— Вот и пропажа сыскалась, Екатерина Сергеевна! — громогласно произнес он. — Ваш "гость" собственной персоной. Уже вполне готов к сатисфакции. Так ведь, сударь? Или Вы предпочтете быть избитым моими людьми и выброшенным на улицу?

— Я готов к поединку с Вами, — сказал убитым голосом Миша. — Прямо сейчас?

— Хорошо бы пристрелить тебя прямо сейчас, да секундантов под рукой нет — ни у меня, ни у тебя. Получится у нас не дуэль, а расправа, за которую в России упекают на каторгу. Так что отложим это дело на завтра. Ты ведь у Разумовских квартируешь, на Воздвиженке? Значит, туда я вечером своих секундантов и пришлю. Впрочем, можешь бежать без оглядки в свою Англию и в России уже больше не показываться.....

— Я буду ожидать там, — глухо сказал Миша. — Секундантов мне подберет, вероятно, Лев Кириллович.

— Тогда пошел вон из моего дома, — рыкнул Самойлов и повернулся в сторону невидимой жены.

На Воздвиженке Мише повезло: Лев Кириллович еще не успел отбыть на вечерние развлечения. Когда он узнал, что его протеже предстоит завтра дуэль и что вызвал его Самойлов, то поморщился и сказал:

— У него это будет уже вторая дуэль из-за распутной жены. В первой оба получили по ране. Надо мне было тебя предупредить, но я не думал, что вы так быстро с ней сойдетесь. Ты ранее в дуэлях ведь не участвовал?

— Нет, — мотнул головой Миша.

— А из пистолета стрелял?

Миша опять мотнул головой.

— Теленок, — вновь поморщился гвардейский полковник. — С другой стороны новичкам нередко везет на дуэли. Пуля, как известно, дура. А может, ты мастер фехтования? Выбор оружия будет за нами....

— Упаси бог рубиться или колоться, — сказал Миша. — Буду стреляться.

— Тогда надо тебе сейчас же пострелять, — решил Разумовский. — Дуэльная пара пистолетов у меня есть, а места лучше нашего подвала не придумаешь. Даже интересно: вдруг у тебя окажется твердая рука?

Но чуда не случилось: Миша машинально закрывал глаза при выстреле и мазал раз за разом. Лев Кириллович сначала его ругал, заставлял целиться, но в конце стрельб молча качал головой и смотрел сочувственно. Вечером прибыли секунданты Самойлова (капитан и майор) и имели беседу с Львом Кирилловичем и его сослуживцем, поручиком Свирским. Миша, естественно, при ней не присутствовал, дожидаясь результата. Наконец Лев Кириллович зашел к нему в комнату и оповестил, что дуэль состоится утром, в лесопарке за Якиманкой, на пистолетах, до первой серьезной раны. Извинений в данном случае кодекс не предусматривал.

Выйдя, наконец, из игры, Миша поплелся домой, размышляя по дороге. Первый вывод, сделанный им, гласил: не идти впредь слепо на поводу у женщин. Такое свиданье следовало организовать на нейтральной территории — у подруги или в гостинице. Вывод второй опроверг вывод первый: как ни прячься от мужа, тайное всегда станет явным. Впрочем, до дуэли из-за одних наветов могло и не дойти. Третий вывод: смерти игроку опасаться не стоит, но перса можно потерять. А что делать, если схлопочешь рану: лечить ее что ли? Или опять-таки похерить перса? Ладно, утро вечера мудренее....

В восемь часов утра Майкл Галан и Лев Разумовский, выпив чаю, уселись в санки (правил полковник) и поехали к Свирскому. Затем развернулись, спустились на торную дорогу по Москве-реке и живо оказались у строящегося Никольского моста, ведшего как раз на Якиманку. Поднявшись на берег и проехав немного по названной улице, санки свернули направо и углубились то ли в лес, то ли в парк — совершенно пустой по зимнему времени года. На одной из небольших полянок седоки увидели похожие санки, возле которых топтались два офицера и штатский.

