Параллельный мир

Николай Васильев

Параллельный мир

Фантастический роман

Глава первая. Ботан и Ромео

Студент третьего курса Политехнического института М-ского федерального университета Миша Галанин с говорящим прозвищем Ботан отвел взгляд от Дашеньки Мятловой, горестно вздохнул, положил голову на руки и пустил мысли по многократно пройденному кругу:

— Никогда я не осмелюсь к ней подойти! А если все-таки подойду, то чем смогу заинтересовать? Рост-то у меня за 180, а больше ничего выдающегося: ни мышц накаченных, ни языка подвешенного, ни приятелей продвинутых, ни бабок. Аут.... Ясно, что надо искать себе деву попроще — вон вроде Тарпищевой, она пару раз на меня смотрела — но не могу, голова сама собой к Даше поворачивается....

Потом он все-таки отвлекся от муси-пусистраданий, переключился на быт и вновь закручинился:

— Не жизнь у меня и вокруг меня, а скукота. То, от чего другие тащатся, кажется мне совершенно тупым времяпрепровождением. Велики или ролики эти на острове Отдыха, барахтанье в бассейне, выезды на шашлыки, фильмы амеров дебильные и дрыганье в ночных клубах. Где, кстати, и на наркотики подсесть можно и "венеру" поймать с давалками.... Правда, я это теоретически рассуждаю, сам-то не был ни разу из-за тех же бабок. В итоге кайф я ловлю на занятиях в универе, когда успеваю следить за рассуждениями преподов и когда курсовые подготавливаю. Вот смех....

Он, и правда, улыбнулся своим мыслям и продолжил:

— А взрослая жизнь не за горами. Получу диплом и начнется бег по фирмам с резюме в зубах:

— Возьмите меня, дяденьки!

— А ты чей, паренек? Кому-то сын, брат или сват? Ах, никому.... Ну, оставьте телефон, мы Вам позвоним....

Он еще подумал и признал:

— Конечно, вдали от города получить работу можно: на карьере каком-нибудь или в шахте. Но на кого мне болезненную маму оставить? Не на кого. Придется ужом виться да еще на 15-20 тысяч зарплаты соглашаться. Дурдом российский! А я на Дашу осмеливаюсь заглядываться....

Но тут в аудиторию вошел преподаватель теормеха, и Миша выбросил все лишние мысли из головы.

После занятий к Галанину подошел вдруг его одногруппник Роман Курицын (кличка Ромео, энергичный улыбчивый полурослик) и спросил:

— Ботан, ты не бывал, конечно, в "Параллельном мире"?

— А что это? Очередная игрушка компъютерная?

— Э, брат, это не просто игрушка, это действительно мир! Там все настоящее: и природа и люди и города с деревнями.... Точнее, почти как настоящие. Можешь делать там что захочешь, а если накосячишь или что-то вдруг не понравится, то командуешь "Выход" — и ты опять здесь. Причем проведя там день, здесь теряешь только час. Клево?

— Вроде да. Только это удовольствие, наверняка, недешевое....

— И это да. За один вход берут два "рубля". Но там можно и заработать, причем нехило. Если придумаешь что-то ценное для тамошних жителей или доблесть воинскую проявишь. Или просто им чем-то понравишься.... Наши многие там уже пасутся.

— А как туда попасть?

— Через интернет-кафе. Может, видел, в них будки стали устанавливать вроде телефонных? Там есть кресла со шлемами: надеваешь, жмешь кнопку и ты в "Параллельном мире".

— Не видел, потому что я не хожу в интернет-кафе. Свой ноут есть.

— Так давай сходим вместе?

— Нет у меня лишних денег.

— Ну, я дам на раз. А там, глядишь, тебя за уши будет не оттащить.

— А чем это лучше казино, где людей раздевают и разувают?

— Говорю же, умный человек в этом "Мире" запросто бабки сможет заколачивать. Заплатишь две тысячи, а заберешь десять!

— Похоже на разводилово. Владельцам "Мира" нужна прибыль процентов в 100-200, и отдавать деньги игрокам они влегкую не станут.

— А кто говорит, что влегкую? Говорю, там мозгой надо покрутить. Или руками. А девки попой. К тому же почти все удовольствия стоят там дополнительных денег.

— Вопрос на засыпку: тебе там удавалось заработать?

— Удавалось. Правда, по мизерам. Но шансы срубить по-крупному есть. В прошлый раз я попал в одну деревню, где у местных существует проблема, за решение которой они готовы хорошо заплатить....

— И что же, ты понял, как ее решить?

— В том-то и дело, что нет....

— А-а.... И ты решил сгонять туда меня, головастого Ботана. Так?

— Мы вместе туда сходим. Пошли, а?

— А пошли! Интересно взглянуть на параллельный мир.

После включения кнопки перед глазами Миши появилась надпись: — Назовите своего персонажа

Он пожал плечами и сказал: — Ботан.

— Такой персонаж в игре уже есть.

— А Ботан 11 есть?

— Можете стать Ботаном 5-ым.

— Принимаю.

— Пожелания по одежде есть?

— Пока нет.

— Добро пожаловать в Параллельный мир, Ботан-5.

— И никаких дополнительных характеристик?

— Они здесь не нужны. Куда желаете попасть?

И перед игроком высветился список локаций "Параллельного мира", кажущийся бесконечным.

— Луковкино, — вспомнил Миша наказ Ромео и тотчас очутился в сельской местности, залитой утренним летним солнцем, на холме, с которого были видны обширные поля, покрытые какими-то злаками. За речкой, угадываемой по извилистой полосе ив и кустарников, вздымались по склону деревенские дома, сгруппированные в несколько улиц, и огороды при них. В самой высокой части деревни стояла церквушка с луковичным куполом. На лужке за околицей деревни паслось стадо коров. В километре от деревни вверх по течению речки виднелась деревянная же усадьба о двух этажах с двумя одноэтажными флигельками. В общем, обыкновенный русский пейзаж какого-нибудь 18 или даже 19 века. С холма в сторону деревни сбегала дорога со следами тележных колес и конских копыт. Вдруг над видом деревни появился транспарант "Луковкино", а над усадьбой — "Липки".

— Ну что, огляделся? — раздался рядом голос Ромео. Миша оглянулся и слегка офонарел: одногруппник был одет в длиннополый изящный редингот зеленоватого цвета, из-под которого выглядывали камзол и кюлоты, а также щегольские полусапожки, а на голове его был короткий завитой парик пепельного цвета.

— Я оделся так специально, чтобы походить на дворянина 18 века (здесь как бы времена Екатерины 2-й). Ну, а ты в джинсах, майке, блейзере и кроссовках сойдешь за чужестранца, хоть они на них и косятся.

— Эта проблема денежная ждет нас в деревне или в усадьбе? — спросил Миша.

— В усадьбе, — ответил Ромео, кривя губы.

— И что за проблема?

— Жена владельца усадьбы бассейн себе пожелала. А вода-то в речке, метрах в десяти ниже этого бассейна. Надо ее много, ведрами не натаскаешься. Да и менять воду желательно. Можно бы канал от более высокого участка речки провести, но больно длинный он получится, километра два....

— Построить Архимедов винт, — задумался вслух Миша, — но кто-то должен будет его крутить. Лошадь или даже две? А можно гидротаранный напорный насос поставить, только плотину на речке придется делать метра в два-три высотой.... Ладно, на месте ясно будет.

— Вот ты голова, — облегченно сказал Ромео. — Я бы сам не допер.... Слушай, а давай я тебя этим дворянам англичанином представлю, который по-русски ни хрена не понимает. Ну, и я при деле окажусь, переводчиком. А то этот хрен старый может меня турнуть....

— Хорошо, Ромео. А сколько эти работы могут здесь стоить?

— По затратам труда и материалов, наверно.

— Он что, не называл тебе примерной суммы?

— Говорил что-то о 100 рублях золотом.... Но учти, у нас половину администрация игры заберет.

Глава вторая. Поместье, плотина, пир.

И вот попаданцы из 21 века стоят в гостиной дворянского дома 18 века, а перед ними покачивается с пятки на носок вылитый Фридрих Великий, король прусский: маленький, сухонький, с носом типа "рубильник" и в густо набеленом парике.

— Так ты, значит, осмелился прийти ко мне во второй раз? — спросил он у Ромео. — Не побоялся, что получишь обещанных мной палок?

— Ваша светлость, — залопотал Ромео. — Я ведь не один к Вам пришел. Вот человек, который может решить Вашу проблему. Только он англичанин и по-русски не говорит. Приходится мне переводить.

— А ты, что же, знаешь язык англицкий?

— Знаю мал-мал. С Майклом мы друг друга понимаем.

— Что может смыслить в гидравлике и механике столь молодой человек?

— Он молод, конечно, но учится уже на третьем курсе университета Кембридж, как раз на факультете механики и математики. А в Россию приехал на время каникул....

— Йес, ай эма стьюдент, — сказал Миша и поклонился, манерно отставив ногу.

— А что за одежа на нем непонятная?

— Это студенты так изгаляются, Ваша светлость: мол, нам и море по колено. Ничего, закончит университет, и дурь эта с него слетит.

— Ладно. Он знает, что у меня за беда?

— Знает, Ваша светлость. Но ему надо посмотреть на бассейн и речку.

И повернувшись к Ботану, Ромео сказал:

— Тель им сонтен (скажи ему что-нибудь), Майкл

— Йес, ай нид ту сей (мне надо посмотреть), — подтвердил Миша.

— Ничего не понимаю, — буркнул вероятный граф. — Ну, пойдем юнкер, покажу каприз моей Лизаньки.

Они втроем вышли через парадное крыльцо на липовую аллею, свернули вбок и оказались в подобии "английского" сада с цветочными клумбами, можжевеловыми кустами и разрозненными березками. В нижнем конце этого сада была выкопана вдоль склона обширная прямоугольная яма (20х5 м) глубиной до метра — заготовка бассейна.

— Вот, — показал "граф", — начали копать да бросили, вспомнив про воду. Как ее сюда, проклятую, заливать и выливать?

Ромео залопотал, обращаясь к Ботану:

— Ай пур вотер ав зе поол (Я залить вода бассейн надо)

— Мэйк, мучачо (сделаем, мучачо), — сказал Миша и похлопал снисходительно напарника по плечу. Потом добавил, обращаясь к хозяину:

— Гоу ту зе рива (Пойдем к речке).

И пошел вниз. Спутники за ним. У речки (узкой, метра в три, но шустрой при глубине в метр) он походил туда-сюда и наметил место под плотину меж обрывистых берегов высотой до 1,5 м. После чего, улучив момент, шепнул Ромео:

— Здесь надо сделать плотину до дна.

А потом подошел к "графу" и сказал:

— Ви вел мэйк э даам.

Ромео подскочил и перевел, а Миша продолжил:

— Ви вел мэйк пайпс от оф войд (будем делать трубы из дерева)

Но Ромео спасовал с переводом, и Миша стал объяснять через показ: подошел к березке, "спилил" ее, "расколол" вдоль на две половинки, "вычистил" сердцевину, снова "сложил" и "обмотал" берестой. Потом сказал:

— Трюба-а. Ферштейн!

— Ферштейн! — сказал обрадованно "граф". — По ней вода потечет. А как?

— Преши деферн (разность давлений), — изрек Миша. Ромео же опять развел руками. Тем не менее "граф" как-то приободрился и сказал:

— Ладно, можете приступать к оборудованию водоподъема. Я дам вам в помощь своих людей.

Солнце стало клониться к закату, сообщая копошащимся у речки человечкам, что пора бы и поужинать. О том же сигнализировали Мишке и Ромке их пустые желудки. Вдруг — о, радость! — к ним спустилась по тропке дворовая девка и позвала "на обед в господский дом". Студенты переглянулись и устало заулыбались, а бывшие с ними мужики тоже отложили в стороны лопаты и топоры. Впрочем, плотина из полубруса была практически готова, и за ней уже шло накопление воды в водохранилище. Вода в щели чуть просачивалась, но и только. В нижнем бьефе, над деревянным же водобоем из плотины были выведены две древесные трубы из осины диаметром по 10 см, по которым вода поступала толчками (за счет периодического сжатия подпружиненных клапанов) в пустой деревянный ящик (воздушный колокол), из которого должна была под напором воздуха подниматься по третьей трубе вверх по склону. Но ее пока не было, и вода толчками же выливалась из ящика. "Завтра докончим, — прикинул Миша. — Дело будет за бассейном: оставлять его земляным — себя не уважать. Нужна кирпичная облицовка, а потом кафельная — терракота на пол и майолик на стенки. Но это возня небыстрая....".

К обеду собралось все наличное семейство графа Алексея Андреевича Ремизова — так он отрекомендовался, наконец, студентам. Лизанькой оказалась его прелестная дочь лет шестнадцати: стройная блондинка с символической грудкой, зато с подвижной попеттой и такой задорной улыбкой, что оба студиозуса расплылись в улыбках ответных. Был еще Николенька тринадцати годков (его старшие братья уже служили в гвардии). Их моложавая мать (лет тридцати пяти?) Ольга Александровна отличалась статностью при росте под 170 см, и Ромео и Ботан вновь заулыбались: очень уж потешно выглядел тщедушный барин на фоне своей супруги. Он же ничуть не смущался и за столом продолжал властвовать:

— Несите стерляжью уху да не расплещите по дороге. К ней водочку можжевеловую из ледника. Вы, правда, юнкера еще, но по рюмке опрокинуть можете. А больше ни-ни. Вот со шницелем венским мы вина красного бургундского попьем, а с десертом — светлого токайского. К кофе нам подадут коньяк, а дамам — ликеры. Ну, приступим к пиршеству....

Увы, когда Миша вышел из интернет-кафе, ощущение великолепной сытости в нем тотчас исчезло.

Глава третья. Сказочный бассейн

На следующий день после учебы Миша и Рома вновь оказались в Луковкино.

— Сегодня ты насос закончишь? — спросил Ромео.

— Должен. Только там бассейн надо бы окультурить, кирпичом и кафелем выложить....

— Чего? Думаешь, у графа есть кирпичи и кафель?

— Нет, так сделаем. В интернете их изготовление в домашних условиях подробно расписано.

— Миша, ты в своем уме? Это на месяц растянется. Нет, нет, сегодня потребуем свои монеты и свалим.

— А может, уговорим графа еще на сто рублей? Или двести?

— Ну, если так.... Только мне совсем не хочется с этими кирпичами возиться.

— Не возись. Твое дело меня переводить, да в игру эту запускать.

— Получишь свою долю и трать ее на что хочешь, — набычился Ромео. — А я найду, куда денежки в "Параллельном мире" потратить.

— Ну, Рома, хоть несколько дней со мной побудь? А там я резко начну учить русский язык и стану с ними ломано разговаривать....

— Ладно, побуду. Хотя мы делим, на самом деле, шкуру неубитого медведя....

Однако граф, глядя на пробный поток воды, льющийся в наскоро углубленный земляной бассейн, даже воспламенился, узнав, что его можно обложить кирпичом и керамической плиткой наподобие изразцов.

— Это было бы великолепно, мастер Галан! Кирпичи я Вам добуду сколько надо. Но плитку цветную в наших краях не делают....

— Is there a quarry with white clay nearby? (Карьер с белой глиной поблизости есть?) — спросил Миша. Рома кое-как перевел.

— Нет, глина только красная и бурая....

— Take red clay (Пойдет и красная глина). But it will take two weeks (Но понадобится недели две)

— Если сделаете, дам еще 200 рублей золотом, — пообещал граф. — А пока вот вам деньги за водоподъемник....

Ромка был вне себя от счастья, получив в офисе компании "Параллельный мир" 81 тысячу рублей.

— Ты гений, Миха! За два дня срубили по 80 тыщ! А если через пару недель еще по 160 получим? Говорил тебе, что этот "Мир" — золотое дно!

Миша в ответ тихо улыбался, но тоже в душе ликовал: "Теперь мама с долгами расплатится. И лекарства можно будет ей достать хорошие...."

— А давай прямо сейчас в игру вернемся и завалим в Бендер-Бей! — возбудился Ромео. — Там самые

классные телки шьются, что местные, что игрули. Так оттянемся!

— К шлюхам? — скривился Миша. — Сходи здесь в "Адам и Еву", дешевле будет. Или в ночной клуб, там тебе даром дадут.

— Именно что не к шлюхам! В Бендер-Бее живут султан и его паши и у каждого есть гарем из десятков и сотен девушек. Игра устроена так, что в гаремы можно пробраться, хоть и с большими сложностями. Ну, а там на кого попадешь: или на верную жену или на сексуально озабоченную. В первом случае тебя схватят и захотят казнить, но у тебя же есть голосовой интерфейс: бряк слово и ты уже тут. А во втором такие страсти испытаешь....

— А игрули тут причем?

— Они там гетер независимых из себя изображают. Снимают двое-трое дворец и устраивают приемы, куда приходят многие мужчины: как местные аристократы, так и игроки с деньгами. В течение вечера идет словесная эквилибристика, а в конце каждая выбирает себе любовника на ночь и уединяется с ним. С одной стороны за деньги, но и по прихоти сердца тоже....

— Ловко. Но мне там что-то конкурировать неохота. Да и денежек наших, боюсь, даже на раз не хватит.

— Это да. Но потом, когда еще заработаем, то рванем?

— Знаешь, Рома, мне девушку полюбить хочется. А тут какая любовь? На раз то?

— Зато будет что потом вспомнить....

— Ну, ну, Ромео. Кстати, во второй день не ты ли около Лизаньки почти все время терся?

— Терся, — признал Рома. — Но понял, что секса мимолетного с ней не обломится. Завтра буду горничную охмурять, Наташу. Вот у нее есть в глубине глаз знакомый мне огонек....

— Ох, переводчик. А если нас за твое волокитство граф турнет внезапно? Стоит Наташа 160 тысяч? Во-от, засомневался. Мой тебе совет: переключись на дворовых девок, среди них есть завлекательные. Особенно та, титястая, что мимо тебя без шуток не ходит....

В последующие несколько дней Ботан экспериментировал с составом сырья для керамики и, наконец, подобрал оптимальную смесь глины, песка и доломита. Потом дворовые люди изготовили под его руководством квадратные формы из железа (аж 100 штук!), в которые стали разливать жидкую смесь и оставлять ее сохнуть. А Ботан велел вырыть длинную канавку для печи и накрыть ее просторным железным коробом — под обжиг керамики. Через два дня первые просохшие плитки были загружены на железные решетки внутрь короба и надвинуты на канавку с раскаленными древесными углями.....

Первая партия плиток наполовину ушла в брак, вторая — на одну треть, третья, четвертая и пятая стабилизировались на 75% целых плиток. Цвет их был коричневатый, со слабыми хаотичными разводами, что вполне визуально сочеталось при выкладке плиток в ряд. Однако это были лишь напольные плитки, а на очереди стояло глазурование стенных плиток, для чего по усадьбе стали собирать пустые бутылки и осколки оконного стекла. Собрали мало, и тогда граф поехал с визитами по соседям — заодно выпрашивая у них те же бутылки и бой стекла. Зато глазурованный кафель получился на загляденье: в голубовато-зеленых тонах, но очень разнообразных.

К тому времени (через неделю от начала облицовки бассейна) футеровка дна и стенок бассейна кирпичами была закончена (с предусмотренными отверстиями для налива и слива воды). Ботан велел приготовить известковый раствор, добавить в него белки от сотни яиц и на эту массу укладывать напольный кафель. И ждать, пока надежно просохнет. Чтобы начать приклеивать на такой же раствор кафель настенный ....

Когда бассейн был, наконец, готов и наполнен прозрачной водой, то пришедшие к нему домочадцы остолбенели: так красива была аквамаринового цвета вода в кафельном обрамлении. И так притягательна для купания....

— Прошу Вас, графинюшка, спускайтесь в воду по этой лесенке, — пригласил Ромео одетую в невесомый сарафан Лизаньку. Но та лишь зарделась щеками и в воду не пошла.

— Прошу, Николенька, — позвал Ромео снова. Но и тот лишился отваги.

— Эх, — сказал Миша. — Гот мит унс!

И, сбросив с себя кроссовки, майку и джинсы, нырнул с бортика в самое глубокое место (1,5 м), поразив всех своими плавками-шортами. Вынырнув, он понесся вдоль бассейна кролем, потом повернулся на спину и замахал руками как мельница, но вскоре уперся в торец, кувыркнулся, толкнулся ногами и поплыл на дворянское семейство спокойным брассом. Подплыв близко, он встал ногами на дно, оказавшись по грудь выше уровня воды, и спросил:

— Тля кто я телать эта лохань?

Глава четвертая. Телесная любовь

Денежки граф уплатил двум проходимцам сполна, да еще и благодарность выразил глубокую. Правда, на Рому при этом не смотрел, а лишь на Мишу. Ну, Ромео такими эмоциями не проймешь, зато денежки реальные. Теперь и в Бендер-Бей можно смотаться — что он тотчас и сделал. Правда, на третий день подошел в универе к Мишке как побитый пес и сказал:

— Ботан, как ты оказался прав! Эти бабы такие шалавы! Гонору много, а страсти ноль, одна видимость. Зато деньги все с меня выгребли....

Миша посмотрел на него с прищуром и ничего не сказал. Тогда Рома спросил:

— А ты больше в "Мире" не был?

— Почему? Мне там нравится, каждый день хожу.

— А куда? Неужели к Ремизовым?

— Пуркуа па?

— Ты еще на какую-то работу у них подрядился?

— Типа того: учу графских детей плавать. Ну и еще кое-чего по мелочи.

— Но как ты с ними разговариваешь?

— Очень ломано, но по-русски. Они меня понимают. Но вообще-то спасибо тебе, удружил с моим персонажем на долгие времена в сознании семьи Ремизовых....

— А можно и мне туда с тобой?

— Не нужно, Рома. Но можешь стать для меня агентом дальнего обнаружения: пошарься в других локациях, авось откопаешь что-то интересное....

— У меня денежек нет, Миша....

— Ну, возьми у меня десять тыщ. Только после каждой ходки будешь делать отчет: был там-то, видел то-то....

Мелочь, которую Миша сейчас мастерил у графа, представляла собой полусферический зеркальный прожектор, подобный тому, что сделал когда-то Кулибин. Секрет его заключался в плотном наклеивании на полусферу мелких осколков зеркала: когда в фокус этого полизеркального прожектора ставили свечу, то луч света оказывался очень сильным и дальним. Миша поместил его в торцевой стенке бассейна ниже уровня воды, защитив от нее хорошо вцементированным оконным стеклом. Эффект от подсветки воды ночью был завораживающим: в итоге и Лизанька и Николенька часто купались именно в начале ночи. Ну, в июле ночи еще теплые....

Николенька плавать научился быстро и теперь выхвалялся перед сестрой, которая не могла преодолеть пугливость и плавала только по-собачьи и на мелководьи (один край бассейна был выше другого сантиметров на пятьдесят из-за естественного наклона склона, а зеркало воды горизонтально — вот наклон и получился). Зато она научилась лежать на воде и лежала в своих рубашках и панталончиках подолгу, глядя на немногочисленные пока звездочки. Миша иногда плавал рядом на спине (он лежать на воде толком не умел) и рассказывал Лизаньке о звездах и созвездиях. Попутно их слушала и Наташа, сидевшая на краю бассейна в кресле в качестве стража.

— Вы такой умный, Майкл, — восхищалась чужеземцем Лиза. — Мне кажется, среди русских молодых дворян таких нет.

— Ум, Элиза, это колова плюс попа, — говорил ей в ответ Ботан. — Рюски дети мнега бегать по улица, абер в Англия ми мнега сидаун скамья и читать, читать.... Потом писать, отвечать на вопросы и снова читать. Вот почему в Англия мнега умный люди.

Проходя мимо Наташи после одного такого купания, Миша ощутил вдруг пожатие ее кисти, а чуть позже осознал, что держит в руке клочок бумажки. Ему давно отвели комнату в одном из флигелей, и он тщательно изображал, будто ночует в ней — хотя всегда просто выходил из игры. Но сейчас надо бы погодить.... В комнате он зажег свечу, поднес к ней записку и прочел: — Жди. Я приду.

— А кто это я? — задумался он. — Я то бишь Наташа? Или все-таки она действует по просьбе Лизы? Ну, подожду и свечу, пожалуй, погашу....

Через полчаса в дверь его комнаты постучали, и он очнулся от охватившей его уже дремоты. Миша встал, подошел к двери и отодвинул засов. Дверь приоткрылась и в щель проскользнула ловкая женская фигура.

— "Высоковата для Лизы, — решил Миша и спросил:

— Наташа?

— Тише,— шепнула девушка. — Здесь у стен могут быть уши. Да, это я. Удивлен, Майкл?

— Чуть-чуть. Абер я рад.

— Не ври мне, Майкл. Ты был бы рад Лизе, в которую втрескался. Но извини, ты ей не пара. Она графская дочь и должна выйти за графа. И лучше не откупоренной. Понял меня, иноземец?

— Кажется, да, Наташа.

— Ты удивительно быстро стал понимать по-русски. Правда, умный парень. И очень видный собой.

— Видны?

— Бравый, красивый, желанный. Мало тебе комплиментов?

— Я тебе желанный?

— Да, да, да. Еще раз повторить?

— Я растерян.... Разве тебе можно стать откупорен?

— Я давно не девушка, Майкл. Моим миленком стал барич Сергей Алексеевич, Сереженька. Как я его любила! Да и он меня, вроде. Но взяли его на службу и меня не спросили. С тех пор ни встреч у нас не было, ни писем от него. Два года уж прошло....

— Он может вернуться....

— И что? Он ведь тоже графом будет и суждена ему другая графиня. А я была для него просто первой любовью, которая всегда у мужчин сменяется второй, потом третьей.... А у тебя, пожалуй, первой любви еще не было? Вижу, не было, одни влюбленности безответные. Потому я и пришла: тебе любовь женскую телесную подарить и сама вспомнить, что это такое, мужская любовь. Не прогонишь меня, Миша?

При упоминании своего истинного имени в Ботане ворохнулось какое-то неясное, но щемящее чувство, и он обнял, наконец, свою самоотверженную ночную гостью.

На следующий день Миша впервые слушал, но не слышал речи преподавателей. В его взбудораженном мозгу периодически звучал милый голос Наташи, на который мигом дыбилась плоть, колотилось сердце и подрагивали пальцы, еще хранящие восхитительные ощущения беспрепятственного петтинга всех сокровенных участков девичьего тела.... После занятий полный сладостных предчувствий, он надел шлем в чудесной кабинке, "вышел" поздним утром из "своего" флигеля и наткнулся на очень гневного графа.

— Милостивый государь! — разразился Алексей Андреевич речью. — Вы грубо нарушили законы гостеприимства! Нынче ночью Вы осмелились домогаться горничной моей дочери, а следующей, возможно, протяните руки к ней самой? Этому не бывать! Все наши отношения, в том числе деловые, закончены. За все Ваши усовершенствования Вам уже заплачено, а потому я предлагаю Вам убраться вон! Вслед за своим пошлым компаньоном!

Мишины губы запрыгали в ответ на эту грубую тираду, но возразить ему было нечего. Он покорно поклонился графу, повернулся и пошел к липовой аллее. И хоть мог там уже использовать голосовой интерфейс, но предпочел дойти до проселочной дороги, потом до моста через речку и только на нем обернулся в сторону навсегда утраченного райского уголка.

Глава пятая. Гатчинский соблазн

Через пару дней возле Ботана вновь нарисовался Ромео.

— Миха, брось ты этих Ремизовых. Я такую локацию нашел, закачаешься!

Он сделал паузу, ожидая реакции шапочного приятеля, не дождался и продолжил:

— Дворец императора Павла в Гатчине! Представляешь?

Миша посмотрел на него с неохотой, но не смог сдержать иронии:

— Ты говорил, вроде, что в "Параллельном мире" воссозданы времена, когда в России правила Екатерина Вторая?

— Ну да, — недоуменно ответил Рома.

— Значит, Павел пока не император, а цесаревич, наследник императрицы.

— Какая разница! Ну, не император, так будет императором. Ты ведь меня понял?

— Да понял. Тебе опять хочется меня припахать, теперь на благо семейки Павла. Только мне хватило выволочки от графа Ремизова. А уж попасть под вспыльчивые закидоны Павла этого совсем не климатит.

— Ремизов тебя тоже прогнал? Это что же ты там натворил?

— Глохни, Ромео и вали лесом.

— Ладно, я не шибко любопытный. А от предложения управляющего Гатчинским дворцом нельзя отказываться: тут речь идет не о сотне рублей, а о нескольких тысячах! Раз мозгой поупирался и можно будет в М-ске квартиру трехкомнатную прикупить. Или тебе оно не надо?

Ботан задумался: они не раз мечтали с матерью о переезде из своей однушки хотя бы в двушку, а тут такой подарок судьбы.... И спросил у Ромео:

— Что же там надо сделать?

— Да то же самое: подъем воды, только не в бассейн, а во дворец. И не из ручья, а из озера.

— Ты с управляющим уже говорил по этому поводу?

— Нет, я разузнал все у дворцового слуги. И тот божился, что было такое пожелание управляющего с присловьем "тыщи заплатил бы тому, кто избавит меня от толпы этих водоносов".

— Уговорил, Ромео. Только в данном случае я буду русским мастеровым, не нуждающимся в переводчике.

— Что ты! В России верят только английским мастерам! Будешь опять мистером Галаном....

-....но сносно говорящим по-русски! Это не обсуждается!

— Ладно, ладно, не кричи, согласен.

— А раз согласен, то надо изменить условия распределения вознаграждения. Ты, на мой взгляд, выступил сейчас в роли риэлтера, нашедшего заказ. Значит, тебе будет достаточно 10 процентов. И точка.

— Ни фига себе! Я не согласен! Без меня ты ничего бы не получил!

— Это так. А без меня тебе вообще ничего не светит. Так? Или ты будешь изготавливать детали насоса, про который ничегошеньки не знаешь?

Ромео засопел, но сказал:

— Ты думаешь, я не помню, что ты там химичил с гидротаранным насосом?

— Думаю, что всех деталей не помнишь. Однако здесь гидротаранник не годится, зато пойдет пароструйный насос с эжектором. Но опять-таки лучше прикинуть хрен к носу на месте.... Так ты согласен на мои условия?

Ромео набычился, но никуда не ушел.

Подковообразный Гатчинский дворец выглядел новым, но не слишком нарядным, а его масштабы удручили самонадеянного "мастера": и длина и два высоченных этажа плюс трехэтажная середина (обширных четырехугольных флигелей на концах "подковы" тогда еще не было). Мансардный этаж отсутствовал, но чердак под крышей шел вдоль всего здания, хоть и низкий. Мысль Ботана заработала:

— "Пожалуй, на чердаке 3-этажного корпуса и нужно устроить водонакопительный бассейн с "постелью" из свинцовой фольги или оцинкованной жести. Нет, лучше сделать два смежных бассейна: пока один будут чистить, другой останется функционировать. Дворец стоит удачно, вблизи озера, водоподвод будет совсем коротким. Пар для подсоса воды станем вырабатывать в железном котле типа куба, но с колпаком для пара. Останется изготовить эжектор и водопроводные сети по этажам. Вот с ними-то придется повозиться...."

— Ну, что, пригляделся? — угрюмовато спросил Ромео, одетый в голубоватую тройку: редингот-камзол-кюлоты плюс треугольная шляпа с пышным пером страуса.

— Пару мыслей родил, — кивнул Миша, одетый в черные камзол (с едва видимой из-под него белоснежной рубашкой) и кюлоты и обутый в черные же туфли с бронзовыми пряжками. — Можно, пожалуй, идти к управляющему. Или сначала ты поищешь того слугу?

— Обойдемся без него. Но стражу на входе во двор не минуем....

Под арочными дворовыми воротами, ведущими на обширный плац, стояли два высоченных солдата, одетых на прусский манер и накрытых серовато-белыми туго завитыми париками. Они чуть скосили глаза на претендентов в посетители дворца, а один грохнул прикладом фузеи о специально положенную доску, после чего из караулки вышел офицер с непроницаемым лицом и сказал:

— Надо полагать, судари, что Вы не праздные зеваки. А кто же Вы?

Митя снял шляпу, чуть опередив Ромео, отвесил офицеру поклон и отрекомендовался:

— Я есть мастер Галан родом из Лондона, столицы Англии. У меня есть предложение для управляющий этим великим дворцом.

— А кто этот господин?

— Это русский дворянин Роман Курицын, с которым я имею деловые отношения.

— Хорошо. Ожидайте, — кивнул офицер и вернулся в караулку. Через минуту из нее вышел унтер-офицер, направился скорым шагом к правому крылу дворца и скрылся за дверью.

Минут через десять он появился на пороге и махнул приглашающе рукой. Офицер вышел вновь и скомандовал:

— К досмотру!

Из караулки выбежал солдат, проскользнул в ворота и ловко обшманал обоих посетителей на предмет оружия. Офицер заключил:

— Можете зайти. Унтер вас проводит к управляющему.

Глава шестая. Чудесный эжектор.

Управляющий дворцовым хозяйством был монументален, то есть высок и толст. Его утопающие между щеками и веками голубоватые глазки смотрели на посетителей недоверчиво:

— И эта струя пара сможет увлечь за собой воду из озера и поднять ее по трубе на чердак дворца?

— Лучше раз видеть, чем сто раз слышать, — сказал с английским акцентом Ботан и попросил: — Дать два пера гусь, нож и этот флакон с остатки духи....

