Главы 23-26 (вариант)

Выйдя от короля, начальник Службы Безопасности Короны направил свои стопы к министру Службы Безопасности Королевства. Об этом они договорились заранее.

— Ну что? -с сочувствием глядя на начальника службы, спросил министр.

— Что! Что! Получил выволочку и приказ пообщаться со всеми, кто, даже мимоходом, встречался с этим 'донельзя' странным квартирмейстером, — со вздохом, ответил тот. — Придётся теперь всю службу поднимать.

— Не придётся, — с самодовольным видом проговорил министр. — Этот, как ты говоришь, странный квартирмейстер согласился прийти ко мне на прием. Если останешься, то поговорим вместе. Будет через пару декад моментов. (Один момент — примерно полторы минуты).

— И как тебе удалось?! — удивленно воскликнул начальник Службы Безопасности Короны.

...

— Женя. Женя! Просыпайся, подъезжаем... — сквозь сон услышал я голос тёти Нади.

Продрав глаза, удивленно оглянулся. Вагон поезда. Купе. Напротив — сидит тётя Надя. За окном мелькают московские пригороды.

ЭТО ЧТО ЖЕ? ВСЕ ЭТО БЫЛ — ТОЛЬКО СОН?!

Глава 23

Проснулся поздно.

Вчера действительно очень сильно устал. Как оказалось, устать можно не только мешки тягая, но и напрягая мозги.

Быстренько активировал связь с юным герцогом. Слава Богу, спит. Тоже умаялся — и, скорее всего, похлеще, чем я. Прошелся диагностом. Все хорошо. Отметил, что мальчонка не пренебрег моим советом и хорошо покушал. Это радовало и давало определенную надежду на продолжение нормального общения.

Организм мальчишки, подстегнутый моими 'лечилками', обновился. Все накопившиеся в нем мелкие нарушения были исправлены. Более того, последняя процедура увеличила скорость регенерации и добавила ещё кое-какие новшества, позволяющие работать с 'магией', а также менее энергозатратно общаться напрямую.

Будить не стал. Ожидая, когда юный герцог проснется, прикидывал план разговора. Наконец, биоритмы сообщили, что мальчик просыпается. Сначала выход из сна происходил с оттенками удовольствия от хорошего сна и радости новому дню. Но тут — в мозг вихрем ворвались воспоминания о вчерашнем. Радость истаяла, как первый снег под ещё теплым осенним солнцем. Накатило отчаяние.

В этот момент я вмешался:

'Спокойно, малыш. Все хорошо. Враги повержены. Свои люди подлечены. Все на тебя надеются. Ни в коем случае нельзя показывать слабость. Тем более, я — с тобой и обещаю помогать во всем'.

'Спасибо, — мысленно поблагодарил он меня. — Но я в большой растерянности... Я, конечно, знаю, что делать, но... мне страшно. До сих пор перед глазами вчерашняя расправа над моими родителями'.

Его настроение снова скакнуло вниз.

'С уже произошедшим мы уже ничего не сможем сделать, а вот отомстить и наладить жизнь — и я, и подданные твоего отца тебе поможем. Кстати, это уже твои подданные. Мой помощник проверил их всех. Явных предателей нет, но парочка сомневающихся в твоих силах и возможностях присутствует. И один из них — казначей. Но с ним, как раз, проще всего. Мой помощник провел проверку финансов и нашел бесспорные злоупотребления. Не очень большие, но всё же. Финансовый отчет он уже вложил тебе в память. При надобности — все вспомнишь'.

'Я все понимаю, но мне очень жаль маму и папу, ' — пришел грустный ответ.

'Твоему папе мы уже не сможем помочь, а вот маму — вылечим, причем воспоминания о вчерашнем дне полностью сотрем. Так что о том, что с ней случилось, будем знать только мы с тобой и капитан. А он человек надёжный'.

