Действующая часть

Если Роджер так сказал, я в этом не сомневался.

Когда дождь брызгал на брезент над нами, я и другие "штабные" собрались во внутреннем святилище нервного узла, окруженные мощными приемо-передатчиками и другими различными частями комплекса специальной связи. Нам приказано в последний раз осмотреть наши машины, проверить напоследок не нужны ли нам какие-либо припасы, а затем направляться на север, к границе. На обратном пути к "Лендроверу", что бы передать последние новости парням, я столкнулся с Филом, нашим полковым квартирмейстером. Фил был худым, жилистым прямолинейным кокни и чертовски умным, каким и надо быть, когда руководишь снабжением целого полка.

— Все в порядке приятель? — спросил он.

Я молча кивнул. Мы были готовы, как никогда.

— Слушай — сказал Фил — Если тебе что-нибудь понадобится, пока ты там — что угодно — скажи мне и я собственные яйца надорву, что бы попытаться достать это для тебя.

— Спасибо, дружище. Очень мило с твоей стороны. — Я шагнул вперед и остановился. — Есть одна вещь, которую ты можешь для нас сделать.

— Не стесняйся, дружище.

— Сунь курева в груз снабжения, а?

Я прикинул, что мне хватит "Силк Кат" на две или три недели. Затем я опущусь до мешка с ассорти из "Мальборо", "B&H", местного саудовского хлама и, если я действительно буду в отчаянии, до "Эмбаси Ригалс". На самый крайний случай, у меня была также жестянка с табаком, но крутить самокрутки — это только для спасения моей жизни и надолго меня не хватит. Я бы передал эту обязанность Тому, моему единственному союзнику-курильщику в машине и эксперту по самокруткам.

Фил помахал мне.

— Посмотрю, что смогу сделать. Обещаю. Удачи Кэмми. Устроим им ад, а?

— Я сделаю все, что в моих силах — сказал я прежде, чем отправиться к машинам.

Когда стемнело, Алек, Тони, Грэхем и я собрались в главном оперативном зале для заключительной подбадривающей беседы с двумя представителями разведкорпуса. После того как мы, сержанты, ушли, Грэхем остался еще на несколько минут для каких-то заключительных слов мудрости, прежде чем присоединится к нам, в наших машинах. Затем, после краткой проверки маршрута, мы сели в седла и отправились в путь, наши уши наполнились грохотом реактивных двигателей, когда очередная волна истребителей рванулась в небо, что бы разбомбить еще больше вражеских целей.

Впереди у нас было 200 километров пути, маршрут шел через другую крупную саудовскую базу, под названием "Арама". Затем, после короткого отрезка в 50 км. вдоль дороги, параллельной Трансаравийскому нефтепроводу, возникла идея сократить путь на север, через последние 80 километров пустыни до иракской границы. Поездка была ужасной. Погода была необычайно холодной, но никто не останавливался. Мы были в гонке со временем. Как солдаты, мы чувствовали необходимость проникнуть в Ирак и запачкать руки, пока политики не струсили и не остановили "Бурю в пустыне", как теперь называлась операция по освобождению Кувейта.

Временами видимость снижалась до двадцати-тридцати метров. В воздухе висело сочетание тумана, пыли, от машин впереди, низкой облачности и мороси. Поскольку наши машины были открытыми, мы вскоре обнаружили, что замерзаем насмерть. Том, сидевший за рулем, сначала отбивал рэп на рулевом колесе, прежде чем запустить винтажного "Иностранца" во весь голос. Он повернулся, что бы посмотреть на нас с Ником, как будто призывая присоединиться нас к песне. Я сидел на переднем пассажирском сиденье, Ник был сзади, заряжая Mk 19. Джефф выехал с дороги, оседлав мотоцикл. В обычных условиях, в машине хватало места только для троих. Четвертый член команды, по очереди, ехал на мотоцикле.

Том продолжал петь.

— Господи — крикнул Ник, перекрывая шум ветра и грохот справа от меня — Неужели нам придется терпеть это до тех пор, пока Саддам не выбросит на ринг полотенце?

— Нет, если это хоть как-то от меня зависит — ухмыльнулся я, похлопывая по своему пистолету.

Я не учел любви Тома к музыке, когда планировал ему место в своем экипаже. Том играл на гитаре. Он не был Эриком Клэптоном, но был неплох. Хотел бы я то же самое сказать о его танцах. Однажды вечером, когда Джейд удалось затащить меня на дискотеку, старина Том в своей гавайской рубашке выделывал самые невероятные трюки посреди танцпола. Если он искал немного гармоничного аккомпанемента на этой вечеринке, то он тусил не с той компанией. Я не мог спеть ни одной ноты, а Ник был не намного лучше.

Джефф был темной лошадкой. Я знал его, но не так хорошо как Тома и Ника. Хотя я не сомневался, что до того как все это закончится, мы будем знать друг друга так же хорошо, как наши жены и подруги. С этой тревожной мыслью я бросил взгляд на Ника. Большой Фрагов Гигант (в оригинале — Big Fucked-up Giant, BFG. Так же называется оружие-аннигилятор в игре DOOM. Прим. перев.) только что засунул себе в рот целый батончик "Марса".

