| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Я также не думаю, что мои преобразования будут приняты окружающими дворянами благосклонно, поскольку противоречили во многом сложившимся традиционным отношениям помещиков и крестьян того времени. Крестьян и истязали, наказывая за малейшую провинность, и продавали, и обменивали на собак, да и просто относились к ним как вещам.
Я вспомнила, как в одной из книг прочитала случай о крепостном— старосте деревни, которого его хозяин обещал отпустить на свободу, если тот принесет 100 рублей— очень большие деньги по тем временам. Ограничивая себя во всем, буквально по копеечке, обманывая и обсчитывая того же барина, притясняя во всем свою семью и близких, крепостной каким-то чудом собрал нужную сумму за несколько лет, но когда он принес их своему хозяину, тот уже об этом обещании и забыл, да и был не в настроении— как раз проигрался в карты, и со смехом сказал, что сейчас ему надо не 100, а 1000 рублей, и никакой вольной он никому не даст. Расстроенный бедняга пришел домой и повесился, не выдержав крушения мечты всей своей жизни.
Так что никакого "хруста французской булки" нет и не было, а была жесточайшая эксплуатация крестьян и полное их бесправие и зависимость от своего хозяина— помещика.
И как мне объяснить соседям, с чего вдруг их 'коллега-дворянка' решила пойти поработать, а своим бывшим крепостным стала платить зарплату, оплачивать больничные, предоставлять отпуск, т.е. предоставлять весь тот социальный пакет, который в нашем мире воспринимается как нечто разумеющееся? Оказывается, не так-то просто нести просвещение в массы, когда эти массы этого категорически не хотят. Вот обо всем этом мне нужно было поразмыслить.
А ещё мне было интересно посетить Смоленск, Дорогобуж, Санкт-Петербург, увидеть, как живут в деревнях, посмотреть на людей той эпохи. Я получила такую уникальную возможность — увидеть Александровскую или Пушкинскую (хотя Пушкин в это время ещё мальчик) эпоху своими глазами.
Но самое важным для меня оставалось спасение людей от наступающей через полгода Отечественной войны и помощь русской армии и просто обычным людям этого времени. Для этого надо было сделать запасы, простейшие укрытия, все то, о чем я уже думала. Но своими только руками и силами я особо сделать ничего не могла, значит, надо искать помощников и здесь, в прошлом, и в будущем.
Полагала я привлечь к этому и отца Павла, и Карла Карловича, только вот все никак не могла решить, как это сделать. Сильно раскрываться, очень кардинально изменять свое поведение было небезопасно, это бы вызвало подозрение— жила себе такая обычная барыня, а теперь чудит что-то непривычное— а значит, опасное! Так что надо было делать это потихоньку, исподволь, неявно! Как говорили в знаменитом фильме 'Щит и меч': 'Вживаться, вживаться, вживаться. Нужен Иоганн Вайс. Не нужен и ещё долго будет не нужен Александр Белов". Так и тут, мне надо было только вживаться и не торопиться, чтобы не подставиться ни в прошлом, ни в будущем!
Решила я начать с самого простого — еще раз уточнить списки всех моих крестьян по 'Ревизским сказкам' вместе с Василием Васильевичем, отцом Павлом и Авдеичем, чтобы определиться, кто что может сделать полезного для себя и меня. Так я и сделала, в ближайшее время, вызвав всех к себе в именье. Сначала они робели передо мной, но потом успокоились и разговорились. Были уточнены все умершие и родившиеся, и я попросила отца Павла отслужить молебны по упокоившимся и новорожденным, что было принято хоть и с удивлением, но очень благосклонно.
Я сказала, чтобы начали делать заготовку дров и небольшие заимки в лесу для их хранения, а также засеки в наиболее проходимых местах, чтобы войска французов по ним пройти позже не смогли. Передала я и поручение Гавриле начать изготовление ларей, бочек, разных сундуков для припасов. Местной травнице наказала заготовить побольше сосновых почек и иголок, а также коры ивы, которая была прекрасным заменителем аспирина и прочих антибиотиков.
Сказала надрать побольше лыка— луба, мягкой части коры липы и других деревьев и наплести побольше лаптей, да наделать коробов и разных ларей. Все это было в рамках привычного и особого удивления не вызвало. Я знала, что в это время крестьяне-охотники использовали силки, разные капканы и простые кремневые ружья, которые были дешёвыми и доступными и пороха требовали мало. Вот их я и предполагала купить для вооружения крестьян и поэтому предупредила старосту и управляющего, что если они где услышат, что кто-то продает их, сообщать мне. Я думала создать потом из парней деревень что-то типа отрядов самообороны для охраны своих и соседних деревень, которые в дальнейшем могут стать основой партизанских отрядов, действующих в тылу у французов (чуть не написала — немцев). Решила я и будущем попробовать приобрести какое-то оружие, на которое не нужно разрешений и специальных документов, а если это невозможно, хотя бы стволы для более совершенных ружей. Приклады для них и сами крестьяне выточат, именно под себя.