— Вот и они, — сказал Разумовский и остановил свою пару лошадей. Миша спрыгнул с санок и встал возле них, ожидая команды. Секунданты прошли к дальнему краю поляны, протоптали барьеры и дорожки к ним и махнули дуэлянтам. Первым двинулся к месту дуэли Самойлов, за ним побрел и Миша, все более и более мандражируя. Наконец ему сунули в руку пистолет вверх дулом и повернули лицом к лесу. Секунданты отбежали от дуэлянтов подальше и Лев Кириллович крикнул:

— Стреляйтесь!

Миша повернулся к своему недоброжелателю, взвел курок и пошел по тропинке к барьеру. Самойлов предпочел стоять, выставив навстречу руку со смертоносным дулом.

"Я иду под выстрел как куропатка...." — сообразил Миша, остановился, развернулся к противнику боком и тоже навел на него оружие. Но проклятая мушка никак не желала замереть там, где надо. В это время из пистолета противника вырвался клуб дыма, Мишину грудь потряс сильный удар — и он оказался выброшенным из игры.

— Ваш персонаж Ботан-5 получил увечье, несовместимое с жизнью, — появился транспарант перед глазами. — Желаете создать нового персонажа?

— Ну его к лешему! — на нервах сказал Миша и снял игровой шлем.

Глава шестнадцатая. Интерлюдия.

Первое время Миша о "Параллельном мире" и не думал. Вернее, вспоминал часто, но упорно гнал от себя этот бред. Впрочем, на деньги, полученные от Кирилла Разумовского, он стал жить с матерью вполне благополучно. В частности, с наступлением весны прикупил дорогую дачку в Овинном, где мать принялась с удовольствием обихаживать парник и устраивать грядки — а Миша как примерный сын взял на себя земляные работы. Обучение его в универе шло своим чередом, причем практика, полученная Мишей в "Параллельном мире", добавила ему уверенности, и преподаватели тихо радовались, глядя на этого образцового студента.

Как-то в перерыве к Мише вновь подошел Роман Курицын и спросил:

— Ботан, ты где сейчас обитаешь в "Параллельном мире"?

— Нигде, — признался Миша. — Я с виртуалкой завязал.

— Ты с ума сошел! — искренне удивился Ромео. — А где ты деньги будешь добывать?

— У меня их уже достаточно.

— Денег никогда достаточно не бывает! — убежденно изрек Рома.

— Особенно если просаживать их в Бендер-бее, — добавил Миша.

— О, кстати, — оживился Ромео. — Ты знаешь, кого я там встретил? Мятлову! Она там из себя гейшу изображает — в паре с двумя другими девицами. Не самые супер-пупер, но спросом пользуются. К Мятловой я, правда, подкатывать не стал, а с подружкой ее удалось покувыркаться. Зараз все деньги на нее спустил!

— Зато ты теперь в вопросах секса наверняка поднаторел, — засмеялся Миша. — Так что не переживай: опыт денег стоит.

— Ну, может ты и прав, — вяловато согласился Ромео. — Во всяком случае, к "нашим" я больше не пойду. Местные девы ничуть не хуже, а стоят значительно меньше.

— Так ты научился все-таки там зарабатывать? На чем? — поинтересовался Миша.

— Ты ведь знаешь, Ботан, что игрокам такие вопросы задавать нельзя? Впрочем, ладно, ты технарь, тебе сказать можно, — снизошел Рома. — Я считаюсь там писателем. Несколько издательств заключили со мной договора, по каждому из которых я раз в полгода выдаю роман. Деньги нехилые, хотя куда меньше, чем ты срубал.

— А романы ты им таскаешь отсюда, чужие? — догадался Миша.

— Ну, не свои же, — хохотнул Ромео. — У них тут, представь, любовь-морковь влет идет. Вот морока женские романы заучивать, но по главе в день осилить можно. То ли был "Евгений Онегин".....

— Ты что, "Онегина" себе присвоил? — ужаснулся Миша.

— А что такого? — взъершился Рома. — Не я, так другой подсуетился бы. Все наши шедевры обречены быть украденными. Кроме тех, конечно, где приметы времени чересчур видны....

— Ну, вы, ребята, даете, — поморщился Миша. — С другой стороны и я ведь чужими изобретениями пользуюсь......

— Вот именно! — воодушевился Рома. — Еще неизвестно, кто из нас больший вор. Наверно, ты — исходя из денег, которые тебе дают!

