| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Я сползла на корточки.
Вот почему Снегурочка смотрела на меня как на развратную девку — доступную, распущенную, встречающуюся с Мелёшиным из-за его денег, греющуюся в лучах его фамилии и привилегий! Зная обо всех его увлечениях, что ей оставалось делать? Смотреть на соперниц свысока и с гордо поднятой головой, поскольку в итоге приз всё равно достанется Снегурке, а не прорве временных дешевок.
Опять стало муторно, и снова закружилась голова.
А с какой стати мне плакать из-за нежданной новости о кольцевании Мелёшина? Можно подумать, я успела распланировать отношения с ним вплоть до алтаря, чтобы сидеть сейчас в каком-то туалете какого-то Дома правительства, кусать локти и грызть ногти из-за того, что меня опередила выскочка из высшего света.
Сплошные противоречия. Недавно я уверяла себя и Мэла, что совместное будущее с ним — нонсенс, и нам следует держаться как можно дальше друг от друга. Поэтому глупо сидеть у позолоченной раковины и разорять душу терзаниями. Сейчас поднимусь, подхвачу Петю под локоть, поеду домой в общежитие, и, может быть, поцелую чемпиона на крылечке не как друга, а как... своего молодого человека. В губы! Обниму спортсмена и предложу зайти в гости, попить чаю. О как! А если Петя пригласит в гости для знакомства с мамой — назло соглашусь! Только кому назло?
И все же осознание факта, что есть та, с которой Мелёшин неразрывно связан, мучило, не желая отпускать. Вот, оказывается, с кем он проводил выходные, с кем ужинал на семейных вечерах, кому названивал в перерывах между лекциями. Снегурочка в его жизни была и будет.
Мэл не сгорал от пламенных чувств к своей спутнице, а может, специально проявлял недюжинное самообладание, чтобы не портить репутацию будущей невесты. Парочка демонстрировала на публике сдержанные, спокойные отношения людей, уверенных в стабильном совместном будущем. Правильно, к чему спешить как на пожар, если жизнь распланирована наперед до мелочей и записана в ежедневнике?
Жених, — обкатала на языке короткое и корявое слово. Почему-то в новом, семейном качестве Мэл смотрелся блестяще около Снегурочки как невесты, и тускнел рядом со мной в той же воображаемой ипостаси. Деньги тянутся к деньгам, власть — к власти, километровая родословная — к такому же раскидистому семейному древу. Естественный отбор, чтоб его. Генетика. Сильные висораты объединяют капиталы и передают способности детям и внукам.
Зачем он терзал меня звонками, намеками, прикосновениями? — стукнула зло кулаком по плитке и зашипела от боли. Ненавижу лицемера и обманщика! Хорошо устроился: создал для себя иллюзию свободы, перебирая подружек и не заморачиваясь особо, но все равно за спиной Мелёшина стояла тенью его Снегурочка.
Если бы Мэл рассказал о том, что после окончания института обяжет себя обязательствами и прочими сопутствующими атрибутами семейного человека, я бы ни за что не связалась с ним. Ведь не связалась бы? — переспросила себя и ответила утвердительно. И не думала бы о нем, гадая на заварке, и во время визажа у Вивы. Не вспоминала о нем чаще, чем о том, что нужно дышать время от времени.
Я не зарюсь на чужое. У меня есть достоинство, и нет неистощимого запаса сил, чтобы терпеливо сносить брезгливые взгляды чужих невест. Мелёшин же не посчитал нужным сообщать о наличии в его жизни Снегурочки, и тем самым, подставил меня в угоду сиюминутным желаниям.
Стукнула дверь, и в дамскую комнату зашла женщина. Она прихорашивалась у зеркала — стройная и гибкая как кошка. И зрачки у нее были кошачьими, и ноготки — такими же. Я поднялась на ноги и смотрела на свое отражение.
Снаружи ждал Петя, наверняка он начал беспокоиться из-за моего отсутствия. Стоило выйти к нему, но мне не хотелось покидать временное убежище.
Заиграла веселенькая мелодия, и женщина вытащила из сумочки телефон. Смелая! — посмотрела я искоса на неё. Наплевала на правила светского тона, не боясь быть обвиненной в дурном тоне.