— Что? — ласково спросил он, измазав зубы в шоколаде.

— Ты животное — сказал я.

— Ты хочешь, что бы я начал петь?

— Что угодно, только не это.

— Тогда заткнись нахрен, Кэмерон.

Песни лились густо и быстро в течении следующего часа. Это было все равно что оказаться с музыкальным автоматом, запитаном от ядерного реактора. Но по крайней мере, это помогало забыть о холоде. Мы остановились в предрассветные часы и заправились, перед тем, как пересечь границу. Конечно, нам нужно было отправиться в Ирак с максимальным запасом топлива, но это был еще шанс разобраться в ситуации. Пока команда заправщика заливала нашим машинам баки и канистры, горячий чай пошел по кругу.

Чаепитие — важный ритуал в SAS. У каждого парня есть фляжка, которую он заполняет чаем, перед выходом с ПДБ (в оригинале — LUP, lying-to-point, я перевел это как Пункт Дневного Базирования — прим. перев.). В принципе, у каждого свой вкус, мы фиксируем свой. Я знаю по опыту, что это удобно, когда парни разделяют ваш вкус к чаю, потому что через некоторое время напиток передается по кругу и смешивается. У нас с Томом было пристрастие к одному и тому же сорту чая: достаточно крепкого, что бы испачкать язык и в такой же степени сладкого. Но с Ником у нас была настоящая беда. По какой-то причине, БФГ, который был самым большим обжорой, которого я встречал, не любил сахар в своем чае. Мы потратили целую вечность, пытаясь убедить его, что было бы разумно получить немного сахара в свою утробу, но он просто не переносил его. Мы с Томом заключили между собой договор, что прежде, чем это приключение закончится, мы впихнем в него чашку горячего сладкого чая. Это стало чем-то вроде вызова.

Мы взяли кружки с чаем и с благодарностью потягивали его у дороги. Мы промокли насквозь, но это была проблема, с которой мы мало что могли поделать. Каждый предмет в нашем кузове был необходим, а объем и вес были критичны. Там не было места для предметов роскоши и запасная одежда попала в их число. Был однако еще один слой, который мы могли использовать, и это было наше снаряжение РХБЗ — куртка и штаны, предназначенная для нашей защиты в случае ядерной, биологической или химической атаки. В течении короткого промежутка времени, мы все ковыляли в наших клоунских костюмах. Как только заправка закончилась, мы направились на север, к границе. Постепенно холод и сырость смогли проникнуть даже в наши комплекты РХБЗ.

Мы остановились в небольшой впадине, примерно за час до восхода солнца. Граница и наша точка входа были в пяти километрах впереди. Нужно было время, что бы провести разведку. Было также важно, что бы впереди у нас была целая ночь, что бы мы могли проникнуть вглубь Ирака до восхода солнца.

За час до рассвета, Грэхем дал сигнал к началу обустройства ПДБ. Мы запарковали машины, накрыли их сетями и выставили часовых. Затем дождались рассвета и начали наш скрытый поиск пограничной зоны, что бы выбрать нашу окончательную точку входа. Все было хорошо и когда наступила ночь, мы выполнили проникновение.

Для обустройства ПДБ или Пункта Дневного Базирования, в котором мы прятались в течение дня, требовалось время — так было всегда. Для случайного наблюдателя, это могло выглядеть как будто мы просто припарковали наши машины и накинули на них маскировочные сети. Но на самом деле, ПДБ должен был быть чрезвычайно безопасным и обеспечить нам возможность обороны в случае нападения. Порядок был хорошо отработан: несколько ломаных маневров назад, к нашей последней позиции; быстрая оценка ландшафта и тщательный осмотр возможных путей подхода противника; определение оружейных биссектрис и простреливаемых зон, их полное перекрытие огнем с машин и личным оружием; развертывание часовых и наконец, планирование наших "жучиных лазов" или путей эвакуации, если все обернется плохо.

Подготовка ПДБ всегда делалась в конце ночной работы, независимо от того, насколько вы устали. У вас был только один шанс выбрать правильно спрятаться. Если вы где-то прокосячили, как только рассвело, о поиске другого места не могло быть и речи.

К восходу солнца ПДБ был готов. Наша точка входа находилась примерно в середине района, который мы должны были патрулировать. Это был значительный кусок территории в Западном Ираке — равный, скажем, Шотландии.

До того, как мы разместились на ПДБ, информация, которую нам дали о нашей точке входа была минимальной. Мы знали только, что иракцы возвели большую насыпь, а перед ней, насколько хватало глаз, тянулась большая траншея. Это должно было предотвратить любую попытку прорваться на машинах.

Грэхем решил проверить несколько районов, которые мы отобрали с помощью наших разведывательных фотографий в качестве возможных точек входа. Фотографии были не слишком хороши, но мы не думали, что это будет проблемой. Наши люди из разведки в "Виктор" связались со своими американскими коллегами в Эль-Рияде и запросили у них дополнительную информацию — и если возможно, кое-что получше. Но они немного получили дополнительной помощи. Итак, мы были вынуждены действовать наудачу.

