Яблоки на снегу

С прискорбием нужно отметить, что женщины, с характером бабки из сказки Пушкина 'О рыбаке и рыбке', еще далеко не перевелись. Они, к сожалению, не понимают, что у каждого мужчины есть свой 'потолок', пробив который, он непременно придет вместе с ней, исключительно к одному знаменитому месту, а именно — разбитому корыту. И еще, к большему сожалению, многие мужчины, то ли по завышенному самомнению, то ли по каким другим причинам, в мыслях располагают свой 'потолок' на высоте, значительно превышающей реальную.

Исподволь Георгий начал готовить 'подставу'.

Совсем дураком он не был, и для реализации привлек друга детства, пошедшего по кривой дорожке, а для прикрытия — подтянул еще одного приятеля, работающего в 'органонах', обоим посулив солидный куш, если дело выгорит.

Вот так и получилось, что на месте преступления (убийство молодой девушки) оказались улики, указывающие на Юрия. Причем Георгий озаботился тем, чтобы алиби у Юрия не было.

Параноикам был Георгий или просто насмотрелся детективов, но все свои переговоры вел только по одноразовым телефонам, которые тут же, после звонка, выбрасывал.

Через два дня, должен был состояться суд, на котором, по признанию адвоката Юрия, ему ничего не светило, кроме 'пожизненного'.

Полковник следственного отдела одного из районов города Москвы сидел в своем кабинете и пребывал в расстроенных чувствах. Только что, он получил выволочку от генерала. По всему выходило, что майор Грюнов его 'подставил'. Обычное дело об убийстве с железобетонными уликами оказалось сфабрикованным!

'В темную' использовали Грюнова или тот имел в этом свой интерес, полковник еще не знал. Но был твердо уверен, что узнает. И если что — мало никому не покажется.

Было только не совсем понятно, как это раскопал генерал?

Полковник уже который раз проигрывал устроенный ему 'разнос' и только сейчас, сопоставив несколько оговорок генерала, понял, что у обвиняемого, где-то в 'заоблачных высях', имелась очень и очень 'волосатая лапа', заставившая прокуратуру 'поднять задницу' и проверить дело по-настоящему. И как только к делу подошли с пристрастием — оно посыпалось.

Улики (стакан с отпечатками подозреваемого, окурок с его слюной) оказались подброшенными; нож с его же отпечатками, торчавший в ране убитой, — не соответствовал характеристикам раны; свидетели вдруг стали отказываться от своих показаний (тогда им 'показалось', видите ли, а сейчас они уже 'точно сомневаются'), — в общем полный ....

Подняв трубку телефона и услышав доклад дежурного, полковник рявкнул:

— Грюнова — ко мне! — и зло бросил ни в чем не повинную трубку на рычаг.

— Ты что, майор! Совсем страх потерял!? — с места в карьер, накинулся полковник на вошедшего в кабинет подчиненного.

— Товарищ полковник... Вы о чем? — опешил тот от столь экспансивного наезда обычно спокойного начальника. Полковник почти никогда не демонстрировал подчиненным свои эмоции, но, в этот раз, не сдержался.

— Не понимаешь? Да?! Так вот — посмотри... — уже более спокойно, но еще не совсем, сказал полковник и бросил на стол перед Грюновым папку. — Либо тебя красиво нае...ли, либо ты ссучился. Только что мне все, что тут написано, прокомментировал генерал Егоров. Образно прокомментировал. Ты его знаешь! А просто так — он и пальцем не пошевелит.

На майора навалилось предчувствие неминуемых неприятностей. Беря папку, он уже понял, о чем там пойдет речь, и судорожно пытался найти выход.

По нескольким, почти неприметным, признакам в мимике и в движениях рук подчиненного, генерал понял — майор виноват, а это значит, что и ему достанется 'по самое не могу'. Уж с больно заоблачных высот прилетело...