Фриц Кельнер скривил губы, но дал требуемое. Ботан срезал оперение и расщепленные концы, а зауженные части перьев заострил в виде трубочек. Потом вставил одну трубочку в узкое горло флакона, на дне которого плескались духи, а вторую взял в рот, поднес узким концом к флаконной трубке и стал дуть на Ромео. Через пару секунд его приятель оказался в облаке распыленных духов. Фриц сильно удивился, забрал детский пульверизатор себе и дунул в сторону Ботана. Тот чихнул и стал обтирать повлажневшее лицо платком. Фриц счастливо рассмеялся и сказал:

— Гут. Делайте насос и паровой котел. Если напор воды достигнет чердака, мы примем ваш прожект водоснабжения. По завершении работ я выплачу вам пять тысяч рублей — не считая расходов на материалы и привлечение кузнецов. Жить будете в этом же дворцовом крыле и питаться за наш счет.

В этот раз завершать заказ Миша не спешил: ему было интересно понаблюдать дворцовый быт изнутри, да и личность самого противоречивого императора России была ему интересна. Он бы с удовольствием не выходил из игры (была бы и экономия!), но более двух суток ему не давали: выкидывали автоматически. Рома же предпочел шариться по новым локациям, где что-то, видимо, зарабатывал, так как прекратил канючить деньги. Впервые Миша увидел будущего императора на плацу, где 80 гренадеров, одетых в прусские мундиры, совершали различные эволюции с фузеями под команды капитана Штайнера, а цесаревич похаживал вокруг плаца, зорко наблюдая за выучкой солдат. Павел Петрович, 33 лет отроду (шел будто бы 1887 год), вид имел канонический: малорослый (166 см), сильно курносый, с разбегающимися в стороны глазами и полукруглыми бровями — почти урод. При том вел он себя как единственный и неповторимый уникум, сказав в будущем: "В России значителен лишь тот, с кем я говорю, и лишь до тех пор, пока я с ним говорю". Так вот, этот бес был внимателен не только к своим гренадерам, но и к окружающему пространству и потому вдруг повернулся в сторону зазевавшегося Ботана и крикнул:

— Кто такой? Ко мне!

Миша пошел было к цесаревичу, но потом решил ускориться и побежал. Метра за два до важной персоны он затормозил и отрапортовал:

— Гидромеханик Майкл Галан из Англия, Ваш Высочество!

— Из Англии? То-то ты слова калечишь. А что делает гидромеханик в моем дворце?

— Механический водоподъем, Ваш Высочество. Для замена многие водоносы.

— Это было бы неплохо. Тебя Фриц Кельнер нанял?

— Йес, Ваш Высочество.

— Сколько же денег ты с него запросил?

— Он предложил пять тысяч рубли. Я соглашался.

— Не так много. Если ты справишься с этой задачей, то я опережу матушку в благоустройстве своего дома. У нее ведь тоже водоносы Зимний дворец снабжают. Скоро ли мне от тебя новинку ждать?

— Месяц потребен для устройство насос. Потом буду делать водопровод внутри дворец.

— Сие не разумно. Лучше делать и то и это одновременно.

— Это так. Абер управляющий сомневается, что я сделать насос и не хочет лишние траты....

— Сие правильно. Потратишь деньги, да не сделаешь насос — отведаешь шпицрутенов. Через всех моих гренадеров пропущу. Ступай себе пока....

Эжектор (суженную к одному концу трубу с патрубком в широком конце) Мише отлили на Ижорском чугуноплавильном заводе (33 км от Гатчины), куда ему пришлось съездить на телеге. Хорошо, что Павел отправил с ним капитана Штайнера, грозный вид которого способствовал внеочередному исполнению заказа — однако денежки все равно пришлось заплатить и ждать отливки три дня (уже без капитана и, конечно, вне игры). А потом вновь трястись в телеге, проезжая через Царское село и Павловское (где Павел как раз гонял по тракту своих черных кирасир) до Гатчины. Изрядно волнуясь, Ботан укрепил эжектор в заранее приготовленном гнезде перед паросборником и вставил в него медную трубку паросброса. Потом подсоединил к патрубку сшитый бабами брезентовый рукав (конец которого лежал в озере), а к узкому концу эжектора — второй такой же рукав, пущенный наискось по фасаду дворца к его чердаку, — и стал ждать возле квадратного парового котла, когда вживленный в него манометр покажет рост давления пара. Вот стрелка задрожала, качнулась, полезла вверх по циферблату до заветной красной черточки и, наконец, ее достигла. Миша повернул вентиль на паросборнике и услышал пронзительный свист пара, ворвавшегося в эжектор. А еще через 10 секунд первый брезентовый рукав стал похож на толстого удава, потом таким же стал второй рукав, и из его конца на уровне чердака вырвался тугой поток воды!

— Йес! — с чувством сказал Ботан и притопнул ногой. — Приятно, черт возьми, сделать что-то своими руками....

В следующие игровые дни Миша занимался вполне рутинными делами: руководил работами по преобразованию чердака в водохранилище (листы свинца настилали привычные к такому делу кровельщики), ездил вновь на Ижорский завод с заказом на литье чугунных водопроводных труб, проводил с рабочими монтаж этих труб вдоль этажей и меж этажами, делал из них отводы для кухонь и по ванным комнатам (для Павла, его жены, их детей, фрейлин и некоторых других избранных персон). При этом он опять усложнил первоначальный замысел и проложил также трубы с горячей водой (от парового котла) и дооборудовал ванные трубками со смесителями и распылителями воды (то есть душем). Это последнее усовершенствование совершенно умилило всех персонажей великокняжеского семейства, и "мастер Галан" стал в их глазах просто волшебником из сказки.

Павел собственноручно выплатил ему положенные деньги с присловьем:

— Я бы и больше тебе заплатил, мастер Галан, но матушка сильно ограничивает мое содержание. Однако я могу предложить тебе постоянное место в штате моих служащих с годовым содержанием в 5 тысяч рублей, а также дополнительные выплаты за особо важные заказы. Принимаешь мою милость?

Миша слегка опешил, потом поклонился низко цесаревичу и сказал:

— Ваше Высочество! Я очень признателен Вам за это лестное предложение. Но здесь я был проездом и теперь должен следовать на свою родину, в Лондон. Если же я снова окажусь в России, то непременно явлюсь засвидетельствовать почтение Вашему Высочеству.

Глава седьмая. Петербургские новости

Когда Миша выложил перед матерью более 7 миллионов рублей, у нее исказилось лицо и задрожали губы:

— Мишенька, голубчик мой, где ты взял такие деньги?

И вдруг горько заплакала.

— Мама, мамочка, я их просто выиграл! Честное слово! Через компъютер....

— Не ври мне, Миша.... Ты ходил, наверно, в казино подпольное, к бандитам. И скоро они придут к нам за этими деньгами....

— Нет, нет, мамочка! Это честные деньги. Я их вообще-то заработал....

И простодушный Миша стал рассказывать маме про "Параллельный мир".... Через неделю они поселились в трехкомнатной квартире элитного дома в центре города, а еще через день Миша подъехал к этому дому на новом вишневом "Дастере" — на более продвинутую марку денег уже не хватило.

Тем не менее, фурор среди студентов он произвел. Этому способствовали, видимо, рассказы Ромео про то, как Ботан заработал большие деньги. И вот случилось чудо: Даша Мятлова подошла к нему после занятий и попросила покатать ее по торговому кварталу. С ней был, правда, ее хвостик: щупловатая девушка с резкими движениями рук и ног по имени Дженни, вглядевшаяся в Ботана очень внимательно.

"Разводить на бабки будут" — решил Миша, — "которых в данный момент у меня нет. Сочувствую девам".

Так оно и оказалось: Даша и Дженни тщательно мерили различные юбки, блузки, платья и брюки, отметая один вариант за другим. Миша соответственно тихо возмущался потере времени. Наконец, выбор был сделан, и Даша обратилась к продвинутому соученику:

— Миша, подбрось нам немножко денюжек. Мы с Дженни потом отдадим....

Ботан демонстративно вывернул карманы брюк, где завалялось несколько сотен рублей, потом достал банковскую карту и спросил:

— Проверять счет будете? Там только две тысячи....

Даша онемела на мгновенье, потом яростно сверкнула глазами и стремительно покинула бутик. Дженни же сказала:

— Нехорошо обманывать!

И утекла следом.

Миша отчасти слукавил: около 60 тысяч рублей он положил на карту матери. Теперь придется снимать деньги оттуда: иначе на что ходить в "Параллельный мир"? Ну, а сегодня использовать эти две тыщи. Куда же махнуть? А, пожалуй, в Питер, столицу имперскую....

Питер встретил его заунывным дождем — а чего было ждать, коли на дворе стоял октябрь? Для появления Миша избрал начало Невского проспекта, то есть Знаменскую площадь с одноименной деревянной церковью. К своему глубокому изумлению он увидел на ней натуральный трамвай, двигающийся по кольцевому рельсовому пути благодаря усилию четверки лошадей.

"Конка! — воскликнул мысленно Ботан. — Какой-то тип из наших построил здесь конку! За 75 лет до ее появления в реальности. А может здесь уже и электрическое освещение внедрено? И двигатели появились? Что ж, конкуренция — это даже хорошо. Очень мобилизует техническую мысль...."

Тут трамвай остановился, двери его открылись, и наружу стали чинно выходить горожане — судя по одежде, среднего достатка. Многие из них тотчас открыли складные зонты — видимо, еще одно внедрение игроков. У Миши зонта не было, а дождь кончаться не думал, так что пришлось ему тоже войти в трамвай вместе с ожидавшими на остановке (под навесом) пассажирами. Внутри трамвай был мало отличим от современного Мише варианта и вмещал, пожалуй, человек 100. Сидячих мест было около 50 и билеты на них стоили по 5 копеек, имея желтый цвет. Со стоявших пассажиров кондуктор (молодой парень) брал по 3 копейки, выдавая зеленые билеты. Большинство вошедших поэтому предпочло стоять — предоставляя тратиться невезучим пассажирам следующих станций.

Ботан тоже сэкономил (чтобы не выделяться) и стал созерцать через оконные стекла трамвая здания по левой стороне проспекта и публику на проплывающем мимо тротуаре. Сначала наблюдались какие-то непрезентабельные деревянные дома и домики, да и тротуар вдоль них был из двух-трех прогибающихся под ногами прохожих досок. Прохожих, впрочем, было мало и все, видимо, из числа местных обывателей. Но вот за деревянным мостом через речку Фонтанку появился силуэт прекрасного трехэтажного здания, стоявшего в отдалении от берега. "Видимо, Аничков дворец, в котором сейчас живет Потемкин", — решил Миша, который уже много прочел про знаменитых персонажей России 80-х годов 18 века. За речкой у моста стояла полосатая будка со шлагбаумом и часовым возле нее. "Это, вроде бы, таможня на въезде в город". Проспект здесь расширился, стал булыжным, а тротуары хоть и остались деревянными, но приобрели цивильный вид. Публики прибавилось и вид у нее стал, преимущественно праздный, принаряженный.

Но подлинное столпотворенье обнаружилось на следующей станции под названием "Гостиный двор". Здесь у новехонького двухэтажного арочно-галерейного каменного здания, занимающего целый городской квартал, вышли почти все попутчики Ботана — тогда и он сунулся за ними в последний момент. Войдя в нижний этаж здания, он пошел было по Суконной линии, то есть вдоль Невского, но тут же опамятовался: во всех лавках линии торговали только тканями и одеждой из них. Он вернулся к входу и пошел теперь по Зеркальной линии, то есть вдоль Садовой улицы. Вот здесь глаза Ботана разбежались: в лавках торговали самыми разнообразными ремесленными изделиями. Он шел, выхватывая глазами те или иные вещицы, и вдруг наткнулся на лавку, где торговали письменными принадлежностями. "Ага, вот тут я приторможу, авось удастся заинтересовать хозяина железными перьями....". Но шарящие по привычке глаза его вдруг остановились и расширились: на прилавке лежали именно железные перья! А также деревянные ручки, в которые эти перья были вставлены!

Миша не удержался и спросил у продавца (спокойного как удав верзилу с ленивым взглядом):

— Давно ли у вас появились в продаже такие ручки?

Продавец поднял глаза к потолку, секунд через десять вернул их к покупателю и ответил: — С месяц как принес один гаврик. На Вас чем-то похож, сударь.

— Бойко их разбирают? И по какой цене?

— Не шибко. Цена как раз кусается: по серебряному рублю штука. Но гаврик этот снижать цену не велит: иначе новые ручки, грит, другому продавцу отнесет....

— Что за новые ручки?

— Самопишущие. Их макать в чернильницу не надо, заправил на неделю и пиши себе....

— Покажи!

— Он их еще делает. На той неделе приходите, сударь, должен, вроде, принести. Но у этих цена будет уже по 3 золотых рубля.

Миша покрутил перед продавцом пальцем у виска и пошел восвояси, чертыхаясь про себя: "Вот жила! С другой стороны, если он делает каждую ручку сам да в местных условиях — еще по-божески получится....". Спустя час он решил прекратить свой шопинг, ибо убедился: игроки вполне освоили здесь рынок и завалили его своими поделками, в числе которых оказались самовары, масляные лампы, абажуры для них, зажигалки, спички, фарфоро-фаянсовые изделия, револьверы, казнозарядные ружья и патроны к ним, различные инструменты и т.д. и т.п. Цены были, конечно, высокими, но покупатели все же находились, и продавцы оставались не в накладе.

"Придется вновь продавать свои услуги по части водоснабжения и канализации.... — бодрясь, подумал Миша. — В этом деле мне и конкуренты не страшны: богатых домов полно и все необорудованные. К кому же пойти? К императрице что-то боязно, к Павлу не хочется.... А вот есть такой президент Российской академии наук Кирилл Разумовский. По отзывам щедрый и не въедливый мужчина, даже добродушный. И дворец его недалеко, на Мойке.... Пойду"

Но на Мойке Ботана ждал облом: выяснилось, что шикарный дворец принадлежит уже графу Браницкому. А Кирилл Разумовский живет с недавних пор в Москве, во дворце на Воздвиженке, напротив Кутафьей башни Кремля при устье Неглинки.

Глава восьмая. Осчастливленный Разумовский.

Московский дворец Разумовского, выстроенный недавно в стиле классицизма и рядом со строящимся зданием университета, был о двух этажах, значительно уступая размерами Гатчинскому "замку". Кроме того, поблизости не было озера с чистой водой, а была совершенно грязная Неглинка (в 250 м) и менее загрязненная Москва-река (в 700 м от дворца и в 20 м ниже по высоте). Во дворе поместья был, конечно, колодец, воду которого эжекторный насос мог выхлебать за полминуты. Значит, следовало протянуть водовод от реки и пропустить воду через фильтры с хлорсодержащим реагентом. Но этот реагент надо было еще получить из обыкновенной поваренной соли, а как получить? Электролизом, для чего создать электрическую батарею Вольта....

Управляющий дворцом Разумовского (малоросс средних лет с вислыми усами и хитрющими глазами) выделил для жилья "английскому" мастеру-молокососу маленькую каморку на первом этаже — с одним узким окном и без отопления. "Похоже, что ее просто отделили перегородкой от смежной большой комнаты, — подумал Ботан. — Ну, мне это фиолетово. Лишь бы с оплатой не объегорил. Пообещал-то уже меньше, чем в Гатчине, всего 2 тысячи. Правда, у него оказался земляк, работающий на Тульском оружейном заводе, где мне придется делать эжектор — уже хорошо.... ".

Первое время Миша практически не встречал хозяев дворца, хотя видел издалека выезд карет со двора (и въезд) в сопровождении гайдуков. Потом пришлось отправиться в Тулу: благо, что ехал в карете лишь оттуда, а туда "шагнул" из современности. И хорошо, что земляк протолкнул заказ "на раз", подтвердив свою влиятельность. С насосом и паровым котлом далее все пошло по ранее накатанной дорожке, и через декаду насос был опробован на том самом колодце.

Сложнее оказалось устроить водовод от реки: городские власти отказались согласовать на том основании, что тянуть его ради водоснабжения одного здания нецелесообразно. "Оно и правильно, — согласился в душе Ботан. — Лучше бы скооперироваться с владельцами соседних домов. А кто у нас соседи? Капитан-поручик в отставке Пашков (он же винный воротила), который выстроил самый шикарный дворец в Москве и лишь для себя любимого, жены да эпизодически набегавших гостей. Сенатор Талызин, владелец новехонькой трехэтажной домины на левой стороне Воздвиженки. Граф Шереметев, занимающий двухэтажное поместье по правой стороне Воздвиженки — как раз перед дворцом Разумовского. Мне к ним лучше не соваться (не по чину), а вот Разумовского они выслушают со всем почтением. Если эти тузы согласятся на переоборудование своих домов в том же стиле, то придется, видимо, соорудить у реки промежуточный бассейн, где и проводить хлорирование. Зато доходы мои возрастут как минимум вчетверо!".

Вот так и случилось, что Миша Галанин предстал-таки перед хозяином дворца, который собрался благоустроить. Вблизи Кирилл Григорьевич оказался мордатеньким курносым здоровяком значительного роста, но уже поседевшим и погрузневшим (немудрено на исходе пятого десятка лет). Лицо его казалось приготовлено к улыбке, однако серые умные глаза смотрели зорко.

— Вы, юноша, и есть гидротехник из Лондона? — спросил он удивленно. — А опыт строительства гидросооружений у Вас есть?

Ботан слегка поклонился олигарху и сказал полуправду:

— Йес, Ваш сиятельство. Я делать бассейн для плавания в усадьба граф Ремизов.

— Ремизов? Ремизов.... Это генерал что ли, отличившийся еще в войне с Фридрихом?

— Он похож на генерал, но я точно не знаю.

— И что, граф Ремизов остался доволен бассейном?

— Доволен его дети, которые плавать в нем день и в ночь, под свет прожектор.

— Что еще за прожектор?

— Это вогнутый зеркало, очень усиливать огонь от свеча. Получается луч света.

— Мне такой сделать сможешь?

— Легко, экселенц. Абер я приходить к Вам с просьба: посетить Ваш соседи и уговорить их на проведение водовод от Москва-реки. А если они пожелать, то я мочь устроить им водопровод в дом — такой же, как будет у Ваш сиятельство.

— А много ли будет в моем доме воды?

— Сколько захотеть, экселенц. Будет и горячий вода, для ванна и душ.

— Что еще за душ?

— Подобие дождь, но только на голова. Вам понравится, Ваш сиятельство....

То ли Кириллу Григорьевичу нечем было заняться, то ли он от природы был обязательным, но соседей своих он обошел завтра же и добился от всех согласия на проведение водопровода. Впрочем, себе заводить новинку они погодили, резонно рассудив, что пусть она покажет себя у Разумовского. Ну, а Миша начал одновременно несколько дел: обустройство бассейна на чердаке дворца, сооружение крытого бассейна у реки, изготовление электрической батареи, укладку водоводной трубы в специально вырытой канаве.... Как радовался он, создав довольно мощную батарею Вольта и еще более, получив гипохлорит натрия в результате электролиза раствора поваренной соли! Как огорчался, когда хлорирование воды в промежуточном бассейне никак не получалось оптимальным.... Но вот в результате отстаивания воды запах хлора в ней стал практически неощутим и он смог пустить ее по водоводу для наполнения бассейна чердачного. После этого настала пора проведения труб холодной и горячей воды к потребителям....

Постояв впервые под горячим душем, Кирилл Григорьевич разомлел, широко заулыбался и велел позвать к себе талантливого англичанина.

— Угодил ты мне хлопец, ой, угодил! Воду твою пить, конечно, невозможно, но для купаний она вполне годится. А главное ее много и все время чистая бежит! Заплачу я тебе за это вдвое от уговора. Но скажи, нет ли в вашей Англии еще каких бытовых удобств?

— Есть, как не быть. Мочь предложить ватерклозет в форме стул на замена ночной горшок — очень удобный приспособление со смыв моча и фекалии в труба и далее в септик....

— Годится! У государыни, бают, есть такой стульчак, но, вроде бы, без смыва. А у меня со смывом будет. И если я ей свой подарю, то, глядишь, опять в фаворе буду.... Делай непременно. Пять тыщ тебе на это хватит?

— Хватит и четырех, — решил не жадничать Михаил, ибо осознал, что с этаким президентом Академии наук возможно долгое и плодотворное сотрудничество для обоюдного блага.

Глава девятая. Краткое время счастья.

В офисе "Параллельного мира" Миша неожиданно встретился с Дашей Мятловой. Он направлялся к кассе, а она только что от нее отошла, пряча в сумочку не слишком впечатляющую пачку денег. Из деликатности Миша попытался сделать вид, что не заметил одногруппницу, но был ухвачен ею за рукав со словами:

— Что, Галанин, совсем загордился? Начал рубить бабки и глазки свои блудливые к потолку поднял?

— Что ты такое говоришь, Даша? — засмущался Миша.

— То самое, Ботан, — жестко продолжила Даша, но все-таки полушопотом. — Раньше ты меня глазами всю общупывал, вожделел прямо, но стоило тебе заиметь деньги и куда что подевалось? Половину Бендер-Бея, верно, обследовал? По гаремам шаришься?

— Почему половину? — на автомате спросил ошарашенный Миша.

— Потому что.... — начала отвечать Даша и осеклась. — В общем, с тобой все ясно, лох озабоченный. А я-то думала, куда он деньги свои несусветные девает....

— Это Рома тебе наплел про мои доходы? — озарило, наконец, Мишу. — Ну, погоди, полурослик, попадись мне на дороге.... А тебе скажу Даша: деньги да, у меня появились, но слышала ли ты о втором законе Паркинсона?

— Что еще за ерунда?

— Законы Паркинсона? Это единственные истины, которые стоит заучить наизусть в ходе познания жизни. Второй же его закон гласит: расходы всегда стремятся сравняться с доходами. Следовательно, как бы человек ни богател, у него всегда будет проблема: где взять денег?

— Но ты же сейчас именно за деньгами идешь?

— Йес, Дашенька, йес. Но получу и сразу поеду отдавать долги: за то, за се, за это.... Впрочем, кое-что останется и у меня даже появилась мыслишка: не съездить ли в зимние каникулы на курорт — например, в Доминикану? Но на курорте полагается ведь крутить романы? И тут я подрастерялся: то ли ехать туда одному и искать девиц среди местных красоток, то ли прихватить деву из наших эскорт-услужниц? Как ты думаешь?

Мятлова, лицо которой в ходе откровений Ботана успело выразить целую гамму чувств, на миг замерла и вдруг заулыбалась, но заговорила нарочито строго:

— Мишук! Ты совсем с ума сошел? До проституток собрался опуститься! Неужели ты не найдешь себе спутницу среди порядочных девушек? Оглядись вокруг и начинай выбирать. Ну!

Миша мгновенно изобразил раскаяние и стал выполнять отданную ему команду, то есть оглядываться вокруг. Взгляд его упал на девушку за стойкой администратора, и он спросил у Даши:

— Может, девушка на ресепшене подойдет?

— Да ты что? — обрушилась на него Даша. — Я кольцо на ее пальце отсюда вижу!

— Тогда кассирша?

— Еще лучше! Ей давно тридцатник стукнул!

— Может та, что к ресепшену только что прицокала...

— Окстись! Эта фифа явно из аппарата местного босса, который просто обязан наложить лапу на ее стати....

— Но больше здесь кандидаток не осталось, — нарочито растерялся Мища. — Кроме тебя, конечно.

— Так я, значит, тебе не гожусь?!

— Даша.... — почти натурально изумился Миша. — Я думал, что совершенно не подхожу тебе....

— А это легко проверить, Мишук, — понизив голос, уверила Даша. — Ну ка, встань за колонну, с этих глаз долой. Во-от. А теперь мы с тобой поцелуемся.....

И успевшая познать некоторые тайны мира девушка кинула свои руки на шею высокого молодца, прильнула к нему всем телом и уста их, мгновенно запылавшие, соединились.

— Ого! — сказала она спустя минуту, все еще лежа на его груди. — Да ты просто мачо! Во всех клеточках моих огонь разжег! Так что захотелось сейчас же взять тебя за руку и к себе на квартиру привезти....

— Я согласен, — тихо сказал Миша.

— Нет, нет, Мишенька! — запротестовала Даша. — Вот доберемся до отеля на Карибах, тогда и отпустим вожжи. А пока крепись!

Первая неделя на курорте Баваро была для Миши просто сказочной: днем они с Дашей плавали в масках над коралловым рифом (изобилующим цветными рыбками, морскими звездами и прочей живностью), летали на парапланах (с инструктором, конечно) над бирюзовым морем и зелеными горами, пытались серфинговать (без особых успехов), барахтались вместе с детишками в пенных потоках аквапарка и вдруг, переглянувшись, бежали в свой прохладный номер, чтобы сплестись на шелковых простынях в страстных объятьях.... Вечером часа два они проводили в ресторане, где пробовали день ото дня все новые вкуснющие блюда, потом шли на дискотеку в тот или иной клуб (Даша эффектничала там на фоне местных смуглянок, а Миша оттирал от нее навязчивых парней), но через пару часов оба вновь переглядывались, мчались домой, и Даша с удовольствием возобновляла преподавание Мише нюансов плотской любви.

Во вторую неделю в соседний номер въехала русская семья: бравый ФСБ-шник Саша лет тридцати пяти, изящная дама (Татьяна Львовна) и их сынишка пяти лет. Они тотчас познакомились с Мишей и Дашей, стали много времени проводить вместе и уже через два дня Миша затосковал. Ибо Даша и Саша, несомненно, прониклись симпатией друг к другу, предоставив Татьяне Львовне и Мише страдать. Ночи Даша стала проводить в ночных клубах, а появившись под утро в номере, ясно давала понять, что на любовь сил у нее не осталось.

— Что ж они с нами делают? — сказала как-то Татьяна Львовна в присутствии Миши, в то время как Саша и Даша парили в небе на одном параплане. Миша тихо простонал, встал на ноги и пошел целенаправленно в номер. Упаковав в чемодан свои вещи, он написал Даше короткую записку ("Продолжай развлекаться. Мне стало скучно") и уехал в аэропорт Пунта Кана. Билетов на рейс в Москву, конечно, не было, зато был билет до Орли, куда денежный Миша и полетел. Пару дней он болтался по зимнему Парижу, еще пару дней провел в Москве, а затем прибыл в свой М-ск, подгадав ко дню запланированного возвращения из Доминиканы. С возобновлением занятий в университете он, естественно, встретил Мятлову, но при ее попытке к нему подойти, категорически замотал головой.

Глава десятая. Знакомство со Львом Разумовским

В Москве 18 века мастера Галана заждались.

— Куда ты запропастился, Майкл? — спросил с ноткой раздражения Кирилл Григорьевич. — Мне соседи порог оббили: им тоже загорелось поиметь мои новшества, а мастер с глаз исчез.....

— Пришлось отлучиться по делам семья, Ваш сиятельство, — шаркнул ножкой Миша. — С другая сторона хочу напомнить, что зима рыть траншеи под водовод нелепо.

— И я им про то говорил, а они бают, что их можно пройти на пожог!

— Можно, — согласился мастер. — За двойная цена. Господ Пашков, Шереметев и Талызин это устроит?

— У них денег куры не клюют, так что устроит, — заверил Разумовский.

— Тогда я пойду заключать с ними контракты?

— Не ходи, мастер Галан, — усмехнулся Кирилл Григорьевич. — Я холопа к ним пошлю, пусть сюда явятся. Ты будешь условия им ставить, а я прослежу, чтобы ни в чем они тебя не объегорили. Наши москвичи хоть и богатеи, а любят при торге цену сбивать....

В итоге бригада рабочих, испытанная Мишей на обустройстве дома Разумовского, повела траншею к дому Пашкова. Однако Шереметев и Талызин тут же запротестовали, и Миша разделил своих умельцев на три группки, добавил к ним новобранцев, и траншеи зазмеились в трех направлениях от исходного водовода. Когда работы переместились под крыши особняков, Миша стал едва-едва успевать на облицовку водонакопительных бассейнов, установку паровых котлов и прокладку разнообразных труб, батарей и ванн, но как всегда среди рабочих нашлись смекалистые люди и взяли на себя значительную часть монтажных работ. "Ах, голубчики вы мои, — расчувствовался в душе Ботан, — чтобы я без вас сейчас делал.... При расчете я вас, конечно, награжу вдвойне-втройне, но пока буду помалкивать". В итоге его ежедневная деятельность свелась к утреннему обходу трех объектов, раздаче заданий самостийным бригадирам и вечерней проверке сделанного — кроме важных этапов вроде запуска парового котла и заполнения горячей водой батарей отопления. Образовавшийся дневной тайм-аут Миша решил использовать для более внятного знакомства с Москвой и москвичами.

Несколько дней он прилежно исхаживал улицы Белого города в секторе от Пречистенки до Петровки, сожалея, что Тверского бульвара еще не существует ("До чего хронологически дотошными оказались создатели "Параллельного мира!" — поражался студент). Однако вдруг его времяпрепровождение коренным образом изменилось. Тому причиной стало появление в доме Разумовского его четвертого сына, Льва Кирилловича — тридцатилетнего красавца в чине полковника, явившегося в отпуск из действующей Екатеринославской армии, возглавляемой знаменитым Потемкиным.

Бравому гвардейцу в ожидании вечерних московских развлечений было откровенно скучно и тошно в доме, где властвовала племянница (и по совместительству любовница) его отца, Софья Осиповна Апраксина — заносчивая полноватая тетка лет 45. Лев Кириллович надеялся застать в доме дочь этой метрессы, миловидную Веру Апраксину, но оказалось, что ее только что отдали в жены Петру Завадовскому, 48-летнему бонвивану, удостоенному 10 лет назад чести лелеять прелести императрицы Екатерины. Бытовые новшества, заведенные в доме отцом, приятно удивили полковника, и он пожелал познакомиться с английским умельцем — в качестве альтернативы бильярдной партии с жалким мужем Софьи Осиповны, майором в отставке (притом из рода рязанских бояр!).

Перехваченный на выходе из дома (на этот раз Миша хотел сходить в Китай-город) и потому слегка раздраженный мастер Галан вошел в гостиную, где увидел лишь хозяйского сына, поигрывающего кистями шлафрока.

— Топры ден, — сказал он, утрируя свой акцент, и стал молча ожидать ответной реплики.

— Здравствуй, хрен англицкий, — радушно заулыбался молодой барин. — А кланяться дворянину тебя в Англии не учили?

— В Англии сквайр обязан кланяться только дамам и членам королевской семьи, — мгновенно придумал Миша, наплевав на акцент.

— Что это за сквайр такой? — удивился сын графа в первом поколении.

— Рядовой английский дворянин, с земельным наделом, но без навороченного титула, — пояснил Миша. — Многие предки моей семьи были сквайрами.

— Хм, — сменил тон Лев Кириллович. — Значит, ты тоже дворянин.... Но почему занимаешься делами, пристойными лишь простолюдинам?

— Это типично российское предубеждение, — скривил губы Миша. — В европейских странах профессионалов давно научились уважать. Тем более, когда они внедряют в быт последние достижения наук.

— Достижения наук? Это каких же? — засомневался молодой Разумовский.

— В данном случае механики и термодинамики, — строго информировал Миша. — А сейчас я собираюсь сделать в этом доме электрическое освещение на основе гальванохимии или электромагнетизма. Еще не решил....

— Где же этакие науки преподают? — выкатил глаза на лоб Лева. — Я учился десять лет назад в Геттингене и ничего такого не помню. Кроме механики Ньютона....

— Я учусь в университете города Кембридж, — сообщил Миша, внутренне посмеиваясь. — Как раз в том, где Ньютон был профессором. Впрочем, я взял академический отпуск на год — для того, чтобы заработать денег в России. Потом свое ученье я продолжу....

— Куда подевался твой ломаный язык и акцент? — спросил вдруг Лев Кириллович.

— Я говорю так с людьми пожилыми, — не моргнув глазом, "признался" Миша, — которым трудно поверить, что англичанин может хорошо освоить русский язык. Вы же кажетесь мне человеком вполне современным — так для чего мне перед Вами притворяться?

— Вот отец удивится этакой метаморфозе.... — хохотнул Лев.

— Я прошу Вас ничего Кириллу Григорьевичу не говорить, — твердо произнес Миша. — Пусть его картина мира останется незамутненной.

— Ладно, пока промолчу, — согласился молодой человек. — А ты зато расскажи мне подробнее о своих новинках, особенно о новом способе освещения....

— Хорошо, я расскажу, — стал покладистым Миша. — И кое-что могу показать: например, электрическую батарею и дугу света, которую с ее помощью можно создать....

Глава одиннадцатая. Приглашение на бал.

К обеду Лев Кириллович настолько пленился своим новым знакомцем, что предложил составить ему компанию на балу, который давал в своем особняке в Кунцеве известный царедворец Лев Нарышкин, приехавший в Москву со всем семейством на новогодние праздники. Майкл выразил понятные сомнения в уместности присутствия на семейном празднике никому не известного персонажа, но бравый полковник только махнул рукой:

— У Льва Александровича на балах кого только не бывает! Он готов обласкать любого дворянина, будь тот из Вышнего Волочка или с Камчатки. А уж английского сквайра да с моей рекомендацией и подавно примет как родного!

— Когда Вы намереваетесь туда ехать? — спросил Миша.

— Назначено к шести. До Кунцева отсюда более шестнадцати верст. Не беда, в санках мы за час домчим — если помех в пути не будет. Сейчас самые морозы стоят, но я выдам тебе шубу бобровую, а в санях есть медвежья полость — авось не замерзнем. Заночуем же там, ибо я намереваюсь напиться допьяна. Да и Лев Александрыч не отпустит, наверняка в вист предложит сыграть, а то и банчок метать. Только вот для бала тебе надо бы переодеться, но одежда из моего гардероба будет явно маловата....