Настроение юного герцога слегка поднялось. Я тем временем продолжал:

'Для того, чтобы я и дальше мог тебе помогать, мне нужно кое-что знать. Я — в курсе, что владениями можно управлять по-разному. Можно нанять управляющего, жить в столице, посещать рауты и балы, изредка этого управляющего контролировать и совершенно не интересоваться жизнью своих подданных. Платят подати — и хорошо. А можно — гробить кучу времени, управляя всем самостоятельно, и делать массу всевозможных дел, чтобы на собственных землях не только герцогу и его баронам жилось хорошо, но и всем остальным тоже. Вот и хотелось бы знать, на что мне настраиваться?'

Юному герцогу можно было бы и не отвечать — настолько бурно он стал осмысливать услышанное. Как любому мальчишке, ему хотелось всего и сразу. И балы в столице его интересовали, но и на подданных ему было не наплевать. После некоторых раздумий, он робко спросил:

'А можно так — чтобы и в наших землях было хорошо, и в столице побывать? И ещё... Мой папа, хотя и был герцогом, но баронств у нас во владении нет. Просто король подарил папе дальнюю провинцию за особые заслуги. Потом папа часто говорил, что это была весьма сомнительная награда'.

'При определенных условиях — вполне. Только если в слово 'побывать' не вкладывается смыл: 'жить постоянно или в большей степени'. Поездок в столицу, в любом случае, не миновать, ' — обнадежил его я.

Его настроение осилило ещё одну ступеньку вверх. Прервав на этом наш мысленный диалог, я сказал:

'Ты уже, давай, вставай, а то народ уже волнуется... Но потревожить боятся. Если традиции позволяют — пригласи на завтрак казначея и капитана. Некоторые вопросы нужно решить как можно быстрее'.

'Позволяют. Папа так иногда и делал, ' — пришла ответная мысль. Её продолжение было несколько нетрадиционным:

'Странный ты всё-таки, дух'.

'Об этом мы ещё с тобой поговорим, а сейчас зови людей и начнем день, ' — усмехнувшись, ответил я, подумав про себя: 'Если бы ты только знал — насколько странный'.

Юноша, сев на кровати, дотянулся до шнурка звонка и решительно дернул его. Тут же началась утренняя суматоха. Все происходило вроде как всегда, только некоторые мимолетные взгляды слуг и другой челяди выдавали скрываемую напряженность. Всё же теперь их жизнь стала напрямую зависеть от этого мальчика, а как он себя поведет — ещё никто толком не представлял. Хотя его вчерашнее поведение вселяло некоторую уверенность. Отчаянию не поддался. Отпор организовал... да ещё и раненых всех вылечил. Даже самые тяжелые из них сегодня чувствовали себя весьма прилично.

Распоряжению пригласить на завтрак казначея и капитана никто не удивился. Удивились бы если бы было наоборот. Когда молодой господин подошел к столовой, казначей и капитан его уже ждали. Лакей открыл двери и все вошли.

Расселись, как всегда, на те же места, что и при покойном герцоге. Только место во главе стола сейчас занимал его сын, а герцогиня (по понятным причинам) отсутствовала. Капитан, вспоминая вчерашнее, смотрел на своего нового господина уважительно.

Казначей — озадачено. Сам он ничего не видел, но слухи его не минули. Юного герцога он воспринимал исключительно как мальчишку. Хорошего, доброго, но совершенно не приспособленного к взрослой жизни, которая вчера свалилась на его плечи.

Переждав первую перемену (его отец так делал всегда), наследный герцог начал разговор:

— Господа, надеюсь, понятно, что произошедшее вчера полностью ломает весь уклад нашей жизни. Отец был человеком чести и это не позволило ему пройти мимо подлости и предательства, творившихся у соседей. Но, к сожалению, принятые королем меры ничего не изменили — слишком уж они были поверхностными. Подлецов лишь слегка пожурили, а когда столичный посланник уехал — мы получили то, что получили. К сожалению, отец сильно переоценил степень королевской власти здесь, в провинции. Поэтому у нас проблемы, которые придётся решать собственными силами. Как я знаю, отец никогда не планировал иметь большую армию и обходился стражами на границе и небольшим гарнизоном в крепости. Что, видимо, нас и спасло. Зная о немногочисленности наших защитников и найдя предателя, соседи подумали, что могут обойтись малыми силами. Тут юный герцог прервался и выпил морса. Капитану и казначею предложил поддержать его вином.