Но война войной, но жизнь-то продолжается. Требовалось в дальнейшем устраивать и личную жизнь Машеньки, искать ей хорошую партию, заводить знакомства в свете и так далее, и так далее. Но нужны были деньги, и я все размышляла, где их добыть.
В будущем я имела небольшие накопления, получая достаточно, тратила немного, вещизмом особо не страдала, стараясь иметь нарядов поменьше, но качественных и подходящих друг к другу, но эти деньги были не бесконечны, их как-то надо было пополнять.
Неожиданно подсказку мне дали сами мои люди. Лукерья с помощью других деревенских девушек за эти дни навязали столько разных носочков, варежек, передали мне прекрасные тканые полотенца с вышивкой, а мои девчушки сделали на пяльцах такие замечательные воротнички и манжеты, даже простейшие митенки получились такими красивыми, что я поняла — вот она, прибыль.
Хоть и не продаются дорого такие вещи в России, большинство женщин, особенно в возрасте, сами все умеют делать, покупают такие вещи редко. Но у меня был через знакомую выход на иностранцев, которые всегда высоко оценивали такой 'хейд-мейд' и с удовольствием его покупали, так как делать подобные искусные чудеса не умели, а вещи действительно были необычными.
Так что я, спросив у Лукерьи, есть ли запасы шерсти, на что она ответила, что немного есть, приказала после святок деревенским девушкам ее чесать, прясть, а потом вязать всего побольше в счет оброка, который они мне должны выплатить. Это меня устраивало, но я решила еще раз все четко уточнить — что крестьяне могли и делали как барщинные работы, а что — как оброк.
Еще одну идею подсказали мужчины — Авдеич выполнил свое обещание буквально через день, прислав целую подводу дров, а сверху огромный мешок рыбы, хоть и речной, но очень вкусной, часть которой мы засолили, а часть оставили коптить. Две огромнейшие щуки, прямо как в сказке о Емеле, я решила оставить и сделать и здесь, и в будущем, знаменитую рыбу 'фиш', рецепту которой меня научила одна из бабушек еще прошлых моих выпускников.
Выполнила и я свое слово — передала в счет оплаты за рыбу и дрова два мешка муки с пожеланием напечь из нее хлеба для общины на праздники и раздать всем нуждающимся. Позже я узнала, что все было так и сделано с благодарностью. Ведь хотя все запасы и были общинными, я могла бы и не заплатить, что дворяне нередко и делали в нарушении закона. А тут я еще раз подтвердила свою репутацию человека слова, что прибавило уважения ко мне как к хозяйке.
Вообще мифы о забитых крестьянах были достаточно условными, общине принадлежали и земля с посевами, и часть покосов, и лес, и озеро. Другое дело, что количество земли у крестьян было небольшим, она была истощена, урожай 'сам треть' уже считался хорошим, никаких удобрений не применялось, только навоз, да и то не всеми, многие просто брезговали удобрять землю 'г...ном'. Величина надела зависела от количества мужчин, недаром у Некрасова ' Мужичок с ноготок' говорит: 'Семья-то большая, но два человека всего мужиков-то — отец мой и я!'.
После смерти или выбытии одного из работников наделы перерезались, земля постоянно менялась, что также не способствовало вложению в нее удобрений— зачем заботиться о том, что потом отойдет другому. Но община была сильна своей поддержкой, в сельской общине крестьянин рождался, жил, работал и умирал. Труд на земле был тяжелым, изнуряющим. Без поддержки односельчан выжить было в сотни раз тяжелее, иногда просто нереально. Потому изгнание из общины было суровым наказанием. За что же односельчане могли изгнать крестьянина?
В селах царили строгие нравы. Криминальные личности, в том числе воры, удалялись из крестьянской среды, причем закон давал на это полное право. Антиобщественное поведение строго порицалось, виновники изгонялись. Собирался сельский сход, на котором 'по косточкам' разбирались поступки претендента на изгнание. Часто формулировка 'дурное поведение, которое явилось в воровстве и непомерном употреблении водки' уже обеспечивало человеку самое страшное наказание — изгнание из общины, таких людей называли 'извергами', так как их 'извергали', отлучали от общей жизни.
Так что реальная жизнь крестьян отнюдь не была идиллией, были и проблемы, но община старалась их сгладить, поддерживая вдов, особо бедные семьи, осуждая только пьяниц. Осуждались и бобыли— мужчины или женщины— одиночки, не создавшие семьи, так как это считалось большим грехом. Большим грехом в русских селах считалось и внебрачное сожительство. То, что сегодня называется гражданским браком, в старину считалось преступлением против религии и идеала брачных отношений. Обо всем этом я прочитала в Интернете, а теперь все это видела и наяву.
Но вернусь к ревизии наших запасов. Были еще запасы меда и воска, вощины, соты, колбаса и сало, а также бутылки с наливками от Лукерьи, которые я также решила прихватить с собой для продажи. Даже лапоточки мне маленькие между делом кто-то из крестьян сделал, вызвав мой неподдельный интерес к таким, казалось бы, простым изделиям. Я попросила к следующему разу сделать их побольше, для подарков и сувениров на продажу.