Значит, придется либо 'отмазывать' этого сукиного сына, либо 'топить' полностью. Если предложит приемлемую отмазку — отправлю в район 'на усиление'. Пусть хлебнет настоящей работы. Если нет — заставлю все взять на себя и вон из органов. В лучшем случае. Не дай Бог, начальство захочет показательной порки — тогда и 'дело' могут возбудить. Идиот! Это же надо так подставиться!..

— Товарищ полковник, если я и виноват, то только в том, что халатно отнесся к этому делу. Уж очень удобно все складывалось... Улики, свидетели, все, как один, видевшие подозреваемого, выходившим из дома, где было совершено убийство, и ранее — с этой девушкой. Вот и расслабился... Решил, что все банально просто. А то, что подозреваемый не сознался, так никто из них не сознается, пока не припрешь доказательствами, — придав своему голосу окраску раскаяния, ответил Грюнов.

— Если так, то поедешь оттачивать мастерство на район, но если врешь, даже не знаю, что тут будет. Прокуратура копает с каким-то нездоровым энтузиазмом. У твоего подозреваемого оказалась 'лапа' в таких заоблачных высях, что даже генерала пробрало, а это — весьма показательный симптом, — уже совершенно спокойно проговорил полковник. — Что же ты не проверил?

— Не может такого быть. Обычный мелкий, нет, скорее, среднего уровня торгаш. Родители живут за Уралом, в задрипаном поселке городского типа. Он, как и все провинциалы, решил начать с покорения столицы. Правда, стоит отметить — не совсем посредственность. Сумел поступить в университет. Закончил его в числе лучших. На хорошем уровне, знает несколько иностранных языков. Удивляет только, что, после университета и отработки, подался в торгаши. Высокопоставленных покровителей ни он, ни родители не имеют, — выдал свое видение майор.

Он понимал, что спасти его может только принятие на себя меньшей вины, чем было в действительности. Халатность подойдет. Слава Богу, с Георгием они ни по этому поводу, ни по какому другому, не встречались. Последняя их встреча состоялась задолго до этого 'дела'. Почти полгода назад. Тот, видимо, начитавшись и насмотревшись детективов, позвонил ему с одноразового телефона и дал наводку, попросив все провести, как можно быстрее и не сильно углубляясь. Благо, улики и свидетельские показания позволяли это сделать. Если прокуратура не раскопает этот звонок, можно будет выкрутиться и обойтись малой кровью.

— Ладно. Бери папку и иди — пиши объяснительную. Не буду напоминать, что все должно быть изложено максимально скрупулезно. С судмедэкспертом я поговорю отдельно. У меня такое впечатление, что он вообще экспертизу не проводил. Сделал отписку. Видимо, как и ты, думал, что все просто однозначно. Разбосячились в конец! И еще... Прощупай еще раз знакомства этого твоего торгаша. Внимательно прощупай. Фамилия какая-то, очень уж звучная, — все еще подозрительно смотря на подчиненного, распорядился полковник. Ему все-таки хотелось узнать, откуда прилетел этот волшебный пендель. Не хотелось наступать на эти же грабли и в другой раз.

Сегодня Юрий проснулся до общей побудки. Находился он до суда в одиночной камере следственного изолятора.

Он очень удивился, когда окошко камеры открылось и на ее пол упал конверт. Окошко захлопнулось, но Юрий еще некоторое время просидел неподвижно.

Затем решительно встал и поднял неожиданное послание. Разорвал, достал листок с текстом и углубился в чтение.

Чем дальше он читал, тем больше и больше росло его удивление. В послании сообщалось, что сегодня его отпустят, сняв все обвинения. Но за эту, как говорилось в письме, 'небольшую' услугу он должен кое-что сделать.

Если коротко, то вытащить такого же бедолагу, как и он. У того взяли семью в заложники и требовали огромный выкуп. Как это требовалось сделать — описывалось в деталях. Риск был, и об этом не умалчивали, но вероятность положительного исхода была очень высокой.

После выполнения этого задания, предлагалось и в дальнейшем выполнять подобные поручения. Опять же, заранее предупреждалось, что некоторые из них будут на грани закона, а может — и немного за гранью...