— Да, котик, — промурлыкала незнакомка, взбив короткую мальчиковатую стрижку. — Непременно... Жду... Скучаю... Твоя в хорошем настроении?... Даю тебе час. Не успеешь — пеняй на себя. Уйду по гулять по клубам. Ну-ну, котик, не расстраивайся... Побыстрее укладывай благоверную в постельку и догоняй меня. Целую, — отключилась она, не став выслушивать блеяния позвонившего.
Напоследок взъерошив челку, женщина встретилась со мной глазами в отражении и усмехнулась. Подойдя ко мне, она поправила муаровый воротничок на платье:
— Когда-нибудь приходится выбирать, какие роли играть — первые или вторые. Судьба — занятная штука, и вторая скрипка может в любой момент стать первой.
Женщина ушла, покачивая бедрами, а я, вздохнув, мазнула кончик носа у своего отражения. Нет уж, вторые роли определенно не по мне. Я ангажирую первую роль — с тем, кто когда-нибудь даст мне обещание. С тем, кто останется со мной в тесной слабоосвещенной каморке. С тем, кто разделит со мной высокий балкон и будет угощать меня душистыми яблоками. С тем, кто однажды скажет на ушко: "Знаешь, любимая, давай-ка заделаем сегодня маленького".
* * *
Мэл застыл у края людского течения и, засунув руки в карманы брюк, скользил взглядом по шумному сборищу.
Двое при входе, один — у помоста рядом с фотографами, трое прогуливаются в толпе. Люди отца из особого подразделения, преданные как псы — на десять порядков опаснее отъевшихся мордоворотов из службы охраны. Без жалости и без принципов, они пойдут по приказу в огонь и воду.
И как Мэл раньше не заметил? Почему не догадался?
Определенно, отец запугал ее. Возможно, шантажировал — чужими руками и языками. Намекнул на последствия в случае ослушания.
А Мэл по наивности думал, что родитель не воспримет всерьез его интерес к непримечательной мышке. К его, Мэла, мышке с серым хвостиком, превратившейся сегодня в жар-птицу и вытворяющей черт знает что в группке гостей неподалеку.
Мэл не сомневался, что отец узнает, но что почует угрозу и решит подстраховаться — этого он не ожидал. Какая может быть опасность в девочке, легкой как облачко и с солнечной улыбкой?
И ведь не подойти к ней, не объяснить, не растормошить. Доверенные псы стерегут четко, и не стоит их провоцировать, иначе премьер-министр узнает поболе того, что ее родителем оказался Влашек, а вместе с Рублей узнает вся страна. Отец Мэла даже при неудачном раскладе карт умудряется выкладывать "флэш-рояль".
Мэл усмехнулся. Подумать только! Оказывается, вот кто перебрасывал ее из одного ВУЗа в другой, настойчиво требуя получения аттестата. Для чего? Почему первый заместитель министра пошёл на огромный риск, чтобы слепая дочь завершила учебу?
А дочь подписалась на его условия, согласившись. Если бы она не согласилась, то он, Мэл, не столкнулся бы с ней, и между ними ничего не произошло. Была бы Ледышка в его жизни.
Он оглянулся на свою спутницу, сидящую неподалеку с бокалом в руке и смотрящую на шумное сборище. Аристократический профиль, надменный взгляд свысока, презрительное фырканье, молчаливое превосходство. Замороженная сосулька.
Проклятье! Ну, почему мышка не ответила на его звонки? Почему не нажала на одну-единственную кнопку?
И теперь не видит его. Смотрит и не видит. Как слепая.
Смеется для крепыша-коротыша, очаровывает жирных боровов и старых козлов, улыбается похотливым липким взглядам, раздевающим её.
Руки сжались в кулаки, когда обрюзгшая рожа сально улыбнулась его девочке.
Разве не видишь, что это мишура, пустое? Обернись же, взгляни! Больно и мне, и тебе. Нам обоим.
Не видит. Смотрит и не видит.
Завибрировал телефон, поставленный на беззвучку.
— Это я, — сообщил Макес. — Выдвигаемся в "Вулкано" за полчаса до полуночи, чтобы без давки. Едешь?