И тот, и другой, почти на автомате, выпили свои бокалы, очень удивленные услышанным. Чего-чего, но столь зрелых суждений от молодого герцога они не ожидали.

Последовала вторая перемена.

Возобновляя прерванную трапезу, юный герцог продолжил свою речь:

— Не было бы счастья, да несчастье помогло. Свалившееся испытание что-то изменило во мне. Происшедшее очень похоже на... спонтанную инициацию. Как вы уже, наверное, знаете — во мне проснулись лекарские магические способности. Так вот — не только лекарские. Поэтому, капитан, вам — задание. Сразу после завтрака вышлите боевые группы к границе и выясните, что там с нашими пограничниками. Если они не убиты и их держат в плену небольшими силами — попытайтесь освободить без применения магии. Не надо раскрывать все наши козыри сразу. Если силы, их удерживающие, сравнимы, то вот вам несколько артефактов. Для активации их нужно просто бросить. Эффект будет такой же, как вчера в замке, только наших воинов он не коснется. Дальше, надеюсь, понятно. Одновременно найдите охотников. Человек пять. Они должны пройтись по нашей границе и разбросать дугой тип артефактов. Хорошо, что протяженность нашей равнинной или, правильнее сказать, лесной границы у нас небольшая, а то пришлось бы целую армию снаряжать. Прямо сейчас, надеюсь, никто через горы не полезет. А попозже — мы и их обезопасим. Капитан, все понятно?

Капитан вздрогнул — больно уж знакомая стальная интонация промелькнула в голосе молодого герцога.

— Да. Только... если не секрет, разъясните, мой господин, пожалуйста, какое действие у вторых артефактов, — ответил он.

— Ничего смертоносного. Просто все, кто захочет к нам прийти со злыми замыслами, попав в действие артефактов, забудут их, развернутся и уйдут. К сожалению, эти артефакты эффективно действуют только на одиночек и небольшие группы... до десяти — двадцати человек. Поэтому — первое, на границе на больших дорогах оставить дозорных; второе, если группы войск, двигающиеся к нам с явно недружественными намерениями, будут большие — немедленно посылать к нам гонца, а самим прятаться и наблюдать. С этими я буду разбираться сам, — отдал четкий приказ молодой герцог.

— Теперь к вам, господин казначей. Я примерно представляю наше финансовое положение. Для мирного времени оно бы ещё кое-как сгодилось, но при необходимости вести боевые действия финансов будет явно недостаточно. Затеянные отцом лесопилки — это, конечно, хорошо, но мало. Очень мало. Поэтому — следующее. Мой новый дар позволил мне выяснить, что на нашей территории есть и железо, и серебро, и... даже золото. Уголь — в том числе. И кое-что ещё. Но всё это залегает довольно глубоко. Поэтому никто к нашей провинции и не проявлял особого интереса. Леса, болота, горы. Даже пахотных земель мало.

Придётся бить шахты. Этой тяжелой работой займутся каторжники. Да и добычей, в последствии, тоже. Вы же найдите толковых мастеров, могущих организовать эти работы. Нужно будет построить бараки, мастерские и плавильный цех. Ну и, конечно, организовать саму добычу. А вы, капитан, подберите среди своих пару десятков надсмотрщиков. На первое время. Пока, я думаю, будет достаточно.

На этом месте, казначей не выдержал:

— Уважаемый герцог, а где мы возьмем каторжников?! На данный момент у нас нет ни одного.

