Училка недобитая

— Антон. Я ученик Анны Сергеевны, — пожав крепкую ладонь, он удерживал Артёма свободной рукой.

— Анюткин? А я подумал, что ты с сыном моим... того...

— Нет, — блондин обнял мальчика двумя руками. — Нам надо к его бабушке.

— Чёрт, в больнице она, — Савкин-старший лихорадочно думал, потирая переносицу пальцами.

— Я обещал ему, — Тимошин говорил твёрдым голосом. — Я не знаю, что тут у вас происходит, да и не хочу знать. Но я обещал. Я не бросаю слов на ветер.

— Какой, а! — посмеялся мужчина. — Так, даже если я смогу получить разрешение на посещение сегодня, нас всех однозначно не пустят. Поедем с Антоном, потому что мальчишка от него не отлепится теперь, а мне надо с этой бабушкой поговорить.

— А мне что делать? — впервые за всё это время Глеб подал голос.

— Тебе? — Михаил с раздражением посмотрел на сына. — Советую подумать обо всём этом. Возможно, это твой ребёнок. Если это так, то он останется с нами. Будь готов. Ты ведь помнишь своё обещание? Ты, конечно, достаточно взрослый и умный парень, я горжусь тобой, но пора становиться мужчиной. В понедельник сдашь анализы на экспертизу, — Савкин-старший пропустил Антона с мальчиком вперёд и вышел следом.

— Глеб? — Аня толкнула его в плечо. — Что, бля, происходит?

— Мне доклад сделать надо. Роман Владимирович просил, — студент продолжал смотреть стеклянными глазами в пустоту.

— Твою мать! — Валеева залепила ему пощёчину. — Очнись уже, придурок!

— Нюта, мне выпить надо, — шатен потёр ушибленную щёку. — Очень надо.

— Всё! Успокоились. Поехали куда-нибудь. А ты, извращенец, нам всё расскажешь! Или, клянусь, я тебе снова фэйс подправлю! — Макс кивнул парочке на выход. — Хрень какая-то.

* * *

О чём думал Антон, сидя на заднем сиденье машины Михаила Андреевича с прижавшимся к нему ребёнком, шепчущим только одно слово "баба", как молитву? О том, что он не должен был оказаться здесь, о том, что мог бы сейчас развлекаться где-то с друзьями. За неполные сутки он влез в чужую жизнь, не относящуюся к нему никаким боком. Только обещание, данное маленькому мальчику, сейчас не давало ему попросить остановить машину и выйти.

— Михаил, расскажите мне всё. Раз уж я сейчас здесь, я имею право знать.

— Конечно. Я понимаю тебя. Извини, что тебя втянули, и спасибо за помощь.

— Я хочу услышать вразумительный ответ.

— Да...

Михаил долго ругался с женщиной из приёмного покоя, объясняющей ему о часах посещения. Потом он уговаривал, упрашивал, угрожал, а в итоге просто сунул ей тысячную купюру в карман халата и получил снисходительную улыбку и тихое: "Только быстро". Много ли надо человеку? К чему были эти разговоры о порядках и правилах? Можно было сразу сказать, что и сколько стоит, и не тратить время и нервы.

В палате оказалось несколько человек, но по радостному воплю Артёма, Савкин-старший и Тимошин быстро определили, что та самая "баба", это иссушенная старушка, лежащая на койке возле окна. Она открыла глаза и долго не могла сфокусировать взгляд. Мальчик рвался к ней, и Антон поставил его на пол.

— Баба!

— Тёмушка? — женщина недоверчиво посмотрела на него, но тут же на её лице появилась улыбка. — Внучек, родненький!

Малыш пытался влезть к ней на кровать, тёрся головой о сухую ладонь, поглаживающую его по щеке.

— Кто вы? — прабабушка ребёнка перевела взгляд на посетителей.

— Я, возможно, дед этого мальчугана. А это, — Михаил кивнул в сторону Тимошина, — друг его отца.

— А сам же отец где? — женщина закашлялась.

— Он не мог приехать.

— Как вы здесь оказались?

— Ваша внучка сегодня пришла...

— Не продолжай, милок, — старушка прервала Савкина. — Что теперь делать думаешь? А сын твой чего об этом говорит?

— Мы хотим получить подтверждение и забрать мальчика, — мужчина присел на тумбочку возле кровати, а Антон остался стоять у двери, чувствуя на себе любопытные взгляды больных пенсионерок, находящихся в палате.

— Подтверждение? Справедливо, понимаю. Только вот, что будешь делать, если не кровным придётся? Забудешь, будто не было ничего? — выцветшие глаза сощурились.

— Вряд ли смогу забыть, — Михаил покачал головой. — Но вы должны понимать, что я не отвечаю за чужого ребёнка. Могу помочь чем-то, но не больше.

— А он всем чужой. Даже матери родной. И тебе чужим останется, даже если подтверждение своё получишь, — женщина потрепала пальцами торчащие в стороны волосы Артёма.

— Нет. Если мой сын является его отцом, мальчик получит нашу фамилию и всё, что мы сможем дать ему, — Савкин говорил твёрдо.

— А ему не надо ничего. Его любить надо.

— И это тоже, поверьте. Я мечтал о внуках.

— Чего ж сынка не попросил?

— Просил, но... не имеет это значения. Мне забрать Артёма надо, а он в истерике бьётся, никого, кроме вас, видеть не хочет. Только паренька вот этого ещё, — мужчина кивнул на молчавшего школьника.

— И что ты с ним делать будешь? — старушка поджала губы.

— Результаты анализов будут лишь через неделю, не раньше. За это время ваша внучка, простите, забьёт его или выкинет на улицу. Не беспокойтесь, я не причиню ему вреда. Я слово даю. Я каждый день его к вам приводить буду.

— Стара я, осталось мне немного, — прошептала бабулька. — Уйти с миром хочу, зная, что он без куска хлеба не останется.

— А вот это, — Тимошин сделал несколько шагов к постели и присел на корточки возле головы женщины, задев плечом колено Михаила и прижав к себе Артёма, стоящего рядом, — это я вам обещаю. Если он не окажется внуком этого человека, я слово даю, что он не пропадёт.

— Не разбрасывайся словами, мальчик. Никогда не разбрасывайся.

— А я не разбрасываюсь. Я не говорю, что возьму его себе, я сам только школу заканчиваю. Но я могу дать слово, что он не пропадёт.

— Добрый ты, но молодой ещё, глупый, — старуха тепло улыбнулась. — Тёмочка! — она погладила мальчика по волосам. — Баба устала и спать хочет, ты ко мне завтра придёшь с этими дядями. Слушайся их, родной, они хорошие.

Ребёнок моргнул несколько раз.

— Баба.

— Иди, мой хороший, бабушка устала.

Поцеловав правнука в лоб, она с трудом помахала ему, когда Антон выносил его на руках из палаты, и повернулась к Михаилу:

— Родители Светкины загнулись давно, пили они беспробудно. Я помру, квартира ей достанется, она от Артёмки тут же избавится.

— Не беспокойтесь. Я слово дал.

— Если он твой внук. А если нет?

— Вы ведь слышали, что парнишка сказал? — Савкин улыбнулся. — Он слово своё держит, да и я не смогу просто так забыть, поверьте. Я поговорю с вашим лечащим врачом, быть может, нужны какие-то дополнительные средства.

— Нет. Я тебе сказала, что мне нужно.

— До свидания.

— Ступай.

— И сколько вы собираетесь заплатить его матери? — уже в машине спросил Антон.

— Ни копейки.

— Как? Вы же сами сказали, что она требовала денег!

— Послушай, он человек, живой человек, возможно, мой внук... Я покупать его должен? А она никуда не денется. Подпишет все бумажки, какие я скажу. Если начнёт ломаться, я просто заявлю на неё за жестокое обращение. Как думаешь, кому поверят, человеку со связями, являющимся родственником ребёнка, или наркоманке, которая не в состоянии ничего дать ему? Таких лишают родительских прав. Я всё равно заберу его.

— Он не вещь, — Тимошин крепче обнял Артёма. — Вы говорите о нём, как о своей собственности. Чем вы лучше его матери?

— Ты не прав, — Михаил покачал головой. — Я не дам этой твари издеваться над моим внуком. А если он не сын Глеба, я всё равно не оставлю его. Поверь, лучше приют, чем такая мамаша.

— Вы не хотите узнать, что думает обо всём этом ваш сын? Может, ему вообще не надо ничего. Вы видели его лицо?

— Антон, когда-то Глеб дал мне слово. Он не нарушит его.

— Это ребёнок! Его любить надо, а не держать при себе из-за данного слова! — школьник злился.

— Успокойся. Он будет любим. Мной точно.

— Если он ваш внук.

— И если нет. Не торопи меня. Пойми, не всё так просто, слишком неожиданно, нужно многое обмозговать. Ты юн и горяч, максимализм так и прёт, — Савкин-старший припарковался возле Торгового Комплекса.

— Чёрт, куда я попал? — простонал Тимошин, откинув голову назад.

— Я бы хотел узнать, как ты вообще оказался в квартире у Глеба. Но сначала купим Артёму одежду какую-нибудь. То тряпьё, что на нём надето, нужно выбросить. Чёрт знает, сколько мамаша не стирала это.