— Нет.
Ему нужно придумать, как поговорить с мышкой сегодня, ибо завтра будет поздно. Она не только не видит — она не услышит его. Не захочет слушать.
— Как знаешь, — протянул разочарованно Макес. — Сегодня желающих выше крыши.
— Ладно, бывай, — сказал Мэл и, отключившись, сунул телефон в карман пиджака.
Развернулся к своей спутнице и сел рядом, лицом к толпе, чтобы смотреть, как слюнявые рты целуют руку его девочке. Руки с побелевшими костяшками свело судорогой — придется разжимать кулаки клещами.
Ледышка отпила из бокала.
— Надолго мы здесь уселись? — спросила с величием королевы. Ничего не скажешь, стальная выдержка.
— Навсегда, — отрезал Мэл. — Хочешь — иди.
Ледышка промолчала. Он понял бы и принял, если б она вспылила, устроила истерику, обвинила, ударила, в конце концов. Ведь их общение могло быть более терпимым, насколько это возможно. Но Ледышка на то и была Ледышкой. Мэл никогда не понимал её и не чувствовал того, что скрывалось за застывшей, замороженной маской его спутницы.
— Хочу выпить, — вскочил, когда его девочка рассмеялась над шуткой усатого субтильного хлыща, и двинулся на поиски ближайшего официанта.
Неплохо бы промочить горло и решить, как вытащить ее из толпы.
Нужно обдумать. Самому не подойти, потому что пасут "особисты". Попросить Мака или Дэна? Она поймет, с какой стороны дует ветер, и тем более не станет слушать. Дождаться, когда отправится в дамскую комнату? Должна же пойти, ведь пьет, не переставая. Ослеп, что ли, ее кавалер? Ну, попадись она Мэлу! Он обязательно надерет своей мышке хвостик за выхлестанное без меры шампанское.
В углу, за колонной, обнаружился хороший обзор. Никто не мешал ненужным любопытством, и не пришлось тянуть шею, чтобы без помех любоваться своей девочкой, — её стройными ногами под ужасно коротким платьем, пленительной улыбкой, — и слушать звонкий смех колокольчиком. А стайка вездесущих бабочек? За их порханием можно было следить часами, позабыв о насущном. И саму ее, похожую на экзотическую яркую бабочку, хотелось спрятать, укрыть руками от завистливых и жадных взглядов.
Мэл запоминал каждого, кто, по его мнению, нездорово дышал к его мышке, и первым в списке значился накаченный крепыш — чемпион.
— Ты что вытворяешь? — налетел Севолод из ниоткуда и стер рукой отражение на стене, разрушая specellum*. — С минуты на минуту здесь появится охрана! Хочешь, чтобы и тебя загребли?
— Пошел ты. Без тебя разберусь, — ответил грубо Мэл.
— Что ты себе вообразил, сопляк? Сколько выпил? Вставай! — Севолод рванул племянника за лацканы пиджака, принуждая подняться. — Сегодня черт-те что творится! Более двухсот случаев вис-возмущений! Рубля в ярости! Наделил Кузьму особыми полномочиями и повелел хватать виноватых без разбору, вменяя попытку покушения на высшее государственное лицо. Хочешь стать политическим?
— Чихал я на твоего Рублю, — оторвал его руки Мэл. — Трижды чихал и высморкался.
— Сейчас ты развернешься, щенок, и пойдешь отсюда, — сказал тихо и зло Севолод, оглянувшись, не привлекла ли перебранка внимание гостей. — Нет, ты полетишь быстрее стрелы.
— За отца переживаешь? — сорвался Мэл. — Да на*рать мне на него! И на вашу вонючую политику на*рать! Пусть сажают, мне по фигу.
— А о матери ты подумал? — спросил Севолод, приблизившись вплотную, лицом к лицу. — Что у тебя с рукой? — заметил ладонь, перевязанную платком, пропитавшимся кровью.
Что с рукой? Ничего интересного. Всего лишь треснул бокал, сдавленный, когда крепыш поцеловал его девочку в щеку.
— Не твое дело, — буркнул Мэл. — Отцепись. Уже ухожу. Доволен?
