Часть четвертая. Главы 40 - 45

А вот хлеб их нам не пошел, мука очень крупного помола, почти крупа. И на зубах хрустит песком. Мельницы у них из двух камней, ручные, вот и мука такая получается. Но у нас еще своей много. В целом припасами прирастаем — мясо, овощи, крупы. Уже ощущается что это база — вдали от дома, а провизия в плюс идет.

Радиограммы с борта корвета "Юпитер" приходят почти каждый день. Мы в штабе внимательно следим за этой экспедицией, постоянно обсуждаем. Увлекательное выходит путешествие, надо бы эти телеграммы отдавать в "новости", зачитывать всем по утрам. Но там есть секретные данные, и телеграммы очень краткие, даже в штабе не все сразу понимают, что происходит, вот и обсуждаем. А простым людям и половины не понять, без знания ситуации.

Так что сообщения из Атлантики я стал творчески дорабатывать, расписывать, чтобы стало понятнее. Ну и убирать спорные моменты. Не наши корабли напали на кастильскую каравеллу, а неизвестный корабль напал на нашу эскадру, за что и поплатился. Ну и всякие подробности сочинял, из жизни гуанчей. Получился сериал, и люди на Лампедузе так этим увлеклись, что разговоры за завтраком только об этом походе.

Но это для общего употребления, а фактическая информация приходит неоднозначная. Переговоры с князем прошли хорошо, и Фаддей уловил отличный мотив для Бенеаро — стать князем "всея" Тенерифе. А этого он сможет достичь только при нашей поддержке. И за эту идею он вцепился и тащит вперед.

На острове вода есть, но ее мало. На всех пока хватает, население Тенерифе пока небольшое, не то что в двадцатом веке, но я ожидал большего. Леса оказалось больше, чем я думал. Видимо, испанцы за пять веков хозяйствования заметно их свели. И лес своеобразный, в изобилии растут олива и лавр, например. Апельсины дикие нашлись, а некоторые деревья я и определить не могу, по словесному описанию. Но строевого леса мало, избы строить можно, а корабли — вряд ли.

Самым большим неприятным сюрпризом оказалось отсутствие полноценных бухт. Да даже якорь можно бросит далеко не везде, остров типично вулканического происхождения. Отвесный скалистый берег и сразу большая глубина. Той стоянки, где встал "Юпитер" пока хватает, но берег там голый и бесполезный. На южной стороне острова есть места лучше, но надо начать объединение княжеств, так что пока подождем. Заявки от Фаддея копятся, заказы на завод уже передал. Надо готовить транспорт на Тенерифе, но пока еще не решили кого посылать.

Заявки на материальные ценности — это моя рутина. От каждого консула города, от каждого капитана корабля идут заявки на снабжение. Если с кораблями относительно просто — количество экипажа известно, сколько кто стрелял — штаб знает. По износу техники у нас уже нормы вырабатываются. Так что заявки от капитанов обрабатывает небольшая служба из двух человек. Обсчитывают по формальным нормам, а я только проверяю и утверждаю.

С консулами городов сложнее. Города все разные, разные формы хозяйствования. Можно сказать — разный социальный строй. Да еще консулы чудят. Одни составляют заявки нормально, по потребностям и с небольшим запасом. С ними, в основном, обсуждаем расчеты новых проектов. А другие пишут заявки с двух-трех кратной "лихвой". Вот откуда они знают советский принцип снабженцев — "проси больше, дадут половину". Приходится все пересчитывать, проверять. Уже начал таких наказывать черными баллами, помогает нестабильно — "я же не ради себя!", говорят они.

Вот сейчас из Воронежа заявки пошли. "Задняя бабка токарного станка". И где такую взять? У нас почти все станки разные, надо делать заново, нужны точные размеры. И как они ее сломать умудрились? Запросил Воронеж.

Ответили — "пропала, куда-то подевалась". Как так? Начали разбираться. Хорошо, консул и комендант друг другу не подчиняются. Еще могу радисту дать прямой приказ, у нас есть специальный шифр для "радистов при исполнении". А то иногда не понятно, чьи слова он передает.

Пришлось даже вызвать к "микрофону" главного мастера воронежского механического цеха. Тот сначала стеснялся, отвечал односложно. Я дал приказ радисту, чтобы в помещении радиостанции остались только радист и мастер. И пошел длинный и эмоциональный рассказ мастера.

Кошмар. Почти все станки не работают. Кое-что сломали, но в основном пропадают мелкие детали станков, вот начали пропадать и крупные. Работает единственный локомобиль, от которого сейчас запитан передатчик. На двух других прохудились котлы, надо варить. Мы специально в городах держим по два локомобиля, ведь каждый еще и сварочный агрегат. Чтобы можно было заварить одним, неисправность на другом, как сейчас. А тут три, и работает только один. "Сварочные электроды пропали", нет ни одного. Пробовали варить проволокой, получается плохо, давление не держит.

Мастер говорит, что заявку на электроды давно давали. Я пролистал папку — есть заявка. Но уже после того, как ушел последний пароход. Так что эти заявки даже толком не обрабатывали.