— Я расскажу. И покормить его надо. Сомневаюсь, что та девушка следила за его питанием, — Антон вышел из машины, держа на руках мальчика.

* * *

— Вот так вот, — Глеб махнул стопку водки и посмотрел на Аню, глаза которой расширялись всё больше по ходу повествования.

— Извращенец, да ты мужик, — похлопал парня по плечу Макс, сидевший с другой стороны.

— Смешно.

— Слушай, если это твой сын, что делать будешь? — Валеева сжала ладонь друга.

— Не знаю, Нют, не знаю. Пойми ты, я никак не могу осознать происходящее.

— Успокойся, я понимаю, успокойся. Но, если это правда, то твоя жизнь изменится.

— Знаю. Я не хочу сейчас думать об этом. Пожалуйста, давай не будем пока? У меня голова лопнет вот-вот.

— Конечно, Савушка, как скажешь, — рыжая улыбнулась, но в голове у неё творился хаос.

Макс пытался расшевелить обоих, травил анекдоты, рассказывал нелепые истории, но и у него в мозгу копошились мысли о маленьком мальчике.

* * *

— Мда, весело ты время провёл, — Михаил смеялся, слушая историю Антона, точнее, события одного дня. Конечно, старшеклассник упустил некоторые подробности ночи. Незачем мужчине знать это.

Артём мирно посапывал на коленях Тимошина, которому с трудом удалось впихнуть в ребёнка булочку и сок. Мальчик стеснялся, отворачивался, но всё-таки сдался и теперь, довольный, видел какие-то свои детские сны.

— Да уж. А я считал, что моя жизнь и так весела.

— Много на тебя навалилось. Спасибо, что согласился помочь, — Савкин-старший мягко улыбнулся.

— Ерунда. Я побуду с ним, пока вы будете разговаривать с женой.

— Мне бы ещё позвонить в больницу. Не могу я так бабку его бросить.

— Понимаю, — Антон посмотрел в окно. Они подъезжали к небольшому коттеджу. Никаких понтов — простенько, но со вкусом.

— Выходи, я в гараж загоню.

— Ага, — школьник осторожно вынес спящего ребёнка из машины и встал возле ворот, дожидаясь.

— Проходи, Алиса тебя не съест! — крикнул в окно Михаил, въезжая в гараж.

Тимошин скользнул во двор, прошёл по тропинке, выложенной плиткой, к крыльцу и остановился. Дверь резко распахнулась. На пороге стояла красивая женщина с карими глазами и тёмными волосами.

— Вы с Мишей? — она удивлённо изогнула бровь.

— Эээ... да...

— Алис! — Савкин-старший вышел из-за дома.

— Ой, я услышала, что ты подъезжаешь, открыла, а тут вот... мальчик с ребёнком, — женщина как-то неуверенно смотрела на мужа.

— Я всё объясню. Проходите все в дом.

* * *

Максим вместе с таксистом затолкали на заднее сиденье два пьяных тела. Рыжик проклинал старшего брата своего отца за то, что тот не заделал мальчика. Можно было бы по морде дать в случае чего, а бить девушку не в его правилах, хотя Аня иногда злила. Вот и сейчас хотелось дать ей хорошенькую затрещину и прибить её дружка-извращенца.

— Куда? — шофёр уселся за руль.

— На Птичку, — Макс разумно решил спихнуть парочку в Анину квартиру, пусть с утра сами разбираются.

Глеб ещё пытался доползти до лифта самостоятельно, спотыкаясь и падая, но Валеева безжизненно висела на руках брата, мыча какую-то ерунду.

Кое-как отыскав ключи в сумке сестры, Макс втолкнул этих двоих в коридор, бросил связку на тумбочку под зеркалом и вышел, захлопнув за собой дверь. Оставаться с ними он не намеревался, потому что его уже час ждала красивая девушка в одном кафе.

* * *

— Да, мам? — Антон прижал трубку к уху, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить ребёнка, свернувшегося калачиком на диване в просторной гостиной.

— Где ты шатаешься?

— Я у друга ночевал.

— Мог бы позвонить, — упрекнула мать.

— Да ладно тебе. Я скоро приеду. Всё, пока, — сбросив вызов, Тимошин откинулся на спинку кресла, в котором сидел, и прикрыл глаза. Устал. Просто вымотался.

— Антон? — тёплая ладонь коснулась его щеки, и он резко открыл глаза.

— Вы уснули, — жена Михаила Андреевича улыбнулась. — Может быть, кофе? Или поужинаете с нами?

— Нет, что вы. Мне нужно домой, — старшеклассник поднялся. — А где Артём? — он огляделся по сторонам.