— Молокосос, — процедил родственник. — Сваливай отсюда. Дома поговорим.
— Плевал я на то, чтобы с тобой трепаться! — взорвался утихомирившийся было Мэл.
— Иди уже! — простонал Севолод, подталкивая племянника. — И отвези девушку домой. Не разочаровывай мать.
Мел не ответил и пошел краем зала, навстречу людскому течению.
— Господа! Тише, господа! — донесся за спиной голос Севолода. — Произошло недоразумение...
Снова завибрировал телефон в кармане пиджака. Чтобы ответить, пришлось орудовать левой неповрежденной рукой.
— Ты где? — поинтересовался Макес.
— В зале. Говорю же, никуда не еду.
— Кого пасешь? — спросил насмешливо товарищ. — Она уже шубку надела и перчатки натягивает.
— То есть? — похолодел Мэл, оглядываясь по сторонам и выискивая свою мышку. Упустил. Прошляпил.
— Оглох, что ли? Наши понемногу подтягиваются, а тут твоя с этим... чубчиком... спустились по лестнице и стоят у гардероба.
Нужно вниз, и как можно скорее. Черт, где осталась Ледышка?
— Мак, задержи их!
— Пять минут. Больше не получится.
— Десять! На десять минут!
За это время потребуется совершить невозможное.
— Пойдем, — приказал своей спутнице, сам не поняв, как добрался до другого конца зала в считанные мгновения. — Мы уезжаем.
Та и не подумала подняться со стула.
— Прием не кончился, — ответила ровно, не отрываясь от наблюдения за гостями.
— Как хочешь, — развернулся Мэл. — Я ухожу.
Ледышка поднялась с ленивой грацией светской львицы, набросила на плечо сумочку и молча двинулась следом.
— Ты смешон, — сказала вслед Мэлу, когда он в нетерпении сбежал вниз по лестнице.
— Зато ты чересчур серьезная, — обронил он, не притормаживая.
Мэл практически вылетел в пустынный холл, где около гардероба собралась приличная группа молодежи, намеревавшейся ехать в "Вулкано" на продолжение вечеринки, а неподалеку долбанный спортсмен помогал одеться его мышке и разговаривал с Маком, облокотившимся вольготно о стойку.
— Я — в дамскую комнату, — заявила беспрекословным тоном Ледышка и свернула в боковой коридор.
Стерва.
Мэл остановился в нескольких метрах, не приближаясь. От шумного сборища отделился Дэн.
— Ты как? Тоже едешь? — спросил, подойдя. — Я свою уже отправил домой. Слышишь меня?
— Дэн, будь другом, уговори ее поехать в "Вулкано"!
— Не поедет, — прищурился Дэн, оглянувшись назад. — Мак и так уговаривает, и этак — ни в какую.
— Сделай, чтобы поехала! — схватил Мэл товарища так же, как недавно цеплялся к нему Севолод. — Отдам, что хочешь, только уговори!
— Ладно, — хмыкнул Дэн. — Коли не шутишь... Годовой абонемент на двоих в "Инновацию"!
— Заметано. Иди уже, — подтолкнул его Мэл.Дэн ухмыльнулся, покрутил у виска пальцем и двинулся с распростертыми руками к парочке:
— Куда спешите, Петр? Ваше чемпионство грех не отпраздновать в дружеской обстановке!
Молодежь, прознавшая о двойном поводе для веселья, поддержала идею повышенным галдежом, нестройными овациями и требованиями обмыть причину. Его мышка даже не обернулась, будто Мэла не существовало — терпимое равнодушие, поскольку у окна замер незримой тенью "особист".
Дэн уговаривал, Мак вторил ему, и чем сильнее они давили в два голоса, поняв, что спортсмен первым даст слабину, тем сильнее его девочка упрямилась. Мэл видел, как она упиралась — лицо недовольное, губы поджаты. Теперь ее уговаривал и коротыш-чемпион, которого удалось с легкостью соблазнить компанией светских деток.
Давай же! Соглашайся!
— Не поедет, — подошел пестроволосый, оставив Дэна воевать в одиночку и отрабатывать абонемент в столичном кафе. — Что у тебя с рукой?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