Короче, отправляясь в очередной раз в будущее, я собрала огромный мешок с разными припасами и боялась только одного — как мне все это осилить и как перенесется этот мешок, но все прошло нормально. Через мгновение метельной круговерти я уже сидела дома, размышляя, глядя на мешок, как все затолкать в холодильник и что оставить себе и Инне, а что продать соседям, нашим дамам и их близким.
Ближайшие дни я провела в делах торговых, хотя особо и не любила этого, в 'бизнес', по заветам нашего премьер-министра, уходить я вовсе не собиралась. Я просто спустилась вниз к нашей консьержке Жанне Павловне, бывшей, кстати, актрисе одного провинциального театра и осевшей в Москве еще в 70-ые годы, даме бойкой, знакомой со всеми и очень инициативной.
Я показала ей часть своих запасов, сказала, что привезла все из 'экологически чистой деревни, где живут фермеры, изготавливающие все по старинным рецептам без всяких добавок' (что было истинной правдой!) и предложила ей поторговать запасами, объяснив, что поскольку была на машине, прихватила всего побольше, а мне столько не надо. Понюхав мою колбасу, сало и рыбу, попробовав всего понемногу, она высказала полный восторг и тут же все забрала себе, сказала, что цену установит достойную и ей достаточно только 10% выручки. Жаннета тут же поднялась за остальным ко мне в квартиру, боясь, чтобы я не передумала. Я только вздохнула с облегчением — одной головной болью меньше.
Вязаные вещи я часть оставила на подарки, часть решила передать еще одной своей знакомой, Маргарите Павловне, Маргоше, которая когда-то работала в нашей школе, а сейчас была гидом для иностранцев. Она также забрала почти все сразу, поохав и поахав над вещами, сказала, что таких уже не делают, что все разойдется влет, пообещала расплатиться долларами или евриками, а по желанию, сразу перевести все в рубли, что было мне намного удобнее.
Вот чем хороша профессия учителя, так это наличием знакомых во всех жизненных областях. Это или мамы моих сейчашных и прошлых учеников, или их родственники и знакомые, или знакомые родственников и знакомых. Стоило мне озвучить свою проблему, мне обязательно подсказывали, к кому можно обратиться, чтобы ее решить. Но и я сама никогда не оставалась в долгу, помогала или подсказывала, кто может помочь, всем, кто ко мне обращался.
Так что уже через несколько дней у меня скопилось достаточно средств, которые все прибывали, и я опять ломала голову, как обменять современные деньги на старинные и где их найти. Великий Интернет проинформировал меня, что купить деньги того времени возможно, но банкноты такие достаточно редки и стоят очень дорого. Проще было купить серебро, как я и собиралась сделать, и бесплатно переделать их на монеты в прошлом. А можно было и по— другому — приобрести несколько монет того времени и сдать их здесь коллекционерам или выставить их для продажи на каком-нибудь из сайтов, что, правда, требовало чуть больше времени. Такой круговорот денег во времени. Но об этом нужно было уточнить на месте.
Пришлось открыть новый счет, на который и решила переводить накопившиеся деньги и пока отложить эту проблему на потом по заветам известной героини, которая в таких ситуациях любила говорить: 'Об этом я подумаю завтра'. Хотя я ее немного недолюбливаю, но в этом случае она была права.
Глава 9. Разбор "полетов", запасы, покупки и другие хлопоты.
Время летело очень быстро, метельная круговерть совсем меня закружила и я решила немного передохнуть, тем более наступал Новогодние праздники. Я все-таки сходила в школу на наши посиделки в старинном платье, причем сначала была в привычной одежде, но когда, переодевшись в кабинете, вышла в наряде из прошлого, меня сразу и не узнали, а потом ахнули в восторге и долго рассматривали и платье, и сумочку, и веер, и перчатки.
В особом потрясении был наш историк Андрей Александрович и 'трудовичка', то есть учитель технологии по современному, Ирина Васильевна. Первого потрясла 'историческая аутентичность' наряда, полное совпадение с эпохой (ну еще бы!), а вторую -материал, сама техника и тщательность работы.
Они все допытывались, откуда такие прекрасные вещи. Пришлось объяснять, что наряд нашли в маленьком провинциальном музее, когда разбирали запасники (и опять я почти не погрешила против истины!) и мне он достался случайно, и что если что-то подобное еще будет, я им обязательно покажу. Короче, успех был полный, мои фото в этом наряде потом широко разошлись в Сети, причем я об этом даже и не знала. Кстати, эта история потом мне еще "аукнется", правда с хорошей стороны, но об этом я узнаю намного позже.
Новый год я встретила на даче, на которую тогда не доехала, вместе с Инной и ее семьей. Мы ели мои запасы, современные салаты, рыбу 'фиш', пили прекрасные наливки, веселились и танцевали, короче, отдыхали на славу. Когда зазвучали куранты, я загадала только одно желание — чтобы мое путешествие в прошлое продолжалось еще долго и благополучно, а затягивало оно меня все больше и больше.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