Разведгруппа состояла из двух мотоциклистов, поддерживаемых "Лендровером". Последний бросок к насыпи будет осуществляться пешком. Хотя мы знали о позициях и общей численности бригадных и дивизионных группировок иракцев, точное развертывание отдельных подразделений было в значительной степени неизвестно. Саддам постоянно перебрасывал свои военные ресурсы, что усложняло нашу задачу. Крайне важно, что бы никто не знал что мы вошли в Ирак.

Пока разведгруппы вышли в свои районы поиска, остальные занялись обычным распорядком: постоянно проверяли периметр безопасности, сменяли часовых, поддерживали связь по радио, кодировали и декодировали огромное количество двунаправленного траффика, который нам приходилось обрабатывать.

Разведгруппы вернулись вскоре после четырех часов, почти через десять часов после их выхода. Это был тяжелый выход. Они были покрыты пылью, по их коже струились ручейки пота.

Кит Норман был первым из тех, с кем мне удалось поговорить. Обычно спокойный и сдержанный, он был очень зол.

— Я бы хотел добраться до того косоглазого скотомудилы, который дал нам эти фотографии — сказал он, бросая свой шлем на песок. — Что за чертова задница.

В глубине души мы понимали, что они были не на высоте, но всегда надеялись, что сумеем выкрутиться, когда увидим как обстоит дело своими глазами.

Меня охватило дурное предчувствие.

Через полчаса мы провели разбор полетов на заднем сиденье одного из наших "Лендроверов". Были разложены карты и фотографии. Все "штабные" присутствовали. По мере того, как я слушал отчеты, мое настроение падало. Судя по тому, что говорили разведчики, было совершенно очевидно, что сегодня ночью переправы не будет.

Они проехали, прошли и проползли более 50 километров, проверяя и перепроверяя границу на предмет точек входа.

Насыпь делала именно то, что чего она была создана — сдерживала, нет, закрывала доступ в Ирак. Значительная часть границы была непроходима. После того, как разведгруппы ушли, я и трое других "штабных" начали серьезный разговор. Под руководством нашего специалиста по мобильным операциям, Тони, мы рассмотрели различные варианты, выложив каждый перед Грэхемом, что бы он мог выработать решение. Они варьировались от переброски в другое место до перевалки вручную наших "Лендроверов" через насыпь. В последнем, случае, без сомнения, мы могли бы это сделать, но не за одну ночь и не без оставленных следов.

Грэхем обдумывал свой выбор мучительно медленно. Он никак не мог принять решение. В конце-концов мы сделали это за него. Мы решили переместиться и попробовать где-нибудь еще.

— Тони, скажи мне — спросил я короля мобильных операций на обратном пути к машинам. — Почему у меня такое чувство, что Грэхем не выкладывается по полной?

— Он под большим давлением Кэмми. Дай ему время.

— Чертова война закончится, дружище, если мы дадим ему еще больше времени.

Тони улыбнулся.

— Медленно, медленно лови обезьяну, дружище. Не беспокойся, мы скоро запачкаем руки.

Когда я вернулся к своей машине, выражение моего лица, должно быть, сказало все. Ребята собрались вокруг и я выдал им короткую версию: пересечение границы будет не здесь. Когда солнце начало садиться, была приготовлена горячая еда, заполнены фляги, снаряжение уложено, ночная оптика вытащена, проверен маршрут движения и составлен график движения и точки рандеву по нашим системам GPS. Было решено что мы отойдем от границы и направимся на северо-восток, в конечном счете, сократив путь, что бы переместиться достаточно близко для еще одной разведывательной миссии на следующий день.

Последняя сигарета в темноте, последний глоток чая, когда мы уже сидели в наших машинах и мы отправились. Ведущий вышел на маршрут, остальные пристроились сзади. Порядок движения конвоя теперь был четко определен: боевые машины впереди, машина-матка снабжения в середине, остальные боевые машины сзади и наши мотоциклы на флангах и впереди. Всего семь машин, два мотоцикла и тридцать человек. Мы останавливались через неравные интервалы, что бы поменять позицию. С первыми лучами солнца, после двенадцати часов такой работы, наши глаза и остальные части тела чувствовали напряжение.

Мы развернули наш ПДБ и снова занялись привычным распорядком.

Когда разведгруппы вернулись обратно после полудня, это была та же самая удручающая история. Насыпь по прежнему оставалась неприступной. Именно в такое время как сейчас, нужно было иметь чувство юмора. К этому времени мы уже проклинали недостаток доступной нам информации по этому участку границы. Тони, Алек и я также скормили Грэхему множество вариантов, но немногое получили в ответ. Это было не так, как должно было быть. Мы подумывали о том, что бы послать срочный вызов в штаб полка с текстом: "Срочно требуются средства для входа — восемь комплектов гребаных крыльев".

На рассвете мы отправились на новое место, что бы снова начать весь процесс. В течении следующего дня, мы получили сообщение что остальные три конвоя смогли пересечь границу. Мы были рады за них, но это заставляло нас чувствовать себя идиотами.