— Не беспокойтесь, Лев Кириллович, у меня есть с собой приличный фрак, — заверил Миша.

В половине пятого он вновь вошел в ту самую гостиную (через выход-вход в "Параллельный мир") и на этот раз поразил Льва Кирилловича своим обликом:

— Да Вы, оказывается, записной модник, Майкл! Лорд, натуральный лорд! Фрак темно-синий, жилет в тон, галстук, сапожки — все безупречно! И даже успели побывать у куафюра?

— Парикмахерская недалеко отсюда, на нашей Воздвиженке, Лев Кириллович. Мотнулся туда-сюда на извозчике....

— Браво! Рядом с Вами и я окажусь в центре внимания дам, которые вряд ли отпустят нас к картежникам. Оно и к лучшему: ведь я уже в годах, пора бы приискать себе жену по сердцу. За приданым мне, спасибо батюшке и дяде, гоняться не надо.... Что ж, вот обещанная шуба, вот и шапка кунья, пошли в сани да в путь!

Первый этаж дома Нарышкиных светился всеми окнами, во втором свечи горели кое-где. Все пространство перед домом было заставлено разнокалиберными санями и каретами.

— Персон сто пятьдесят сюда съехалось, — хохотнул Лев Разумовский. — Причем, почти все родственники да свойственники. Впрочем, понятно: Лев Александрович редко в Москву наезжает, да еще с детьми. Всем охота на них посмотреть, тем более что хозяин славится хлебосольством. Посмотрю и я на своих сестриц двоюродных. Они ведь сейчас в самом соку, на выданьи....— Вы так это сказали, будто не прочь сами на них жениться, — засомневался Миша. — В Европе, правда, дворяне на кузинах нередко женятся, но здесь-то более приличная страна, Россия православная....

— Испугался за девушек? — вновь засмеялся Разумовский. — Не бойся, красавиц на Москве пока вполне хватает. Если глубже копнуть, то среди них может, конечно, вылезти какое-нибудь четвероюродное или троюродное родство со мной, но ты, надеюсь, такие браки допускаешь?

— Такие — да. Но мне недавно рассказали, что бывший фаворит императрицы Екатерины Григорий Орлов сумел официально жениться на своей воспитаннице, приходившейся ему двоюродной сестрой....

— Суметь-то сумел, — желчно сказал Лев Кириллович, — да Бог с небес все видит. Наслал он на его Катерину смертельную болезнь, от которой ее не спасли лучшие доктора Европы. А Орлов после ее смерти сошел с ума и тоже вскоре умер.

— А вот есть еще один Григорий на Руси, — не отступал от темы Миша, — про которого говорят, что его любовницами были по очереди четыре племянницы....

— Это ты про Потемкина наслушался? Так он один у нас такой герой, ему императрица все дозволяет. Полюбовниц же у него могло быть премного: почти всякая дама теряет рядом с ним голову! Уж я-то насмотрелся за шесть лет, что был у него адъютантом. Ну, хватит разговоров, вылазим из саней да разомнем ноги подзастывшие....

— А вот и Лев Кириллович, гость дорогой! — громко встретил их в обширной прихожей дородный, но подвижный барин, бросив косвенный взгляд на Мишу. — С год уж тебя не видывал, пожалуй. Боялся, честно признаюсь, не поцеловала ли тебя турецкая пуля или хуже того ядро — но, вижу, обошлось. А что это за молодец с тобой пожаловал?

— Это, дядюшка, английский дворянин и человек ученый по имени Майкл Галан. Он гостит у нас в доме по приглашению батюшки и мечтает познакомиться с наиболее колоритными русскими людьми. Вот я и захватил его сюда, ибо человека колоритнее Вас, Лев Александрович, я не знаю ни в Москве, ни в Петербурге!

— До чего же ловок ты стал на комплименты, Лева! А что же, Майкл Галан, говорите Вы по русски или по французски?

— Только рюсски говорю мал-мал, — вновь принялся ваньку валять Миша. — Но понимать Вас карашо, милорд.

— М-да-а.... Выходит, мы об английских научных и технических секретах вряд ли что от Вас узнаем, а Вы про нас многое узнать сможете. Очень удобно, очень. Только вот какая закавыка, молодой человек: нет у нас от вас никаких секретов! Мы ведь все у англичан, французов и немцев копируем. Все наше — это ваше, только с отставанием от десяти до пятидесяти лет. Компрэнэ?

— Я понимать и соглашаться, но отчасти, — возразил Миша. — Мне Кирил Григорич рассказать о паровая машина мастер Ползуноф, которую он делать двадцать пять лет назад. В Англия такая машина делать только четыре года назад Джон Уатт. Еще Кирил Григорьевич рассказать про Иван Кулибин, который придумать много изобретэни: хрономэтр, прожектэр, лифт для подъем люди с этаж на этаж, оптик телеграф, арочны мост через река Нева, а сейчас он делать водоход с колесо и якорь для плыть вверх по река. Еще он говорить про универсаль академик Ломоносов....

— Так-то оно так, так-то оно конечно, — зачастил, ухмыляясь, Нарышкин. — Три этих имени у русских всегда под рукой в споре с иностранцами. Только исключения подтверждают нашу общую практику: глядеть на запад и тянуть оттуда новшества. Вот хоть конку возьми: где она сначала появилась? В Лондоне, Париже и Бендер-Бее. Ненамного раньше нашей, на Невском проспекте, а все-таки пораньше.... Ладно, что это я здесь вас держу, в прихожей-то? Отдавайте ваши шубы моему гардеробщику и айда в гостиную, к женушке моей дебелой и детушкам младым. Без меня, без меня, ибо я должен последних гостей дождаться....

В обширной гостиной, расположенной в правом крыле Кунцевского поместья, было сейчас все же тесновато: шутка ли, вместить сто пятьдесят гостей? Дамы старшего возраста, конечно, сидели в креслах и на оттоманках, а мужчины и молодежь роились меж столиков, заставленных подносами с пирожными, конфетами, орешками и вазочками с мороженым. Казалось бы, кому нужно зимой мороженое? Но именно его на столах почти не осталось — разобрали детки безбашенные....

Лев Кириллович ухватил "англичанина" за рукав и, ловко лавируя меж гостей, предстал перед хозяйкой дома: дородной, румяной и совсем еще не старой Мариной Осиповной, чьи блестящие смешливые глаза с явным удовольствием остановились на физиономиии Разумовского.

— Вот и Левушка, наконец, изволил прибыть, — сказала она с легкой укоризной. — Можно подумать, что ты из Балашихи, от брата своего непутевого ехал!

— Вы путаете нас с Алешей, Марина Осиповна, — разулыбался Лев. — Это я пока непутевый, потому что неженатый, а Алексей уже сенатор и породил шестерых детей!

— Сена-атор.... Детей наплодил.... Вот только двух уже незаконных! Жену свою из дома выгнал, а мещанку распутную пригрел, которая на радостях ему и десяток может народить! Как, бишь, фамилии-то у деток этих будут?

— Перовские, — суховато ответил Разумовский.

— Фамилия похожа на настоящую, не то что у бастардов Сашки Голицына: де Лицыны! А поди ж ты, его Александр Александрыч царевну за себя умудрился взять, Багратион Анну. Каких чудес только меж людей не бывает! Ну, так что, когда же ты у нас нагуляешься?

— Некогда мне пока жениться, тетушка. Я ведь офицер, а сейчас война идет с турками, на которой раз-раз — и ты уже без головы! А без нее жениться не хочется: вдруг мне рябую или кривую девицу подсунут?

— Шуточки все шутишь, Лева.... Смотри, дошутишься, другая беда с тобой может приключиться: женишься лет под пятьдесят, а жена беременеть откажется. Или все же родит, да только от приятеля твоего, помоложе годами. Вот вроде этого молодца, что возле тебя с ноги на ногу переминается. Поди, сослуживец твой, поручик или даже прапорщик? И род его по лицу не пойму: то ли из Трубецких, то ли из бесчисленных Голицыных?

— Не угадали, тетушка, причем совсем. Позвольте рекомендовать: Майкл Галан, студент университета Кембридж, что в Англии. Из дворян, конечно, но не знатных. Говорит только по-русски и не чисто (В конце этого представления Миша счел за благо щелкнуть каблуками и дернуть головой).

— C,est dommage, — сказала гран-дама. — Bon par lui-meme, mais comment le marie est sans espoir.

(Жаль, — вдруг выскочил текст перед глазами Миши, и он понял, что это перевод. — Хорош собой, но как жених бесперспективен.

— Епрстэ,— офонарел Миша. — Я и не знал о существовании такой функции в "Параллельном мире"!)

— Je ne suis pas sur quil ne connaisse pas vraiment le francais,— сказал Лев и посмотрел в упор на Мишу. — Il me la dit, mais les entrangers aiment etre ruses avec nous (Я не уверен, что он действительно не понимает по-французски. Он так мне сказал, но иностранцы любят с нами хитрить).

Миша состроил недоуменную физиономию, а Марина Осиповна заметила по-русски:

— Мы хитрим не меньше иностранцев.

И спросила Мишу:

— Для чего Вы приехали в Россию, юноша?

— В Россия можно отлично зарабатывать деньги, сударыня, — ответил Миша с открытой улыбкой и поклоном.

— Ай, молодец! — рассмеялась гран-дама. — Бесстыдно и честно. А каким способом Вам удается зарабатывать?

— Я применять на практика знания, которые мне преподавать в университете, — признался "англичанин"

— Например?

— Он большой умелец по части механических устройств, — вмешался Лев.— Я потом Вам расскажу подробно, тетушка. Ибо Лев Александрович уже здесь и что-то хочет объявить.

— Что может он объявить, кроме начала бала? — проворчала дама.

Глава двенадцатая. Ботан в компании Наставницы и Ветреницы

Когда гости перебрались в бальный зал (значительно больше гостиной), и дамы расселись вдоль его стен (на те же оттоманки и кресла, принесенные слугами из гостиной и откуда-то еще, так как их хватило и для девушек), с антресолей раздалась тихая прекрасная музыка — хорошо знакомая Мише, но почему-то удивлявшая. Одновременно двери в торце зала открылись, и из них стали попарно выдвигаться домочадцы Кунцево во главе с хозяином и хозяйкой. Лев Александрович и Марина Осиповна шли по паркету легкими скользящими шагами, держа смежные руки перед собой и отведя противоположные руки в стороны. Их церемониальный выход в точности копировали молодые люди (их дети), которых набралось на три пары. В хвост этим парам тотчас стали пристраиваться гости — в том числе и Лев Кириллович, подхвативший какую-то знакомую ему даму.

Миша стоял, конечно, в сторонке и мучительно соображал, почему музыка марша кажется ему инородной — хотя по духу очень соответствует 18 веку. И вдруг вспомнил, что это за музыка: композитор Гладков, мультфильм "Бременские музыканты"!! Как так, откуда, почему?! Но чуть остыв и вернув себе способность рассуждать, Миша едва не рассмеялся: ну, конечно, это ведь один из самых легких и верных способов заработка в "Параллельном мире" — внедрение новых мелодий из более поздних времен!

Меж тем все желающие прошли, наконец, через зал и вновь расселись по оттоманкам и притулились к стенам зала. Лев Кириллович вернулся к Мише и спросил:

— Надеюсь, ты умеешь танцевать менуэты и вальсы?

— Так точно, господин полковник, — дурашливо отрапортовал Миша. — Еще танцую контрданс, экосез, англез, котильон и вальс.

— Изрядно, — кивнул головой Разумовский. — Тогда я скажу тебе две новости: печальную и бодрительную. Печаль в том, что все хорошенькие девицы и многие дамы свои танцы кавалерам уже раздали, записав их в карре — вон те книжицы, что болтаются у них на запястьях. Ну, а бодрящая новость состоит в том, что Марина Осиповна прониклась к тебе приязнью и потому изволь встать подле нее, а она будет указывать тебе на свободных в данный момент дам. Так что не подкачай, покажи себя во всем блеске....

— Так точно, — упавшим голосом сказал Ботан. — А Вас, Лев Кириллович, ждет та же участь?

— Ну, нет, — усмехнулся граф. — Мои танцы Марина Осиповна загодя расписала.

Пора сказать, что Миша недавно и впрямь освоил танцы 18 века, — поскольку "Параллельный мир" стал очень популярен и потому во всех городах появились клубы любителей старинных танцев. Предполагая, что рано или поздно он попадет на балы той эпохи, Ботан приложил немалые усилия в танцевальном искусстве — и преуспел. Во всяком случае, его преподавательница, Лиля Метлицкая, предпочитала показывать новичкам стандартные фигуры в паре с Мишей Галаниным.

Следуя инструкции, Ботан приблизился фланирующей походкой к хозяйке бала, отвесил ей изящный "менуэтный" поклон и спросил:

— Ваша светлость, позвольте мне постоять рядом с Вами?

— Ну, постой, постой, — снисходительно молвила Марина Осиповна. — Авось что и выстоишь....

В это время оркестр заиграл явный менуэт, но опять-таки далеко не старинный, а более живой и прихотливый. Через мгновенье Миша опознал "The Clock Ticks On", под который не раз танцевал с Лилей Метлицкой, повернулся к гранд-даме и, дивясь своей отваге, сказал:

— Прошу Вас, леди, оказать мне честь и пройтись рядом в менуэте.

— А ты смелый юноша, Майкл Галан. Я на балах уже редко танцую, но с тобой рискну вспомнить былое....

После чего положила руку на его подставленное запястье, вышла в центр зала и стала двигаться привычно и даже со своеобразной грацией.

Меж тем к звукам скрипок, флейт, а исподволь трещоток (!) присоединился вдруг звучный женский голос. Он был, конечно, и в оригинале менуэта, но здесь звучали вовсе не английские, а русские слова, усиленные рупором (!):

— Звуки колокольцев по ветру разносятся

Песню порождая в глубине души

Радуга цветная в небеса возносится

Ах, как зори майские чудно хороши!

Песня та прекрасная о далеких странах

Про другое время и других людей

Ветер может мне помочь, он моя охрана

Душу подбодрить и сделать веселей.

Листья то краснеют в тон ночам холодным

Или зеленеют, лишь придет тепло

Времена меняются, то закон природы

А часы все тикают нам назло, назло.

Ныне ветер стих, курантов нет напева

Жизнь в тени проходит, уютной, но пустой

В зеркале ж мне чудится молодая дева

С прежней очарованной душой.

И хоть стрелка времени целит в одну сторону

Мое сердце просит прежнего житья

И я верую ему как седому ворону

Что когда-нибудь вернусь

К вам, мои друзья.

— До чего же заунывным оказался это менуэт! — не преминула выразиться гранд-дама. — Хотя мою душу местами зацепил. Люди в годах всегда ведь хвалят прежнее житье-бытье, а вам, молодым, это, поди, как нож острый?

— Но, но, бьютифул леди, это не так! — поспешил воскликнуть Миша. — Ведь и мы через дфатцать лет пудем как вы....

— Эти двадцать лет, Мишенька, самые сладостные, уж поверь. А теперь нам остается наблюдать, как вы бездарно их тратите: то воюете с риском быть искалеченными, а то с мещанками бастардов плодите.... Или у вас в Англии с этим строго?

— Умные люди в Англии отдавать бастард фермерам и забывать о них. А самые умные любовь с простолюдием не иметь.

— Вот мерзавцы какие! — фыркнула дама и замолчала, с подозрениям вглядываясь в Мишу.

— Ваш традиция мне больше по душа! — воскликнул Ботан. — Дети невинны!

— Ну, ладно тогда, — пробурчала дама, дочь пана Закревского и казачки Разумовской, и присущий ей оптимизм вновь засиял на лице.

Тем временем отвязный оркестр под управлением явного попаданца заиграл вальс цветов из "Щелкунчика".

— Вальс танцевать ты уже научился? — живо спросила Марина Осиповна.

— Да, Ваша светлость.

— Тогда иди быстро вон к той даме, что сидит в пяти метрах, у колонны и пригласи. Ее зовут Екатерина Сергеевна Самойлова. Она здесь с мужем, но он был недавно ранен в ногу и потому не танцует. И не робей: светские дамы робких мужчин не любят, а во властных руках, бывает, тают!

— Благодарю, Вас, — сказал Миша и пошел к вызывающе красивой светской львице.

Дама, к которой он склонился с приглашением, была, пожалуй, лет двадцати пяти и относилась к подвиду темных блондинок. Она коротко взглянула в решительные глаза эффектного молодого человека (знакомого с самой Нарышкиной), поднялась со стула и устремилась с ним рука об руку в вереницу уже начавших танец пар. Его длань, затянутая в перчатку, сжала узкую женскую кисть, а вторая рука легла на талию, и Миша вмиг заволновался, ощутив ее пленительную нежность — ведь мода тех лет отменила (увы, временно) женские корсеты! Меж тем он плавно повлек свою добычу на себя, на себя, на себя, но поскольку ее и вращал, то получилось устойчивое центростремительно-центробежное равновесное движение вдоль бального зала, вместе со всеми. С высоты своего роста, да еще откинув голову, удивительно осмелевший Ботан мог смотреть на партнершу — он и смотрел, все более краснея. Ибо с ее глаз (которые упорно смотрели в сторону), щек и губ его взгляд все время соскальзывал в ложбинку меж восхитительных белых выпуклостей, а еще падал на высокую шею, которую ему уже хотелось целовать и даже кусать! Вся кровь во впечатлительном танцоре активно запульсировала (в том числе под влияньем намека "бывает, тают"), и он превратился в клубок страсти, который вместо того, чтобы забросить даму на плечо и бежать с ней в укромные комнаты второго этажа, почему-то все кружил, кружил и кружил с ней по залу.

Наконец музыка смолкла, Миша разжал тискавшие даму руки и пытка его (и вероятно ее) прекратилась. Они пошли рядом к ее стулу, но она вдруг покачнулась, и ему пришлось вновь ухватить ее за руку.

— Вы вскружили мне голову, — шепнула она ему с улыбкой, а когда усаживалась, то попросила: — Принесите мне лимонад или мороженое.

— Бегу, — хрипло каркнул Миша и в самом деле почти побежал к столу в дальнем углу зала, где лакеи выдали ему и то и другое.

Когда он вернулся к Самойловой, рядом с ней уже стоял муж и что-то ей втолковывал. Екатерина Сергеевна взяла подносик с вазочкой и стаканом, сказала "Мерси, юноша", в знак благодарности дополнительно сжала его руку, и Миша почувствовал, что в его перчатку попало что-то вроде фантика. Он еще раз поклонился и отправился к Марине Осиповне.

— Ну и учудил ты, друг ситный, — развеселилась Нарышкина. — Видел бы ты себя со стороны. Коршун, натуральный коршун! Поди, и записочку заимел от этой ветреницы?

— Нет, — сказал Миша и мучительно покраснел.

— Вот это правильно, — сказала гранд-дама. — Никогда не выдавай своих дам. Проговоришься об одной, и все прочие от тебя отвернутся....

Глава тринадцатая. Коварная жженка

Пару следующих танцев Миша простоял, ничуть об этом не жалея, так как мог поломать голову над запиской Елены Сергеевны. Она была очень краткой: "Пречистенка, усадьба Лопухиных, в 10 утра среды, со двора". Нет, о том, что записка является приглашением на свиданье, он догадался. Приписка "со двора" означает намерение провести визитера в дом скрытно. Отсюда резюме: ему дается шанс для продолжения домогательств, начатых в бальной зале. Вот тут в голове Ботана и возникла сумятица: а надо ли ему в это эротическое приключение пускаться?

Он вспомнил о существовании мужа у Екатерины Сергеевны (совсем не старого и даже симпатичного, к тому же раненого), а также свою недавнюю ревность в Доминикане и злость на шустрого ФСБ-шника и, усовестившись, решил придушить этот зародыш адюльтера. Но тут в его голову проникли другие соображения: если он хочет развивать своего персонажа в игре, то должен принимать ее условия. А они таковы: светские дамы "Параллельного мира" охочи до интимных удовольствий. Если же ты, посулив такое удовольствие, в нем даме откажешь, то можешь забыть о вращении в обществе. Ибо раздосадованная фемина непременно будет тебе мстить: например, сообщать своим приятельницам о твоей никчемности, грубости или апатичности, немощи или извращенности и т.д. "Но разве я что-то посулил Е. С. Самойловой?" "Вне всякого сомнения. Твою похоть даже Нарышкина приметила. Так что, Ботан, придуши теперь совесть и готовься к свиданию. Хорошо еще, что оно будет через два дня...."

Тут Полина Осиповна выдернула Мишу из коловорота мыслей, предложив составить квартет в кадрили в паре с ее дочерью Екатериной (некрасивой, но любезной дамы 26 лет) и ее мужем графом Головкиным, оказавшимся уроженцем Парижа на службе у русской императрицы. Правила позволяли разговаривать во время кадрили, и дамы немало повеселились, слушая обмен репликами в исполнении плохо говорящих по-русски француза и англичанина. После кадрили Полина Осиповна позволила Мише пригласить на вальс (они "прослаивали" традиционные танцы 18 века) Екатерину, а Головкин стал вальсировать с Марией Нарышкиной. Затем последовал массовый котильон, после которого партнершей Миши в вальсе стала уже Мария — самая миловидная и оживленная из дочерей Полины Осиповны. От нее никакого эротического призыва еще не исходило, и Миша просто полетал с ней по залу. Впрочем, он вспомнил информацию из Интернета (в который часто заныривал перед походами в "Параллельный мир") о том, что через год к Марье будет подкатывать сам Потемкин, и Лев Нарышкин всерьез задумается о том, чтобы породниться с этим всесильным человеком.

После этого вальса Мишу поймал за рукав Лев Кириллович и предложил пойти в буфет (устроенный в той самой гостиной), где офицеры только что приготовили новомодную жженку. Эрудированный Ботан помнил, что жженка была изобретена русскими гусарами во время последней войны с Наполеоном из трофейных напитков — так что в ее теперешнем появлении повинен опять-таки кто-то из игроков. Миша засомневался было в целесообразности употребления явного ерша (хоть и из элитных напитков: шампанского, рома и токайского плюс жженый сахар), но потом вспомнил, что похмелье по выходе из игры ему не грозит и смело подал емкий бокал под струю из ковша виночерпия. Горячий "коктейль" пришлось пить мелкими глоточками, но лег он на желудок очень приятственно и к тому же моментально "всосался" в кровь, дав опьяняющий эффект. Так что вскоре Миша поймал себя на том, что с губ его не сходит улыбка, а толпящиеся вокруг котла с пуншем бражники — все исключительно приятные люди.

— Да ты, я смотрю, уже окосел! — хлопнул его по плечу Лев Кириллович. — В первый раз пьешь жженку?

— В первый, — согласно мотнул головой Ботан. — Страшно вкусно и опьянительно!

— Это тебе не английский грог! — хохотнул Разумовский. — Там лишь ром с чаем, а здесь смесь куда забористей. Но больше не пей, пожалуй, а то мне придется искать тебя по всему дому и даже его окрестностям!

— Хорошо, — на все уже был согласен Миша. И добавил: — Хорошо вы здесь живете! Не то, что мы....

— Не жалуемся, — ухмыльнулся Лев. — По части загулов молодецких всяко переплюнем и австрияков и французишек! А уж английских пуритан и сравнивать с нами нечего.... Согласен?

— Абс-лютно, — еще глубже уронил голову Ботан.

— А пойдем-ка я тебя уложу на часок баиньки, — обеспокоился старший товарищ. — Пойдем, пойдем на второй этаж — там свободная комната, думаю, найдется....

Миша очнулся от сна враз — видимо, оттого, что в окно заглянула полная луна. Он сел на кровати, затем встал, сделал пару шажков и с удовлетвореньем констатировал, что опьянение его совсем прошло. В полутьме он нашел свой фрак (был на стуле), затем туфли (около кровати) и, совсем сориентировавшись, добрался до двери. В слабо освещенном коридоре было пусто и тихо. Снизу шел какой-то слабый ропот, но музыки уже не было. Спускаясь по лестнице, Миша задержался перед большим зеркалом, снабженным двумя симметрично расположенными свечами, осмотрел себя придирчиво, пригладил волосы и решил, что готов к дальнейшему общенью со светскими людьми. На нижнем пролете лестницы он понял, что "ропот" доносится из гостиной и является ничем иным как совокупным говором многочисленных людей.

Тут из-под лестницы (то есть из хозяйственной части нижнего этажа) появилась вереница лакеев с подносами, заставленными обширными блюдами с горками какой-то обжаренной дичи, и вошла в гостиную. В дверном проеме Миша смог увидеть столы, за которыми ужинали гости, и у него тотчас появилось чувство голода. Однако представив, как он входит и ищет себе место за этими столами на виду у публики и недоумевающих хозяев, Ботан отвернулся от гостиной и, сглатывая набегающую слюну, пошел в бальную залу.

Здесь было ожидаемо пусто и почти темно — лишь один канделябр горел на той самой антресоли, где располагался оркестр. При этом слабом освещении Миша смог все-таки понять, что оркестранты продолжают там сидеть и в данный момент тоже, видимо, ужинают. И при этом балагурят, ибо с высоты периодически слышатся взрывы хохота. Неприкаянному попаданцу остро захотелось примкнуть к этой компании — тем более что ее глава с большой долей вероятности был своим "братом"..... Вот только лестницы к антресолям из зала никакой не было!

"Как же на нее попадают?" — озадачился Ботан и тут же сообразил: — Видимо, из того же коридора на втором этаже. Что ж, пойду, поищу нужную дверь, ориентируясь на хохот. Ан, нет, сначала надо бы напроситься в гости....". Он вышел на середину зала, поднес ладони ко рту в виде рупора и зычным голосом воззвал:

— Громадяне!

Галдеж на антресолях враз прекратился, а спустя пару секунд через баллюстраду перевесился мужчина и спросил:

— Что Вам угодно, сударь?

— Умоляю, — с аффектацией продолжил Миша, — примите в свою компанию голоднющего пришельца из 21 века!

— Так ты наш? — воскликнул музыкант. — Но ты же явный гость! Чего тебе со всеми не ужинается?

— Устал я от них, к своим хочу.

— Так жми на кнопку и чеши к своим!

— Нельзя мне сейчас из игры выходить, персонажа потеряю.

— А-а.... Ну тогда заходи, спасем и от голода и от скуки....

— К вам вход из коридора?

— Из него. Поднимайся, мы дверь отопрем.

Глава четырнадцатая. Ужин на антресоли

Когда Миша оказался на антресоли, то сделал общий поясной поклон (приметив шестерых музыкантов вместе с певицей) и сказал:

— Перед вами студент с кликухой Ботан. Прозван за тягу к ученью, естественно. Поэтому я не против, если и вы меня местным хитрушкам поучите. Предпочтительно в процессе жора.

— Ну, а меня Артемом зовут, — ответил тот же мужчина, — Садись на край моего стула. Вот тебе стакан, наливай вина из той бутылки и закусывай остатками нашего ужина. Да что ты льешь на дно как девица?

— Я только что от жженки отоспался, боюсь опять закосеть, — признался Миша.

— Тогда ладно, прощаем. А ведь мы тебя во время бала приметили. Верно, Неждана?

— Так он все время возле хозяйки дома отирался и дочерей ее в вальсах крутил, — со смешком доложила певица. — Я еще подумала, что этот типчик или в женихи метит или в чичисбеи к самой толстухе. А ты оказывается просто игрок, как и мы....

— Ха! — с ударением сказал несомненный лидер секстета. — Как будто игрок не может быть женихом или чичисбеем.... Очень даже может и я знаю таких пройдох. По краешку ходят, конечно, с риском быть забанеными. Но что делать, если талант у них именно к охмурению дамочек? Странно, что ты, любитель наук, тянешься на этот путь....

— Ничего я не тянусь, — пробурчал Миша, обрабатывая зубами куриную ножку. — Я тут в роли английского механика и внедряю в домах знати некоторые бытовые удобства. В благодарность один из аристократов взял меня с собой на этот бал.

— Это вместо денег что ли? — удивился третий член музыкальной группы.

— Не такой уж я и лох, — усмехнулся Ботан. — Просто ему скучно было ехать одному. А вы как сюда попали?

— В поисках длинного рубля, конечно, — стал отвечать Артем. — Сорганизовались-то мы в реале, но там ловить, сам понимаешь, нечего. Ринулись сюда, а тут, оказывается, ушлые ребята организовали уже что-то вроде филиалов Москонцерта и Питерконцерта. Все заказы на балы и прочие музыкальные мероприятия проходят только через них и большую часть гонорара они себе забирают. Еще они диктуют нам репертуар и рамки нововведений: например, вальс разрешен к внедрению, а танго ни-ни. Не говоря уже о рок-музыке....

— А так хочется сбацать что-нибудь ритмичное, — мечтательно произнес четвертый член группы. — Помните, как Трубадур переучил музыкантов на королевском балу?

— Неужели их нельзя обойти? — недоуменно спросил Миша. — Плюнуть на столицы и играть в провинции, например?

— Там, Ботан, совсем другие денежки за концерт, — снисходительно пояснил Артем. — Раз в десять поменьше. Но если они еще нас прижмут или конкурентов прибавится, придется, возможно, осваивать периферию.

— Вообще-то здесь хорошо, — призналась Неждана. — Они же буквально в рот нам смотрят, особенно на концертах. Так благодарят, подарки тащат, брильянты, изумруды, рубины.... Правда, многие считают, что певички — их легкая добыча и тащат уже в постель. Наивняки.... Я тут научилась головы мужчинам морочить!

— Морочит она, — проворчал пятый член группы. — Ходил один, ходил, а она пожаловалась на него другому, тот и вызвал первого на дуэль. В итоге один мертв, другой — калека. Доморочилась?

— Нудный он был! — взвилась Неждана. — Я таких терпеть не могу! Гнала его впрямую — не понимает! Что мне было делать?

— Не черта было от него побрякушки принимать! — повысил голос оппонент. — Такого хорошего парня из-за него угробила!

— Да какого парня? Это же все компьютерные персонажи!

— Ты уверена? Протри глаза! Это мы здесь компъютерные персонажи, а вокруг люди из реального 18 века. Как стало возможным такое сочетание, я не знаю, но именно так надо объяснять происходящее в "Параллельном мире"!

— Никогда не поверю! — отчеканила Неждана. — Это просто игра и все! И еще способ хорошего заработка, какого в реале я никогда иметь не буду.

— Блажен кто верует, легко ему на свете, — сказал с горчинкой оппонент и замолчал.

Помолчали немного и остальные игроки, но тут Артем, видимо, решил сменить направление их мыслей и спросил пришлеца:

— Так как зовут твоего покровителя и работодателя? Может, ты нас ему рекомендуешь?

— Почему бы нет? — пожал плечами Ботан. — Граф Разумовский вроде бы ищет себе невесту: по душе, а не за деньги, которых у него предостаточно. И если подсказать ему мысль о концерте ультрасовременной музыки, на который непременно явятся все приличные девушки Москвы, то, я думаю, он с жаром такой концерт в своем доме организует. Ну, а я попрошу пригласить на выступление именно ваш коллектив.

— Мы будем тебе очень признательны, глубокоуважаемый Ботан, — шутливо поклонился Артем и призвал жестом и голосом своих лабухов: — Кланяйтесь, сукины дети, кланяйтесь!

И музыканты, в самом деле, дружно поклонились и после рассмеялись. Артем же продолжил ковать горячее железо и спросил благодетеля:

— Седьмая часть от гонорара за этот концерт тебя устроит?

— Мне не нравятся люди, которые занимаются посредничеством за деньги, — сказал Миша. — Пусть это будет моя благодарность вам за сегодняшнюю игру и вот этот ужин. А деньги я возьму с графа и его папы за свою прямую работу.

— Очень благородно, сэр Ботан, — сказал Артем с едва уловимой иронией. — Если затея с концертом выгорит, то лучше сообщить мне в реале, по мобиле. Номер у меня простой, надеюсь, запомнишь? Или ты все же москвич?

— Из провинции я, от Москвы далекой. Хорошо, я и с графом перетру и позвоню — вне зависимости от результата переговоров.

— Я всегда говорил, — сказал торжественно Артем, — что только в провинции продолжают появляться путевые, надежные люди. А столичные жители вынуждены, увы, избавляться от хребтов, которые мешают им стать изворотливыми и пронырливыми. Так позвонишь?

— Через день или два, — заверил Миша. — Однако мне нужно будет ознакомиться с вашим репертуаром — чтобы не попасть впросак перед Разумовскими. И еще: какова, на ваш взгляд, оптимальная продолжительность концерта для этой публики?

— Выдерживают два часа, но непременно с получасовым перерывом на чаепитие, — сказал Артем.

Вдруг в бальном зале вновь стали загораться свечи.

— Вот и конец нашему ужину, — сказала Неждана. — Сейчас девы светские вновь танцевать прискачут. Когда, интересно, угомонятся?

— Мне, видимо, тоже туда надо идти, — проговорил Миша, встал на ноги и добавил: — Как хорошо, что я опоздал к аристократическому ужину! Вот радость — таскать после четырех блюд отяжелевшее брюхо да еще скакать с ним! А теперь и перекусить сподобился и дружественную компанию обрел. До новых встреч, господа-товарищи!

После чего отвесил короткий общий поклон и вышел в коридор.

У лестничного зеркала оглядывали себя несколько дев, а из дверей гостиной в сторону танцзала чинно шествовали прочие гости. Миша спустился почти к основанию лестницы, но встал на пару ступенек выше, пережидая шествие. Тут его углядел и окликнул Лев Разумовский:

— Вот и засоня наша объявилась! А ведь ты, сэр Галан, весь банкет проспал. Не беда: пойдем со мной к мажордому, он тебя обеспечит теми же блюдами, только без пространных тостов и толкотни локтями.

— Очень Вам благодарен, Лев Кириллович, за беспокойство обо мне, — улыбнулся Миша, — но меня уже покормили музыканты оркестра. Без особых разносолов, но вполне сытно.

— Что сказать? Ловок ты, сквайр Майкл, и шустер, почти как моя казачья родня! Те умеют в дырки без мыла влезать и на ходу подметки рвать. А кстати скажи: знакома тебе карточная игра "покер"? Она, вроде, из Англии к нам недавно придрейфовала....

— Я совсем не играю в карты, — признался Миша. — Знаю лишь, что в покере можно и нужно блефовать, то есть, получив на руки слабую комбинацию, делать вид, будто она сильна — тогда игрок с картами средней силы может их сбросить при повышении ставки. Игрок, применяющий блеф, выигрывает раза в два чаще игрока, ожидающего сильной карты. А что, Вы уже наметили себе пару кандидатур в невесты и потому на продолжение бала не пойдете?

— Коли хозяин дома приглашает за игорный стол, приличный гость не вправе ему отказать. А невест я на следующем балу продолжу искать....

— Если бы я был на Вашем месте, — закинул вдруг удочку Ботан, — то выделил бы Марию Вяземскую. Танцуя с Вами, она не поднимала глаз, но когда Вы усадили ее и пошли прочь, то она проводила Вас долгим пылким взглядом....

— Смотри, какой наблюдательный! А откуда тебе стало известно ее имя?

— Его сообщила Полина Осиповна — я ведь рядом с ней стоял....

— Хм.... Мария Вяземская, говоришь? Хороша, пленительна, но моложе меня лет на пятнадцать. Правда, некоторым девушкам страсть как нравятся взрослые мужчины.... Ладно, буду иметь ее в виду. Благодарю за подсказку. Так ты к нам, картежникам, не примкнешь?

— Нет, нет и нет. Пойду еще посмотрю на танцующих девушек.....

— Никаких смотрин! Сейчас гости будут понемногу разъезжаться, и правило записи на танец перестанет действовать. Поэтому бери на абордаж любую красулю и крути вокруг себя — в этом ты, я оценил, мастер! Может, и Машеньку Вяземскую пригласишь да расспросишь ее аккуратно обо мне?

— Просьба полковника — закон для анчоуса. Будет исполнено, май колон!

— Не ерничай, Галан, не люблю! Захочешь спать — сообщи Полине Осиповне, она тебя устроит.

Экспромт про Марию Вяземскую Миша родил не на пустом месте: спустя 14 лет она должна будет стать женой Льва Кирилловича (оказавшись проигранной ему в карты нелюбимым мужем Михаилом Голицыным) — так почему бы это событие не приблизить? Приглашать ее на танец Миша все же не пошел (вокруг нее еще вились кавалеры), зато улучил момент и пригласил ее подругу, Екатерину Васильчикову (оказавшуюся племянницей Льва Кирилловича!) — худенькую юркую егозу лет пятнадцати — и "посвятил" как бы случайно в сердечную тайну ее дяди. Глаза Катеньки засияли рубиново, рот полуоткрылся, и лишь только танец завершился, она помчалась на перехват Машеньки — девы чуть более взрослой и женственной. Вот они уже шушукаются, поглядывая иногда в сторону меланхоличного "англичанина" — интрига завязалась. Ну, а далее куда судьба вывезет....

Примерно через час отъезд гостей стал массовым. В числе прочих мимо Миши (подпиравшего колонну) прошла чета Самойловых — и Екатерина Сергеевна не преминула посмотреть в упор на юношу. Он стойко выдержал ее взгляд и даже чуть кивнул, но сердце его вновь заныло: "Ой, не ходи к ней, увильни!". Миша злобно скрежетнул зубами и стал смотреть на Вяземскую и Васильчикову, тоже стрельнувших в его сторону глазами напоследок. Потом он неприкаянно слонялся из бального зала в гостиную, пока его не взяла под руку Екатерина Нарышкина и не отвела в одну из спальных комнат второго этажа.

Глава пятнадцатая. Любовь и наказание за нее.

В назначенный день и час Миша явился во двор особняка Самойлова (передареного ему Потемкиным) и тотчас был впущен глазастой горничной на "черную" лестницу. Никакой грязи на ступеньках и сажи на стенах Миша, впрочем, не увидел — почти аналог лестниц в наших многоквартирных домах. Преодолев три пролета, они вошли в небольшую комнатку (передняя прихожая или скорее, задняя?), в которой горничная придержала гостя за рукав и сначала заглянула в следующую дверь. Затем она подошла к нему и помогла снять шубу, шапку и шерстяные муфты с ног. Тут гость ее удивил, сменив изящные сапоги на еще более изящные туфли (которые принес с собой в подобии торбы). После этого горничная еще раз оценила его облик, молча одобрила и, сделав грациозный книксен, простерла руку в направлении двери.

Он вошел в чрезвычайно изукрашенный зальчик (мозаичный паркет, резные панели, тисненые обои с нимфами, трельяжное зеркало в золоченой оправе, многослойные шторы, комод, секретер....) и в углу увидел восседающую на обширном полукруглом диване-канапе "даму своего сердца". Одеяние на даме было совершенно легким, кисейным, из чего Ботан сделал вывод, что его принимают в пеньюаре.

Надо сказать, что к этому свиданию Миша основательно готовился. Был он, конечно, стерильно чист, модно подстрижен и даже чуть-чуть надушен. Пару часов назад он зашел в ресторацию и заказал тщательно рассчитанный афродизиачный завтрак, включивший яичницу из перепелиных яиц, устрицы, десерт из молотых орехов в смеси с медом, тертым шоколадом, имбирем, корицей и лимоном, а также кофе с кардамоном и рюмкой коньяка. Впрочем, куда более важно было рассчитать стиль поведения со светской львицей. Он рассмотрел ряд вариантов и выбрал два: зондирующий и атакующий — в зависимости от обстоятельств. В данном случае веское обстоятельство (На даме пеньюар! Это почти что неглиже!) подсказало выбрать атакующий вариант. Аванти!

Миша стремительно пересек пространство от порога до дивана, упал перед дамой на колени и, глядя истово ей в глаза, спросил:

— Мадам! Сколько час Вы мочь мне уделять? При много я начать говорить Вам комплименты, проба смешить, получать веру, в финале жать Ваши руки и, мэйби, добывать поцелуй с угол эти прелестны губы.... Но наш знакомление и начало амор быть очень быстро, — значит, трата драгоценны время свиданье на пустой условность Вы вправе не пожелать. Как же мне поступать: играть аллегро? Или долгое адажио?

Екатерина Сергеевна слушала пылкую речь своего нового поклонника почти невозмутимо, но в конце ее соизволила поднять соболиную бровь и спросила с легкой укоризной:

— Так Вы, сударь, игрок? Очень молод, но уже речист. Я не думала, что в чопорной Англии водятся такие говоруны. Да еще бойко изъясняющиеся по-русски....

— Я сам поражаться своя говорливость, белла донна! Обычно я молчать и анализировать, но один взгляд на Вы делать из меня другой мэн: страстны и настырны! Мои руки желать сжимать Ваши перси и ланиты — так, кажется, звать женски бюст и баттокс?

— До чего ж Вы прытки, сударь! — запротестовала вмиг покрасневшая дама, отдирая руки Ботана от своей задницы. — Ланиты — вовсе не то, во что Вы сейчас вцепились, а всего лишь щеки!

— Просьба прощать мой скверны знанье рашен лэнгвэйч! — ничуть не смутился Ботан. — Но как зовутся прелестны женски баттокс на рашен?

— По-русски прелестного названия они не имеют, — сказала Самойлова, уже улыбаясь. — Поэтому мы зовем их меж дамами по-французски — фессэ.

— Ах, мадам! — закатил глаза Ботан. — Ваши фессэ отменно красивы, объемны и мягки! Я мечтать до них добраться и гладить, гладить.... Мять и снова гладить..... Я правильно сейчас выражаться?

— Неправильно и возмутительно! — фыркнула дама, но глаза ее лучились смешинками и ситуацией она, пожалуй, наслаждалась. — Вот Вы снова тянете ко мне пронырливые руки!

— Но я уже корректен и обнимаю талия, — возразил "иностранный кавалер", успевший присесть на диван вплотную к объекту вожделения..

— Одной рукой, — уточнила дама. — А вторая явно нацелилась на те самые перси!

— Которые у Вас еще более мягки и восхитительно нежны! — проворковал Миша на ушко красотке.

— Да Вы полный наглец, сударь! — сделала дама новую попытку отстраниться, но Ботан уже вполне ее "закогтил" и напоследок запечатал противящиеся уста поцелуем. Все более и более страстным.....

Шел уже третий час альковных наслаждений любовников (и Миша поздравил себя с уместным подкреплением афродизиаками, так как его наложница оказалась натуральной нимфоманкой), как вдруг в спальню Екатерины Сергеевны вбежала горничная и вскричала:

— Беда! Сюда идет Александр Николаевич!

Миша мгновенно представил себя голым перед разгневанным рогоносцем, выскочил из постели, схватил одежду и туфли и метнулся в дверь, противоположную только что открывшейся. Маневр ему удался, но вместо того, чтобы бежать дальше, он стал судорожно одеваться в соседней комнате. Ему удалось и это, но когда его пальцы застегивали последние пуговицы на камзоле, дверь в эту комнату распахнулась и на пороге обрисовалась фигура хозяина дома.

— Вот и пропажа сыскалась, Екатерина Сергеевна! — громогласно произнес он. — Ваш "гость" собственной персоной. Уже вполне готов к сатисфакции. Так ведь, сударь? Или Вы предпочтете быть избитым моими людьми и выброшенным на улицу?

— Я готов к поединку с Вами, — сказал убитым голосом Миша. — Прямо сейчас?

— Хорошо бы пристрелить тебя прямо сейчас, да секундантов под рукой нет — ни у меня, ни у тебя. Получится у нас не дуэль, а расправа, за которую в России упекают на каторгу. Так что отложим это дело на завтра. Ты ведь у Разумовских квартируешь, на Воздвиженке? Значит, туда я вечером своих секундантов и пришлю. Впрочем, можешь бежать без оглядки в свою Англию и в России уже больше не показываться.....

— Я буду ожидать там, — глухо сказал Миша. — Секундантов мне подберет, вероятно, Лев Кириллович.

— Тогда пошел вон из моего дома, — рыкнул Самойлов и повернулся в сторону невидимой жены.

На Воздвиженке Мише повезло: Лев Кириллович еще не успел отбыть на вечерние развлечения. Когда он узнал, что его протеже предстоит завтра дуэль и что вызвал его Самойлов, то поморщился и сказал:

— У него это будет уже вторая дуэль из-за распутной жены. В первой оба получили по ране. Надо мне было тебя предупредить, но я не думал, что вы так быстро с ней сойдетесь. Ты ранее в дуэлях ведь не участвовал?

— Нет, — мотнул головой Миша.

— А из пистолета стрелял?

Миша опять мотнул головой.

— Теленок, — вновь поморщился гвардейский полковник. — С другой стороны новичкам нередко везет на дуэли. Пуля, как известно, дура. А может, ты мастер фехтования? Выбор оружия будет за нами....

— Упаси бог рубиться или колоться, — сказал Миша. — Буду стреляться.

— Тогда надо тебе сейчас же пострелять, — решил Разумовский. — Дуэльная пара пистолетов у меня есть, а места лучше нашего подвала не придумаешь. Даже интересно: вдруг у тебя окажется твердая рука?

Но чуда не случилось: Миша машинально закрывал глаза при выстреле и мазал раз за разом. Лев Кириллович сначала его ругал, заставлял целиться, но в конце стрельб молча качал головой и смотрел сочувственно. Вечером прибыли секунданты Самойлова (капитан и майор) и имели беседу с Львом Кирилловичем и его сослуживцем, поручиком Свирским. Миша, естественно, при ней не присутствовал, дожидаясь результата. Наконец Лев Кириллович зашел к нему в комнату и оповестил, что дуэль состоится утром, в лесопарке за Якиманкой, на пистолетах, до первой серьезной раны. Извинений в данном случае кодекс не предусматривал.

Выйдя, наконец, из игры, Миша поплелся домой, размышляя по дороге. Первый вывод, сделанный им, гласил: не идти впредь слепо на поводу у женщин. Такое свиданье следовало организовать на нейтральной территории — у подруги или в гостинице. Вывод второй опроверг вывод первый: как ни прячься от мужа, тайное всегда станет явным. Впрочем, до дуэли из-за одних наветов могло и не дойти. Третий вывод: смерти игроку опасаться не стоит, но перса можно потерять. А что делать, если схлопочешь рану: лечить ее что ли? Или опять-таки похерить перса? Ладно, утро вечера мудренее....

В восемь часов утра Майкл Галан и Лев Разумовский, выпив чаю, уселись в санки (правил полковник) и поехали к Свирскому. Затем развернулись, спустились на торную дорогу по Москве-реке и живо оказались у строящегося Никольского моста, ведшего как раз на Якиманку. Поднявшись на берег и проехав немного по названной улице, санки свернули направо и углубились то ли в лес, то ли в парк — совершенно пустой по зимнему времени года. На одной из небольших полянок седоки увидели похожие санки, возле которых топтались два офицера и штатский.

— Вот и они, — сказал Разумовский и остановил свою пару лошадей. Миша спрыгнул с санок и встал возле них, ожидая команды. Секунданты прошли к дальнему краю поляны, протоптали барьеры и дорожки к ним и махнули дуэлянтам. Первым двинулся к месту дуэли Самойлов, за ним побрел и Миша, все более и более мандражируя. Наконец ему сунули в руку пистолет вверх дулом и повернули лицом к лесу. Секунданты отбежали от дуэлянтов подальше и Лев Кириллович крикнул:

— Стреляйтесь!

Миша повернулся к своему недоброжелателю, взвел курок и пошел по тропинке к барьеру. Самойлов предпочел стоять, выставив навстречу руку со смертоносным дулом.

"Я иду под выстрел как куропатка...." — сообразил Миша, остановился, развернулся к противнику боком и тоже навел на него оружие. Но проклятая мушка никак не желала замереть там, где надо. В это время из пистолета противника вырвался клуб дыма, Мишину грудь потряс сильный удар — и он оказался выброшенным из игры.

— Ваш персонаж Ботан-5 получил увечье, несовместимое с жизнью, — появился транспарант перед глазами. — Желаете создать нового персонажа?

— Ну его к лешему! — на нервах сказал Миша и снял игровой шлем.

Глава шестнадцатая. Интерлюдия.

Первое время Миша о "Параллельном мире" и не думал. Вернее, вспоминал часто, но упорно гнал от себя этот бред. Впрочем, на деньги, полученные от Кирилла Разумовского, он стал жить с матерью вполне благополучно. В частности, с наступлением весны прикупил дорогую дачку в Овинном, где мать принялась с удовольствием обихаживать парник и устраивать грядки — а Миша как примерный сын взял на себя земляные работы. Обучение его в универе шло своим чередом, причем практика, полученная Мишей в "Параллельном мире", добавила ему уверенности, и преподаватели тихо радовались, глядя на этого образцового студента.

Как-то в перерыве к Мише вновь подошел Роман Курицын и спросил:

— Ботан, ты где сейчас обитаешь в "Параллельном мире"?

— Нигде, — признался Миша. — Я с виртуалкой завязал.

— Ты с ума сошел! — искренне удивился Ромео. — А где ты деньги будешь добывать?

— У меня их уже достаточно.

— Денег никогда достаточно не бывает! — убежденно изрек Рома.

— Особенно если просаживать их в Бендер-бее, — добавил Миша.

— О, кстати, — оживился Ромео. — Ты знаешь, кого я там встретил? Мятлову! Она там из себя гейшу изображает — в паре с двумя другими девицами. Не самые супер-пупер, но спросом пользуются. К Мятловой я, правда, подкатывать не стал, а с подружкой ее удалось покувыркаться. Зараз все деньги на нее спустил!

— Зато ты теперь в вопросах секса наверняка поднаторел, — засмеялся Миша. — Так что не переживай: опыт денег стоит.

— Ну, может ты и прав, — вяловато согласился Ромео. — Во всяком случае, к "нашим" я больше не пойду. Местные девы ничуть не хуже, а стоят значительно меньше.

— Так ты научился все-таки там зарабатывать? На чем? — поинтересовался Миша.

— Ты ведь знаешь, Ботан, что игрокам такие вопросы задавать нельзя? Впрочем, ладно, ты технарь, тебе сказать можно, — снизошел Рома. — Я считаюсь там писателем. Несколько издательств заключили со мной договора, по каждому из которых я раз в полгода выдаю роман. Деньги нехилые, хотя куда меньше, чем ты срубал.

— А романы ты им таскаешь отсюда, чужие? — догадался Миша.

— Ну, не свои же, — хохотнул Ромео. — У них тут, представь, любовь-морковь влет идет. Вот морока женские романы заучивать, но по главе в день осилить можно. То ли был "Евгений Онегин".....

— Ты что, "Онегина" себе присвоил? — ужаснулся Миша.

— А что такого? — взъершился Рома. — Не я, так другой подсуетился бы. Все наши шедевры обречены быть украденными. Кроме тех, конечно, где приметы времени чересчур видны....

— Ну, вы, ребята, даете, — поморщился Миша. — С другой стороны и я ведь чужими изобретениями пользуюсь......

— Вот именно! — воодушевился Рома. — Еще неизвестно, кто из нас больший вор. Наверно, ты — исходя из денег, которые тебе дают!

— Ладно, Ромео, убедил, — сдался Миша. — Клепай романы и поэмы дальше — на благо российской культуры. А я буду продавать продукты сельского труда: клубничку с дачи, малину, огурчики малосольные....

— ....и иметь с этого натуральные гроши! — продолжил Рома. — Дурак ты, Ботан! Или у тебя что-то совсем неприятное в "Параллельном мире" случилось?

— Убили меня там! — неожиданно для себя признался Миша.

— Ты на войну что ли сунулся? — ужаснулся Роман.

— На дуэли, — пояснил Миша. — Из-за бабы, естественно. Причем, как сказали мне секунданты, ее муж желал порубить меня саблей, но его уговорили стреляться.....

— Да-а, — поежился Ромео и вдруг спросил: — Но ты эту бабу хоть шпокнул?

— Ромео, — сказал, прищурясь, Ботан. — Кликуху тебе пора менять. Нарекаю тебя Факерпихарем.

— Зачем так сложно? — заулыбался Рома. — Можно просто Кобелино.

— До Кобелино тебе еще расти и расти, — не согласился Ботан. — Это термин не для тех, кто алчет женщин, а для тех, кого они желают.

— Ничо! — пообещал Рома. — Дорасту и до Кобелино. Потому что женщины желают мужчин страстных и денежных. Страсти в моем организме навалом, а денежки текут в карман все более широким потоком.....

— Практичные женщины имеют двух мужчин: одного денежного, а другого страстного, — опять не согласился Миша. — Причем личность страстного самца время от времени подвергается корректировке.

— Проще говоря, они их меняют, — кивнул Рома. — Ну, так и я буду обязательно менять баб. Чего с одной и той же валандаться?

— Эх, Факер ты Пихарь, — посочувствовал Миша. — Любовные романы пишешь, а себе любви не желаешь. Может, с годами поумнеешь?

— Ты больно умный у нас, — сказал Рома. — В Мятлову влюбился, а она тебе сразу рога наставила! А ты, видимо, в отместку кинулся на замужнюю даму в "Параллельном мире"? Да по рогам и получил?

— Ладно, Рома, бывай, — поскучнел Ботан. — Ты ведь в интернет-кафе намылился? Ну, а мне в другую сторону.

Глава семнадцатая. Коробейник Емельян

Однако в начале летних каникул, задумавшись о параллельном мире, Миша сильно захотел в него попасть, но не в светские гостиные и богатые дома, а в гущу народную — посмотреть, послушать, а может и помочь чем конкретным горемыкам. Соответственно, перса из себя надо было изобразить простого, но тароватого. К примеру, стать коробейником.....

Сказано — сделано. Миша зашел в игру, назвался Емельяном, оделся мелким купчиком (яловые сапожки, полосатые штаны, красная рубаха с жилеткой, картуз с лаковым козырьком), прихватил с собой серебряных и золотых изделий (браслеты, кольца, цепочки) и пожелал оказаться на Макарьевской ярмарке. Сезон крупных торгов еще не начался, и потому народу на обоих берегах Волги близ Лыскова было не слишком много. Но обычная торговля здесь не затихала, что "Емельяна" вполне устроило.

Первым делом он нашел ломбард, где обменял свои цацки на ассигнации, серебро и медь. Потом купил лубяной короб с ремнями (для ношения на спине) и пошел в хозтоварный ряд, где прикупил десяток столовых ножей и ножниц, бруски для заточки этих металлоизделий, наборы игл, крючки рыболовные, шильца, гребешки, зеркальца, очки, перья стальные для письма и ручки к ним, чернильный порошок, пуговицы разных видов для модниц и прочую важную мелочь.....

Затем наведался к натуральным персам, где накупил платков шелковых, пуховых (оренбургских), муслиновых и кисейных, по "штуке" ситца белоземельного и черногрунтового, а также многообразный бисер, мотки пряжи и шпульки ниток. Заглянул и в обжорный ряд, где набрал орехов и леденцов на палочке, а также запас кой-каких продуктов на пару дней. Заполнив короб (который оказался килограмм под пятнадцать), Миша хотел было переместиться в Рязанскую губернию (почему-то она представлялась ему средоточием русских земель), но спохватился: товар у него казистый, надо бы приобресть оружие для его защиты. Он спросил путь в оружейную лавку, ему показали и в итоге он стал владельцем аккуратного двуствольного пистолетика, а также пуль и пороха к нему. Зарядив пистолет под руководством продавца, Миша пристроил его под короб, в пределах досягаемости хвата.

Пожелав попасть туда, где началась земля Рязанская, Миша оказался на высоком правом берегу значительной реки (видимо, Ока, сообразил он), лишенном практически построек. Приглядевшись, он опознал что-то вроде оплывших валов, заросших деревьями и кустарником, и вспомнил, что после разрушения Рязани монголами на старом городище строить ничего не стали. А Рязанью теперь называется городок Переяславль, расположенный километрах в 50 выше по реке. "Что ж, пойду помалу бережком вверх по реке, а там сверну куда-нибудь в сторонку от торного пути, которым, несомненно, является Ока" — решил он.

Часа через два Миша вышел к устью правого притока Оки, над которым на взгорке виднелась деревенька, обозначившаяся транспарантом "Никитино". Он поднялся по тропке (метров на 20) к началу деревни и поразился ее убогости. Состояла она из одной улицы длиной метров в двести, застроенной с одной, восточной стороны. Деревенские домишки выглядели однотипно и неказисто: низенькие, из потемневших и потрескавшихся от времени бревен, в два маленьких окошечка по фасаду и еще с одним боковым (затянуты преимущественно бычьим пузырем или просто закрыты дощечкой), без дымовых труб и каких-либо светелок под двускатной крышей. Впрочем, к боковой стене каждого дома были пристроены сени, а за домом тянулся огород. Напротив дома через улицу был еще огородик, выходивший на склон речной террасы (давно оползший), в конце которого обязательно торчала небольшая избушка — по-видимому, банька.

На огородах копались кое-где женские согбенные фигурки, на улице же не было ни души. Впрочем, вон за колодцем типа журавль мелькнула стайка ребятишек лет пяти, которая бежала явно целенаправленно и пропала из виду. "В этой деревне мой товар вряд ли найдет себе покупателей" — решил Миша-Емельян и прибавил ходу, желая поскорей миновать эту пародию на населенный пункт. Но проходя мимо одного из домов (уже близ другого края деревни), он вдруг остановился, привлеченный двумя несуразностями: из-под крыши этого дома вился дымок (в середине жаркого июльского дня!), а к окошкам его прильнули те самые огольцы, что бежали недавно через улицу.

— Эт что вы там разглядываете, судари мои? — бодро спросил коробейник. При звуке его голоса пацанята резво кинулись от оконцев кто куда. Миша не спеша повернулся, стал их отыскивать и преуспел: вон один малец из-за куста крапивы выглядывает, а за ним другой прячется..... Миша взял и поманил их пальцем — но пацаны остались за крапивой. Тогда он снял с плеч короб, снял крышку, достал петушка на палочке и показал его детям. Через полминуты вся стайка (три мальчика и девочка) оказались возле коробейника. Но Миша сначала покрутил красного петушка перед глазами детей, сделал вид, что облизывает его, потом закатил глаза к небу, чмокнул губами и сказал:

— Ой, как вкусно!

После чего посмотрел на детей требовательно и спросил:

— Так что вы там высматривали?

— Дяденька! — вскричала девочка. — Там бабка Естоля моего братика в печь хочет засунуть!

— Да, да!— наперебой закричали пацаны. — Она его уже всего тестом облепила и лопату приготовила!

Миша дико посмотрел на пятилеток, сунул им в руки петушка, быстрым шагом подошел к оконцу и заглянул внутрь дома. Сначала в царившем там сумраке он ничего разглядеть не смог. Но вот глаза его приспособились, и он увидел старуху, которая в этот момент действительно совала на деревянной лопате в пышашую жаром печь какой-то белый то ли пирог, то ли сверток! Миша вскрикнул и бросился к двери, ведущей в сени. Откинув ее нараспашку, он рванул дверь в избу, с ходу в нее сунулся, треснулся со всей дури головой о низкую притолоку и отрубился напрочь.....

Когда он очнулся, то увидел пологие тонкие стропила, перекрытые серой дранкой, а также деревянные вилы и грабли, прислоненные к стене под стропилами. "Это я в сенях, видимо, лежу, на полу, — сообразил он. — Надо бы встать.....". Однако при попытке поднять туловище с пола голова так заныла, что Миша счел за благо пока не шевелиться. "Как же так, ведь там младенец в печи! — заныла в свою очередь душа. — Вставай, скотина!". Миша, скрипя зубами, повернулся на бок, но в это время дверь избы отворилась и в сени вышла молодая (судя по босым ногам и походке) бабенка с орущим ребенком в руках. Закрыв дверь, молодуха ласково заговорила:

— Ох ты, мое чадушко! Испужался жару-то? Знамо дело, испужался..... На-ка вот титечку, пососи молочка, уйми испуг, уйми..... Вот та-ак, вот так, Семушка, весь страх твой и пройдет щас.... А смотри-ка дядька какой чудной тута лежит, на тебя глядит..... Видать, тожа испужался бабки Естольи да и ударился в притолоку. А што ее пужаться, она знахарка давнишна, все болести знат и всяки меры да приговоры от их. Вот и ты, Семушка, авось поправишься, будешь боек да румян, не хуже сестренки. Ну вот, успокоился да и уснул. Слава богу.....

Женщина положила ребенка на лавку и обратилась теперь к Мише:

— Так ты коробейничашь, видать? Оклемался ли малеха?

— Слышу и вижу, значит, жить буду, — улыбнулся через силу Миша. — Может, и встану сейчас.....

— Дай-ка длани, — предложила баба и наклонилась к Мише. Тот подал ей обе руки, она сильно за них потянула и одним движением вернула молодца в вертикальное положение. Голова его застонала, но рвотного позыва не последовало, из чего Миша заключил, что сотрясения мозга у него нет. Опять-таки, слава богу....

— Нут-ка, офеня, пройдись, — велела молодуха. Миша сделал пару шагов к выходу из сеней, повернулся и сделал еще пару, радуясь, что мотает его не сильно.

— Надоть тебе отдохнуть все жа, — заключила баба. — Посиди покудова тута, у Естольи, а опосля я тебя к нам заберу. Короб щас сюды приволоку....

Солнце уже клонилось к горизонту, когда полностью пришедший в себя "Емельян" стал раскладывать перед домом Арины Горшковой (так звали давешнюю молодуху) на крышке короба свои товары — и начал с металлоизделий. К тому времени деревенские жители вернулись в большинстве с полей и огородов и, узнав о прохожем коробейнике, пришли к дому Арины почти все.

— Подходи, народ честной! — стал голосить офеня. — Глаза разувай, но руками не замай! Я товары покажу и о каждом расскажу. Вот стальные ножи, на все случаи годны: резать репу и морковь и капусту и свекровь — коль бабища эта стара выкобениваться стала! Если ножик затупится, сей брусочек пригодится: сделан он из наждака, точит сталь на раз иль два..... А вот это ножницы — для умелой модницы! Ими ситчик можно кроить, чтоб красиво платье сшить, ногти ровненько обрезать да и волосы остричь. А вот иглы разные, острые, пролазные! Только я предупреждаю: вставить нить — задача непростая. Надо нитку послюнявить и в ушко чуть-чуть направить..... В общем, та же свекровь, чьи глаза притупились, нитку будет день вдевать да так и отступится. Но, но, но, но.... Есть спасение одно! Вот волшебные очки: на нос надеваются и мельчайшие предметы к глазу приближаются.....

— Погоди частить-то, — прервала коробейника Арина на правах хозяйки территории. — Ты про ситчик говорил..... А есть ли он у тебя?

— Есть, как не быть, — состроил "Емельян" обиженную рожу. — И белоземельный есть и чернопольный..... Вам какой показывать?

— Кажи все что есть, а мы уж выберем поди, — велела Арина.

Миша залез в среднюю часть короба, где лежали два рулона ситца, вытащил их на свет божий и немного развернул.

— Вот, можете даже пощупать его тихонько — но по грязным по рукам буду бить нещадно сам!

Бабы тотчас сгрудились над тканями и стали их осторожно трогать. В глазах их появилось умильное выражение: видно, они уже представили себя идущими в новом ситцевом платье в соседнее село на какой-нибудь праздник..... Однако вскоре улыбки их завяли, а бойкая Арина тут же спросила офеню:

— Как звать-то тебя, купец?

— Емельяном нарекли при крещении, — солидно сказал Миша.

— Емелюшка, значит.... — заулыбалась Арина. — Далеко ты этот ситчик купил?

— На Макарьевской ярмарке, — не стал скрывать Миша.

— Ахти как далеко! — загомонили бабы.

— Цыц, бабоньки! — прервала их Арина и продолжила свой хитроумный допрос: — А как ты, Емелюшка, в нашем краю оказался?

— На судне поднялся, с бурлаками, — стал сочинять Миша. — У Макария-то эти товары почти по себестоимости люди берут, а чем дальше в Расею заберешься, тем больше им цена.

— Решил, значитца, нажиться на нас, горемыках? — строго спросила Арина. — Тогда ты зашел не туда, тебе в Кирицы идти надоть. То село богатое..... Правда, тамошних баб ситчиком вряд ли удивишь, да ничо, полегоньку расторгуешься.....

— Неужто у вас в деревне совсем нет денег? — спросил Миша удивленно. — Я готов вам уступить малехо.....

— А почем ты хотел торговать этот ситчик? — спросила Арина.

— У меня есть торговый прием, — важно пояснил Миша. — Сначала цену мне говорит покупатель, а потом я начинаю с ним торговаться. Вот скажи, Арина Васильевна, какой ситчик тебе приглянулся?

— Чернопольный, с красными цветочками, — сказала баба, чуть краснея.

— И сколько денежек ты готова отдать за аршин?

— За отрез на платье отдала б, пожалуй, тридцать копеек.....

— То есть по десять копеек за аршин, — констатировал Миша и принял задумчивый вид. (Задумался же он о том, как не обидеть этих бедных людей и отдать полюбившийся им ситчик). А потом сказал: — А, ладно, сам-то я за восемь копеек его покупал, так что буду все же в прибытке. Бери, Арина Васильевна. Только как ты его без ножниц кроить-то будешь?

— Авось скрою, не в первый раз шить платье буду.

— Я тебе ножницы за пять копеек уступлю, — бери, дешевле ни у кого не купишь. А ты потом сможешь их соседям попользоваться давать — за какую-нибудь услугу. Бери!

— До чаго ты липок, Емеля! Давай уж свои ножницы.....

— А иголок и ниток и пуговичек тебе, значит, не надо? За все две копейки возьму!

— Да ты готов все деньги у меня выманить! Возьму это, а ты еще чего в своем коробе найдешь

оченно нужное....

— Побойся бога, Арина Васильевна! Ужель не видишь, что я в убыток себе торгую?

— Так-то цены у тебя, и правда, невысокие. Но сорок копеек — деньги для меня немалые.....

— Не сорок, а всего тридцать семь. Так ведь мужик твой, говоришь, бурлачит? А бурлаки, я знаю, хорошо за ходку зашибают.....

— Это ты, офеня, деньги с нас сшибашь влегкую, а мой Егор за них здоровьем платит! Придет на побывку-то, да ночью все стонет, стонет.....

— Разжалобила ты меня, Арина Васильевна! Дам я тебе, так и быть, скидку в две копейки. Только чтоб когда я обратно через вашу деревню пойду, ты меня уже в обновке встретила да щами накормила.....

— А потом спать уложила! — не удержалась от язвинки другая молодуха, державшаяся поблизости от Арины.

— Цыц, Катюха! — взъярилась Арина. — Я не посмотрю, что ты у меня в подругах да за такие слова за волосья оттаскаю....

— Арина Васильевна! — встрял Миша. — Ты с покупками закончила? Тогда отойди в сторону, дай другим бабенкам да сударикам к товарам подойти. Вот, к примеру, ты Катерина, на что нацелилась?

Место ночевки Емельяна определила та же Арина Васильевна. Но не в своем доме, а у той самой знахарки, жившей одиноко. Естолья позвала нежданного постояльца в избу, но Миша рассудил, что в июле вполне можно переночевать в сенях и прилег на лавку, а голову положил на приставленный к лавке короб. Естолья посмеялась над городским жителем и принесла два каких-то шобана: один на подстилку, второй — для укрытия. Миша тотчас вообразил, как в "шобанах" кишат клопы и блохи, но старая баба ходила мимо туда-сюда, и ему пришлось улечься "по инструкции". Сначала он ждал атаки насекомых, но ничего не чувствовал, а минут через пять ему стало так уютно, что он быстро заснул.

Проснулся Миша под крик "третьих" петухов, то есть с восходом солнца. Странно, но "первых" и "вторых" петухов (около часа и двух ночи) он совершенно не слышал, а "третьих" воспринял как звук военного горна. Но все же промедлил с подъемом и правильно сделал: спустя час (?) его растормошила Естолья и позвала на "заутрок". Миша мигом вскочил с лавки, вышел на улицу к бочке с водой (стоявшей под лотком, идущим с крыши) и поплескал из нее себе на лицо, освежаясь. После расчесал кудреватые волосы гребешком, ощутил себя пригожим молодцем и пошел в избу. В "красном" углу на деревянной столешнице были выставлены блюдо с пареной репой (?) и блюдо с горкой горячих ржаных блинов, а также два керамических кувшина и две пустые кружки возле них.

— Ты што будешь пить, Емеля, — спросила Естолья, — молоко козье али квас?

— Спасибо за угощенье, тетя Естоля, — сказал уважительно Миша. — Прости меня, но я к козьему молоку не привычен. А нет ли у тебя кипятку?

— Щас посмотрю. Я седни поставила в печь горшок с водой, собралась щи варить, но еще не заправила..... Вот как раз закипела....

— Отлей пару кружек. Я сделаю в них чай — для себя и для тебя. Попробуешь, может и понравится?

— Што еще за чай?

— Увидишь. У меня в коробе чего только нет, найдется и заварка для чая.... А еще у меня есть халва к этому самому чаю....

Через пять минут Миша с блаженным видом стал отпивать ароматный час из кружки вприкуску с персидской халвой, завернутой в горячий блин, а Естолья смотрела на него как на хитроумного фокусника, но сама пить горячущее питье опасалась.

— Ты в блюдце, в блюдце чаю-то налей, — смеясь, советовал Миша — Я к горячему чаю привычен, а тебе лучше тепленьким пока обойтись. Если понравится — я пачку чая оставлю да и халву тоже.....

И вот коробейник "Емеля" вышел, наконец, за околицу деревни Никитино. Какое-то время его сопровождала стайка ребятишек, возглавляемая Арининой Натахой, но, дойдя до какой-то незримой границы, они порскнули назад. Миша посмотрел им вслед, Натаха вдруг оглянулась, и он помахал ей рукой, оставшись доволен — ритуал прощанья соблюден.

Глава восемнадцатая. Торг в Кирицах

В Кирицы Миша попал лишь на другой день, так как на пути его встретилась еще две деревни под названьем Малые Гулынки и Засечье и их жители офеню перехватили. В итоге дешевого товара в его коробе осталось немного.

"Не беда, — решил Миша. — В богатых Кирицах остальной товар, наверно, пойдет. Авось, на ноль по доходам/расходам выйду.....".

Оптимизм его поддерживало еще то обстоятельство, что день этот пришелся на воскресенье — последнее перед днем Ивана Купалы. Соответственно, торговая деятельность в Кирицах оказалась близка к пиковой.

Торги велись на северной окраине села, недалеко от усадьбы заводчика Боленса, владельца зеркальной фабрики. Торжище представляло собой площадку из мощных плах размером 10х40 метров. По воскресным дням сюда сходилось и съезжалось до нескольких сот покупателей, которых обслуживал с десяток постоянных коробейников. "Емельяна" здесь совсем не ждали, и стоило ему ступить со своим коробом на торжище, как к нему мигом подскочил разбитной малый, подручный коробейников.

— Ты кто таков? — задиристо стал вопрошать он. — Откель явился и что за товар у тебя?

— Звать меня Емелей вот уж с неделю, — громко стал ораторствовать Миша, апеллируя больше к публике. — Товар мой первоклассный для девушек прекрасных! Шали пуховые, платки шелковые, кисейные да муслиновые, ситчик белопольный и черногрунтовый, пряжа махровая, пуговки разноцветные, бисер перламутровый и стеклянный..... Подходи, налетай, рупь заветный доставай! Десять лет не было такого товара в Кирицах и еще десять лет не будет. Кто не успел, тот опоздал!

— Что ты тут раскричался? — взъярился малый. — Иди отсель, покуда цел!

— Ты пошто коробейника от нас гонишь? — степенно, с грозными нотками в голосе, спросил богато одетый и вальяжный мужик. — Я желаю посмотреть на его товар, вдруг он и вправду хорош и моей дочери глянется. Иди сюда, Марфуша, посмотри внимательно на товары этого Емели — может, выберешь что ко дню Ивана Купалы?

Миша мигом распотрошил свой короб и стал раскладывать перед перспективными покупателями свои богатства — конечно, с прибаутками. Глаза Марфуши разгорелись, а пальчики перебирали то платки, то шали оренбургские, то пуговки с бисером. В итоге она набрала товаров на очень значительную сумму, отец же ее оплатил все, не моргнув глазом — то ли скотопромышленник это был, то ли тоже торговец, только зерном..... А место этих богатеев заступили покупатели новые, а за ними еще новее. Через три часа такой торговли короб Емели оказался почти пуст — притом, что в этот раз цены он совершенно не сбавлял. Единственной непроданной вещью оставалась небольшая изящная белая чалма, украшенная пластинкой лазурита и глазоподобным пером павлина.

Он уже собрался уходить с рынка, как вдруг увидел пару молодых дам, одетых в дворянском стиле (приталенные платья в пол, совершенно новомодные жакеты, кружевные зонтики от солнца....), которые неспешно шествовали от коробейника к коробейнику и что-то уже прикупили, передав товары в руки следовавшему за ними слуги. Емеля в цепи торговцев был, конечно, последним и терпеливо ждал своей очереди (сняв к чертям свой плебейский лакированный картуз). И вот высокородные покупательницы оказались перед ним. Стремительным движением рук Миша достал со дна короба чалму, протянул ее с поклоном надменной белокурой диве и сказал:

— Прекрасная ханум! Я знал, что эта чалма дождется своей покупательницы. Наденьте ее на свою изящную головку и посмотрите в глаза любому мужчине на этом торжище — там отразится искреннее восхищение Вашим необычным обликом. Так же будут поражены ваши поклонники и соперницы на ближайшем маскараде в той или другой из наших столиц!

Блондина в ответ на его тираду непроизвольно рассмеялась, повернулась к спутнице и сказала:

— Cousin! Look what a clever merchant! (Кузина! Как ловок этот торговец!)

— Ledy! — встрял в разговор Миша. — I speak English. Please Speak to each other in French. (Леди! Я говорю по-английски. Прошу вас говорить между собой по-французски.)

— Вот как! — обернулась к нему первая дама. — А для чего, разрешите спросить, Вам знание английского языка?

— Мы вступаем в эпоху технического прогресса, фэйр леди, — пустился Миша по волнам красноречия. — И Англия в настоящее время возглавляет этот прогресс. Там уже появились паровозы и пароходы, на очереди автомобили и аэропланы. Тот из россиян, кто сумеет освоить английские технические премудрости и воплотит их на русской земле, станет богат и знаменит. А разве не к этому должен стремиться всякий способный молодой человек? Первым же шагом на этом пути должно стать освоение английского языка. Я этот шаг уже сделал, на очереди шаг второй....

— И что это будет за шаг? — с неподдельным интересом спросила блондина.

— Сколачивание некоторого капитала, потребного для поездки в Англию и жизни там без особых лишений. Чем я сейчас и занимаюсь.....

— Далеко ли до исполнения Вашей второй мечты? — улыбаясь, спросила дама.

— Увы, коробейничать мне, видимо, придется не меньше года. Но капитал понемногу растет.....

— Желаю осуществления Ваших планов, — серьезно сказала молодая дама. — И для того, чтобы Вам чуточку помочь, я, конечно, куплю эту чудную чалму. Во сколько Вы ее оценили?

— Около рубля, сударыня. Впрочем, такой прекрасной леди я желал бы отдать ее бесплатно!

— Нет, нет и нет! — воскликнула дама. — Я заплачу за нее пять рублей! Пусть эти деньги приблизят исполнение вашей мечты. Как, кстати, Ваше имя?

— Емельян Галанин, бьютифул леди. А кого мне теперь можно будет благодарить в душе?

— Я Патриция Боленс, дочь владельца местной фабрики зеркал. И я, конечно, не имею права на титул леди, так как мой отец вовсе не лорд и даже не дворянин.....

— Как я слышал, в Англии теперь слова "леди энд джентльмены" применяют ко всем приличным людям — в том числе не имеющим дворянских титулов.....

— Но наш род и к Англии не имеет отношения, так как прадед — выходец из Голландии.....

— А-а.... Теперь понятно, почему Вы так прекрасны, Патрисия..... Голландки — признанные красавицы Европы. Это даже наш царь Петр отметил, когда познавал в Голландии и Англии основы корабельного дела......

— А Вы умеете петь дифирамбы женщинам, Емельян. К тому же красотой и ростом не обижены. Наверно, немало девушек грели на своей груди?

— Ни одной подобной Вам у меня в объятьях не было.....

— А хотелось бы объять?

— Очень, Патрисия.....

— Хм.... Через неделю будет день Ивана Купалы. Вы ведь обычно его празднуете?

— Вы не поверите, но еще не доводилось.....

— Вот и мне не доводилось. А хотелось бы в этот раз поучаствовать..... Может быть, и Вы к нам наведаетесь?

— Постараюсь прибыть, шери леди.

— Только прийти надо накануне, в день Аграфены, хотя бы к вечеру.

— Спасибо что предупредили, Патрисия.

— Тогда до встречи через неделю, Емельян.....

Глядя вслед изящным дамам, Миша стал себе дивиться.

— Ну, по кой черт я распушил перья перед этой Патрисией? Хороша, даже великолепна эта дива, но зачем я надумал ее соблазнять?

— Затем, — оборвал его внутренний голос. — Такова мужская натура: увидел красавицу — соблазни ее! Или ты хочешь уподобиться чахлому интеллигенту в известном анекдоте, который сетовал: есть кого, есть где, есть чем, а зачем?

Тут он спохватился, что напрасно тянет время и, помня о своих недоброжелателях-офенях, перенес себя из укромного места на Макарьевскую ярмарку, оставил в ломбарде короб и пистолет и вышел из игры. Заработок его по сравнению с прежними доходами показался почти смешным. С другой стороны поиметь за три дня двадцать тысяч рублей не так и хило.

Глава девятнадцатая. Ночь, наполненная страстями

В назначенный день Миша обрядился в подобие запорожца: красные атласные шаровары, белая шелковая рубашка, а на ногах вместо чувяк — черные кроссовки. Прихватил он с собой и белый бешмет — на подстилку, если вдруг случится оказия. Подумав, явился на ярмарку, забрал из ломбарда пистолет и сунул его во внутренний карман бешмета. В Кирицы он намеренно явился к закату солнца — надеясь, что Патрисия будет уже близ точки кипения из-за неявки коробейника Емельяна, а то и вовсе уйдет, опасаясь участвовать в прыжковых развлечениях у костра. Хрен он угадал: Патрисия вполне освоилась в кругу селян и, более того, была в центре внимания. Вот один молодец уговорил ее прыгать с ним через костер, и получилось у них вполне лихо. А вот другой парнище подхватил панну на руки и побежал с ней и прыгнул через веселое пламя — сам штаны подпалил, но девичье платье от огня уберег. Таким же макаром веселилась и кузина Патрисии, имя которой Миша не удосужился узнать. "Этак меня совсем ототрут от избраной зазнобы, — насупился Миша. — Надо что-то предпринимать......"

— Эй, парни! — крикнул он. — А давайте прыгать на спор через самый высокий костер? Награду победителю пусть придумают девушки. Придумаете, красавицы?

— А чего тут думать? — откликнулась вдруг кузина. — Если и вправду высоко кто прыгнет, такому удальцу и поцелуя не жалко. На выбор победителя!

— Тогда подбросьте дров в костер! — крикнул Миша. — Пусть до груди достает, а то и выше!

Парни стали раскочегаривать костер, глядя с опаской на взвившееся вверх пламя, а Миша пошел вокруг костра, выбирая две площадки — толчковую и приземления. На школьных уроках физкультуры он вполне освоил фосбери-флоп, причем в отсутствие тренера подростки нередко выпендривались: убирали поролоновые маты и завешали прыжок посредством сальто, с приземлением на ноги. Часто падали при этом, но страховали друг друга и потому серьезных травм удавалось избегать. Миша обычно оставался на ногах и очень этим гордился.

Наконец, он нашел подходящую площадку и уже собирался отойти в сторону, дожидаясь своей очереди, как был ухвачен за руку.

— Так вот же он, коробейник Емеля! — торжествующе воскликнула та самая кузина. — Ну-ка пошли на расправу!

И потянула Мишу к стоящей поблизости Патрисии.

— Оставь его, Абигэл, — с язвинкой заговорила Патрисия. — Емельян ведь человек деловой: весь день улаживал где-то одни дела, а теперь явился сюда и снова взялся за дело — выискивает, где ему ловчее через костер будет прыгать. Ты ведь надеешься всех перепрыгнуть, Емельян?

— Ты так ловко через него перепрыгивала, Патрисия, что мне тоже захотелось, — смиренно заговорил Миша. — Что касается соревнования, то в любом его виде я признаю только первое место. Поправьте меня, шери леди, если я не прав.

— Прав ты, Емеля, прав, только одно не учитываешь: женские сердца капризны. Поэтому мы не всегда бежим в объятья победителей, а часто идем утешать побежденных..... Впрочем, к черту рассуждения — вот прыгает первый претендент на девичий поцелуй!

Первый прыгун сиганул вполне стандартно, шагово, и хоть старался подпрыгнуть повыше, но пролетел через костер и что-то себе подпалил. В итоге следующие прыгуны сочли необходимым обливаться водой перед прыжком. Однако высоты их прыжкам эта мера не прибавила — тем более что все они прыгали в той же самой манере. Наконец, очередь желающих прыгнуть закончилась, и к точке заранее намеченного разбега двинулся Миша. К нему подсунулся было доброволец с ведром воды, но Миша его остановил.

— Ну-ну, — сказал парень насмешливо. — Спорим, ты без шаровар сейчас останешься?

— Без башки — может быть, но шаровары обязуюсь оставить наследникам целыми, — сказал Миша. Затем перебрал ногами, приноравливаясь и начал медлительный разбег. Вот уже край высокого (в рост) костра, а вот и толчок левой ногой. Тело пошло вверх спиной, достигло намеченного апогея (метрах на двух), ощутило жар пламени, но тут ноги пошли на сальто и ударились ступнями о почву. Устоять на них в этот раз не удалось, и Миша брякнулся наземь.

С криком "Емелюшка!" с двух сторон к нему бросились кузины и стали тянуть с земли, покрывая его лицо поцелуями и орошая его же слезами.

— Уймитесь, дамы, я сейчас наглотаюсь ваших слез и захлебнусь! — урезонил их Миша и встал на ноги вполне самостоятельно.

— Ты герой, Емельян! — с жаром сказала Патрисия. — Как красиво ты взлетел над костром! Никогда такого прыжка не видела! И свой поцелуй ты заслужил!

После этих слов она плотно обняла Мишу за плечи и впилась губами в его губы. Секунд десять длилось их прилюдное безумие, но вот она оторвалась от него, хрипловато рассмеялась и сказала вполголоса:

— Весь день я злилась на тебя, коробейник, и дожидалась лишь для того, чтобы излить эту злость в словах. И вот я с тобой уже целуюсь, ощущая небывалое счастье!

— Эй ты, прыгун! — раздался голос рядом. Миша резко повернулся и увидел перед собой того самого мощного парня, что прыгал через костер с Патрисией на руках.

— Думашь, ты всех одолел? А давай бороться? Или кулачный бой устроим? Выдюжишь против меня?

Миша поступил интуитивно: схватил парня за ключицу и привычно защемил соответствующий нерв (еще одна школьная развлекуха). Парень тотчас полуприсел и застонал:

— Аяяй! Ты что делашь? Отпусти!

— Попроси даму, чтобы она за тебя вступилась! — велел Миша.

— Ууй! Больно-то как!

— Проси!

— Добрая панна, вели ему меня отпустить!

— Только при условии, что ты от Емельяна отстанешь! — резким голосом сказала Патрисия.

— Отстану, только пусть отпустит!

— Ну, иди, — разрешил Миша и отошел на всякий случай к Патрисии.

Парень выпрямился, взглянул на ушлого коробейника с лютой злобой, но ничего не сказал и исчез из виду. Патрисия обняла Мишу за талию и молвила, глядя влюбленными глазами снизу вверх:

— Ты — любимец богов, Емелюшка! И мой любимец тоже. Пойдем отсюда куда-нибудь.....

— Хорошо. Только вот найду свой бешмет, — ласково ответствовал Миша и пошел вокруг костра.

— Я пойду с вами, Пэт, — сказала вдруг кузина.

— Мы будем целоваться, Абигэл, — мягко урезонила ее родственница.

— Ну и целуйтесь, — фыркнула кузина. — А я вас буду караулить. Вдруг этот амбал вас выследит и еще дружков с собой приведет?

— И ты нас сумеешь защитить? — засмеялась Пэт.

— По крайней мере, я так заверещу, что за версту будет слышно!

— Нет, — сказала Патрисия.

— Пусть идет, — попросил вернувшийся с бешметом Миша. — Это предохранит нас от излишеств.

— Какой ты разумник! — возмутилась Пэт.

— Абигэл без нас могут обидеть, — возразил Миша.

— Рррр! — гневно зарычала Патрисия. — Мой пыл наполовину пропал!

— Я тебе его верну, — шепнул ей на ушко Миша. — Гарантирую!

Через полчаса, заполненных частыми сладостными поцелуями и тисканьем на ходу всех прелестей Пэт, Миша нашел уютное местечко на берегу пруда, под старой ракитой, и, нарвав с нее ветвей, устроил ложе для своей возлюбленной. Тут пригодился, наконец, бешмет, который Миша таскал на своих плечах и бесконечно поднимал с земли после поцелуев. Абигэл закуталась к тому времени в две шали (свою и Патрисии) и прислонилась к стволу соседней ракиты. Ну, а бывший Ботан, а ныне сексуальный террорист Емеля приступил к более внятному распалению голландской красавицы.

Наступил миг, когда его ладони, гладившие и мявшие объемные обнаженные "фессэ" лежащей на его теле Патрисии, добились сладострастного эффекта, и ее лоно стало наползать на давно торчащий из-под шароваров "ствол" — как вдруг рядом раздался вскрик Абигэл! Миша резко свалил с себя деву, поддернул шаровары, схватил упрятанный под корень ракиты пистолет и, вскочив на ноги, вгляделся в ночную мглу. Под соседней ракитой шевелился с рычаниями какой-то клубок, а рядом оглядывали окрестности два парня. Вот они обернулись на шорох, увидели Мишу и сделали движение к нему навстречу.

— Стоять! — заорал Миша, направив на них пистолет. — Стреляю не раздумывая!

— Врет, — неуверенно сказал один из парней. — Это у него просто пугач.....

— Хочешь проверить?! — продолжил ор студент. — У этого пистолета два ствола, по пуле на каждого из вас! А того, что пытается изнасиловать Абигэл, я просто загрызу! Ну! Пошли к ебене фене и стервеца этого забирайте! Считаю до трех и стреляю первого! Раз.... Два....

Из клубка вырвался третий парень (тот самый здоровяк) и, схватив своих дружков за руки, повлек, что-то бормоча, за собой в лесную чащу. С земли поднялась Абигэл и бросилась в объятья пришедшей в себя Патрисии.

— Пэт! Я знала, что не зря пойду с вами! — говорила кузина, смеясь и плача. — Этот урод увидел меня первой и сразу набросился! Как от него разило потом и еще брагой! Я хотела его укусить, но побрезговала! А он всю меня истискал! Даже "туда" пролез, скотина! Правда, только пальцами, — спохватилась Абигэл. — Но если бы не Емельян, то быть бы мне обесчещенной.....

— Я думал, что слышу каждый шорох в лесу и ничего не услышал, — раскаянно признался Миша.

— Я тоже ничего не слышала и не видела, — добавила Патрисия и тихонько засмеялась.

— С вами все понятно, — махнула рукой Абигэл. — А вот я, наверно, задремала..... Пойти еще, что ли поспать? Эти гады, наверно, не вернутся.....

— В ночь Ивана Купалы положено купаться, — сказал вдруг Миша. — Вы умеете плавать?

— Меня отец научил, — сказала Патрисия.

— А меня нет, — призналась Абигэл. — Так что я на бережку посижу и еще вас покараулю.

— Хорошо, — сказал Миша. — Вот тебе пистолет. Нужно будет выстрелить — взведешь этот курок и нажмешь на этот крючок. Я тотчас из воды выскочу.

— В платье мне плавать не хочется, — сказала Пэт Мише вполголоса, — а рубашки ночной у меня, как ты знаешь, нет.

— Мы будем плавать обнаженными — как плавали когда-то в Эдеме Ева и Адам, — постановил Миша. — Или ты меня все еще стесняешься?

— В воде, да еще ночью ты меня и не увидишь, — засмеялась Пэт.

— Тогда я закрою глаза и включу свое воображение, — хохотнул Миша. — А ты тем временем подплывешь и обнимешь меня сзади.....

— Почему сзади?

— Объятье со мной спереди чревато тем самым бесчестьем.....

— Слово "бесчестье" удивительно похоже на слово "счастье" — ты не находишь, Емелюшка?

— Ох, Патрисия, как ловко ты играешь словами..... Ну, что, кто пойдет в воду первым?

— Конечно, ты. Только плыви потом вдаль, а поворотишь, как я крикну.....

Услышав желанный вскрик, Миша сделал в воде кувырок и поплыл к берегу. Водица была что надо: освежала, но сильно не холодила. У берега он увидел кудрявую голову Патрисии и гребки ее рук к нему — в стиле, напоминающем брасс. Миша резко ускорился, применив баттерфляй, но метрах в пяти от цели повернулся на спину и стал подгребать плавно. Уткнувшись головой во что-то мягкое (тити?), он опустил ноги и, подрабатывая чуть-чуть руками и ногами, изобразил собой столб. Тотчас его обхватили ее нежные руки и мягкие ноги, к туловищу прильнули тити и живот, а к уху — ее губы, которые прошептали:

— Ну вот, твоя мечта сбылась?

— Первая мечта, первая, — прошептал ответно Миша.

— Есть и вторая? — хихикнула Пэт.— Какая же?

— Обнять тебя точно так же.....

— О, какой ты хитренький! У тебя и обнимать-то нечего, одни плечи да задница, а у меня ого-го!

— Вот это "ого-го" я и хочу понежить.....

— Адам с Евой тоже с таких игр, наверно, начинали.....

— Ты совсем забыла библию, — "возмутился" Миша.— Там были еще яблоня и змей-соблазнитель.....

— Тебе никакого змея не надо, Емелюшка, ты можешь быть един в трех ипостасях: змей, яблоко и Адам. И я говорю тебе: обними меня так, как тебе хочется.....

И вот его руки скользнули ей под груди и сжали их, потом одна из них скользнула на мягкий животик и устроилась, наконец, в межножии. Мужской атрибут окончательно проснулся и стал тоже искать местечко потеплее. Когда он его почти нашел, Патрисия вывернулась из страстного захвата, деланно возмутилась и, положив руки ему на плечи, спросила затаенно:

— Ты любишь меня, Емелюшка?

— Очень!

— Очень, очень?

— Очень, очень, очень! — со всей будоражущей его страстью заверил Миша.

— И я тебя люблю, мучитель мой долгожданный! — простонала Пэт и, полностью обняв желанного мужчину, приняла инструмент любви в свои недра.

.

Глава двадцатая. Блокировка

Пережив любовное приключение с Патрисией Боленс (Какой восхитительной была гамма ощущений от секса с влюбленной девой!) Миша вновь отлучил себя от "Параллельного мира". Ему было неловко перед этой милой девушкой: будущего с ней он для себя не видел, а наведываться к ней на манер "почтового ямщика" (Когда я на почте служил ямщиком....) было стыдно. Но в начале нового учебного года он в очередной раз ощутил себя скучающим на студенческой вечерушке, вспомнил яркие эмоции в "Параллельном мире" и решил вновь в него окунуться. Тем более что "финансы запели романсы". Осталось выбрать куда и в качестве кого.

— А не посетить ли мне, в самом деле, Англию? — осенило Ботана. — С целью понять, насколько там продвинулось дело комбинированной цивилизации.....

Сказано — сделано. Через час Миша стоял на площади Черинг кросс (ставшую позднее Трафальгарской), одетый нейтрально, в черных тонах: то ли небогатый сквайр, то ли преуспевающий ремесленник. Стоял и смотрел на кипящую вокруг жизнь столицы Англии. И чем больше смотрел, тем мрачнее становился. Ибо прогресс шел здесь семимильными шагами. Вот ползет вагон конки, но вместо лошадей его движет миниатюрный паровозик. Вот едет вереница велосипедистов и велосипеды у них не какие-то архаичные (с огромным колесом и маленьким), а похожи на модели 20 века. А вот из-за угла появился автомобиль (полуоткрытый все же) и вовсе не паровой или бензиновый, а, вероятно, на спирту — очень уж выхлоп у него специфический! Причем шины авто явно резиновые. Они что, наладили поставки каучука из Бразилии? Ведь не может быть, чтобы уже так развили нефтехимическое производство?

А это что так трещит? Мотоцикл! Да еще с такими залихватскими рулями! А пахнет от него тоже спиртом. Из чего же они его гонят? Из картошки? Впрочем, какая разница — главное, что встали на правильный путь. Долой бензин, да здравствует этанол! Да-а, бедная Россия..... Пока у нас ручки со стальными перьями внедряют, самовары и зажигалки, здесь создают полноценную промышленность! Не удивлюсь, если у них уже строятся броненосцы с гребными винтами и дальнобойными нарезными пушками, да и армию они перевооружают вовсю. Интересно, сможет ли с ними бодаться уже революционная Франция.....

А впрочем, революционная ли? Может, в ней взятия Бастилии и не было? — озадачился Ботан. — Надо бы проверить. Администрация!

— Что желаете, Емельян?

— Желаю попасть в Париж, в Латинский квартал.

Мгновенное замутнение сознания и вот он стоит на перекрестке двух узких улочек, в домах которых цокольные этажи (как и ныне) сплошь отданы под магазинчики и кафе. Надписи были на незнакомом Ботану французском языке, но вдруг перед ним замаячил очередной транспарант: — Перевести на русский?

— Приятное новшество, — сказал Миша и добавил: — Переводить по мере моей заинтересованности. А разговорную речь вы перевести сможете?

— Конечно, Емельян. И даже перевести титрами речь вашу: с русского на французский.

— Вот подарок так подарок! — оживился Миша. — Так бы и в реале сделать. А то туристы мучаются.....

Ответа от незримого подсказчика он не дождался.

Побродив немного по улицам, Миша решил зависнуть в одном из кафе, где "тусовались" говорливые молодые люди — вероятно, студенты. Гарсон по его заковыристо изложенной просьбе (с подсказки искина) выделил ему махонький, но отдельный столик и принес бутылку вина Шато Лафит, которую открыл и уважительно налил в бокал. "Еще бы, — ухмыльнулся Ботан. — Вино из числа самых классных красных вин региона Бордо. Одним из первых его оценил Людовик 14-ый! И цену имеет соответствующую. Но пока эти траты для меня не смертельны. Что ж, буду его чуть прихлебывать и превращусь весь в уши, а искин станет мне студенческие разговоры переводить....."

Чуйка не подвела: студенты перескакивали с темы на тему, не минуя и политику, и, в конце концов, Миша узнал главное: революция здесь случилась, но король сумел вовремя укрыться в Версале под защитой верных ему гвардейских частей. В результате теперь, спустя пару месяцев после взятия Бастилии, в стране разгорелась гражданская война. "Не иначе тут вмешались такие же игроки, только французского роду-племени! — сообразил Ботан. — Пожалели Марию Антуанетту, наверно, да не пожалели бесправные слои населения. Все равно понесутся души в рай, не аристократов, так демократов. Хотя если вспомнить террор придурка Робеспьера: таких масштабов кровопускания достичь трудно.... Ладно, что будет, то и будет. Зато вряд ли теперь во Франции появится император Наполеон: найдут и придушат на старте карьеры!"

Меж тем разговор студентов принял личностный характер. Оказалось, что королевские войска двинулись в наступление на Париж и сейчас республиканское правительство собирает все силы для отражения врага. Скорее всего, призовут на службу и студентов. А умирать в расцвете лет так не хочется! Тем более что многие студенты в грош не ставят сброд депутатов, что сформировал временное правительство. А если король одержит победу, то уж в службе в рядах его юстиции революционным студентам будет наверняка отказано.....

"Вот так хваленые французские студенты! — хохотнул в душе Миша. — Конформист на конформисте. Или это только к будущим юристам относится?"

— He, toi! (Эй, ты!) — раздался вдруг рядом голос одного из студентов, ходившего, вероятно, в туалет. — As-tu quelqu,un? Et pourquoi tu pleures si mal? (Ты кто такой? И что так гнусно лыбишься?)

— Je suis un ingenieur russe, — озвучил Миша свою заготовку.

— Quoi? Ingenieur russe? Vous plaisantez surement: il n,y a pas d,ingenieurs en Russie! (Что? Русский инженер? Ты наверняка шутишь: в России нет инженеров!)

— Deja la, bien que pas assez. Je suis l,un d,entre eux. (Уже есть, хотя явно недостаточно. Я — один из них.)

— Qu,est-ce que vous, ingenieur, savez concevoir? Moteurs a vapeur, batteries galvaniques, pompes — quoi? (Что же ты, инженер, умеешь конструировать? Паровые двигатели, гальванические батареи, насосы — что?)

— Tout ce qui precede, ainsi que le chauffage de l,eau, l,eclairage electrique, les reservoirs d,eau et plus encore..... (Все из перечисленного, а также водяное отопление, электрическое освещение, ватерклозеты и многое другое.....)

— Et tout cela dans les annees 20 incjmpletes? Ha, ha, ha. Ou tu as deja eu 30 ans, mais tu as l,air premature? (И это все в неполных 20 лет? Ха, ха, ха. Или тебе уже стукнуло тридцать, но ты просто выглядишь недоношенным?)

В ответ Миша вновь применил свой фирменный прием: схватил студента за ключичный нерв и тот, конечно, взвыл от боли.

— Quoi? (Что?) — стал стебаться Ботан. — Parle plus clairement, ne crie pas — sinon je ne peux pas te comprendre (Говори четче, не ори — иначе я могу тебя не понять)

— Lache-moi, connard! (Отпусти, сволочь!)

— Repetez le deuxieme mot — je n,ai pas entendu (Повтори последнее слово — я не услышал)

— La racaille! Oooo! Eh bien, il ne faut pas, il ne faut pas plus! (Сволочь! Оеей! Ну не надо, не надо больше!)

— Repete ce que tu veux! (Повтори, что ты хочешь!)

— Lache-moi, sil vous plait..... (Отпусти, пожалуйста.....)

— Maintenant, il est clair (Вот теперь понятно) — заулыбался Ботан, но тут ему стало не до улыбок: к его столику подскочили, наконец, приятели потерпевшего, и Мише пришлось спешно прибегать к другому аргументу — двуствольному пистолету. Под его защитой он попятился к выходу и уже почти достиг улицы, как на него налетел гарсон, требуя оплаты заказа. Миша сунул руку в карман, нащупал крупную серебряную монету (экю?) и бросил ему. Гарсон поймал монету и осклабился: видать, хорошо наварил на скандальном клиенте.....

Миша бродил по этому Парижу до вечера и пришел к выводу, что французы не слишком увлеклись новинками цивилизации: да, рельсовый транспорт внедрен и здесь, на улицах, помимо масляного освещения появилось газовое, а перед некоторыми зданиями ярко светились электродуговые лампы — но ни автомобилей, ни мотоциклов у модников пока не было. Наконец он решил, что видел достаточно и скомандовал "Выход из игры". Мир вокруг привычно померк, но вдруг вновь появился (все тот же Париж), дополненный транспарантом:

— Выход из игры временно невозможен.

— Что за херня?! — взъярился Ботан, вновь повторил процедуру выхода — с тем же результатом.

После пятой неудачи его осенило и он скомандовал:

— Перенести меня в Кирицы!

Париж послушно исчез, но вместо рязанского села Миша очутился на берегу явно нерусской реки, причем среди солдат (слава богу, русских), обсевших костер, на котором в котле кипело какое-то варево. Он тоже был обряжен в форму (то ли мушкетера, то ли гренадера?) и держал в руках длинное и тяжелое ружье со штыком.

"Что за фокусы, админы? Я что, в рабы к вам попал?" — совсем запаниковал Миша.

"Ваш выход из игры заблокирован, — возник транспарант. — Он возможен только при летальном исходе. Но не пытайтесь прибегать к самоубийству — оно может оказаться действительным. Станьте героем, Емельян и наш мир будет у ваших ног".

"Блядь, блядь, блядь! Доигрался, блядь!" — выпустил пар Ботан и стал обдумывать ситуацию более спокойно. Было похоже, что он попал на русско-турецкую войну и что вокруг Румыния: вон там над рекой стоят типичные мазанки, а на склоне растут заросли кукурузы, перемежающиеся с виноградниками. Сейчас сентябрь 1789 года, а что за сражения были с турками в том году? Самое знаменитое Рымникское и, вроде бы, как раз в сентябре. Тогда ладно, опасаться нечего: Суворов в хвост и гриву разбил тогда войско турок. Впрочем, мне то надо как раз погибнуть — значит, буду рваться в первые ряды , являть чудеса храбрости. А вдруг админы решат, что это и было замаскированное самоубийство? Вот же гадство какое они мне устроили! Сволочи!

Глава двадцать первая. Рымникское сражение

Персонаж Ботана оказался и в этот раз непростым: в солдаты был разжалован поручик Эмильен де Вержи, родом из Франции, который прибыл в Россию с первой волной эмигрантов, был зачислен на службу в гвардию, но почти сразу умудрился ввязаться в дуэль с одним из бесчисленных князей Голицыных и убил его. Голицыны сильно хотели упечь французишку на каторгу, но Екатерина поступила дипломатично и лишь бросила его в пекло войны простым солдатом, повелев зваться Емельяном Вержиновым.

-Емеля,— обратился к нему артельщик, только что снявший пробу с варева. — Давай свою миску. А то у нас народ ушлай: враз все разберут и тебе, тюхе-матюхе, ничо не оставят.

Миша снял со спины ранец, открыл его и сразу наткнулся на миску с ложкой. Он отдал миску артельщику, который плюхнул в нее варево из половника и протянул ее обратно со смешливой присказкой:

— Держи, Емельян Вержин. С варевом не спеши, народ не смеши. На ложку-то дуй, лишь потом в рот суй. Да хлебушек, хлебушек с варевом жуй.....

— Мерси, сударь, — ответствовал Миша и вдруг добавил: — У нас во Франции говорят — кто на ночь поел сытно, сны видит любопытны.

— Сны любопытны..... Это с бабами што ли?

— В том числе. Могут, правда, и турки с ятаганами присниться.

— Боишься турок-то? Зря, пусть они тебя боятся. Пока он ятаганом к тебе дотянется, ты ему завсегда успешь штык в пузо вставить. Или ты штыком пока не привычный? Конешно, в офицерах-то со шпагой управлялся да с пистолетом. Но я те скажу, штык куды надежней. Да и пуля из ружья летит дальше, чем пистолетная. Так што с оружием ты не прогадал. Но знашь ли ты главно правило штыкового боя?

— Нет, наверно.....

— Главное товарища оберегать: пока он колет турка или татарина, ты должен зорко смотреть, чтоб ему со стороны кто саблю в живот не сунул или башку не срубил. Ну, а ты будешь кого колоть — тебя стоящий рядом поддержит.

— Спасибо, дядя, за науку. Учту в завтрашнем бою. Или завтра боя не будет, как думаешь?

— Обязательно будет. Наш Александр Васильич попусту солдатиков не гонят. Если уж случился марш-бросок вроде сегодняшнего, завтра надежно будет баталия. Он бает: кто промедлил, тот победу упустил.

— Но у него есть еще союзник, фельдмаршал Кобург, у которого войск в три раза больше. Ему, значит, и собираться дольше.....

— После победы у Фокшан тот Кобург нашему генералу в рот смотрит и кажному его решенью послушен. Будет битва завтра, будет.

— Но турки в этот раз собрали, вроде бы, очень много войск.....

— Нашему Суворову это без разницы. Он построит нас в батальонные каре, и мы пойдем через турок как нож скрозь масло. Лишь бы на антиллерию не нарваться. Правда, у нас и своя антиллерия есть, авось ихнюю подавит. Конницу же их мы ни во что не ставим: они на каре скочут, саблями машуть, а сделать против ружейного огня и ограды из штыков ничего не могут. Антиллеристы же наши как из каре по ним саданут картечью — те сразу в бега пускаются.

— Ну, если так здесь воюют, то ладно, трусить брошу. Но если меня все-таки убьют, кожу сдерут и на куски порежут, я тебя, дядя, у входа в рай подкараулю и придушу.

— Не там ждать-то будешь. Нашего брата-солдата только в ад пускают.....

После ужина солдаты повалились было спать, но сон их оказался недолог. По команде офицеров их подняли, построили во взводные колонны и повели при свете звезд к реке — правда, по проселочной дороге. Через речку Мильку саперы успели соорудить многочисленные мостки — так что солдаты даже ног не замочили и двинулись по направлению к реке Рымне. Впереди шла конница, которая превратила обильно смоченную дождями дорогу в раскисшую кашу. В темноте то один, то другой пехотинец поскальзывался и молча пытался упасть (командиры строго настрого запретили разговоры и вскрики!), но его почти всегда успевали подхватить идущие рядом товарищи. Шли так часа четыре. Наконец небо на востоке стало светлеть и идти стало полегче — а тут и долина Рымны показалась. Эта река была пошире (до 200 м) и спуск к ней был крутым. Но саперы и тут постарались, оборудовав пологие спуски. Шли через реку все же вброд, а на другом берегу пехоту притормозили: следовало подождать отставшую полевую артиллерию и помочь при необходимости в ее переправе. Впрочем, помогать не пришлось: австрийцы дали в сопровождение русским артиллеристам сильных лошадей своего понтонного парка, которые легко перетащили пушки через реку.

За рекой русская дивизия развернулась в боевой порядок: 3 двухбатальонных каре в первой линии и 3 во второй (с пушками внутри каре), а кавалерия пошла пока сзади (вместе с двумя приданными дивизионами австрийских гусар). После этого войско двинулось через кукурузные поля, а потом заросли высокого бурьяна и кустарника в сторону села Тыргокукули, где турки устроили один из своих военных лагерей.

Взвод, к которому был причислен Емельян Вержиков, оказался в правофланговом каре первой линии, состоящем из двух батальонов гренадер Фанагорийского полка. Командовал этим каре молодой генерал-майор с типично армянской внешностью.

— Это Хастатов, Аким Васильич, — пояснил по ходу артельщик Пахом. — Лихой вояка и шибко старательный. Его к нам перевел из своих адъютантов Ляксандр Васильич — так он из кожи лезет, так Суворову угодить желат. Ну а нам достается на орехи: во всяку дырку первыми лезем.....

— Мы все идем, идем, а противник нас будто и не видит, — сказал Ботан.

— Типун те на язык, Емеля! — грубо отреагировал Пахом. — Слава Богу, что идем без боя, авось к самому турецкому лагерю так подберемся..... Ан нет! Накликал беду, тюха-матюха. Вон спаги скочут....

Тут всадников увидел и Миша: турки мчались вроде быстро, но с намерением обогнуть каре по сторонам. В это время из нашего тыла по обе стороны каре проскочили две колонны казаков, которые тотчас стали разворачиваться в лаву, летящую на спагов. Те мигом развернулись и помчались обратно, в сторону лагеря.

— Счас пушки ихни в дело вступят, — предрек ход событий Пахом. — Хоть бы Аким Василич вовремя команду дал нам залечь......

Однако команда была дана другая: ускорить шаг. Каре двинулось вперед почти бегом и вдруг оказалось перед довольно глубокой лощиной, окаймляющей высотки, на которых был устроен турецкий лагерь. Тут со стороны лагеря вспухли облака белого дыма и с небольшим опозданием прилетели пушечные громы.

— Ложись! — звучно скомандовал генерал и его тотчас продублировали младшие офицеры. Гренадеры дружно бросились на землю, а с ними не сплоховал и Миша. Тотчас над головами солдат провизжали чугунные ядра, а за каре раздались крики и громкое ржанье лошадей.

— Первый гостинец коникам достался, — посочувствовал Пахом. — Надо бы нам в лощину эту сигануть.....

— Гренадеры! — раздалась новая команда Хастатова. — В лощину повзводно бегом! Укрыться под турецким склоном!

Через полминуты турецкие полевые пушки снова рявкнули, но гренадеров на гребне склона уже не было. В ответ загрохотали русские полковые пушки: калибр их был меньше, но самих пушек было в 3 раза больше. Впрочем, вскоре оказалось, что укрытым за брустверами турецким орудиям наши ядра почти не причиняют вреда. Быстрый разумом Суворов, вероятно, распорядился, и Хастатов вскоре выкрикнул еще одну команду:

— Гренадеры! Строй пирамиды и марш на штурм батареи!

Гренадеры одного отделения Емелиного взвода заученно прильнули к крутому подъему, сцепившись руками, второе отделение полезло им на плечи и составило второй пояс "пирамиды", а третье отделение (и среди них Пахом с Емелей) полезло по спинам и плечам товарищей еще выше, оказавшись чуть ниже кромки откоса.

— Подымите нас! — шопотом велел Пахом. Тотчас в подошвы сапог Миши уперлись чьи-то ладони, и он стал подниматься вверх как на лифте. Вот его голова показалась над обрывом, и он увидел подножье бруствера, отстоящего от обрыва на 2-3 метра, а также лежащих перед бруствером янычар с теми самыми ятаганами. В течение мгновения Миша был в растерянности (а ближайший к нему турок уже вскакивал на ноги!), но тут слева раздался ружейный выстрел (Пахом! — сообразил Ботан) и турок этот упал ничком. Миша вскинул свое ружье и сотворил ответную услугу Пахому, выстрелив в прыгнувшего на него противника. Продолжая проявлять инициативу, он бросил на откос разряженное ружье, выхватил из подмышечной кобуры двуствольник и выстрелами повалил еще двух турок.

Меж тем ловкий Пахом успел вспрыгнуть на кромку обрыва и, подав руку, вдернул на кромку и Емелю. Далее они вдвоем стали отмахиваться штыками от сбегающихся в эту точку обороны янычар, а прочие гренадеры отделения сначала поддерживали их выстрелами, а потом тоже вскарабкались на обрыв и вступили в штыковой бой. Некоторые же, улучив момент, спустили руки вниз и стали вытаскивать по протянутым к ним ружьям солдат второго отделения.

В это время ближайшее к ним орудие вновь выстрелило и откатилось внутрь редута. Пахом взмахнул приглашающе рукой и прыгнул в открывшуюся амбразуру. Миша лихо сиганул за ним и сразу был вынужден применить свой штык, так как на Пахома уже насели два артиллериста: один с банником, другой с саблей (его-то Ботан и ткнул с лета). Мгновенно ужаснувшись тому, что сотворил (из груди турка обильно брызнула кровь!), Миша отскочил в сторону и вовремя: за ним в амбразуру стали врываться прочие гренадеры. В течение минуты артиллерийский расчет был частично перебит, а частично убег. Главным же результатом стало прекращение стрельбы большинства пушек вредной батареи.

Гренадеры Хастатова едва успели выбраться полным составом на обрыв и перезарядить ружья, как со стороны основного лагеря примчалась большая масса спагов (3 или 4 тысячи), привезшая к тому же на крупах своих лошадей около 2-3 тысяч янычар. Спрыгнув наземь, янычары бросились на гренадеров, которые успели все же составить свое каре. После этого спаги и янычары стали волками вгрызаться в фасы и углы каре, "откусывая" по одному-два солдатика то там, то здесь — гренадерам же осталось только плотнее смыкать свои ряды и образовывать валы вокруг каре из крупов подстреленных лошадей и трупов врагов.

Мише досталось стоять в третьей, внутренней линии каре и стрелять, стрелять, стрелять. К тому времени у гренадеров образовался излишек ружей за счет естественной убыли личного состава. Внутри каре скопилось также некоторое количество легкораненых, которых Аким Васильич тотчас занял важнейшим делом: заряжать ружья и подавать их стрелкам на смену. Миша совершенно забыл о своем намерении "убиться" и выцеливал врагов наверняка — но через некоторое время он стал уподабливать турок комарам: сколько ни бей этих кровососов, меньше их как будто не становится. В отличие от русских бойцов.....

Вдруг слева в тыл туркам ударили дружные ружейные залпы, которые были поддержаны картечью. Миша, пользуясь своим высоким ростом, привстал над рядами и увидел подходящее к свалке новое каре, состоящее из солдат в зеленой форме: то были два егерских батальона. Тут Хастатов скомандовал:

— Фронтальные ряды ложись!

И как только гренадеры выполнили эту команду, стоявшие в центре каре полковые пушки тоже ударили картечью! Турки, облепившие каре, частично попадали, частью отпрянули, а гренадеры уже поднялись с земли и услышали долгожданную команду:

— В штыковую атаку марш!

— Ура-а-а! — заорали гренадеры и слитно бросились колоть турок. Этот же маневр проделали егеря и тогда янычары, оказавшись в тисках, дрогнули и бросились бежать к спагам, кружившим уже в некотором отдалении. Спаги приняли их на крупы и помчались прочь, гонимые уже конными карабинерами и австрийскими гусарами. Неожиданно из их собственного лагеря навстречу выскочила лавина казаков и арнаутов. Спаги совершенно растерялись и стали искать укрытия в соседнем лесу, ссаживая там бесполезных янычар. Миша тоже побежал в ту штыковую атаку, но никого больше не убил, а лишь подталкивал беглецов прикладом, а потом и вовсе остановился — обнаружил, что воевать уже не с кем.

Разгоряченные и веселые гренадеры Фанагорийского полка принялись было рассказывать друг другу свои впечатления от боя, но вдруг услышали дивизионных трубачей, выдувавших сигнал "Общий сбор". Хастатов тотчас закричал:

— Гренадеры! К месту сбора бегом марш! Чтоб были первыми там, сукины дети!

И побежал к трубачам, постоянно оглядываясь.

Что поделать, надо бежать. Потрусил вперед Пахом, порысили его товарищи, а Мишу угораздило обронить патронную сумку, и потому он догонял свой взвод галопом.

Когда дивизия наскоро построилась, перед ее фронтом появился на коне пожилой, щуплый, но энергичный офицер с узнаваемым хохолком на непокрытой голове ("Суворов!" прошелестел говорок над рядами) и бодро зачастил:

— Ребятушки! Вы снова доказали туркам, что все как один являетесь чудо-богатырями и развеяли корпус Сойтар-паши по ветру — будто его и не было! Но сделали мы сегодня лишь полдела. Слышите гром орудий, треск ружей и вой к востоку от нас? То основные силы турок атакуют наших союзников, австрийцев. Мы выручили их недавно у Фокшан, выручим, я уверен, и сегодня. Поэтому я прошу: соберите все свои силы и направьте их против новой гурьбы турок. Знайте: эти турки ничем не сильнее тех, что вы побили только что у Тырго-Кукули. Так вперед, детоньки мои, к новой победе!

— Ура-а! — вырвался из солдатских глоток русский военный клич. После чего офицеры стали выстраивать свои части для атаки.

Миша смотрел на солдат с совершенно новым для него чувством. Полчаса назад их остервенело пытались убить и некоторых их товарищей действительно убили или изувечили. Они едва вывернулись из-под чудовищного стресса, начали радоваться жизни и вдруг их обязали вновь идти в объятья смерти. Большая часть Мишиных современников затосковала бы и стала искать пути к уклонению от реально жуткой опасности, а эти молодцы только вновь стали деловиты и подтянуты. И потому в Мишиной душе зародилось восхищение давними предками и гордость за свою нынешнюю принадлежность к этому великолепному сообществу.

Все пошло по второму кругу: образование двух линий каре, мерный ход пехоты к деревне (на этот раз к Боксе), атаки турецкой конницы, контратаки русско-австрийской кавалерии, обстрел со стороны турецкой батареи и ответ наших артиллеристов. Русские пушкари в этот раз так метко пристрелялись, что вынудили турок перетаскивать орудия на новую позицию. Однако каре в отсутствие кавалерийских наскоков быстро перестроились в несколько колонн, которые бросились бегом в атаку на окраину деревни и окончательно выбили турецких артиллеристов и охранявших их янычар из редутов. Толпы деморализованных турок побежали к лесу Крынгу-Мейлор или к переправе через Рымник у села Маринешти. А суворовская дивизия миновала деревню и сомкнулась, наконец, с правым флангом австрийских войск.

Здесь был объявлен отдых, который присовокупили к обеду. Впрочем, какой там обед: погрызли сухарей, запили их водой из фляжек и все. Но гренадеры вновь повеселели и в этот раз успели поговорить, причем Пахом счел нужным похвалить Емельяна: за проворство, меткость и выручку в бою. Миша невольно заулыбался, хоть и понял, что был похвален как бы впрок, педагогически.

Долго рассиживаться солдатам не дали: от Кобурга прискакал наш порученец и через пять минут от егерского каре, облюбованного Суворовым, побежали к своим частям офицеры: поднимать их в новую атаку, на основной укрепленный лагерь войска Юсуф-паши, великого визиря. Основной удар (в центр позиции) наносил корпус Кобурга численностью в 18 тысяч бойцов, а дивизия Суворова двинулась вдоль ретраншамента, опоясывающего лагерь. Противостояло союзникам в этот раз около 40 тысяч турок. Шли русские за пределами досягаемости ядер и потому особого противодействия пока не встречали: ну, налетали на каре периодически спаги и отлетали обратно. Миша, как и все, недоумевал: чего Суворов выискивает в турецкой позиции?

Вдруг прозвучал приказ остановиться. Миша в очередной раз вытянул шею и увидел, что в данном месте турки срочно достраивают бруствер укрепления. В это время в промежутки между каре стали выскакивать имперские гусары и мчаться в сторону этого недостроя. Вслед за ними пустились в галоп конные карабинеры и казаки с арнаутами. Гусары лихо перескочили через ров, затем через невысокий бруствер (строители, конечно, разбежались) и ворвались внутрь лагеря, рубя его оторопевших защитников направо и налево. Карабинеры, оказавшись в лагере, стали осыпать пулями турецких стрелков, а казаки насаживать на пики кого попало. Тут был дан сигнал и пехоте, которая побежала как можно резвее и тоже стала вваливаться в лагерь. Паника неотвратимо охватила турок, и они потеряли способность к эффективному сопротивлению. Напрасно кричали на аскеров офицеры, напрасно Юсуф-паша вздымал перед ними коран — войско уже превратилось в толпу и побежало из лагеря через лес в сторону реки Рымник....

В этот раз союзники не прекратили преследования врагов, а гнали и гнали их (нещадно отстреливая, коля и рубя) до села Маринешти, где турками была устроена защищенная окопами и свежими войсками переправа. Однако огромная толпа беглецов увлекла за собой этих защитников, переполнила переправу и стала бросаться просто в воду весьма немалой реки, где многие из них и утонули.

Глава двадцать вторая. Знакомцы новые и старый.

Вечером на биваке, устроенном гренадерами на берегу Рымника, Миша попытался выйти из игры, но получил ожидавшийся отлуп, сдобренный известием, что на его счет зачислено 100 золотых рублей — в качестве поощрения за геройские действия в Рымникском сражении.

"Подавитесь вы этими жалкими рублями!" — мысленно возопил Ботан, но вслух ничего благоразумно не сказал. Потом подумал и признал, что для простого солдата это награда просто фантастической величины — ведь если брать за эталон цену коровы (три рубля), то он враз стал завидным женихом в любом селе. Тут он вспомнил, что звать его отныне Емеля Вержинов и его ближайшая задача — возвращение статуса гвардейского офицера и дворянского имени. "А кстати, я ведь должен теперь владеть французским языком, — подумал Миша. — А так ли это?"

"Vous possedez, ne doutez pas. Seulement alors qu,il y a peu de tells artisans en Russie, tout le monde continue de parler en russe (Владеешь, не сомневайся. Только пока в России таких умельцев мало, простые дворяне продолжают говорить по-русски)" — ответил внутренний голос.

Тем временем к взводному биваку явился командир роты (поручик Волынцев, как узнал позже Ботан) и озадачил его командира (того самого Пахома):

— Унтер, представь мне список особо отличившихся солдат своего взвода — с указанием, что он сделал в бою!

— Бу сдел, вашбродь, — отрапортовал Пахом. — Только я в грамоте не силен.....

— Ну, найди такого, кто больмень силен, — осерчал поручик. — Впрочем, ведь именно в ваш взвод попал тот гвардеец, француз? Где он, что-то я его не вижу....

— Емельян! — гаркнул Пахом. — Подойди к костру!

Миша вышел из темноты на свет и отрапортовал:

— Гаспадин паруч! Гренадер Вержинов по Ваш приказ явиться!

— Вот чучело, — хохотнул комроты. — Еле-еле тебя разобрал. Ты и писать по-русски не умеешь?

— Пишу лучше, ваш благарод! — заверил Миша.

— Ну, попробуй, составь мне рапорт о ваших удальцах. Со слов унтера, конечно.

— Буду старась!

— Уж постарайся, божий одуванчик, — поморщился поручик и обратился к унтеру: — Кстати, как воевал бывший де Вержи?

— Лучше всех, вашбродь! — заверил Пахом. — Первым поднялся на обрыв, застрелил двух турок, меня спасая, и первым ворвался на батарею, где еще антиллериста заколол. А стрелял из каре так точно, что усеял янычарами все поле перед нами!

— Ты ври да не завирайся, унтер, — прикрикнул на Пахома Волынцев. — Чем тебя подкупил этот французик?

— Истину баю, вашбродь, вот те крест, — выпучил глаза Пахом. — Да кого хошь из наших спроси, любой его удальство подтвердит!

— Застрелил двух турок подряд? Из одного ружья?! — взревел поручик.

— Я стрелял из этот пистоль — вмешался Ботан и подал поручику двуствольник.

Тот взял пистолет в руку, повертел перед глазами, смягчился лицом и сказал:

— Что говорить, хорош пистолетик. Из Франции привезен?

— Он сделан в Тула, — возразил Миша. — Вот клеймо. Но я им доволен.

— Может, подаришь своему командиру? — сощурился поручик.

— Дарен нэ дарят, — укорил его Ботан. — Тем боль из рук ла бель мадмуазель. Но я добыть трофей: турк сабре с эфес в золоте. Ее я могу Вам подарить.....

— Покажи, — заинтересовался офицер. Но рассмотрев саблю, скривился: — Позолота из сусального золота и сталь совсем не дамасская. Таких сабель у нас нынче целые возы. Ладно, Эмильен де Вержи, еще сочтемся. Теперь я буду твои успехи отслеживать. И не забудь составить рапорт: авось, кого из вашего взвода мы решим наградить....

С рапортом Миша намучился. Написал-то он все складно и никого не забыл (в том числе промолчавшего о себе Пахома), но следовало расставить яти и еры. Вот же сучьи церковнославянские выверты! Пришлось идти к поручику, брать у него аналогичный рапорт и вставлять эти закорючки по образцу и подобию — без уверенности в успехе. Впрочем, поручик ухмыльнулся, но рапорт от француза принял.

На Рымнике австро-русские войска стояли несколько дней в надежде, что высокое начальство даст добро на поход за Дунай, в сердце Османской империи. Однако нет: и гофкригсрат и Потемкин продолжали не верить в возможность побед малыми силами. У Фокшан и на Рымнике авантюрному Суворову повезло (за что мы его наградим, конечно), но идти 25-тысячным корпусом в Болгарию с прицелом на Стамбул — абсурд! В итоге сдружившиеся Кобург и Суворов расстались: один повел свой корпус в Фокшаны (забрав с разрешения Суворова все турецкие пушки), а другой направился с дивизией в Бырлад.

Городишко Бырлад, стоящий в широкой долине маломасштабной речки, Мише, конечно, не приглянулся: узкие кривые улочки с непритязательными домишками, в центре — скромная церковь святого Илие, и вблизи нее несколько двухэтажных домов "воротил" местечкового масштаба. Военный лагерь русской дивизии был оборудован за южной окраиной города и представлял собой квадратные кварталы палаток, окаймленные рвом и невысоким валом, за которым были "вразбежку" установлены крупнокалиберные пушки. Была построена еще вышка метров пять высотой с наблюдательным постом на ней. Впрочем, южнее лагеря было оборудовано стрельбище и плацы для одновременных батальонных занятий штыковым боем и прочими воинскими развлекухами. Был также создан большой манеж для кавалеристов и в отдалении — артиллерийский учебный полигон с полковыми пушками. И все эти учебные "классы" в течение любого дня никогда не пустовали.

За неимением других занятий Ботан стал самым прилежным солдатом на всех площадках. А в свободное от регламентированных занятий время стал упражняться в шпажном бою — благодаря продолжившемуся знакомству с поручиком Волынцевым. Этот поручик всегда с большим интересом разговаривал с бывшим собратом-офицером, да к тому же экзотическим иностранцем, а узнав, что де Вержи, как ни странно, пренебрегал раньше фехтованием, взялся ежевечерне скрещивать с ним учебные шпаги. Ох и поразвлекался комроты по поводу исключительной криворукости залетного француза! Но не зря возникла поговорка "Время и труд все перетрут" — через месяц Ботан стал сносно отражать атаки Волынцева и даже разучил одну контратаку уколом в руку с углом и мгновенным прыжком назад (чтобы избежать укола самому). Через два месяца он, возможно, научился бы атаковать более разнообразно, но тут Потемкин потребовал от Суворова прислать ему под Бендеры хотя бы полк гренадер, но только самых бойких. Выбор генерал-аншефа пал, само собой, на фанагорийцев.

В конце октября Фанагорийский полк прибыл в окрестности Бендерской крепости (построенной турками на высоком правом берегу Днестра) и расположился за неимением места километрах в четырех от крепости, на правобережье речки Балка — напротив Борисовского холма, облюбованного Потемкиным для своей ставки. Тароватые фанагорийцы резво возвели себе лагерь и стали его усовершенствовать. Ботан, само собой, принял в этом деле активное участие и за сутки создал плотинное водоподъемное устройство — по типу своего первенца, в усадьбе графа Ремизова. Но здесь вода стала поступать, конечно, не в бассейн, а в желобообразный полковой рукомойник и на кухню. Командир полка Золотухин восхитился этим устройством и, оказавшись в очередной раз в ставке (где бывал каждый день или через день), не преминул козырнуть им в присутствии фельдмаршала. Потемкин отреагировал весьма живо и велел прислать к нему "сего умельца, ибо от нехватки воды завшивели даже штаб-офицеры, не говоря уже о прочих русских воинах".....

Миша шел в ставку без особого волнения: ну Потемкин, ну всесильный фаворит — так я уже Павла Взбалмошного видел и ничего, жив остался. Сделаю очередной водоподъемник и отчалю в свой полк..... Но вдруг опамятовался: я по легенде вовсе не русский Емеля, а французский эмигрант и бывший гвардейский офицер и именно сейчас получил шанс вернуться из солдат в дворянское сословие. Значит, держать себя надо по-благородному! Хотя и скромно, по чину.... Вот ситуевина, трах-тибидох!

Однако первым, кого он встретил на входе в шатер фельдмаршала, стал Лев Разумовский!

Миша опознал его сразу и, нагнув голову, попытался проскользнуть мимо вслед за своим полковником, но вдруг был ухвачен Львом за руку и остановлен восклицанием:

— Майкл! Галан!!

Миша поднял голову, их взгляды встретились, и Лев еще более побледнел:

— Как это может быть?! Я сам увозил тебя с места дуэли и организовывал похороны. Правда, на кладбище меня не было, я почему-то избегаю смотреть в эти ямы, но твоя могила находится на Дорогомиловском кладбище......

— Мон колонель, — возразил, наконец, Миша, собрав остатки воли. — Вы обознались. Я французский эмигрант Эмильен де Вержи, волей судьбы лишенный офицерского чина и служащий рядовым в Фанагорийском полку.

— Ага! — злорадно ухмыльнулся Разумовский. — То есть тот самый водопроводчик, которого ждет Григорий Александрович. Имя, значит, сменил, а профессию на всякий случай оставил? Каналья! А ведь я был очень расстроен твоей смертью....

— О чем Вы столь экспрессивно толкуете с моим гренадером, Лев Кириллович? — вернулся из шатра полковник Золотухин. — Вы знакомы?

— Я думаю да, а французик этот упирается. Не подскажете, полковник, за что его разжаловали в рядовые?

— Я подскажу, Лева, — вышел из шатра наипервейший вельможа Российской империи. — Ибо помню эту скандальную историю. Эмильен де Вержи имел глупость ввязаться в ссору с Васькой Голицыным, и этот бузотер сразу вызвал его на дуэль. Впрочем, глупость-то, оказалось, совершил Васька, который помер от шпажной раны, нанесенной ему сим молодцом. Катя хотела замять эту дуэль, но завыли дружно Голицыны — и вот мы видим перед собой бравого гренадера Емелю, который умеет, оказывается, не только шпагой искусно владеть, но и воду из реки подымать.....

— Странно, — сказал вдруг полковник Золотухин. — Этот француз весь месяц учился владению шпагой у моего поручика Волынцева, который вдоволь над ним посмеялся: очень уж криворук был сей ученик.....

— Был? — саркастически спросил Разумовский. — А сейчас, значит, нет?

— Сейчас он гарду с эфесом уже не путает.....

— А вот я это проверю, — сказал решительно Лев Кириллович и выхватил из ножен свою шпагу, добавив: — Дайте, полковник, ему свою.....

— Прекратить! — металлическим голосом произнес Потемкин. — Делу время, потехе час. Иди за мной, рядовой Вержинов, я буду вводить тебя в курс этого дела.....

Глава двадцать третья. Урок теологии

Не успел Ботан завершить строительство нового водовода из речки Балки, как Бендерская осада вдруг закончилась: турки прознали от лазутчиков о готовящемся решительном штурме и решили пожить еще на белом свете для чего вступили в переговоры с Потемкиным. Тот милостиво согласился отпустить мусульманское население Бендер и его гарнизон (без оружия, конечно) за Дунай и 3-4 -го декабря турки покинули свою грозную крепость. Потемкин, стоявший во главе свиты у Измаильских ворот (к ее хвосту пристроился и свободный от службы водопроводчик Вержинов), сардонически хохотнул:

— Народишко местный паша Заран-оглу, так сказать, спас, а вот голову свою вряд ли: оттяпает ее султан непременно. Могу с любым поспорить на тыщу рублей. Ну, господа офицеры, есть желающие поправить свой бюджет? Вижу, что нет. Ну и правильно, своя тыща целее будет. Итак, комендантом крепости на ближайшие дни я назначаю генерала Самойлова (при упоминании этого имени у Миши противно екнуло внутри, и он встревоженно стал тянуть шею). Вычисти здесь все Александр Николаевич, трофеи опиши и наведи российский порядок.

При этих словах из группы штаб-офицеров выдвинулся чернобровый средних лет офицер ("Точно он, Самойлов!" — признал обреченно Миша) и, вытянувшись во фронт, отчеканил:

— Все будет сделано, генерал-фельдмаршал и в кратчайшие сроки.

— Верю, Саша, — милостиво кивнул ему Потемкин. — Иного комендантом в этом змеином гнезде я бы не оставил. Бери себе в помощь любое подразделение, любых людей. А как закончишь свою миссию, прошу явиться в Яссы, ко мне на доклад.

Самойлов молча в этот раз поклонился и вернулся в общую группу генералов и адъютантов.

Ботан что-то доделывал в уже ненужном водопроводном сооружении, как вдруг к нему снова подошел Лев Разумовский.

— Спешу тебя обрадовать, Емельян Вержинов, — сказал старый знакомец без малейшего вступления. — Самойлов хочет оставить тебя в своем распоряжении.

— Хорошо, — сказал Миша бесстрастно.

— Хорошо, значит, — хохотнул Лев. — Да он тебя вновь прихлопнет как муху! Как только получше приглядится.....

— Чего ради ему прихлопывать незнакомого нижнего чина? — пробурчал приглушенно Ботан.

— Прихлопнет и на могилу камень тяжелый положит — чтобы ты во второй раз не воскрес, — убежденно сказал Разумовский. — Но я могу тебя спасти, а именно: убедить Григория Александровича в том, что ты способен невероятно цивилизовать его дворец в Яссах. В общем, спасу, но только при одном условии.....

Он замолчал, ожидая реплики собеседника, но не дождался и закончил мысль:

— Ты должен рассказать мне, как же тебе удалось воскреснуть!

Миша опять выдержал паузу, глядя при этом прямо в глаза настырному предку и, наконец, спросил:

— Вы верите в Бога, Лев Кириллович?

— Да, — ответил тот и добавил: — Хотя в годы ученья за границей испытал сильный искус со стороны безбожников-энциклопедистов.....

— Это хорошо, — заверил его Миша. — Но верующий в Бога верит и в существованье дьявола. Вы в него верите?

— Поневоле да, — сказал Лев с некоторым трепетом.

— У дьявола, само собой, есть помощники, которых русские называют чертями, — продолжил Миша (внутренне посмеиваясь). — И черти эти способны на многие явления, выходящие за пределы здравомыслия. Достаточно Вам такого ответа?

— Ты..... Вы — черт?! — явно струхнул бравый (совсем недавно) полковник и стал стремительно креститься.

— Не совсем, — сдал назад Ботан. — На мою душу черт нацелился и в надежде ее заполучить он мне стал помогать. Я в этом ему пока не препятствую.....

— Это безумная затея, — сурово заявил Лев Кириллович. — Вам следует как можно быстрее исповедаться и положиться на волю священника!

— Увы, — продолжил стебаться Ботан. — Я воспитан в лоне редкой ветви протестантской религии: пофигизма. Как и кальвинисты, мы отрицаем посредничество священников между человеком и Богом и потому нам чужды исповедь и все виды церковных обрядов и наказаний. Для общения с Богом нам достаточно молитвы. Я, кстати, не уверен, кто мне на самом деле сверхестественно помогает: Бог или Дьявол? Впрочем, не удивлюсь тому, что это два лика одного Вселенского Существа.....

По завершении речи Ботана Разумовский некоторое время оторопело молчал и Миша решил взять инициативу в свои руки:

— Лев Кириллович, — сказал он. — Я благодарен Вам за протянутую руку помощи. Оставаться под командой Самойлова мне вовсе не хочется. Да и доля солдатская мне порядком осточертела. Если Вы еще не передумали рекомендовать меня Потемкину.....

-Да, — сказал невпопад адъютант фельдмаршала и поправился: — Нет, не передумал. Я верю в свою интуицию и то мнение, что сложилось у меня о Вас прошлой зимой, кажется мне самым верным. Осталось решить, как мне Вас называть?

— На людях зовите Емельяном, — пожал плечами Ботан, — а наедине лучше Эмильеном де Вержи или Эмилем.

— И откуда же Вы конкретно родом, мсье де Вержи? — едко спросил Лев Кириллович.

— Из городка Авалон, что находится в Бургундии, — улыбнулся невинно Миша. — Родина знаменитого вина. Вы должны были его пить.....

— Авалонское? Никогда даже не слышал.....

— Бургундское! Красное сухое или полусладкое, идет под все виды жареного мяса.

— Ну, это само собой. Хотя я предпочитаю белые вина: токайское, мозельское, шампанское.... Ладно, будем считать, что мы перезнакомились.

— Уж простите меня, — улыбнулся Ботан. — Так получилось.....

— Но что Вы можете предложить Потемкину в качестве благоустройства? Зимы здесь теплые, печного отопления вполне достаточно.....

— Могу устроить яркое освещение бальной залы, всего дома и даже его окрестностей, — сказал Ботан. — Но потребуется много металлических пластинок (медных и цинковых), медная же проволока, шелковая нить, угольные стержни, воск, сургуч, борная кислота и еще, пожалуй, асбест.

— Все-таки Вы кладезь талантов, Галан Вержи, — уважительно глянул Разумовский. — Думаю, Григорий Александрович будет от Вас в восторге.

— Боюсь, как бы он не оставил меня у себя в качестве фокусника, — спохватился Миша. — Уж Вы напомните ему при случае мой подлинный интерес, Лев Кириллович.....

— Обязуюсь, Эмильен, — серьезно сказал адъютант фельдмаршала.

Глава двадцать четвертая. Фокусы в Яссах.

В Яссы Ботан приехал в личной коляске Льва Разумовского, хотя и без ее владельца: тот отбыл в штаб-квартиру фельдмаршала двумя днями ранее, в обществе Его Превосходительства. Чтобы не испытывать судьбу на оживленном шоссе, уставленном многочисленными рогатками с караульщиками, Миша воспользовался еще одной любезностью своего покровителя: переоделся в партикулярную одежду и держал наготове документ, в котором значился Эмильеном де Вержи, камердинером графа Разумовского. Подделку эту служаки придирчиво читали и благополучно возвращали подателю.

Перед въездом в город простирались довольно обширные сады (наполовину уже оголенные), среди которых то тут, то там виднелись более или менее значительные домики, дома и даже домины ("Это все дачи? — поразился Миша). Вот коляска свернула и, в конце концов, остановилась перед входом в ограду обширного двухэтажного дома с верандой вдоль всего фасада и довольно редкими окнами, снабженными на втором этаже балконами. Стены дома были сложены из меловых глыб, а крыша покрыта новомодной красной черепицей. Из нее торчало не менее десятка дымоходных труб. "Ну вот, — подумал Миша со смешком. — А говорили, что зимы в Молдове теплые. Может, и вверну здешнему князю идею с водяным отоплением.....". Он знал уже, что Потемкин воспользовался гостеприимством румынского князя Кантакузена и поселился в его даче.

Вдоль ограды беспрестанно ходили охранники (в белых куртках и штанах румынского кроя), а у входа была сооружена небольшая караулка. Кучер Разумовского, бывший здесь частым гостем, зашел в караулку, вышел и уселся опять на козлы, кивнув успокоительно своему седоку. Меж караулкой и домом была, видимо, какая-то связь ("может, как на пароходах: голосовая по трубам?" — стал соображать Миша), так как дверь дома вскоре отворилась, из нее вышел камердинер и, придерживая дверь рукой, стал ожидать посетителя. Одновременно открылись ворота в ограде, и кучер подъехал к крыльцу дома. Ботан ловко выпрыгнул из коляски и, взбежав на крыльцо, шмыгнул мимо камердинера в дверь.

Впрочем, в обширном полутемном вестибюле он остановился и пропустил вперед усмехающегося в усы камердинера. Тот повернул за угол и почти сразу толкнул дверь в некую комнату, оказавшуюся кабинетом личного секретаря Потемкина в чине генерал-майора.

— Я Василий Попов, секретарь Его Превосходительства — сразу представился генерал лет тридцати пяти, чуть улыбаясь и благожелательно рассматривая приезжего. — А Вас как величать, сударь?

— Изначально меня звали Эмильеном де Вержи и сублейтенантом, — сказал Миша, ответно улыбаясь. — Но теперь зовут Емельяном Вержиновым, рядовым Фанагорийского гренадерского полка.

— Ага, — понятливо кивнул секретарь. — Рядовой в цивильном платье. Что же там у Вас в подорожной написано?

— Что я камердинер графа Разумовского, — искривил Миша губы в виноватой гримаске и подал поддельную бумагу.

— Графу Льву Кирилловичу я, конечно, не указчик, — с укоризной изрек Попов, — но Вас, рядовой, хочу предостеречь: такие шутки в Российской империи преследуются по закону. После дуэли Вы в армии оказались, а в результате этой фантасмагории можете оказаться на каторге в Сибири. Ву ме компрене?

— Так точно, господин генерал, — вытянулся во фрунт Ботан.

— Вот и хорошо, — кивнул секретарь и заговорил иным тоном:

— Вы прибыли сюда по указанию Его превосходительства с целью внедрения в его резиденции технических новинок. Изложите мне, что конкретно Вы можете здесь сделать?

Поселили Емельяна Вержинова все же не во дворце Кантакузена, а в обширном флигеле, стоявшем в том же дворе и обжитом музыкантами обширного оркестра (60 человек!), а также драматической труппой, танцовщицами, певицами, фиглярами и фокусниками. Хорошо хоть комнатку отдельную дали (уплотнив, разумеется, кого-то из "старожилов"), где он мог творить свои изделия. Впрочем, пока ингредиентов для изготовления вольтова столба у него не было, и от нечего делать Ботан зашел в комнату к фокусникам — где и завис до самого вечера. Завидев нового человечка и по всем признакам "лоха а натурель" фокусники наперебой принялись щеголять ловкостью рук и фирменными заготовками. Миша ахал, охал, смеялся и восхищался, но вдруг сказал:

— А я, судари мои, тоже знаю несколько фокусов, с бумагой. Найдется ли у вас лист, хотя бы даже исписанный?

— Увы, господин гренадер, — развел руками неформальный лидер трюкачей по имени Дементий, — нам писать незачем да и некому. Бумага же очень дорога, особенно гербовая.....

— Ничего, — заулыбался Ботан. — Мне бумагу выдали, сейчас сбегаю.

Он принес несколько листов, а заодно ручку с чернилами, ножницы и стакан и объявил:

— Фокус первый: захоронение на дне морском секретного письма. Сейчас я его напишу, суну в стакан и опущу в ведро с водой, а кто-то из вас стакан вытащит и письмо, надеюсь, прочтет. Или чернила расплывутся?

— Смотря какие чернила, — авторитетно молвил лидер. — У тебя, наверно, заготовлены специальные?

— Самые обыкновенные, из дубовых полипов — заверил Ботан. После чего написал на листке одно слово, сложил бумагу ввосьмеро и просунул ее в распорку до дна стакана. Затем перевернул стакан и аккуратно опустил на дно почти полного ведра. И спросил: — Когда будем вынимать стакан?

— Чего тянуть? — пожал плечами субтильный карточный фокусник. — Бумага уже в воде.

— Пусть постоит, — возразил Дементий. — Нам торопиться не к спеху.

— Тогда показываю второй фокус, — невозмутимо продолжил Ботан, — и для начала спрошу: смогу ли я пройти сквозь этот лист бумаги?

— Дурацкий вопрос, — скривил губы субтильный. — Даже я не смогу, а ты вон какой верзила!

— Я все же попробую, — объявил "верзила", сложил лист вдвое и стал нарезать ножницами бахрому по обе стороны листа. Потом прорезал лист по сгибу, растянул его и получил весьма большое кольцо из не до конца разрезанной на полоски бумаги, в которое шагнул и снял его через голову. Дементий несколько раз легонько хлопнул в ладоши и сказал:

— Ужель и надпись можно прочесть? Ну-ка, Триша, достань стакан из ведра.....

Субтильный Триша вынул стакан, запустил в него руку и с недоумением извлек сухую восьмерушку. Развернул ее, увидел четкую надпись, но тут же хохотнул:

— Фокус все же не удался. Читать-то я не умею.....

— Дай сюда, — велел авторитет и прочел: — "Колокол". Ага. И причем тут колокол?

— Я применил в этом фокусе эффект колокола, — пояснил Миша. — Мастеровые люди в разных странах давно использовали церковные колокола для работ под водой. Оказывается, в такой сосуд вода заходит немного и далее не поднимается — воздух не пускает.

— А ты, Емельян, не так прост, — уважительно сказал Дементий. — Покажешь что-то такое, чему князь наш особо сможет подивиться?

— Есть одна бумажная фиговинка, — сказал Ботан, вырезал из листа длинную полоску и поставил чернилами две точки в ее концах: но одну с лицевой стороны полоски, а другую — с обратной. После чего спросил:

— Можно ли соединить эти точки линией, не отрывая пера от бумаги?

— Наверно, можно, — влет сказал Триша. — Только как, я не знаю.

— А чего тогда языком мелешь? — посуровел старшой и добавил:

— Покажи, Емельян.

Ботан соединил полоску в кольцо, а потом перевернул один ее конец наизнанку и вновь соединил (в кольцо Мебиуса), после чего попросил:

— Капельку клея.

— Не надо клей, — возразил Дементий. — Теперь уже ясно, что линию такую провести можно. Хитрое колечко получилось..... Может, ты с нами в следующем "концерте" выступишь, Емельян?

— Ни за что, — замотал головой Ботан. — Я деньги собираюсь с князя получать по другой статье. Но если желаете, то можете показать эти хитрушки от своего имени.

— Премного благодарны, Емельян, — вдруг поклонился в пояс глава фокусников. — Я уж ломал голову, что нового предложить нашему князюшке. Он ведь сильно капризен и терпеть не может повторных фокусов. А так мы сможем ему потрафить. В общем, зря на тебя мамзель Жужу крысилась, ты парень добрый и свойский.

— Мамзель Жужу? — удивился Ботан. — Она что-то против меня имеет? Да я ни одну женщину здесь еще не видел.....

— Не видел, а уже успел обидеть, — хохотнул старшой. — Это ведь ее комнату тебе на жительство отдали.

— А Жужжалку подселили к Царице Тамаре, — встрял Тришка, — и теперь подруги эти вот-вот станут бывшими!

— Надо бы мне как то свою вину перед Жужу загладить, — засовестился Миша. — Может, что посоветуете?

— А пойдем-ка с нами к ним на посиделки, — сказал Дементий. — Вот уж вечер подоспел и дамы, как обычно, позовут нас в карты играть. А мы им тебя представим для пущего интереса. Сможешь развлечь четырех разнокалиберных женщин?

— Нет, — честно сказал Ботан. — У меня, видимо, дефект зрения: я всегда прилипаю взглядом к одной женщине....

— Только не липни к Царице Тамаре, — предупредил старшой. — Ее раз светлейший приголубил, а на что он лапу наложил, то считает своим и жестоко карает как посягнувшего на его имущество, так и само "имущество". Понял, Емеля?

— Учту, — кивнул Ботан и спросил: — А во что вы играете обычно?

— Мы-то в "буру", но дамы предпочитают "мушку": в нее и играем, по копейке за круг. У тебя же найдется с десяток копеек?

— Найдется, но я сначала посмотрю, ибо в "мушку" никогда не играл.....

Глава двадцать пятая. Вечерние и ночные игры обитателей флигеля.

К посиделкам с дамами Миша освежился и переоделся, благодаря Льва Разумовского, снабдившего его приличным дворянским гардеробом со своего плеча (поношенным, конечно). Когда он явился в комнату фокусников (в черном бархатном камзоле, с брыжжами и шеей, замотанной белым шелковым платком), все они невольно подтянулись, а Дементий почтительно спросил:

— Так Вы из дворян будете, сударь?

— Не бери в голову, Дементий, — сказал, улыбаясь, Ботан. — Этот наряд предназначен для охмурения дам.

— Но Вы знаете, — продолжил фокусник, — что в России право носить такую одежду имеют только дворяне?

— У меня это право есть, — чуть суше сказал Ботан, и все еще более подтянулись.

Когда четверо мужчин вошли в комнату в женской половине флигеля, в ней стало тесновато, так как посередине комнаты был разложен ломберный стол, а дамы (обещанная четверка) хоть и оделись просто (в лифах и юбках), но юбки их были все же пышны. "Что они под ними носят? — задался в очередной раз вопросом Ботан. — Обручи, распорки или подушечки?". Тут Дементий взял слово:

— Милые дамы! Сегодня вместо обычной нашей компании я взял с собой новосела, который представится вам сам.

Взгляды дам уже при входе были сосредоточены на новичке, а теперь к глазам присоединились уши, которые с изумлением услышали:

— Медам, я — шевалье Эмильен де Вержи, беглец из Франции, которого императрица Екатерина соизволила отправить за дуэль в солдаты, а князь Потемкин призвал сюда ради некой безделицы.

— Etes-vous francais? L,emigrant? D,ou? (Вы француз? Эмигрант? Откуда?) — раздался вдруг взволнованный грассирующий женский голос.

Миша пригляделся к дамам и встретил горящий взгляд, принадлежащий миниатюрной брюнетке лет двадцати пяти с характерным носиком с горбинкой, черными глазами и вычурными губами.

— Je viens de Bourgogne, — ответил Миша, побаиваясь, что вдруг она тоже из тех краев.

— Et je suis sous le Aix-en-Provence! (А я из-под Экс-ан-Прованса!), — радостно ответила француженка. — Mon Dieu, ca nous a amenes! (Бог мой, вот занесло-то нас!).

— Вы тоже бежали от революции? — перешел на русский Миша.

— Нет, — вяловато ответила брюнетка. — Меня приглашать петь в Россия князь Потемкин. Через порученец.

— На гонорар наша Аннет польстилась, — вмешалась с насмешливой интонацией другая брюнетка (явная грузинка, между двадцатью и тридцатью годами, точнее у грузинок не скажешь), значительно более представительная, прямо-таки царица. И голос у нее был под стать царице: грудной, богатый, завораживающий ("как у Тамары Гвердцители" — восхитился Ботан).

— Только гонорар оказался жидковат и от случая к случаю, — продолжила Царица Тамара. — Даже на переезд обратно во Францию его не хватает. Так, Анюта?

— Так, — обреченно кивнула девушка из Прованса, но вдруг упрямо вскинула голову: — Но я облигатуар (обязательно) бежать отсюда!

— Два года уж бежишь, — едко поддела ее грузинка. — Нет, милая, сама ты на это не способна. Так что ищи попутчика-мужчину. Да не какого-нибудь фокусника али солдата, а самостоятельного, с деньгами. Купчину румынского, например.

— Ты опять меня этот подлый Мунтян сватать? — вскипела Аннет. — Он меня желать деньги купить, как девка, а теперь к алтарь звать? Фига ему!

— А я бы пошла, — нарочито ленивым, тягучим голосом молвила кареглазая стройная блондинка лет двадцати, с подвижной грудью, глядя томно на француза. — А потом прибрала бы его к рукам и стала жить в свое удовольствие....

— Не сочиняй, Жужу, — еще более насмешливо осадила подругу Царица Тамара. — Ты ведь и запаха валашского не переносишь!

— Запах у них, признаться, ужасен, — сморщилась мадмуазель Жужу. — Может быть, это от кукурузного масла, которым они привыкли волосы смазывать? Но от этой привычки мужа можно отучить....

— Запах русских мужчин тоже ядреный, особенно к концу дня, — вступила в разговор четвертая женщина, шатенка, лет уже за тридцать. — Но мне он почему-то не противен.

— Чем же, интересно, пахнут французы? — вдруг произнесла Царица Тамара, глядя в упор на Ботана. Миша тотчас смутился, ощущая сильную тягу к этой вальяжной женщине.

— Не надоело вам еще языки по нашему поводу чесать? — спросил напористо Дементий. — Или вы на игру сегодня не настроены?

— Сыграем, конечно, Демушка, не переживай, — засмеялась Тамара. — Перед основным действием всегда должна быть разминка. Мы, певицы, про это хорошо знаем.

После этой разминки все расселись вокруг стола, но Тамара вдруг спохватилась:

— В "мушку" ведь более чем всемером нельзя играть. Значит, одного сделаем судьей — чтобы фокусники эти поопасались свою ловкость показывать. Но кого?

— Я посижу в качестве ученика, — проворно сказал Ботан. — А когда ухвачу суть игры, то могу кого-то подменить.

— Этранже (Странно), — заметила Аннет. — Я думала, в Франция везде мушка играть.

Ботан хохотнул и виновато развел руки. Дамы тоже засмеялись, после чего взялись за мелки и стали вырисовывать на зеленом сукне секторы для взяток и ремизов, а Тамара достала свою колоду в 52 листа и стала тасовать карты.

Первые полчаса Ботан внимательно вникал в суть игры и, наконец, ее понял: заказ очков, обычные взятки по масти или козырем, "мушка" (пиковый туз) бьет всех, главный нюанс — не перебрать заказ, иначе приходится лезть в гору с нуля. После этого он следил за игрой уже вполглаза, стал посматривать на дам и приметил, что его тоже рассматривают: то Аннет, то Жужу, то сама Царица. Посматривала и зрелая дама по имени Апраксия, но лишь снисходительно, по-матерински. Прочие же дамы его изучали, а ощутив на себе ответное внимание, чуток краснели или бледнели — в зависимости от физиологии и темперамента. Прошел круг, и раздосадованная Аннет, заплатив проигрыш, бросила карты со словами:

— Я сегодня очень рассеянный. Вы сыграть за меня, Эмильен?

— С удовольствием, Аннет, — заверил Ботан. — Хотя что фокусники, что ваши подруги — натуральные гиены за карточным столом. Придется и мне свои денежки здесь оставить....

Так, в конце концов, и случилось, хотя Ботан уступал пуани понемногу, оказываясь иногда в плюсе. Немаловажным фактором его проигрыша явилась завороженность голосом и внешностью Тамары, к которой его голова непроизвольно поворачивалась. Напрасно он урезонивал себя, напрасно пугал вероятной княжеской расправой — сердцу, как известно, приказать нельзя. К его утешению Тамара тоже взирала на него все более и более благосклонно.

Наконец решено было расходиться. Дементий перед дверью в комнату Ботана придержал его за локоть и шопотом повторил свой давешний наказ насчет Тамары.

— Я помню, — сквозь зубы ответил Миша и прошел к себе. Минут через десять он лег разоблаченный догола в постель, но дверь запирать все же не стал. Сон тоже к нему не шел — так взвинчены были нервы. Через полчаса (или час?) дверь тихонько скрипнула и закрылась на щеколду. В призрачном свете махонького окна к кровати скользнула темная фигурка, которая у кровати вдруг стала белой, ("сбросила накидку" — сообразил Миша), склонилась над "спящим" и он услышал жаркий шопот:

— Vous dormez, Emilien?

"Аннет...." — разочарованно осознал Миша, но гнать трепетную "соотечественницу" было бы очень жестоко, и потому он вместо ответа поднял руки, отвернул одеяло и привлек к своей обнаженной плоти ее миниатюрную плоть.

Разнеженная, счастливая Аннет собралась было спать в постели новообретенного любовника, но Ботан уговорил ее пойти к себе: "во избежание кривотолков". Оставшись один, он поохал, надавал себе пощечин и собрался натурально спать. И вдруг в незакрытую по-прежнему дверь вновь скользнула темная фигура, но габаритнее предыдущей. "Тамара!" — суматошно вспенились мозги под черепной коробкой. Ботан вскочил с постели, вмиг оказался возле желанной дамы, сбросил с нее накидку и вскинул роскошное тело на руки. "Тише, сумасшедший!" — взмолилась Царица Тамара, но тут же обвила его шею полными руками и впилась пылающими губами в мужские уста.

Их ласки были куда продолжительнее и исступленнее предыдущих, доходило и до женских стонов и вскриков.

— Ах, до чего же ты хорош, француз Эмильен! — лепетала дива. — Век буду тебя помнить....

— Я никуда еще не уезжаю, прекрасная грузинка, — отвечал Миша. — Во всяком случае, пока тебе не надоем.

— Вот и хорошо, вот и славно, — сказала, трезвея, Тамара. — Значит, я долго буду нежиться в твоих объятьях. Но сейчас мне пора уходить. Я нарочно выбрала самую глухую ночную пору для свиданья с тобой, но она уже кончается. И еще: прошу тебя не удивляться дальнейшему.

— Ладно, не буду, — согласился Миша, обменялся с Тамарой прощальным поцелуем и бросился в постель. Сон быстро им овладел, но весьма скоро был прерван. Открыв недоуменно глаза, Миша увидел в предутреннем сумраке мамзель Жужу в одной ночной рубашке.

— Это ты? — удивился он.

— Это я, — рассмеялась Жужу. — Неужели прогонишь?

— Но я только что..... — начал Миша и осекся.

— Я знаю, что ты только что расточал силы с моей подругой. Но ты же бравый солдат, неужели в твоих пороховницах не осталось пороха для меня?

— Не осталось, — буркнул Ботан.

В ответ Жужу сбросила с себя рубашку, и в комнате стало светлее от ее белого и очень сексапильного тела.

— А теперь? — спросила дева.

— И теперь, — соврал Ботан.

— Точно? — удивилась настырная девка и положила руку на мужской аргумент, который в момент встал по стойке "смирно".

— Какой ты все-таки обманщик, Эмильен де Вержи! — укоризненно молвила Жужу, враз оседлала "француза" и спросила: — Куда поскачем?

— Вперед и вверх, а там.... — непонятно ответил Миша и засмеялся происходящему.

После голосистого соития он все же спросил:

— Тамара сама тебя ко мне послала?

— Так надо, Эмильен, — убежденно ответила Жужу. — Пусть все думают, что ночью у тебя была именно я, а не она. Иначе доносчики найдутся, и твоя красивая голова скатится с плахи.....

— Бррр! — передернул плечами Ботан. — Вот же нравы в вашем мире....

— Будто у вас во Франции не так, — пробурчала Жужу.

Глава двадцать шестая. Аннет, проект бассейна и вновь Аннет.

На следующий день Ботан проснулся, конечно, поздно и то не по своей воле: одеяло с него вдруг слетело и его полуразлепленные глаза уставились на яростную фурию.

— Le gredin! Le cochon! Coureur de jupons! (Подлец! Свинья! Бабник!) — звонким голоском прокричала Аннет. — Il m,a chasse dе son lit pour y en prendre un autre immediatement! (Выгнал меня из постели, чтобы тотчас принять туда другую!).

— Анечка! — взмолился Ботан полушопотом. — Не кричи так громко! Нас могут услышать доносчики....

— И пусть слышать! — перешла на русский Аннет, но силу ора уменьшила. — Как ты мочь менять меня на Жужу?

— Я не желал тебя менять! — истово заверил Ботан. — Но ты ведь знаешь Жужу? Она просто вошла и завладела моей плотью!

— Voici la bête! (Вот тварь!) Ты тоже повинить, но она перешагать все граница! Я царапать ее глаза!

— Сделай это Аннет, но потом, — увещевающе заговорил Миша. — А пока полежи рядом со мной и успокойся.

— Рядом с ты! Pour rien! (Ни за что!)

— Ну, чуток.... Мне так еще полежать хочется, И тебе это просто надо — иначе ты натворишь делов!

— En enfer avec toi! (Черт с тобой!) Я лечь. Что ты делать теперь?

— Теперь ты будешь греться под одеялом, а я буду рассказывать тебе сказки. Ты веселые любишь или грустные?

— Сказки я совсем разлюбить. Особенно после эта ночь!

— Тогда расскажу о том, что я буду в ближайшие дни изобретать.

— Опять какой-то обман?

— Надеюсь, что нет. В итоге эти темные осенние вечера должны рассеяться под лучами искусственного света.

— Je ne crois pas! (Не верю!). Обман раз, обман и два! Даже в Франция такой свет еще нет....

— Там нет, а у нас будет! — рассердился Ботан. — Если не будет, можешь казнить меня любым способом!

— Et l,execution! (И казню!). Отрезать твой наглый bite (член), который опять в меня упираться!

— Это он к теплу тянется. Ты ведь уже хорошо нагрелась, и ему с тобой стало очень уютно....

— Уютно ему.... Жужу позови для полный уют!

— Вот еще! Она опять начнет командовать! Я сам командовать не люблю и у других эти замашки не выношу. Куда лучше взаимопонимание без слов. Вчера у нас с тобой так ведь и было....

— Было.... А потом было все с другой!

— Потом было стихийное бедствие, которое я едва пережил. Ну ладно, если ты ничего повторить не хочешь, то я, пожалуй, встану.

— Вот опять, — встрепенулась Аннет. — Заманить меня в постель, а когда я почти сдаться, он решать встать!

— Я давно "встал", душенька, — зашептал Миша. — Так впустим "ваньку-встаньку" в твое теплое гнездышко?

Второй подъем с постели Ботану организовал Лев Разумовский. Он пришел как раз к финалу бурной женско-мужеской схватки (Аннет готова была мстить и мстить вероломному возлюбленному, но лишилась сил первая) и вскинул вверх брови, когда Майкл-Эмильен преградил ему путь в комнату. Впрочем, он тотчас проявил понятливость и сказал:

— Я и забыл, что Вы, Эмильен, не только технический гений, но и заядлый ходок. Надеюсь, у сегодняшней дамы нет мужа с навыками бретера?

— Тс-с, — взмолился Ботан. — Дама может услышать....

— Пусть слышит,— усилил голос полковник. — Для нее и говорено. Если Вы ей симпатичны, пусть она примет меры, чтобы супруг ни о чем не догадывался.

— Нет у нее супруга, — тихонько маякнул Ботан.

— Это, поди, певичка? Тогда ладно, любись, сколько хочешь. Вот только о делах забывать не надо. Я ждал тебя в резиденции князя, но "гора не пришла к Магомету". Тогда я пошел к тебе и теперь спрашиваю: — Что сделано по твоей затее со светом?

— Разве Попов не ввел Вас в курс? — спросил Ботан и, приметив в лице Льва намек на кривую улыбку, спохватился: — А-а, Вам не авантажно спрашивать временщика.... Тогда докладываю: заказ на детали и ингредиенты мною сделан, и Попов обещал все достать в течение недели-двух.

— Может и достанет, — раздумчиво сказал Разумовский. — Исполнитель он шустрый. Однако в России ничего гарантировать нельзя, а обещанные сроки в обычае переносить и переносить. Поэтому правильнее будет создать пока что-нибудь из подручных материалов и в ближайшие дни. Светлейший это очень оценит.

— А он любит купаться? — спросил Ботан.

-Летом купается иногда в речке. Ну и после бани в воду прыгает....

— Тогда я могу предложить строительство бассейна, — решительно сказал Ботан. — Но не простого, а с мозаичным полом, изразцовыми стенками, подогретой водой и ночной подсветкой. На все-про все потребуется две недели, а материалы здесь, я уверен, найдутся.

— Гений! — всплеснул руками Лев Кириллович. — Не понимаю как это возможно, но верю, что ты это сделаешь. Пойдем размечать место для бассейна?

Затею с бассейном пришлось, конечно, согласовывать с Поповым, а через него с самим Григорием Александровичем. Впрочем, князь был не против заиметь свой бассейн, да еще такой расчудесный. Соответственно рабочая сила Емельяну Вержинову была обещана и т.д. и т.п. Ботан сразу же начал бурную деятельность и к вечеру в размеченном контуре бассейна (аналогичного по задумке бассейну Ремизова) даже была начата выемка грунта.

С наступлением полной темноты Ботан, наконец, унял свой творческий зуд и пошел во флигель в надежде поужинать и поспать. Забыл инженер, совсем забыл о трех феминах, которые ждали его с нетерпением: сначала радостным, но с течением времени все более раздраженным. Аннет преодолела даже свою неприязнь к Жужу и явилась в комнату к Царице Тамаре с вопросом: куда запропал Эмильен де Вержи? Прима, которая была уже осведомлена о необычной пронырливости Аннет, неприязненно на нее посмотрела, но потом смирилась со странной действительностью ("Вот так живчик мне в любовники достался!") и поделилась доложенной ей информацией: француза видели под вечер за дворцом, у балки, в компании с какими-то молдаванами, державшими в руках кирки и лопаты. Он что-то им показывал и втолковывал, а они степенно кивали своими шапками.

— Но сейчас уже ночь! — воскликнула Аннет. — Даже луны на небе нет, на улице руки перед собой не видно!

— Явится твой ухажер, никуда не денется, — процедила Царица Тамара.

— С какой стати он ее? — вызверилась вдруг Жужу. — Это я с ним всю ночь провела!

— А вот и не всю! — злорадно засмеялась Аннет. — Первой я у него побывала! И последней тоже!

— Цыц, распутницы! — возмутилась, наконец, Тамара. — Лучше сходите к нему в комнату: вдруг он уже появился?

Жужу с Аннет переглянулись, ринулись к двери и столкнулись в ее проеме, после чего Жужу одумалась и вернулась злая к своей оттоманке. Аннет же помчалась по коридору, дернула заветную дверь и потом в нее застучала.

— Кого там черти носят? — отозвался Ботан, только что приступивший к скудной трапезе (фокусники одолжили пару вареных картошин, луковицу, кусочек сала и ломоть хлеба).

— Се муа, Аннет, — послышалось из-за двери.

-Аннушка, — взмолился Миша. — Я очень устал и ужасно хочу спать. Зайди завтра с утра?

— Ну, впустить меня, Эмиль!

— Если я тебя впущу, то уже не выпущу, — пояснил Миша. — А в итоге опять не высплюсь.

— Я буду спать вместе с тобой!

— А я буду все время просыпаться и тебя будить....

— Я согласна....

— Аня! — строго сказал Ботан. — Не морочь мне голову! Иди к себе! Без вариантов! Или я буду тебя игнорировать!

— Бьен, Эмиль, — послышался унылый голос и затем удаляющиеся тихие шаги.

Глава двадцать седьмая. Бассейн, любовь и свеча Яблочкова.

Целую декаду Ботан (во главе своей команды) работал от восхода до заката, периодически пресекая поползновения Аннет и, как ни странно, Жужу (Тамара шага не сделала в сторону его комнаты, но была в курсе всех ходов своих товарок). По истечении этого срока в облицованный керамикой бассейн стала литься прозрачная вода, поднятая из ручейка, бегущего по балке. Затем Ботан отвернул кран, и из возведенной рядом с бассейном бойлерной потекла вода горячая, после чего князь соизволил погрузиться в эту расслабляющую субстанцию и стал довольно ахать и ухать. Войдя потом в специально построенный теплый павильон, он растер свое грузное тело полотенцем, оделся и, довольный, пообещал Мише золотые горы. А когда наступил вечер, и вода в бассейне осветилась подводным прожектором, от желающих освежиться (это в конце декабря! при минус 2 градуса!) уже отбоя не было.

На другой вечер, когда ажиотаж вокруг бассейна подутих, Ботан постучал в комнату Царицы Тамары и, получив разрешение, вошел и поклонился в старофранцузском стиле. То есть помахал шляпой над полом, выставил одну ногу, отставил другую, склонил голову к коленям и, глядя из этой позиции в глаза Царице, сказал:

— Мадам! Я умоляю оказать мне услугу. Вы верно слышали, что я соорудил бассейн для купанья круглый год. Мне очень бы хотелось увидеть Вас в этом бассейне и услышать Ваше мнение о нем.

— Ишь чего захотел: нас голых в воде увидеть! — возмутилась бывшая тут же Жужу. — Не соглашайся, Тамара!

— Вы можете одеть столько рубашек, сколько сочтете нужным, — поспешил пояснить распрямившийся Миша. — В конце концов, я могу вовсе при вашем купаньи не присутствовать.

— Не дури, подруга, — просто сказала Царица. — Тебя он имел возможность разглядеть во всех подробностях, а я не против покрасоваться перед своим любовником. Или Вы, Эмильен, считаете, что одного свиданья для званья любовницы недостаточно?

— И да и нет, моя царица. Воспоминанья о нашем свиданьи живы в моей памяти, и я взял за привычку перебирать их с утра, при пробуждении. Но было бы просто замечательно повторить и умножить их в реальности — как раз для того, чтобы иметь полное право сказать: да, я любовник мадмуазель Циклаури.

— А нас с Аннет ты за любовниц, значит, не считаешь? — взъярилась Жужу.

— Мне кажется, что я любовник по вашему выбору, а не по своему, — пояснил Миша с улыбкой. — Хотя и очень признателен вам за ласку.

— Я не пойду в этот твой дурацкий бассейн! — неожиданно заключила Жужу. — Плескайтесь там с Тамарой хоть до утра!

— Пойдем, милая, пойдем, — привлекла ее в свои объятья Царица. — Я так к тебе привыкла, что мне будет там одной не по себе.

— Там будет этот твой любовник!

— Мужчина не в счет. Тем более, что он купаться вместе с нами не будет. Или будешь, Эмиль?

— Как скажешь, ма шери.

Тамара нежилась в бассейне действительно долго, то неспешно плавая от бортика к бортику, а то просто лежала на спине и вода, как ни странно, держала ее немалое тело. Жужу напротив то вылезала из бассейна и грелась в тепле павильона, то выбегала из него и с разбега плюхалась в воду. Ботан же полулежал на краю бассейна в притащенном из павильона кресле, закутанный до щелочек глаз, и смотрел, смотрел на полуобнаженную Царицу. Наконец обе его любовницы вылезли из воды и скрылись в павильоне. Ботан же решительно сбросил с себя все одежки и, оставшись в одних трусах (которые сам пошил на досуге), нырнул в бассейн и стал пересекать его в длину разными стилями: кролем, баттерфляем, боковым ходом, на спине и в заключение брассом. Заслышав его плески, из павильона выглянули полуодетые дамы и стали с интересом наблюдать за своим удивительным чичисбеем, продолжая одеваться. Тут Ботан рывком поднялся на край бассейна, собрал одежки и молодцевато пошел к павильону, давая дамам возможность рассмотреть мужское тело. Когда он с ними поравнялся, Тамара шлепнула его по груди и сказала:

— Как ты ловок, строен и красив, Эмильен! Хочется повеситься на тебя прямо сейчас!

Миша невольно еще приосанился, но тут мерзавка Жужу шлепнула его по заднице и добавила:

— Этой ночью ты от нас не отвертишься, многоженец!

Однако Царица Тамара разрулила ситуацию иначе: отправила Жужу спать в ее бывшую комнату, а Мишу пригласила к себе. Полночи любовники провели в самозабвении, но вдруг в дверь комнаты кто-то поскребся. Прекрасная грузинка приподнялась на ложе и спросила нарочито сонным голосом:

— Кому вздумалось меня разбудить?

— Это я, Жужу. Открой, Тамара....

— Ты зачем пришла, Анфиса? — приглушенно рявкнула Царица.

— Я не одна, — призналась Анфиса-Жужу. — Она меня допекла!

— Кто там с тобой?

— Аннет, конечно. Она приперлась час назад и стала скулить под дверью. Я и не выдержала.

— Подите прочь! — злобно крикнула прима.

— Она не уйдет, — возразила Жужу. — Я тоже ее гнала....

— Эмиль! — раздался вдруг второй женский голос. — Ты здесь?

— Тихо! — вскрикнула Тамара. — Я вас сейчас впущу

И шепнула Мише:

— Ничего не поделать. Одевайтесь, Эмильен.

Взаимные разборки длились не меньше часа, но все страсти, в конце концов, улеглись. Ботан вернулся в свою комнату и, конечно, в сопровождении Аннет. Та тотчас юркнула к нему в постель и добилась-таки своей доли счастья. Одна Жужу осталась в этот раз на бобах.

Наутро к Ботану явился посланец от Попова с известием, что заказанные им металлы и прочие ингредиенты доставлены. Попаданец выскользнул из тенет Аннет и с удовольствием двинулся навстречу новой работе. Пластинки меди и цинка оказались не круглыми, а квадратными и к тому же не вполне одинаковой величины, проволока для проводов перемята, зато угольные стержни отличного качества и один к одному. Ботан начал с сортировки пластинок, подточил часть их и решил, наконец, что будет делать в ящике для вольтова столба разнокалиберные отделения — в соответствии с сортировкой. Изготовление ящика и заполнение его парами пластин с суконными прокладками, пропитанными борной кислотой, заняли несколько дней. Потом он скрупулезно изготавливал провода с изоляцией из шелковых нитей, пропаивал контакты, изолировал их сургучом и т. д. и т. п. Ставил и опыты по получению электричества от различных секций. Наконец, вся батарея была собрана, угольные стержни к ней подключены и Ботан, трепеща, их чуть-чуть развел. Дуга, как и положено, вспыхнула и была такой яркой, что Ботан тотчас от нее отвернулся и разомкнул электрическую цепь.

Теперь осталось изготовить свечи Яблочкова в достаточном количестве, что заняло у Миши еще неделю. Трубки для угольных электродов он сделал из обрезков меди, изолирующую массу из тонко измельченного асбеста с примесью воска и медно-цинкового порошка, а держатель для свечи целиком из асбеста. После проверки свечи, которая горела исправно, те же полтора часа и свет давала не только яркий, но и приятный, зеленовато-голубой (за счет примеси меди и цинка), Миша озаботился расстановкой светочей, но уже вместе с Поповым. Генерал-секретарь, вопреки обыкновению, широко заулыбался при виде поразительной новинки и четко определил места наружного освещения здания. В бальную залу Миша свечи свои не рекомендовал, так как боялся испортить зрение гостям (свет от сварки, надеюсь, все имели неудовольствие видеть?)

— Так что же, — спросил обеспокоенно Попов, — внутри дома электрическое освещение невозможно?

— Возможно, но в виде другого устройства, в стеклянных шарах, — успокоил Ботан. — Там надо применять другую технологию, посложнее примененной сейчас. Мне, честно говоря, не хотелось бы этим заниматься....

— А чем бы Вы хотели заниматься? — спросил секретарь князя.

— Вновь стать офицером и дворянином, чтобы танцевать на балах, играть в карты и волочиться за женщинами, — с хохотком ответил Ботан.

— Ну, с последним пунктом у Вас и сейчас все в порядке, — с язвинкой заметил Попов. — Правда, то дамы не света, а полусвета..... Вас это гнетет?

— Несвобода меня гнетет и звание рядового, — с горчинкой сказал Ботан. — Завтра придет приказ, и я пошагаю в полк на взятие Измаила. А я с детства высоты боюсь....

— Офицеры штурмуют крепости наравне с солдатами и гибнут даже чаще их, — жестко произнес генерал-майор. — Так что в Ваших интересах остаться в положении инженера-самоучки. Впрочем, я могу похлопотать перед Его превосходительством о присвоении Вам звания лейтенант-инженера.

— Буду Вам очень благодарен, мон женераль, — позволил себе "пофранцузить" Ботан.

Глава двадцать восьмая. Счастье на троих.

— Горазд ты на выдумки, Эмильен, — благодушно отреагировал Потемкин на чудо света. — Вельми горазд. Или подсмотрел у кого сии затеи?

— Подсмотрел, — признался Ботан. — В нашем Авалоне жил ученый: то ли химик, то ли физик. Он отличался экстравагантным поведением, в которое входила и нелюбовь к публикациям. Потому знаменитым французским ученым он остался неизвестным. Однако его практические изобретения и поделки были разнообразны и удивительны. Мне повезло жить рядом с ним, и в детстве я сумел стать одним из его подручных. Позже отец отдал меня в военную школу, но моя память сохранила некоторые изобретения и практические навыки. Кое-что я и сам теперь додумываю.

— Мне Васятка сказал, что ты и домашнее освещение можешь устроить? — хитро прищурился князь.

— Смогу, наверно, — вяловато сказал Ботан. — Но мне понадобятся стеклянные шары из бесцветного стекла, каучуковый мяч и фунт серы.

— Как ты сказал? Кучуковый мяч? Что это еще за притча? — изумился Потемкин.

— Каучук — это пластично-упругое вещество, которое привозят из Южной Америки, — пояснил Ботан. — Но его можно купить в Европе, в той же Франции. Мне нужно изготовить из него резину для вакуумного насоса....

— Час от часу не легче! Какой понадобится насос?

— Для откачивания из стеклянных шаров воздуха, — пояснил Ботан.— Иначе мои электрические свечи будут слишком быстро сгорать.

— До чего ум человеческий хитер! — во все глаза уставился на Ботана владыка Новороссии. — Если сделаешь и это, я тотчас напишу государыне депешу о возвращения Эмильену де Вержи дворянского достоинства. Не поможет депеша — поеду хлопотать лично. Но тебе придется, конечно, и ее дворец снабдить электрическими шарами.....

— С превеликим удовольствием! — заверил Ботан. — Впрочем, пока в Вашем дворце таких шаров нет....

— Так подготавливай сию новинку! А Васька расстарается и добудет тебе и шары и кучук и серы мешок!

Выходя из аппартаментов Потемкина, Миша вдруг столкнулся с Ромео.

— Екэлэмэнэ! — воскликнул Рома. — Это же Ботан! Ты куда пропал? Даже матери нос не кажешь! А ты, оказывается, к Потемкину в доверие втерся! Неужели и ночуешь здесь?

— Да, Рома, и ночую....— горестно сказал Миша. — Админы-сволочи меня в игре заблокировали!

— Да ты что?! — ужаснулся Ромео. — До меня доходили слухи о таких случаях, но я считал это фейком. А это правда! Вдруг и меня заблокируют? Но как это случилось?

— Я, видимо, слишком резво скакал из локации в локацию, — ответил Ботан. — Другого объяснения у меня нет.

— Да? Ну, теперь я буду совершать только разовые входы: сюда и вечером обратно, — истово поклялся Ромео.

— А ты чего сюда явился? — спросил, наконец, Ботан.

— Я оперу князю привез, — важно известил Ромео. — "Свадьбу Фигаро" знаешь?

— Конечно.

— Так я сделал ее перевод на русский, и Потемкин загорелся ее у себя исполнить. У него же оперная труппа есть, ты в курсе?

— В курсе, — с непроницаемым лицом подтвердил Ботан.

— Я их тоже видел, — сказал Ромео, и взгляд его замаслился. — Девахи все в соку, аж глаза разбегаются. Ты с ними вообще-то знаком?

— С некоторыми, — продолжил свою лаконику Ботан.

— Подскажи, которые из них подоступнее, — стал ластиться Ромео. — Мне неохота время и деньги на них тратить....

— Не получится, — скривился Ботан. — Даже с деньгами может не получиться. Впрочем, есть одна девочка, француженка со звонким голоском, она может, наверно, согласиться, но только если очень крупную сумму предложишь....

— А! Так я ее знаю! — радостно вскричал Ромео. — Это Аннет, больше некому. Мы ее на роль Керубино готовим! Так, говоришь, она берет?

— Не берет, но может, мне кажется, взять, — повторил Ботан. — Ей хочется отсюда слинять обратно во Францию, а денег на проезд и обустройство нет.

— Ну... — заколебался Ромео. — Я еще подумаю.

— Думай быстрее, — подтолкнул Миша. — К ней тут бьют уже клинья.

— Ладно, — махнул рукой Ромео. — Денег я всегда и всюду могу заработать, а женская приязнь мне достается плохо, всегда за деньги.... Может, ты ей намекнешь обо мне?

— Тоже ладно, — согласился Миша. — Намекну. Только если ты начнешь жмотиться.....

— Я дам ей, сколько она захочет, — твердо пообещал Ромео.

— Ну, смотри, — жестко усмехнулся Миша. — Подведешь меня — горько пожалеешь! Впрочем, заплатишь вперед и будешь с ней милым, предупредительным, уважительным — как со светской дамой. Иначе никак!

— Буду, буду, — буркнул Ромео. — С проститутками куда легче и дешевле....

— Так ведь и здесь есть путаны, среди местных, — засмеялся Миша. — Вперед и с песней!

— Нет, — замотал головой Рома. — С ними мне уже скучно.

— А кстати, — заинтересовался Миша, — ты чего тут еще крутишься? Или князь тебе за перевод пока не заплатил?

— Я тут не только переводчик, но как бы еще режиссер, — снисходительно пояснил Курицын. — Всегда мечтал покомандовать артистами. Князь пока не против. А ты что, опять что-то изобретаешь?

— Ну да, — усмехнулся Ботан. — От судьбы не уйдешь. Я стал было коробейником, но админы меня засунули в солдаты. Кое-как уцелел в битве при Рымнике, но повезло вернуться к инженерии. Вот и украшаю быт повелителю Новороссии....

— Ну, давай. Интересно, удастся тебе вернуться в реальность?

— Ты вот что, — посуровел Миша. — Зайди к моей маме и скажи, что мне достался очень выгодный контракт, по условиям которого я не могу не только отлучаться, но даже звонить по мобиле. Скажешь?

— Разумеется.

— Буду тебе благодарен.

— Лучшей твоей благодарностью будет благосклонность ко мне Аннет, — вернулся к своей теме Рома. — Мне всегда нравились миниатюрные девушки.....

Вечером Аннет явилась к Ботану.

— Поздравить меня, Эмильен! — воскликнула она. — Мы начать репетировать опера Моцарт "Марьяж ду Фигаро" и я получать роль Керубино! Ты знать, какой это роль? Самый трудный в оперный искусство!

— Chaud felicitations, Annette! (Горячо поздравляю, Аннет!) — сказал Ботан с чувством и продолжил: — А у меня тоже есть для тебя хорошая новость.....

— Какой?— живо заинтересовалась девушка.

— В тебя влюбился мой приятель! И готов достать тебе звезду с неба или мешок луидоров....

— Что еще за приятель? — нахмурила бровки Аннет. — Не иметь ты никакой приятель! Я знать.

— А вот и есть, — возразил Ботан. — Он только что приехал в Яссы, но знакомы мы давно, еще с Петербурга. Ромео богат, но несчастен, потому что обделен женским вниманием.

— Ромео?! — воскликнула девушка. — Это наш режиссер?

— Да, он, — кивнул Ботан.

— Бррр! — зарычала Аннет и передернула плечами. — Липкий тип. Все наши девушки разглядывать и даже рука тянуть!

— Говорю, его к вам тянет, — гнул свою линию Ботан. — Он, кстати, добрый и внимательный человек, но это выясняется лишь при близком знакомстве. Когда он узнал о твоей судьбе, о том, как ты рвешься во Францию, то сразу сказал мне: я не пожалею денег, организую и переезд и обустройство этой прекрасной девушки в ее Провансе. Или в Париже или где ей будет угодно. Лишь бы она не оттолкнула меня, лишь бы позволила мне глядеть в ее глаза, держать ее руку и говорить ей, как она прекрасна....

— Подлец! — воскликнула Аннет и зарыдала. — Ты подлец, Эмильен, а не тот человек. Я отдать ты сердце, а ты рад избавить от меня!

— Если бы у меня были деньги, — вновь заговорил Ботан, — я все их отдал бы тебе. Потому что знаю, как тяжело живется вне Родины. Но у меня, увы, денег нет и вряд ли они в ближайшее время появятся.

— Ты разве дарить все эти чудеса для князь? — спросила сквозь слезы девушка. — Они стоить много деньги!

— Я — солдат, существо подневольное, — потупился Ботан. — И делаю все, конечно, даром.

— Я не хотеть брать деньги у Ромео, — вновь зарыдала Аннет. — Я хотеть ехать в Франсе с ты, Эмильен!

— Для меня это невозможно, — твердо сказал Миша. — Я нахожусь в кабале, в оковах, хотя и незримых. Только императрица может вернуть мне честь и свободу, но она далеко и ей нет до меня дела.

— Но Потемкин есть фаворит царица, — возразила Аннет. — Он может просить она для ты.....

— У нее сейчас другой фаворит, Аннушка, — пояснил Миша. — Этот фаворит скоро попросит, и царица отправит Потемкина в ссылку. Так будет, вот увидишь.....

— Как жалеть, Эмиль, — придвинулась Аннет и взяла Мишу за руку. — Ты теперь навсегда солдат? Тогда я остаться с ты и красить твоя жизнь!

— Не получится, Аннет, — уныло сказал Ботан. — Я видел недавно вещий сон: будто наш Фанагорийский полк идет на штурм крепости Измаил и турок на стене наводит на нас пушку. И я понимаю, что ядро из этой пушки попадет именно в меня. Я ужаснулся и проснулся. Но теперь я живу с мыслью, что видел свою смерть!

— Это не мочь быть, Эмильен, забыть об это! — взмолилась француженка.

— Это очень вероятно, ма шери, и уже этой весной. Поэтому я хочу, пока жив, выполнить два обещания, которые дал сам себе: отправить тебя во Францию обеспеченной дамой и сделать Ромео настоящим мужчиной. Однако мужчиной можно стать только через любовь женщины. Поэтому я осмелился обратиться к тебе с тем самым меркантильным предложением. Подумай над ним, очень прошу. Счастье трех людей может состояться при твоем согласии....

— Трех людей? — вяло удивилась Аннет. — Кто же третий?

— Я тоже буду счастлив оттого, что ваше счастье состоялось, — истово уверил Ботан.

Глава двадцать девятая. Финал благих намерений.

И вот 14 февраля 1790 г, вечером воскресенья, к резиденции наместника Новороссии стали съезжаться все знатные или тароватые жители Ясс и окрестных городков и поместий, желая послушать комическую оперу Моцарта "Свадьба Фигаро". Явились и многочисленные русские офицеры, служащие в штабе Южной армии, и чиновники, состоящие в выездном составе губернского штата — разумеется, с домочадцами. Особым магнитом оперы стало ее исполнение на русском языке. Первым шоком для гостей стало фантастически яркое наружное освещение дворца, обеспеченное шарообразными стеклянными светильниками, расставленными вокруг всего здания. Внутри дворца освещение тоже было прекрасным, хотя и менее ярким, приглушенным и давали его все те же стеклянные шары (в них Ботан использовал вместо электрических дуг свечение каолиновых пластинок, нагреваемых электричеством). В вестибюле кроме гардероба был устроен буфет с шампанским, кофе, чаем и многообразными бутербродами, а в углу устроился небольшой молдавский оркестрик, игравший в полсилы чардаши, польки и хоры. В буфет и устремилась большая часть публики, в то время как гости более авантажные поднялись, направляемые слугами, на второй этаж, где в уютном зале для них тоже был накрыт стол с многообразными вкусностями. Когда все, буквально все гости были напитаны и напоены, прозвучали колокольцы, и на обоих этажах открылись двери в центральный зал, где по желанию Потемкина попеременно устраивались то спектакли, то балы. Партер, уставленный скамьями, заполнила публика попроще, а на балконах и в амфитеатре в креслах вольготно расположились сильные мира сего.

На одном из балконов устроился и Ботан, но не в качестве гостя, а по делу: он установил здесь прожектор (сделанный, конечно, самолично), намереваясь по ходу действия высвечивать фигуры солирующих певцов и певиц. Рядом с ним уселся Ромео, который пожелал отдавать команды осветителю. Вот зазвучала бодрая увертюра, и говорливая публика стала утихать, глядя на все еще закрытый занавес. Ботан воспользовался паузой и продолжил шопотом начатый разговор с Романом:

— Что опять тебе не так, Рома?

— Все, — с ожесточением произнес приятель, но тоже шопотом. — Она меня бесит! У нее в голове одни капризы: то ей в постели жарко, и она требует, чтобы я отодвинулся; то ей холодно, и она заворачивается в два одеяла, не пуская меня под них; то я слишком груб по ходу секса, то недостаточно пылок.... В общем, любви от нее я не получил, одни претензии. Нет чтобы закрутить роман с Жужу! И денег с ней я бы сэкономил уйму....

— Не уверен, — возразил Ботан. — По слухам, она обожает бриллианты. К тому же капризов у нее хоть отбавляй, а темперамента на две Аннет хватит. Я имею в виду по ходу ссор....

— И все-таки мне кажется, она не ломака, как эта француженка. Такую истерику закатила, когда я предложил ей попробовать анал.....

— Что? — рассвирипел Миша. — Анал?! Ну, ты и дубина, Курицын! Такие интимные вещи можно предлагать только при достижении полного доверия с девушкой — и то я бы поостерегся в течение первого года отношений. Тогда у вас, и правда, всему интиму капут. Впрочем, ты ведь после премьеры итак собирался умотать?

— Теперь точно исчезну. Жаль только эмоций потраченных и денег. На которые, между прочим, ты меня раскрутил!

— Ладно, замолкаем, действие начинается, — прервал его Ботан и стал смотреть на сцену.

На сцене же появились Сусанна (в исполнении Жужу) и Фигаро (щупловатый малый средних лет с прекрасным баритоном, но натуральный карточный маньяк) и начали дуэт о своей предстоящей свадьбе. Светить тут было не на кого, и Миша окунулся в свои эмоции. Были они невеселыми. Он предчувствовал, что Ромео не вытянет на должный любовный уровень, но такой бестактности от него не ожидал. "Бедная Аннет! Терпеть этого болвана две недели! И все из-за моей дурацкой предприимчивости..... Деньги теперь у нее есть, но еще есть душевная травма. И как ее излечить? Зар-раза!"

Тем временем Сюзанну и Фигаро сменили доктор Бартоло и его экономка Марцелина. Бабенка рассчитывала, что Фигаро женится на ней (в счет погашения долга), а доктор злится на него из-за утраты своей воспитанницы, Розины, которую Фигаро смог несколько лет назад выдать замуж за графа Альмавиву. Вдруг Мишу дернул за рукав Ромео:

— Ты спишь что ли, Ботан? Свети давай на Бартоло!

Миша плавно (через реостат) притушил на сцене свет и накрыл световым кругом фигуру певца — обладателя шикарного баса. И тот извлек из груди и гортани чарующие звуки арии о сладости мести....

— Правильно поет дядька, — услышал Миша вдруг приглушенное бормотанье Романа. — Месть послаще любви будет.....

Утро Ботана началось, как встарь, с резкого вторжения Аннет.

— Эмиль! — крикнула она истошным голосом. — Меня обокрасть! Все деньги, все, все!

— Те, что дал тебе Ромео? — подскочил в постели Миша.

— Да-а-а! — заревела девушка и упала перед кроватью на колени. — Те, за которые я столько настрадалась!

— Это сделала эта сволочь, Курицын, — зло решил Миша. — То-то он вчера про месть долдонил....

— Я тоже так думать, — сквозь слезы проговорила француженка. — Он мог узнать, где я их хранить. Когда в ночь приходить ко мне.... Боже, какая я дура! Связаться с такой негодяй!

— Это я во всем виноват — мрачно признал Миша. — Хотел сделать всем хорошо, а получилось хуже некуда. Прости меня, Аннет!

— А может его мочь догнать? — встрепенулась девушка. — А может он еще не уехать?

— Вряд ли, — сказал Миша. — Но я пойду его поищу.

Курицына с утра никто в районе резиденции не видел.

— "Еще бы, — зло усмехнулся Ботан. — Он покинул игру сразу как нашел деньги. Ну, погоди, сучонок, попадись мне еще на дороге...."

Потом он вернулся в свою комнату и опять увидел в ней Аннет. На его лице, видимо, отразилось недоумение, так как бывшая подруга затараторила:

— Я решить подождать тебя здесь. Ты найти негодяй?

— Он уехал еще ночью.

— В коляска? Тогда кавалеристы мочь его догнать!

— Кто же их пошлет и по какому поводу? — спросил Ботан. — У меня никакой власти нет, а секретарь Попов только вежливо удивится нашей просьбе — деньги-то у Курицына его, здесь заработанные....

— Да.... — растерянно осознала Аннет и вновь заплакала. Ботан потоптался возле несчастной девы и вдруг привлек ее к себе. Аннет готовно к нему прильнула и еще пуще заплакала. Пришлось уложить ее в постель, потом и самому в нее улечься. А потом начался процесс реабилитации пострадавшей посредством ласковых слов, оглаживания знакомых, но все-таки волнительных женских форм, поцелуев, что привело к воспламенению любовных инстинктов — эт сетера, эт сетера....

Глава тридцатая.

Весной Ботан занялся новым проектом: изготовлением радиопередатчика. Он осознавал, что тем самым может продлить свою кабалу у заинтересованного в его изобретениях Потемкина, но сидеть без дела не мог ни психологически, ни физически. Попутно пришлось, конечно, "изобретать" аккумулятор, конденсатор, а также преобразователи звука в токи и другие приблуды. Благо, что ингредиенты для изделий ему поставляли исправно. Мощность радиопередатчика он сразу запланировал в несколько сот километров — так чтобы можно было руководить армией из Ясской резиденции.

Создание радио шло все же спотыкаючись. Теорию Ботан знал и детекторный приемник в детстве делал, но для мощной рации надо было подбирать комбинации из сопротивлений, конденсаторов и катушек и тут приходилось много считать и все равно прибегать к методу тыка. Особенно много пришлось возиться с микрофоном и наушниками. Как бы там ни было, к июню заработала линия радиосвязи между Яссами и Бендерами (150 км). А Ботан стал клепать новые экземпляры радиопередатчиков — конечно, уже с помощниками.

Часы досуга у него теперь умножились, но оказалось, что его прежние пассии все исчезли. Аннет, почти им заброшенная, воспользовалась неожиданной оказией и уплыла вверх по Дунаю на колесном пароходе (с подачи игроков их вовсю уже строили) — в надежде добраться из его верховий до Рейна и Франции. Мадмуазель Циклаури на коленях умолила Григория Александровича отпустить ее в Дрезденскую оперу, откуда ей пришло приглашение. С ней на страх и риск поехала и Жужу, которую никто не приглашал и особо не удерживал. Так что вечерами Ботан обычно плавал в бассейне: иногда в компании князя и кого-либо из его лизоблюдов, но чаще один — уроженцы 18 века плавали откровенно плохо и не жаловали такую форму отдыха.

В начале лета из Москвы вернулся Лев Разумовский (был в отпуске) и вскоре стал составлять компанию Ботану: то в бассейне, то в его лаборатории (приносил с собой для угощения прекрасный английский чай), а то на сельских праздниках, которые включали неизменный бал, а также концерт на свежем воздухе. Активные сухопутные действия против Турции пришлось отложить, так как значительную часть Южной армии Потемкин был вынужден отправить на западную границу, куда демонстративно подтянулся крупный корпус Пруссии — потенциальной союзницы султана и шведского короля, чья армия реально угрожала Петербургу. Лишь Севастопольская эскадра под командованием Ушакова успешно противодействовала вылазкам турецкого флота.

К тому времени в окружении Потемкина о рядовом Емельяне Вержинове все предпочли забыть и обращались к изобретателю уважительно: Эмильен де Вержи. Ну, а Лев Разумовский предпочитал звать его наедине Галаном.

В один из теплых июльских вечеров Потемкин организовал очередной сельский праздник, основной "изюминкой" которого должна была стать игра ансамбля скрипачей, прибывшего из второй столицы России. "Виртуозы Москвы значитца, — усмехнулся про себя Ботан. — А может и правда музыканты Спивакова на заработки пожаловали?" Но поглядев на скрипачей, посмеялся: дай бог, если эти юные создания числом четыре успели окончить музыкальную школу. Впрочем, принадлежность их к "тому" миру сомнения у него не вызывала.

Веселье было намечено длить всю ночь и потому гости стали подъезжать за час до заката солнца, то есть к 8 часам. Но собрались дружно, и потому уже в половине девятого наместник усадил всех за столы: выпить и плотненько закусить — чем бог, как говорится, послал. А послал он в этот раз для разогрева желудков жареных молодых гусей, хорошо пошедших под вишневую наливку. Скрипачи решили поспособствовать пищеварению и сыграли попурри из украинских и цыганских песенок (типа "несе Галя воду, коромысло гнется....." и "очи черные"), — но без пения. "Это они зря, — осудил их Ботан. — Со словами вышло бы душевнее. Не нашлось солистов?"

Тут вновь появились половые, принесшие тушеную с черносливом и картошечкой телятину. К ней на столах появилась цуйка, то есть сливовая водка. Ботан, сидевший рядом с Разумовским (тот насильно усадил), нерешительно на него глянул, но полковник, кинувший стопку цуйки в рот, одобрительно крякнул, и тогда Миша тоже дернул стопку. Цуйка после наливки показалась ему огненной водой — типа той, что сгубила индейские племена Америки. Но через минуту жжение прошло, а через пять на него накатило веселье.

— Ох, я совсем забыл, — спохватился Лев, — что ты, мой друг, легко пьянеешь. Все, больше ни рюмки. И не маши руками, на нас смотрят дамы.

— Где дамы? — встрепенулся пьяненький Ботан. — Дам я не вижу, там, куда ты показываешь, сидят одни молдаванки.

— Фи, как тебе не стыдно! — возмутился полковник. — К тому же глупо и недальновидно. Мы в армии давно не делаем различий между женщинами по социальной принадлежности. А смотрим, хорошо ли она сложена, бойка ли на взгляды и язык, то есть насколько просто будет ее огулять. Тем более, что светских красавиц в ставке наместника почти нет, а те что есть — сплошь его любовницы.

Наконец, трапеза волей того же Потемкина была завершена и слуги застелили столы свежими скатертями, на которые были сноровисто расставлены кофейные сервизы. И когда гости стали попивать кофей (кто горький, кто со сливками, а кто и с круассанами), в помощь скрипичному ансамблю пришли оперные дивы (из тех, кто еще остался в Яссах) и начался певческий концерт. Репертуар определил, конечно, Григорий Александрович, и потому в ночной тишине среди ароматных яблонь, слив и черешен раздались прекрасные народные песни: украинские, молдавские и русские. Стараниями учеников Эмильена де Вержи сад был чудесным образом освещен, причем освещение это менялось, озаряя то площадку с певцами, то всю сцену, а то центральный стол, где восседал Потемкин со своими присными.

В течение концерта Ботан чудесно подремал, положив голову на сложенные на столе руки (типа заслушался), и к концу его сумел прийти в себя. Для окончательного отрезвления он украдкой отлучился к своему бассейну и понырял там в свое удовольствие. Вновь одевшись в светский, черного бархата костюм и причесавшись, он вернулся к столам и там их не обнаружил. Вместо трапезной здесь была уже танцевальная площадка, на которой приглашенные господа из Ясс отжигали чардаш. Были, впрочем, среди молдаван и некоторые русаки, освоившие этот лихой танец и в их числе Лев Разумовский, а также грузный, но удивительно подвижный Потемкин. Причем оркестр играл не обычные простенькие вариации чардаша, а самый знаменитый — чардаш Монти. Вот началась бравурная часть и танцоры, кто как мог, пустились в лихой перепляс, вскидывая в воздух своих партнерш — и князь вместе с ними. Но вдруг он махнул рукой и ушел с площадки в тень, где его тотчас подхватили слуги и усадили в кресло.

Наконец чардаш закончился и Лев, галантно поцеловав молдавской деве обе ручки, пошел к своему стулу, возле которого уже стоял Ботан.

— Ты, я вижу, совсем протрезвел? — констатировал Разумовский. — Вот и ладушки. Составишь мне компанию на следующий танец? Будет кадриль, две партнерши у меня есть, а танцора не хватает. Я мог бы, конечно, предложить эту роль своему адъютанту, но предлагаю тебе. Цени.

— Яволь, мон колонель, — щелкнул каблуками Ботан.

Дамы были, разумеется, молдаванками, одну из которых Миша уже видел со Львом, а вторую стал рассматривать особливо: как-никак, она предназначалась ему в партнерши. Было ей, вероятно, лет двадцать пять и внешность она имела типичную для Ясс: кареглазая чернобровая брюнетка с аккуратными носиком и губками. Однако в отличие от своей кокетливо-благожелательной подружки эта дама беспрестанно свои губы кривила и смотрела на мужчин насмешливо. Точно таким же взглядом она одарила и Мишу, когда он встал напротив нее в кадрили. Вот музыка заиграла, и разнополые партнеры двинулись навстречу друг другу, взялись за руки и, подняв их вверх, сошлись почти вплотную.

— Вы обо мне, вероятно, что-то слышали, — сразу заговорил Миша, — и этот слух Вам не по нраву. Это так?

— Я вижу Вас впервые, сударь, — удивилась молдаванка и, повернувшись, переменила руку.

— Но Вы смотрите на меня с насмешкой, — продолжил Миша.

— Я так смотрю на всех незнакомых мужчин, — парировала дама и стала отдаляться от кавалера.

Миша двинулся ко второй даме, и, сблизившись с ней, спросил:

— Прошу Вас, скажите имя моей партнерши!

— А мое имя Вас не интересует?

— Ваше я обязательно спрошу у полковника.

— Ладно, — кивнула милостиво дама и, покидая Мишу, сообщила: — Ее зовут Иляна.

Во второй фигуре (вращение в тесном соприкосновении бедрами и сплетенными локтями) Миша вновь заговорил:

— Что надо сделать, чтобы Ваша улыбка стала просто милой, Иляна?

— Съесть вместе пуд соли, — съязвила дама и добавила: — А Петрике я ухо откручу после танца.

— Пожалейте ее, я пообещал, что в обмен на Ваше имя в ее честь будет исполнена песня. Она и не устояла.

— Теперь я откручу ей оба уха!

— Вы поете иногда дойну? — спросил по наитию Миша.

— Да, — с большим удивлением ответила Иляна. — А Вам что за дело?

— Я предлагаю именно Вам спеть обещанную песню для подруги. И пусть это будет дойна.

— Вас скрипачи послушают?

— Думаю, что да, — заверил Миша и пошел навстречу Петрике....

После исполнения дойны (в перерыве между танцами) все гости дружно поаплодировали Иляне. Она же повернулась к Мише и улыбнулась, наконец, совершенно открыто, искренне. И когда он предложил показать ей свой бассейн, она не стала отказываться. Завершилось же их свидание утром под стогом свежескошенного сена.

Когда Миша возвращался к себе после проводов Иляны, его вдруг позвал к себе Попов.

— Ну, господин Эмильен де Вержи, твое пребывание у нас закончилось, — сообщил он и продолжил:

— Тебя желает видеть императрица.

— Е-мое! — вырвалось у Миши. — Зачем?

— Сие мне неизвестно. Впрочем, думаю, что до нее дошли сведения о твоих изрядных изобретениях, а она до всего необычного большая охотница. В общем, рассуждать здесь нечего, собирай свои манатки и в путь. Только образцы изобретений прихватить не забудь. Ну, и за последними напутствиями зайди к Григорию Александровичу......

В Санкт-Петербург Миша Галанин (он же Майкл Галан, он же Эмильен де Вержи) прибыл ранним утром 1августа 1790 г. Но о том, чем он там стал заниматься и с кем свел знакомство, я умолчу. Будет время — будет пища: примерно так говорится в молитве "Отче наш".

1 октября 2019 г

Красноярск.