из синего замша, в длинных нешироких черных штанах и высоких, почти до колена, сапогах из тонкой кожи.

Слева от Мельника расположился косматый Дровосек, у которого даже волосы на руках можно было бы заплести в косы. Справа от Лукавого сидела Лавочница — дородная женщина в возрасте, с цепким взглядом темных глаз, одетая в простое серое платье. Седеющие волосы она всегда заплетала в толстую длинную косу, опускающуюся до поясницы. Рядом с ней, опустив голову на стол, дремал Диггер никогда не меняющую грязную, непонятного цвета одежду.

Открылась единственная в комнате дверь, огонек свечи дрогнул, и к столу тихо шмыгнул невысокий слуга и так же тихо сообщил о прибытии Бессмертного. Лавочница пихнула Диггера локтем, да так, что тот чуть не упал со стула. Встрепенувшись, он хотел что-то сказать, но тут дверь открылась снова и в этот раз на пороге появилась вытянутая темная фигура в длинном черном балахоне. Белыми как снег глазами без зрачков Бессмертный внимательно осмотрел всех пятерых. На его вытянутом худом лице заиграла улыбка и наполненным жизнью, веселым голосом он поприветствовал присутствующих:

— Рад снова видеть вас!

Голос настолько не соответствовала его неестественной худобе, что ожидавшие его люди неуютно заерзали на стульях.

— Мы тоже рады видеть тебя,— басом ответил за всех Мельник.

Кивнув лысой головой Бессмертный сел во главе стола.

— До меня донесся слух, что здесь у вас произошли некоторые перемены...— начал прибывший.

— Ничего существенного,— тут же вставил Лукавый и положил на стол перед Бессмертным послание императора, которое совсем недавно доставили главе Галата Конусу.

Бессмертный вытянул руку в сторону подсвечника и плавным жестом поманил его к себе, неподвижная бронза ожила и, откликнувшись на призыв, медленно заскользила по столу в сторону белоглазого, остановившись прямо перед лежавшим на столе письмом.

Не притронувшись к бумаге, немного опустив голову, Бессмертный внимательно прошелся по череде ровно уложенных на нее строк.

— Идан, все никак не успокоится,— заключил белоглазый.— Что известно об этом наместнике?

— Молод,— тут же оживился Лукавый,— Недавно закончил военную академию, четвертый сын из не богатого малоизвестного дома. К пиву равнодушен, предпочитает хорошее вино.

Белые глаза внимательно посмотрели на Лавочницу. Почувствовав взгляд, та немного повела головой в сторону Диггера и, пытаясь не встретиться взглядом с Бессмертным, быстро заговорила.

— Изготовление хмельного зелья требует немало времени, а хранится оно не больше месяца. То, что я добавляю в пиво, вряд ли придется по вкусу молодому чинуше, оно плохо сочетается с виноградом.

— Сколько потребуется на изготовление подходящего?— тут же спросил Бессмертный.

— Месяца полтора, может два,— ответила Лавочница.

— Будем надеяться, что он не возьмется за дело слишком рьяно,— протянул белоглазый и, окинув взглядом присутствующих, добавил,— Потому что трогать его сейчас нельзя. Дровосек, сколько времени тебе необходимо?

— Через два года оно окрепнет,— пробурчало в ответ косматое чучело.— Дальше я смогу...

— Мы слишком близки к заключительному этапу,— перебил его Бессмертный,— И теперь следует действовать осторожно. Сейчас нам ни к чему обострение отношений с империей. Постарайтесь выяснить какими средствами возможно возыметь над наместником власть, усыпить его бдительность и унять желание к действию.

— Я сделаю все возможное,— отозвался Лукавый.

— И помните,— белые глаза в очередной раз скользнули по лицам собравшихся,— Он не должен умереть или пропасть, иначе эти руки...

Бронза подсвечника снова ожила, каждое из пяти ответвлений державших каменные шарики вытянулось к собеседникам Бессмертного.

— Иначе эти пальцы,— повторил белоглазый,— Сомкнуться уже на ваших никчемных причиндалах.

Улыбнувшись своей шутке, Бессмертный небрежно махнул рукой, и подсвечник медленно вернулся к центру стола.

-Такова воля повелителя,— твердо произнес белоглазый,— Надеюсь это понятно?

— Да,— в один голос ответили все пятеро.

— Вы не можете представить, как я рад это слышать,— довольно протянул Бессмертный,— Ваши соратники на мизинце Колосса оказались не столь проницательными, в наказание повелитель оставит их в поглощаемом мире, после того, как война будет выиграна и Он позволит мне завершить начатое.