Ну тут понятно. Понятно, что такая железка, даже по весу, стоит столько, что крестьянская семья в Московском княжестве может жить на эти деньги несколько месяцев, а то и год. Понять их можно. Но! Но я же для них и стараюсь! Чтобы они же жили хоть немного лучше! Чтобы их дети не помирали по весне от голода!

В бессильной обиде я постучался головой о столешницу. Радист посмотрел на меня удивленно. Я сделал строгое лицо и стал внимательно рассматривать какую-то бумажку.

И ведь прямо сейчас ничего не сделаешь. Дон скован льдом, и до ледохода более двух месяцев. Вертолёт мне! Ладно, согласен на самолет.

Посидел еще, успокоился. Вызвал безопасника, объяснил задачу. Наладить в Воронеже, в цеху, режим безопасности. Не так, как на секретном объекте, но чтобы железки не пропадали. И знать когда кто был. Объяснить им по радио. Да, долго. Но надо. Федору и коменданту вкатить черных баллов, за халатность.

А сам пойду, пройдусь по острову. Не могу сейчас с Воронежем разговаривать. Что-то неправильно. Не пойму. Надо думать.

На производстве сейчас заняты все сварщики, и даже не хватает — давно такого не было. Это строят плавучий завод и еще не закончили новый сторожевик — "Орф". Даже пришлось вмешиваться, направить сварщиков варить трубопроводы на сторожевике. Работа муторная, и требует высокой квалификации, не меньше третьего разряда. Другие рабочие жаловались, график нарушается, потому как отделку, покраску и монтаж многих систем можно вести только после завершения сварочных работ.

А на строительстве плавзавода хватает работы всяким сварщикам, проваривать негерметичный швы уже прихваченных конструкций может и перворазрядник. Но все рабочие и мастера хотят принять участие в постройке, а уж проект обсуждает вся Лампедуза.

Когда я решил увеличить водоизмещение плавзавода до двух с половиной тысяч тонн, вылезла проблема увеличения нагрузки на набор судна. Из-за большой ширины, даже обычный поперечный набор не проходил по расчетам. К тому же вопрос — где будут располагаться эти тысячи тонн? И тут до меня дошло — нужно двойное дно! И все стало сходиться. Днищевые шпангоуты превратились в развитые флоры — решетчатые фермы, жесткость и прочность выросли, а металлоемкость даже уменьшилась. Второе дно получается ровным, а ведь это пол, на котором будет располагаться оборудование, работать люди.

По нормативу расстояние между днищем и вторым дном должно быть не менее восьмисот миллиметров, чтобы твиндек был проходным для обслуживания. Я назначил девятьсот, и нормально встали кильсоны, и центральный и боковые. Они сплошные, и днищевой твиндек поделился на продольные отсеки. Но этого недостаточно — часть флор сделали сплошными, между днищами у нас будут танки для воды, пресной и балластной. И это очень повышает живучесть корабля. Чаще всего пробивается днище на мелководье или о скалы, а там у нас множество герметичных отсеков. Поперёк разделили на одиннадцать пар отсеков. Парные отсеки между центральным и боковыми кильсонами — танки для воды. Еще есть отсеки между боковыми кильсонами и скулой, перегибом между днищем и бортом. Там меньше метра, но это по периметру всего корабля, самое уязвимое место. Эти отсеки держим сухими, также как и парные отсеки в форпике и ахтерпике — система живучести корабля.

Но даже девять пар отсеков для воды — это много, там по двадцать-двадцать пять тонн в каждом. Пара отсеков в носу и пара в корме под балласт, для выравнивания дифферента. Парочка в центре под пресную воду. В других можно хранить что нибудь тяжелое и компактное. Прокат туда не засунешь, тесно и люки небольшие. А вот чугунные слитки можно, и если их на время затопит — не страшно. Или свинцовые слитки.

Двойное дно — это очень хорошо для живучести корабля, но этого недостаточно. Трюм также делим водонепроницаемыми переборками, но уже не так часто, это производственные помещения, и они не должны быть тесными. Для борьбы за живучесть важна работающая машина, она приводит и механическую помпу для откачки воды, и дает электроэнергию для электрических насосов. Поэтому тут два комплекта "машинное отделение-котельная". Конечно, разделённые герметичными переборками, благо ширина позволяет, и даже еще место остается. И котел тут даже важнее. Без котла машина работать не может, но котел без машины может выкачивать воду за борт, с помощью паровых эжекторов.

Трюм металлический со всех сторон, тут будут производства, использующие открытый огонь или высокие температуры. Этажом выше будет механический цех и другие пожаробезопасные производства. Там только палуба стальная, а стены и потолок — деревянные.

Сразу же монтируем на место два дейдвуда с валами и винтами, чтобы потом не возиться в холодной воде. Какие ставить винты — долго думали и обсуждали. Если делать по аналогии с фрегатом и корветами, то винты и машины должны быть очень большими для трех тысяч тонн водоизмещения. Но наш плавзавод будет ходить редко, и делать большие машины, которые будут простаивать месяцами — не практично. Да что там машины — это сколько же котлов надо будет установить! Ведь во время штатной работы его как завода нам такие мощности не нужны. Большинство станков имеют привод в один-три киловатта, редко больше. Самый большой генератор для электролиза меньше десяти киловатт. Так что решили немного закатать губу на счет мощности машин.