— Сейчас нет, но скоро будут. Предполагаю, что наши соседи тихо не усидят и попробуют нас додавить. Они, не без оснований, считают, что мы ослаблены и не сможем им ничем противостоять. Вот это их войско я и определю в каторжники. Такие возможности у меня теперь есть, — злорадно улыбнувшись, молодой герцог продолжил: — Мастеров и надсмотрщиков — ко мне на беседу. Вы им объясните задачи, а я укажу место и налажу заклятия молчания. Неполное. Только вот о своем знании, о месторождении рудника и задачах по его освоению, они никому ничего сказать не смогут. В первую очередь займемся новым уникальным серебряным рудником. Место я укажу.

С завтрака, и капитан, и казначей ушли очень озабоченными, удивленными и... встревоженными. Проснувшиеся в молодом герцоге магические возможности пугали и того, и другого. Правда, но по разным причинам.

Капитана — поскольку он знал, что спонтанные инициации, чаще всего, к добру не приводят, и маг, не умеющий держать в узде возникшие возможности, опасен и для себя самого, и для окружающих. Но мальчишка, вроде, с катушек не слетел. В раздумье качая головой, капитан пошел выполнять полученные указания.

Казначей тревожился совсем по другому поводу. Если озвученные богатства действительно существуют, то... прощай спокойная жизнь. Да и не понятно, как это скажется на характере молодого герцога. Внезапно свалившееся богатство, имеет свойство 'сносить крышу' и не таким мальчишкам.

Когда все ушли, я подвел итог: 'Ну, что... Вполне плодотворно мы с тобой поработали. Теперь можно поговорить и на вольные темы. Спрашивай уж, а то взорвешься от незаданных вопросов'.

'Но ты же должен все и сам знать. Ведь ты — в моей голове', — был ответ юноши.

Бедный парень... он снова вернулся к этому непонятному для него вопросу.

'Объясняю — ещё раз. Я — не в твоей голове. Физически я застрял между мирами и между временами. С тобой разговариваю исключительно информационно. Извини, что напоминаю, но, вследствие сильного шока от трагедии, в тебе проснулись ранее дремавшие возможности. Одна из которых и позволяет тебе обмениваться мыслями с другими людьми. В данном случае — со мной. Есть ли в твоем Мире похожие — не знаю. Пока никто не проявился. Можешь ли ты слышать кого-то ещё, помимо меня, тоже пока не знаю. Позже попробуем'.

'И ты читаешь полностью все мои мысли?' — поделился своим главным страхом юноша.

'Нет, конечно. Я могу слышать только твои 'громкие' мысли и мысли, обращенные конкретно ко мне. 'Громкие' мысли порождаются сильными эмоциями или переживаниями. Либо если ты усиленно думаешь над решением какой-либо проблемы и повторяешь мысль — раз от раза. Ну а 'адресные', думаю, понятно — они настроены на меня, а так как я — такой же, как ты, то могу их воспринимать. Ни расстояние, ни время, в этом случае, не играет никакой роли. Понятно? — с надеждой, что не придётся объяснять это в третий раз, спросил я.

'Да. Теперь я понял. Только мне, все равно, немного страшно. Наш проповедник очень часто упоминал об одержимых злым духом. Очень уж... похоже. Ты не думай — я понимаю, но... боюсь. Если он узнает, то последствия для меня будут нехорошими. Мне с ним придётся говорить на исповеди в любом случае. Может, даже и сегодня. А он — очень хорошо чувствует, когда я лгу'.

'А тебе и не придётся лгать. Ты ведь знаешь, что я — не дух. Так что, если задаст этот вопрос, с чистой совестью отвечай, что никакими духами не одержим'.

'А откуда тогда у меня все возникшие знания и умения?'

'Скажешь, что во время трагедии на тебя свалились посмертные знания от Циоталя. Свалились ведь — и именно тогда. И не правда, но и не ложь. Это старинный прием с моей родины, изобретенный именно для тех случаев, когда всю правду говорить нежелательно, а нагло врать невозможно. Если что — дави на жалость, вызывай чувство вины. Тоже помогает. В крайнем случае — зови меня, и я постараюсь 'разрулить'.

'Что будем делать сейчас?'