В конце, предлагалось положить листок и конверт на пол и отойти. Что Юрий и сделал.

Минуты через две — бумага вспыхнула и сгорела, не оставив ни грамма пепла. 'Серьезный подход', — только и сумел подумать Юрий.

Все случилось, как и описывалось в письме.

Его вызвали в допросную, зачитали постановление прокуратуры о снятии обвинения и отпустили на все четыре стороны. Создавалось впечатление, что его нахождение в этих стенах для кого-то было весьма нежелательным. Правда, извиниться никто и не подумал. Но, по здравому размышлению, Юрий не стал подымать этот вопрос. Слава Богу, разобрались. Видимо, этот 'Видящий' (именно так было подписано письмо, полученное им этим утром) был фигурой весьма влиятельной.

На следующее утро, он зашел на Белорусский вокзал и изъял из автоматической камеры хранения довольно увесистый пакет.

Как вы поняли, Юрий согласился поработать с этим странным Видящим.

Во-первых, побывав в шкуре невинно обвиненного, он просто не мог отмахнуться от предложения помочь попавшему в беду. Тем более, оказалось, что шантажируют похожего по духу человека. Человека, ведущего дела честно, никого не обманывающего — ни партнеров, ни покупателей.

Во-вторых, прочитав план 'мероприятия', Юрию очень захотел в этом поучаствовать. Авантюра чистой воды, но очень хорошо просчитанная. Адреналин уже сейчас будоражил кровь.

Вернувшись домой, Юрий проделал все предписанные процедуры. Вставки в нос, наклейка на лоб из пленки с текстурой кожи и несколькими поперечными морщинами, очки без диоптрий и хомут на плечи, меняющий осанку. Парик. Хорошо, что прически любил короткие. Оделся. Подошел к зеркалу.

Из зеркала на него смотрел совершенно другой человек. А всего-то...

Кроме этого, в пакете были еще и специальные стельки — как утверждалось в инструкции они изменят его походку до неузнаваемости.

Когда подходил к офису виновника, было одновременно и страшновато, и интересно. В офис зашел без проблем, но на второй этаж, где находился президент данного заведения, и куда вела отдельная лестница его не пустили. Лифты на этот этаж не ездили, а проход заступил охранник.

— Вам назначено? — задал он дежурный вопрос. Ему было явно скучно.

— Нет. Но, думаю, твоего хозяина это заинтересует, — ответил Юрий и протянул конверт. — Вызови кого-нибудь — пусть передадут. И не говори, что хозяина нет. Я точно знаю, что он на месте.

Охранник взял рацию и вызвал напарника.

Геннадий Андреевич (в миру Генка-Шар) ждал звонка.

Вот уже лет десять, он занимался чистым бизнесом, но, время от времени, возвращался к своей исконной профессии. Это случалось, когда на его пути попадались, как он считал, откровенные лохи, которых не общипать было бы грехом неотмываемым.

Такой лох и должен был позвонить с минуты на минуту.

В кабинет вошел помощник по безопасности и протянул конверт.

— Это что? — недовольно глядя на вошедшего, спросил Геннадий Андреевич.

— Посетитель. Сказал, что вас это заинтересует, — совершенно не обращая внимания на недовольство хозяина, доложил вошедший.

Первым порывом Геннадия было вышвырнуть конверт в корзину и приказать турнуть посетителя, но какое-то неумолимое чувство возникшей опасности заставило его открыть конверт.

Внутри была фотография.

— Твою мать! — только и сумел сказать Геннадий Андреевич, рассмотрев то, что было запечатлено на фото. — Зови!

'Надо же, как не вовремя... Кто же там такой шустрый отыскался?' — до сего момента, он был уверен, что все тогда зачистил под ноль.

В сопровождении помощника, в кабинет вошел моложавого вида мужик и, не спрашивая разрешения, сел за стол, и стал баловаться своей зажигалкой.

— Борзой, значит... — криво усмехнулся хозяин кабинета, переглянувшись с помощником, который остался стоять у двери. — А ты не думаешь, что отсюда ты можешь не выйти? — и, уже спокойно, продолжил: — ну, выкладывай, чего явился. Если из-за этого — то зря. Ничего, ни у тебя, ни у того, кто тебя прислал, не выгорит.