— Ладно, Ромео, убедил, — сдался Миша. — Клепай романы и поэмы дальше — на благо российской культуры. А я буду продавать продукты сельского труда: клубничку с дачи, малину, огурчики малосольные....

— ....и иметь с этого натуральные гроши! — продолжил Рома. — Дурак ты, Ботан! Или у тебя что-то совсем неприятное в "Параллельном мире" случилось?

— Убили меня там! — неожиданно для себя признался Миша.

— Ты на войну что ли сунулся? — ужаснулся Роман.

— На дуэли, — пояснил Миша. — Из-за бабы, естественно. Причем, как сказали мне секунданты, ее муж желал порубить меня саблей, но его уговорили стреляться.....

— Да-а, — поежился Ромео и вдруг спросил: — Но ты эту бабу хоть шпокнул?

— Ромео, — сказал, прищурясь, Ботан. — Кликуху тебе пора менять. Нарекаю тебя Факерпихарем.

— Зачем так сложно? — заулыбался Рома. — Можно просто Кобелино.

— До Кобелино тебе еще расти и расти, — не согласился Ботан. — Это термин не для тех, кто алчет женщин, а для тех, кого они желают.

— Ничо! — пообещал Рома. — Дорасту и до Кобелино. Потому что женщины желают мужчин страстных и денежных. Страсти в моем организме навалом, а денежки текут в карман все более широким потоком.....

— Практичные женщины имеют двух мужчин: одного денежного, а другого страстного, — опять не согласился Миша. — Причем личность страстного самца время от времени подвергается корректировке.

— Проще говоря, они их меняют, — кивнул Рома. — Ну, так и я буду обязательно менять баб. Чего с одной и той же валандаться?

— Эх, Факер ты Пихарь, — посочувствовал Миша. — Любовные романы пишешь, а себе любви не желаешь. Может, с годами поумнеешь?

— Ты больно умный у нас, — сказал Рома. — В Мятлову влюбился, а она тебе сразу рога наставила! А ты, видимо, в отместку кинулся на замужнюю даму в "Параллельном мире"? Да по рогам и получил?

— Ладно, Рома, бывай, — поскучнел Ботан. — Ты ведь в интернет-кафе намылился? Ну, а мне в другую сторону.

Глава семнадцатая. Коробейник Емельян

Однако в начале летних каникул, задумавшись о параллельном мире, Миша сильно захотел в него попасть, но не в светские гостиные и богатые дома, а в гущу народную — посмотреть, послушать, а может и помочь чем конкретным горемыкам. Соответственно, перса из себя надо было изобразить простого, но тароватого. К примеру, стать коробейником.....

Сказано — сделано. Миша зашел в игру, назвался Емельяном, оделся мелким купчиком (яловые сапожки, полосатые штаны, красная рубаха с жилеткой, картуз с лаковым козырьком), прихватил с собой серебряных и золотых изделий (браслеты, кольца, цепочки) и пожелал оказаться на Макарьевской ярмарке. Сезон крупных торгов еще не начался, и потому народу на обоих берегах Волги близ Лыскова было не слишком много. Но обычная торговля здесь не затихала, что "Емельяна" вполне устроило.

Первым делом он нашел ломбард, где обменял свои цацки на ассигнации, серебро и медь. Потом купил лубяной короб с ремнями (для ношения на спине) и пошел в хозтоварный ряд, где прикупил десяток столовых ножей и ножниц, бруски для заточки этих металлоизделий, наборы игл, крючки рыболовные, шильца, гребешки, зеркальца, очки, перья стальные для письма и ручки к ним, чернильный порошок, пуговицы разных видов для модниц и прочую важную мелочь.....

Затем наведался к натуральным персам, где накупил платков шелковых, пуховых (оренбургских), муслиновых и кисейных, по "штуке" ситца белоземельного и черногрунтового, а также многообразный бисер, мотки пряжи и шпульки ниток. Заглянул и в обжорный ряд, где набрал орехов и леденцов на палочке, а также запас кой-каких продуктов на пару дней. Заполнив короб (который оказался килограмм под пятнадцать), Миша хотел было переместиться в Рязанскую губернию (почему-то она представлялась ему средоточием русских земель), но спохватился: товар у него казистый, надо бы приобресть оружие для его защиты. Он спросил путь в оружейную лавку, ему показали и в итоге он стал владельцем аккуратного двуствольного пистолетика, а также пуль и пороха к нему. Зарядив пистолет под руководством продавца, Миша пристроил его под короб, в пределах досягаемости хвата.