— Я искупала его и отнесла в одну из спален на втором этаже. Мальчику надо отдохнуть.

— Мне пора, простите. Где Михаил?

— В кабинете, пройдите туда, — женщина показала рукой на светлую дверь возле лестницы.

— Спасибо.

Тимошин постучал и, не дожидаясь ответа, вошёл. Светлые стены, заваленный бумагами стол, два больших кресла перед ним и компьютер, за которым сидел хозяин дома.

— Алиса сказала, что ты уснул, я не стал будить. Садись.

Школьник помотал головой.

— Я попрощаться. Мне пора домой.

— Позволь, я отвезу тебя? Ты ведь из-за нас мотался весь день, — Михаил Андреевич поднялся и обошёл стол, встав рядом с парнем.

— Спасибо, не стоит. Я сам доберусь. Мне нужно подумать.

— Я благодарен тебе. Вот, — мужчина протянул визитку, — звони, ладно? Я обязан тебе.

— Ерунда, — Антон улыбнулся, взял со стола чистый лист и ручку, быстро написал свой номер и отдал Михаилу. — И вы звоните, когда в больницу соберётесь. Да и вообще. Я не хочу оставаться в стороне.

— Конечно. Я провожу тебя.

Они вышли из дома, обменялись рукопожатиями, и Тимошин быстро пошёл вдоль дороги. Он бывал в этом районе раньше и помнил, что где-то рядом должна была быть автобусная остановка.

Глава 7

Максим выскочил из маршрутки и понёсся по тротуару, наталкиваясь на прохожих. Из-за чокнутой парочки он жутко опаздывал. Вообще, девушкам должно задерживаться, хоть бы из вредности и минут на пять, но это же традиция. А тут он, девятнадцатилетний парень, которого больше часа ждёт очередная его пассия. Валеев не считал себя красавцем: рыжие, вечно торчащие в разные стороны волосы, бледные веснушки на щеках, начинающие ярко гореть на обжигаемой солнцем коже. Загорать, как все нормальные люди, он не мог, потому что тут же становился красным, как рак, а потом мучился от жжения и с ужасом наблюдал за отслаивающейся кожицей. Его сестра, в отличие от него, обладала прекрасно принимающей солнце кожей, да и веснушки её лицо не посетили. Богатырским телосложением Макс не отличался, равно как и высоким ростом. Самый обычный, повыше сестры, не широкоплечий и не накачанный, но и не тощий глист костлявый. Усердное посещение тренажёрного зала давало о себе знать: крепкий, не особо рельефный живот, сильные руки и подтянутая фигура в общем. Недостатки его внешности с лихвой покрывало чувство юмора, природное обаяние и развитый интеллект, который он включал лишь в той компании, где его поймут. Глупо пытаться блеснуть сообразительностью в окружении идиотов-дружков, которые элементарно не поймут, о чём речь. С ними можно было покутить и вляпаться куда-то, а потом буянить в отделении и получать разносы от родителей после очередного звонка им из полиции с просьбой забрать их ненормального взрослого сыночка. А вот с сестрой и с её противным другом-извращенцем всегда можно было развести дискуссию о чём-нибудь этаком и даже поспорить. Нет, он ещё помнил ту вечеринку пару лет назад, на которую его потащила Аня, чтобы познакомить с каким-то замечательным человеком. Пьяная толпа, громкая музыка, хохот, визги и неожиданное появление хозяина квартиры из ванной, шатающегося, дебильно улыбающегося и стреляющего карими глазами в сторону Макса. Уже через десять минут офигевшего Валеева прижали к дивану, облапали в районе груди, нашёптывая почему-то на ухо: "Нюта, прелесть моя", попытались поцеловать, но парень, придя в себя, спихнул тушку Савкина на пол и порядочно отпинал, забыв от злости, что лежачих не бьют, а только добивают. Он хорошенько приложил Глеба лицом об пол, даже по-бабски подёргал за волосы, хотел ещё в рожу плюнуть, но передумал. Окружающие истерически ржали, все, включая его драгоценную сестричку, порядком выпившую и восседающую на коленях какого-то смазливого ушлёпка. Максим обиделся на весь свет ровно на пять минут, а потом, выхлебав пару бутылок пива, веселился с грудастой блондинкой, утащив её на балкон. Савкин, оклемавшись, уже вроде и не помнил, что произошло, но созерцание себя в зеркале с утра и щебетание злорадствующей Ани напомнили события вечера. Он неловко извинялся потом перед братом подруги, Макс для приличия поломался, поворчал, а потом простил, только случая не упускал, чтобы поглумиться и хоть как-то задеть Глеба при очередной встрече. Это уже врождённая вредность, присущая, кажется, всем рыжим и конопатым.