— Да нет. Не из-за этого. Это — так, баловство, — стараясь не выдать волнения, ответил Юрий. — Ты сейчас ждешь звонка. Так вот — его не будет. И денег никто тебе платить не будет. А вот ты — заплатишь.

Юрий достал смартфон и подвинул его к Геннадию Андреевичу.

— Прямо сейчас — на счет, который там высветится. Три миллиона... долларов.

— Да ты... ты знаешь, что я сейчас с тобой сделаю, — побагровев от злости, заорал Генка-Шар.

— Ничего. Быстренько заплатишь — и мы расстанемся, — с усмешкой ответил Юрий и достал зажигалку.

— Когда я вошел в твой кабинет, то выпустил в воздух яд, — помахивая зажигалкой, он обозначил, как это произошло. — А перед этим — выпил антидот.

Посмотрел на часы и добавил:

— Уже через пять минут — он начнет действовать. Сначала — почувствуешь жар. Затем — станет мутнеть зрение. Ну, а потом — упадешь без сознания и больше в него не вернешься.

— Да я сейчас тебя прибью! Щенок! — прохрипел багровый от злости хозяин кабинета.

— Бог в помощь. Значит — умрем вместе. Я раньше, а ты немного позже, — совершенно спокойно ответил Юрий, видя в глазах Геннадия Андреевича дикий страх и понимая, что план сработал. — А чтобы ты понимал, с кем связался, вот тебе еще... кое-что, — злорадно наблюдая за вспотевшим хозяином кабинета, Юрий, достав из кармана еще один конверт, бросил его на стол.

— Если я не выйду из этого кабинета, то все эти сведения попадут не только в прокуратуру, где у тебя хорошие подвязки, но и во все завтрашние газеты.

Генка-Шар, дрожащими от злости руками, вскрыл конверт — и сразу сдулся. Было такое впечатление, что из этого человека мгновенно выпустили весь воздух. Затравлено посмотрев на документы и фотографии, он поднял глаза. Во взгляде уже не было ничего, кроме страха.

— Звони. Пусть заложников отпускают, — Юрий кивнул на стационарный хозяйский телефон. — И не надо делать такие глаза. Мы знаем, где вы их держите и кто этим занят. Там уже такси подогнали. Потом глянешь на последний документ из этой пачки — и все поймешь.

Услышав требуемые распоряжения Геннадия Андреевича, отданные им по телефону, Юрий, потянувшись в кресле, сладко зевнул и коротко бросил:

— Переводи деньги.

Геннадий Андреевич откинул крышку ноутбука и вошел в свой банковский онлайн-кабинет. Когда он глянул на смартфон и потянулся к нему, чтобы активировать, тот засветился экраном, подсвечивая номер счета.

Как только была вбита последняя цифра, смартфон задымился и полыхнул огнем. Пять секунд — и на столе лежала сморщенная кучка горелой пластмассы.

Геннадий Андреевич понял, что за ним кто-то наблюдает со стороны.

В глазах замельтешило. К горлу подступил ком. Видно, яд начал действовать.

— Для того чтобы ты не наделал глупостей, — начал свою последнюю реплику Юрий, вынимая, при этом, небольшой баллончик аэрозоля. — Помни, противоядие нужно вводить в строго определенное время. Введешь раньше — усилишь действие яда. Позже — толку будет ноль. Нужный промежуток — примерно, минута. Сейчас я выйду. В начале нужной минуты — я позвоню. Прыснешь аэрозолем в рот. Не усердствуй. Одного пшика будет вполне достаточно. Не забудь про подчиненного, — Юрий глянул на бледного помощника по безопасности, который еще чуть-чуть и начнет сползать спиной вдоль стены. — И запомни, мой работодатель не любит, когда на его территории решают вопросы через семью. Работа работой, а семья семьей. Больше ни-ни! — и, поднявшись с кресла, закончил: