В омут твоих глаз

— Привет. Спишь?

— Нет.

— Занят?

— Если честно, да. Ты что-то хотела?

— Прогуляться.

— Хм, — парень помолчал немного. — Хорошо.

— Где встретимся?

— Давай на платформе?

— Зачем?

— В Москву сгоняем, тошнит уже от родных улиц.

— Давай.

— Через час.

— Я успею.

— Отлично. У турникетов.

— До встречи.

— Ага.

Валеева поспешно одевалась, поглядывая в окно. Погода переставала радовать, становилось холоднее с каждым днём.

Накинув тонкий плащ и намотав шарф, она выскочила из квартиры и торопливо пошла на остановку. К счастью, в выходной день пробок в это время не намечалось, но задерживаться совершенно не хотелось.

На удивление, она не опоздала, но Денис всё равно пришёл раньше и уже взял билеты.

— Пошли, электричка через три минуты, — схватив девушку за руку, Маркелов рванул к турникетам, пропустил её и проскользнул в соседний, снова сжав пальцами узкую ладонь.

Ступеньки проносились перед глазами, пока они бежали, поднимаясь на мост и лавируя между людьми. Спускаться было легче, но скользкие подошвы сапог подводили Валееву. На платформу они влетели в тот момент, когда электричка уже подъехала. Втолкнув рыжую в тамбур, Денис заскочил следом, и двери за его спиной с грохотом съехались.

— Успели, — парень перевёл дыхание

— Вот это пробежка, — Аня прислонилась спиной к стене и прикрыла глаза. — В такие моменты жалею, что курю.

— А ты бросай.

— Я подумаю. Куда едем?

— В Царики.

— Там круто, давно не была.

— Я тоже. Появился повод, почему нет.

— Согласна.

До Царицыно ребята добрались быстро, несмотря на то, что Валеева тормозила в метро, как заезжий турист, пялясь по сторонам.

В эту пору парк практически терял свою привлекательность и пышность, но даже увядающие деревья не могли испортить общей атмосферы. Аня посетовала на то, что фонтан уже отключили, но Маркелов пообещал ей приятную прогулку вокруг озера, и она воодушевилась.

Они брели по узкой дорожке, разговаривая о музыке и кино. Рыжуха часто забегала вперёд и начинала доказывать свою правоту, активно жестикулируя руками и смеша своего бывшего ученика. Беззаботно, спокойно, тепло.

Со стороны можно было принять их за молодую пару, но только со стороны. Внутри Валеевой было место лишь для одного человека, сейчас такого далёкого, но навсегда родного. И Денису не нужно было объяснять что-то, он прекрасно понимал, он ощущал, чувствовал, и от этого оставался неприятный горький осадок. Его юношеское увлечение красивой учительницей никуда не делось, но и предел он ясно видел, не позволяя себе какие-то вольности. Если бы не это чувство, возникшее у парня, они могли бы стать друзьями, потому что между ними были лёгкость и отсутствие неловкости.

Время летело быстро, стремительно, не давая опомниться.

— Чёрт! — Денис посмотрел на дисплей телефона. — Мы загулялись.

— Да? Я даже не заметила.

— Перекусим?

— С удовольствием.

— Куда пойдём?

— А давай в суши?

— Ненавижу всё, что связано с рыбой.

— Пицца?

— Отлично!

— Тогда в Патио, ты как?

— Хорошая идея.

— Поехали, тут нет.

— Поехали.

* * *

Антон тихо вошёл в квартиру, стараясь не привлекать внимания, но ему не удалось незаметно скрыться в своей комнате.

— Ты где был? — высокий голос его матери резанул по ушам.

— Какая разница?

— Пройди на кухню.

— Я устал.

— У нас гости.

— Мне плевать.

— Не огрызайся!

— Он пришёл? — блондин передёрнул плечами, узнав деда.

— Чёрт.

— Мы ждём! — Роман Владимирович прикрикнул из кухни.

— Чего он хочет?

— Не заставляй семью ждать, — Анастасия Викторовна поджала губы.

— Всем привет, — первокурсник шагнул в открытую дверь, хмуро посмотрев на отца и деда.

— И где ты шлялся? — Алексей Романович сдвинул брови, буравя сына взглядом.

— С каких пор тебя это волнует?

— С тех самых, — повисла неловкая пауза.

— Ты был у Савкина? — зам.декана сложил руки на столе в замок.

— С какой стати? Ведь ты постарался, чтобы я не приближался к нему, — Антон сел на стул, откинувшись на спинку и закинув ногу на ногу. Ему нужно было держаться, не показать слабину, не прогнуться.

— Хочешь сказать, что ты послушал меня?

— Ты не оставил мне выбора.

— Где ты был?

— Заело?

— Не хами.

— Скажи, тебе в кайф ломать меня? — блондин растянул губы в усмешке.

— Тебя никто не ломает, — Роман Владимирович всё больше мрачнел. — Это для твоего блага.

— Какого блага? Какого, мать вашу, блага? — первокурсник вскочил на ноги. — Кто дал вам право решать за меня? Кто?

— Это болезнь, — Анастасия Викторовна подала голос от двери.

— Это вы все больные!

— Антон! — его отец ударил кулаком по столу.

— Что? Решил показать, кто в доме хозяин? Не опоздал ли?

— Щенок!

— Вы всю мою жизнь только тем и занимались, что растили из меня идеального человека. Да мне вместо сказок с детства энциклопедии читали!

— Ты должен поблагодарить родителей, они вложили в тебя лучшее, — зам.декана чеканил слова.

— О, конечно! Я им благодарен, а тебе особенно! Ведь это ты влез в мои отношения и рассказал о них матери с отцом.

— Это не отношения!

— А что?

— Извращение! — пожилой мужчина брезгливо поморщился.

— Не тебе решать, как мне жить!

— Мы хотим помочь тебе, — Алексей Романович поднялся и, обогнув стол, подошёл к сыну.

— Помочь? Тем, что заставили меня сделать больно человеку, которого я меньше всего хотел ранить? Тем, что вынудили отказаться от того, что было дорого мне?

— Это всё юность, — дед махнул рукой.

— А ведь Савкин был твоим любимчиком.

— Я не знал, что он развращает моего внука.

— А с чего ты взял, что он меня развращал?

— Тебе не было восемнадцати.

— Ага, именно на это ты давил, шантажируя меня.

— Нужно было остановить эту мерзость.

— А не мерзко использовать маленького ребёнка, угрожая лишить его отца родительских прав и засудить?

— У него мать есть.

— Эта тварь, которая рассказала тебе о нас с Глебом, чёртова наркоманка, ненавидящая Артёма!

— Мне она показалась приличной девушкой.

— Ты видел то, что хотел видеть, — Антон снова опустился на стул, а его отец отошёл к жене.

— Мой внук должен выздороветь. Я использую любые средства и методы.

— Это не я болен, а ты. Ни один нормальный человек не станет давить на другого при помощи ребёнка.

— Бессмысленный разговор. Я уже давно сказал тебе всё, что думаю. Если я увижу тебя рядом с этим извращенцем, то он вылетит из университета, а органы опеки узнают интересные подробности его жизни и ещё раз подумают, правильно ли они поступили, когда подписывали документы. Кстати, это ведь было совсем недавно, можно поковыряться в делах и выяснить, всё ли было законно с этим усыновлением.

— Мразь. Какая же ты мразь, — блондин сжал кулаки. — А ты не боишься Михаила Савкина?

— Не думаю, что этот зажравшийся бизнесмен будет отрываться от своих грязных делишек ради какого-то мальчишки.

— По себе судишь? Ты не знаешь нашу семью.

— Нашу? — Роман Владимирович удивлённо вскинул брови.

Первокурсник запнулся, осознав, что именно сказал, а потом растянул губы в широкой улыбке и ровно произнёс:

— Да. Они моя семья.

— Ты с ума сошёл! — Анастасия Викторовна заохала, а её муж скрипнул зубами от злости.

— Я вылечу тебя.

— Удачи.

Глава 10

— Кленова, что с тобой, а? — Марина трясла подругу за плечо.

— Ничего, — Маша уставилась в учебник, изображая интерес к геометрии.

— Кому ты врёшь?

— Всё в порядке.

— А серьёзно?

— Корнилова! Сама не хочешь заниматься и других отвлекаешь! — Ангелина Витальевна, типичный образец учителя советской закалки, сурово смотрела из-под толстых линз очков.

— Извините, — Марина притворно смутилась и опустила взгляд.

— Молодёжь! — женщина покачала головой и вернулась к объяснению материала.

Маша не видела ничего перед собой. Обычно говорят: "смотришь в книгу, а видишь фигу". Именно так и было. Максим не объявлялся после того разговора с её отцом, не звонил сам и не отвечал на её звонки. Майор Кленов отмалчивался на вопросы дочери и хмурился, будто она затрагивала запретную тему. Хотелось ясности, понимания происходящего, но никто не спешил выложить ей желаемое.

Она надоела ему? Конечно, он взрослый парень, у него свои друзья и интересы, а он, по доброте душевной, возился с ней, как с маленьким ребёнком. Обидно. Рядом с ним она выросла, потеряв прежнюю наивность и посмотрев на мир чистым взглядом, не затуманенным розовыми стеклами, налепленных на нос очков. Нет, она не утратила своей неиспорченности, просто научилась видеть грязь в людях. Только романтичность, свойственная многим юным девушкам, никуда не ушла. Да и могла ли она исчезнуть, когда рядом с ней был настоящий принц? Может, не такой, как в сказках, не на белом коне, а с растрёпанными рыжими волосами, задорным смехом, россыпью веснушек на бледной коже и с кучей интересных историй на любой случай. Было бы странно, если бы она не влюбилась в человека, находившегося рядом всё своё свободное время и по-доброму заботящегося о ней.

Кленова не увлекалась дамскими романчиками, в которых бушуют страсти, но и ей были не чужды земные желания. Ей тоже хотелось чего-то яркого, пылающего, обжигающего — ей хотелось ответа на свои чувства. Наверное, это слишком требовательно, слишком много после того, что Максим уже сделал для неё. Маша всегда думала о чувствах других, а не о своих. Возможно, прояви она хоть немного эгоизма, и он сдался бы, но, разве это значило бы что-то? Было бы, как тогда, в конце весны, запомнившейся ей навсегда: порыв, поцелуй со вкусом его злости и её отчаяния, крепко сжимающие тело руки и трепет в груди. Жалость, не более того. А нужно было больше — всё и сразу, целиком, без остатка. За эти месяцы она изменилась, как внутренне, так и внешне, заметно преобразившись. Теперь она не была похожа на забитую серую мышку-зубрилку, а часто ловила на себе изучающие заинтересованные взгляды парней, которые прежде, если и обращались к ней, то лишь с просьбой списать домашку. Нет, она не стала прекрасным лебедем, переродившимся из гадкого утёнка, но заметно похорошела, стоило только перестать носить бесформенные блузки и юбки времён пионерских галстуков. Приёмная мать с восторгом приняла такие перемены и всячески поощряла девочку, отец пожимал плечами, но старался сунуть дочери чуть больше на карманные расходы, насколько могла позволить зарплата честного мента. Её брат, получая фотографии в письмах, во время телефонных разговоров шутил, что ему теперь отбивать от неё ухажёров, как назойливых мух. Брат. Маша скучала по Нику. Едва обретя близкого человека, она тут же потеряла его, внезапно, неожиданно, спонтанно. Алишеров ошеломил своим решением всех окружающих, только его отчим одобрительно хмыкнул и выдал что-то из серии: "настоящий мужик должен послужить стране". А Кленова думала о своей бывшей учительнице, видела её страдания и испытывала жуткое чувство стыда за брата, поступившего так со своей девушкой.

— Очнись! — Марина дёрнула одноклассницу за рукав тонкой голубой кофты. — Звонок был, все ушли уже.

Кленова обвела взглядом опустевший класс и поднялась из-за парты:

— Задумалась, прости. Что у нас по расписанию?

— Поражаюсь я тебе, — подруга покачала головой. — Не витай в облаках. Физкультура у нас.

— У меня освобождение.

— Так совместно с параллелью, просто посидишь, пошли.

— Ладно.

Когда они зашли в спортивный зал, ребята из обоих одиннадцатых уже разминались, гоняя мяч, а девушки ободряли их визгами.

— Привет! — Абрамов отвлёкся от игры и присоединился к двум подружкам.

— Привет, — Маша невесомо прикоснулась губами к его щеке, то же проделала и Марина с другой стороны. В последнее время это стало какой-то традицией при встрече с людьми, входящими в их круг общения, значительно расширившийся в этом учебном году.

— Я в малине, — Сергей засмеялся и обернулся к парням: — Сдохните от зависти, лузеры!

Дружный хохот прервал вошедший физрук.

— По какому поводу веселье? — Вадим Алексеевич скрестил руки на груди.

— Радуемся вашему уроку. — Корнилова чуть ли не мурлыкала, пожирая взглядом учителя.

— Я немного поубавлю вашу радость, — Воронов улыбнулся. — Построились!

— Вечно вы всё обламываете, — Абрамов печально вздохнул и вместе с Мариной двинулся к остальным, оставив Машу, удобно устроившуюся на лавке в самом углу.

— Кленова, ты бы хоть иногда занималась, не повредит.

— Мне нельзя.

— В разумных пределах можно, — со знанием дела проговорил физрук и, дунув в свисток, рявкнул: — В две шеренги, демоны, вы же тут не поместитесь иначе!

На седьмом круге бега по залу, Корнилова еле передвигала ногами, а, бегущий впереди неё Сергей, оборачиваясь, подмигивал и подбадривал своими колкими шуточками.

— Слабаки! — Вадим Алексеевич раздражённо фыркнул. — Ещё три круга!

— Садист, — прошипел кто-то.

— Ещё хоть слово, и я добавлю! — Воронов довольно ухмыльнулся, получив желаемую тишину, нарушаемую только топотом и тяжёлым дыханием учеников.

— Почему девочки бегают столько же, сколько и мальчики? — не выдержав, возмутилась запыхавшаяся Марина.

— Корнилова, ты же хочешь выглядеть хорошо и не растолстеть? Это вам вместо вредных диет и голодовок.

— Я и так хорошо выгляжу! — девушка резко остановилась и чуть не упала от толчка в спину, потому что Стас из параллельного не успел тормознуть.

— Тебе так кажется. Ещё два круга осталось, побежали! — физрук хлопнул в ладоши, подгоняя.

— Не по зубам орешек? — обернувшись, Абрамов оскалился.

— Пошёл ты! — Корнилова тряхнула светлым хвостом, стянутым резинкой на затылке, и продолжила бег, стараясь не обращать внимания на покалывание в боку.

Вадим Алексеевич позволил школьникам передохнуть несколько минут и устроил разминку, вызвав волну возмущений, которую остановил, намекнув на повторную пробежку.

Разбитые и измотанные, одиннадцатиклассники сползали на пол по стенам, устраивались на лавках и на матах. Блаженство снова оборвал физрук.

— Мальчики против девочек, — он выбросил в центр зала баскетбольный мяч.

— Сил нет! — взвыл Абрамов, устраивая голову на плече Марины.

— Будешь ныть, отправлю в женскую команду. Все встали!

— И что ты в нём нашла? — поднявшись с лавки, Сергей протянул руку и помог встать подруге. — Он же скотина!

— Жутко сексуальная скотина, — Корнилова бросила взгляд на учителя. — Божественно хорош.

— Что не прощает ему сволочного характера.

— Идеальных людей нет.

— Есть.

— И кто же?

— Не имеет значения, — Абрамов пошёл к парням, дёрнув плечом.

— Интересно, — пробормотала девушка, загадочно улыбаясь.

— Эй! — физрук щёлкнул пальцами перед её лицом. — Очнись, красавица!

— Ой!

— Команда ждёт, хватит мечтать.

— Извините.