Мельник нахмурился, Лукавый слегка вздрогнул. Остальные никогда не видели того, что происходит с поглощаемыми мирами и существами населяющими их, поэтому не уделили словам белоглазого и толики внимания.

— Теперь к сути,— как ни в чем не бывало, продолжил Бессмертный,— На мизинце Колосса благодаря бездарным, не оправдавшим оказанное им доверие глупцам вся подготовка пошла прахом. Войска повелителя встретили серьезное сопротивление. Эта война может продлиться не один год и нам понадобиться больше ресурсов для снабжения наших армий. В первую очередь мы нуждаемся в зерне. Мельник, ты должен увеличить посевы. К осени нам понадобиться все, что мы сможем собрать.

— Есть пару мест, которые можно быстро превратить в поля и засеять,— пробасил Мельник,— Но мне потребуется больше рабочих рук, теми силами, что я располагаю ныне, мне не управится в срок...

— Так приостановите работы в шахтах,— улыбнулся белоглазый,— Зерно в сложившихся обстоятельствах важнее.

— Что? Как так?!— подпрыгнул на стуле Диггер,— Я только разобрался с устройством основной штольни и почти обошел ловушку мерзких цвергов, мне нужно еще немного времени... Люди мне просто необходимы.

— Молчать!— повысил голос Бессмертный,— Если ты, земляной червь, еще раз посмеешь обсуждать приказы повелителя, то отправишься гнить на сотню лет в тесную, сырую могилу.

Диггер опустил голову, его плечи поникли и, потерев вымазанный грязью лоб, он тихо пробормотал:

— Не гневайся, Бессмертный, я сделаю все что велено.

— Так-то,— довольно произнес белоглазый,— Я вернусь ближе к осени и буду рад услышать о новом урожае и о том, что с живым и довольным наместником нет никаких хлопот. А теперь убирайтесь с глаз долой!

Заскрипели ножки стульев, задрожало пламя свечи, на стенах ожили неподвижные до сих пор тени. Белоглазый протянул к Лукавому длинную костлявую руку и удержал его за плечо.

— Постой, старый друг,— тихо прошептал Бессмертный.

Дождавшись пока все остальные выйдут из комнаты, белоглазый улыбнулся Лукавому и тихо спросил:

— Как обстоят дела с той рыжей бестией, которую я видел в прошлый раз?

— Все оказалось не так просто,— опустил глаза Лукавый,— Она внучка колдуна, поселившегося в долине пару лет назад. Я пробовал к нему подступиться, но он слишком силен, и думаю, не следует с ним связываться, это может привлечь не нужное внимание со стороны империи.

— Колдуна?— недовольно протянул Бессмертный,— Почему я впервые о нем слышу?

— Он живет отшельником,— тут же принялся оправдываться Лукавый,— Люди Дровосека как-то сразу стали обходить его жилище стороной, но он тихий, никого не трогает, в наши дела не лезет и я решил не беспокоить тебя по таким пустякам...

— Пустякам?— белоглазый пристально посмотрел в глаза собеседника,— Смотри, чтобы такие пустяки не помешали замыслам повелителя, иначе...

Бессмертный закатил глаза, подняв голову к потолку, бронзовые руки на подсвечнике снова пришли в движения, крепко сжимая каменные шары, и белоглазый гость разразился громким раскатистым смехом. Эхо отразилось от стен пустой комнаты, Лукавый на мгновенье прикрыл глаза, а когда открыл, то обнаружил, что кроме него за столом никого нет.

Глава 7

Лукавый

— Чем, все-таки, занимается твой отец?— спросил Гайрон.

— Он ничего нам не рассказывает, но я думаю, он работает в угольной шахте,— беззаботно ответил Рикон.

По дороге к трактиру Лукавого они не встретили ни единой души. Ксен шел позади, Слай немного в стороне слева, а наместник и мальчик шагали нога в ногу. Кое-где дергалась ткань закрывавшая вход в полуразрушенные жилища, выпуская в воздух клубы пыли, но показываться на глаза наместнику и его свите никто не решился.

— Почему ты так думаешь?— осторожно поинтересовался Гайрон.

— Не знаю,— Рикон остановился и озадаченно почесал правый висок,— Всем известно, что в ущелье Теней есть вход в старую шахту. Каждый раз отец возвращается и его кожа белее снега, после того как он помоется. И пыль, покрывающая его не простая, слишком черная, как уголь. Нам с мамой приходится таскать для него много воды из реки. От деда мало толка, он боится подходить к реке. Когда-то давно оракул предсказал, что он утонет и с тех пор деддержится в стороне от глубоких мест и течения. Вот нам с мамой и приходится таскать воду вдвоем. И еще черная грязь под ногтями, отцу никогда не удается вычистить ее полностью.