Пожелав попасть туда, где началась земля Рязанская, Миша оказался на высоком правом берегу значительной реки (видимо, Ока, сообразил он), лишенном практически построек. Приглядевшись, он опознал что-то вроде оплывших валов, заросших деревьями и кустарником, и вспомнил, что после разрушения Рязани монголами на старом городище строить ничего не стали. А Рязанью теперь называется городок Переяславль, расположенный километрах в 50 выше по реке. "Что ж, пойду помалу бережком вверх по реке, а там сверну куда-нибудь в сторонку от торного пути, которым, несомненно, является Ока" — решил он.

Часа через два Миша вышел к устью правого притока Оки, над которым на взгорке виднелась деревенька, обозначившаяся транспарантом "Никитино". Он поднялся по тропке (метров на 20) к началу деревни и поразился ее убогости. Состояла она из одной улицы длиной метров в двести, застроенной с одной, восточной стороны. Деревенские домишки выглядели однотипно и неказисто: низенькие, из потемневших и потрескавшихся от времени бревен, в два маленьких окошечка по фасаду и еще с одним боковым (затянуты преимущественно бычьим пузырем или просто закрыты дощечкой), без дымовых труб и каких-либо светелок под двускатной крышей. Впрочем, к боковой стене каждого дома были пристроены сени, а за домом тянулся огород. Напротив дома через улицу был еще огородик, выходивший на склон речной террасы (давно оползший), в конце которого обязательно торчала небольшая избушка — по-видимому, банька.

На огородах копались кое-где женские согбенные фигурки, на улице же не было ни души. Впрочем, вон за колодцем типа журавль мелькнула стайка ребятишек лет пяти, которая бежала явно целенаправленно и пропала из виду. "В этой деревне мой товар вряд ли найдет себе покупателей" — решил Миша-Емельян и прибавил ходу, желая поскорей миновать эту пародию на населенный пункт. Но проходя мимо одного из домов (уже близ другого края деревни), он вдруг остановился, привлеченный двумя несуразностями: из-под крыши этого дома вился дымок (в середине жаркого июльского дня!), а к окошкам его прильнули те самые огольцы, что бежали недавно через улицу.

— Эт что вы там разглядываете, судари мои? — бодро спросил коробейник. При звуке его голоса пацанята резво кинулись от оконцев кто куда. Миша не спеша повернулся, стал их отыскивать и преуспел: вон один малец из-за куста крапивы выглядывает, а за ним другой прячется..... Миша взял и поманил их пальцем — но пацаны остались за крапивой. Тогда он снял с плеч короб, снял крышку, достал петушка на палочке и показал его детям. Через полминуты вся стайка (три мальчика и девочка) оказались возле коробейника. Но Миша сначала покрутил красного петушка перед глазами детей, сделал вид, что облизывает его, потом закатил глаза к небу, чмокнул губами и сказал:

— Ой, как вкусно!

После чего посмотрел на детей требовательно и спросил:

— Так что вы там высматривали?

— Дяденька! — вскричала девочка. — Там бабка Естоля моего братика в печь хочет засунуть!

— Да, да!— наперебой закричали пацаны. — Она его уже всего тестом облепила и лопату приготовила!

Миша дико посмотрел на пятилеток, сунул им в руки петушка, быстрым шагом подошел к оконцу и заглянул внутрь дома. Сначала в царившем там сумраке он ничего разглядеть не смог. Но вот глаза его приспособились, и он увидел старуху, которая в этот момент действительно совала на деревянной лопате в пышашую жаром печь какой-то белый то ли пирог, то ли сверток! Миша вскрикнул и бросился к двери, ведущей в сени. Откинув ее нараспашку, он рванул дверь в избу, с ходу в нее сунулся, треснулся со всей дури головой о низкую притолоку и отрубился напрочь.....