Стал пересчитывать. Длина у корабля большая, семьдесят метров, ходкость приличная. Даже первая ступень Фруда выходит узлов на семь. Вот на это и будем ориентироваться. Но не так все просто. При таких низких числах Фруда основной расход мощности уже будет не на образование поперечной волны, а на трение корпуса судна о воду. А это много от чего зависит, и в первую очередь от качества поверхности корпуса. О чем и объявил корабелам.

Сам листовой прокат очень гладкий, но сварные швы иногда довольно сильно выделяются над поверхностью. Чтобы это уменьшить, надо уже на этапе установки шпангоутов и стрингеров повысить точность, чтобы между листами не было ступенек. Обязательна разделка кромок, так как лист довольно толстый, четырнадцать миллиметров. Сварщик должен не только полностью заполнить шов без раковин и непроваров, но еще в конце провести шлифование дугой. Это такой режим, когда увеличивают и длину дуги и размер пятна нагрева. Ванна расплава получается мелкая и широкая, металл наплавляется тонким слоем, выступы оплавляются, поверхность шва выравнивается.

После этого шов еще шлифуют механически. У нас даже есть ручные электрические шлифовальные машины, но абразивные диски производят в небольших количествах. У них малый ресурс, быстро осыпаются, и делают их на карболитовой связке, которая сейчас в дефиците. Так что машинку с абразивным диском используем только для сложных случаев. А плоский шов неплохо шлифуется природным абразивным бруском, по-простому — подходящим камнем. Не так быстро, зато дешево, и не нужна высокая квалификация рабочего. Крупные огрехи сварщиков срубают зубилом.

Но по паровым машинам вопрос еще не решили, мастера говорят — "уж для себя мы сделаем машины какие надо". А ведь действительно, это же завод, которые эти машины и будет делать. Можно даже на ходу сделать новую машину и поставить ее в работу. Но как ее туда затащить? По частям придется — герметичные переборки там кругом. Хотя механический цех сверху, всего лишь надо спустить на "этаж". Отличная идея — под потолком второго твиндека, механического цеха, пустим заводскую кран-балку. А в палубе над машинными отделениями сделаем люки. И машину можно будет опустить прямо на фундамент. Да и просто для работы цеха, эта кран-балка очень нужна, как я сразу не догадался. Правда, в середине судна не получится, там дымовая труба из котельных поднимается, даже две. Тогда цех с крупными станками надо в кормовой части располагать, над машинным отделением. А в носовой части будут мелкие станки и другие производства. Но даже так — очень неплохо.

Иду я по острову, и учуял новый запах. Воняет чем-то. На окраине мужики варят что-то вонючее. Подошел ближе, мастер мне на встречу, и сразу объясняет.

— Карболита у нас мало. Есть пока еще, но идет весь на провода и детали для радио. Фанеру не делаем, экономим. В Воронеже начали делать фомальдегид, но привезут только весной. А я смотрю — рыбьих костей у нас горы, решили, вот, костный клей сварить. Это уже вторая партия варится, хороший получается, надо только долго варить.

Но фанера плохо получается. Клей же горячим надо наносить, и на такую площадь тонко нанести не выходит. Получается, что в этой фанере клея столько же, сколько и дерева. Да и водостойкость не очень, лодку не сделать.

Я посмотрел на образец — да, толстые слои клея, да еще неровные. С карболитом проще, он жидкий, пока не нагреешь. Надо другую технологию нанесения клея придумывать. И такая фанера дорогая выйдет, хоть и сырье бросовое. Пропорции клея и шпона почти один к одному выходит. Шпон толще делать, что ли. А если ...

Наши описывали, как гуанчи на абордаж брали корабли. И отметили, что щиты все побросали, которыми от стрел защищались, перед тем как на чужую палубу прыгать. Щиты тяжелые, из дубовых досок, фанеры у нас для них не было. Потери у них, в том числе и поэтому были. Нужны еще щиты, меньше и легче.

— Смотри, а если клеить из тонких дощечек, всего три слоя, средний поперек. Щиты нужны легкие.

— Из каких тонких? Из дранки? Крепко выйдет, но толсто — три слоя.

— У нас же рейсмус есть, можно сделать дранку много тоньше. Только попробуй из дерева твердых пород, там по ним из луков и арбалетов стреляют. Но копий у врагов нет, сильных ударов не будет. А мушкет все одно пробьет.

У нас же после постройки "Нерея" полно обрезков — там и дуб, и бук, и граб. Все сухое, первый сорт. И можно даже узкие рейки, все одно в пакет склеится.

— Это можно. На рейсмусе половина в стружку уйдет. Так это и так отходы, почти. Размеры щитов какие?

— Это у военных спроси, я им сейчас скажу, чтобы размер и форму отработали. Даже два размера надо. Для абордажа совсем небольшие, кулачные. А для пехоты побольше.

И клей варить — я тебе рабочего выделю. Много клея надо будет.