Панацея

— Что сам? Бросил? С нашей жизнью-то? — засомневался ополченец.

— Ранили. Доктора запретили. Пришлось отказаться. Вот победим — тогда оторвусь. — улыбнулся генерал подбадривая молодого по счету лет майора.

— Что хотели, тащ генерал? — высказал собственную информативность окопник и закурил, выпуская дым через уголок рта в сторону от собеседника.

— Немка, Седой. Та что объявилась негаданно! Всё про неё. Срочно. Боюсь эти тоже по её душу приехали. — кивнул на группу из Берлина разведчик, — Что случилось? Где она? Что с ней? Увидеть можно? Как нашли? Что при ней было? — сыпанул вопросами Пропащий, опустив голос почти до шепота и не зря. Оператор германского разведкомплекса — транслировал беседу ополченцев напрямую в мобильный телефон Генриха фон Бландта. Бывший студент по кличке 'Очкарик', сваливший в ополчение из донецкого политеха, в УАЗе не остался в долгу у бошевского коллеги по техническому шпионажу. Шесть щелчков повторенные трижды в гарнитуре генерала означали только одно : 'Опасность. Вас пасут по полной, будьте очень осторожны'. Седой отметил тут же, обратив внимание, на то, что разведчик встревоженно обернулся на мирных европейцев, хотя до этого спокойно стоял к ним спиной, не обращая внимания.

— Да я сам не в курсе. У меня, вернее у бойца, у дяди Коли, на нейтралке дом разваленный прямым попаданием снаряда, и жена не похоронена как надо, лежит сердешная прикопанная в огороде. А у Коленыча эт отчество такое, кличка — "Антифриз".

— Ух, ты. — Прокоментировал , соболезнуя горю генерал.

— Ну, выпросился этот 'Антифриз' ночью, туда, к дому. На могилку глянуть и вешки с надписью 'мины' повтыкать, чтоб могилку не осквернили мародёры. Ну, ушёл, как стемнело, по-тихому. А часов в одиннадцать вечера, как началось... Бегают, стреляют, лупят из всего стрелкового по его дому. Гранаты рвутся от подствольника и ручняки. Думали — хана дядь Коле. — разведчик слушал молча не перебивал, однако привалился спиной к широченному стволу многолетней акации, поглядывая на немчуру у мерседесов. — Всех в окопы поднял 'в ружьё', а хохлы давай артухой мочить. Тут уж около часа ночи было. До утра — нос не высунуть. В эфире мат — месть и скальпы с кишками. Вроде, как наш старикан шестерых укропов завалил на нейтралке. А в шесть утра, вдруг, как по заказу — тишина. А потом эти припёрлись. И вы тут же подъехали. Мне вон Марфа всё рассказала. — Дымнул в сторонку полевой кухни майор, выдыхая затяжку в сторону. — И добавила, что Антифриз нашел возле дома странную немку, и именно из-за неё устроил стычку, отбиваясь, и драпал через канализацию с грохотом и перестрелкой. Я так понял, что хохлы его в плен хотели цапануть возле дома,немка помешала уйти без шума, а Антифриз умудрился то ли растяжку поставить, толи подловил их на алчности или жадности, как обычно, сдуру. Повезло. Да. Мы то все там были, в окопах, а Антифриз в тылу выполз из гавновода. Щас Коленыч вместе с немкой в баньке отмываются. Я его туда заслал и приказал, чтоб вышел сюда вместе с бошевкой, для разбора. Вот такие у нас дела.

— Что сам думаешь, Сергеевич? — Поинтересовался Пропащий, — Тебе тут виднее. Такое ббыло раньше? — чуть заикнулся волнуясь старший по званию и возрасту.

— Нет, чертовщина какая-то. Что то не так. И эти 'евромутанты', как чёртики из преисподней явились. Никогда раньше девяти утра со своими проверками не приезжали. А тут, сам посуди, вроде, как в четыре утра поднялись, собрались, как на рыбалку. И иш, с каким форсом приехали на мерсах. Им чтоб сюда добраться к семи, как раз в четыре утра подпрыгнуть надо! Да ещё и на перестрелку горячую — да ни в жизнь! А ты вообще, генерал, видел ОБСЕ, чтоб на меринах катались? Только начальство! И то один мерин в колонне, а остальные — японки. А? У них дизельная 'тоёта' — основной рабочий конь. А на этих посмотри:аж три мерина, бронированные — муха не сидела, пылинки на торпеде и в углублении рулевой колонки — нет. Машины новьё, под заказ. Значит это какие-то левые демократы-безопасники, а не настоящие. Пришлые гастролёры — и их босс говорит на русском, как мы с тобой. Мне уже из штаба рассказали по рации. А ты, генерал, видел и слышал у нас еврокомиссаров чисто говорящих по-русски? Я — так и не видел, и не слышал. Даже когда по сбитому "Боингу" в оцеплении стоял. Ряженные они какие-то, эти боши. А документами светят, как каталы на вокзале краплёными колодами. ООО, извини — мои едут из корпуса. Пойду встречать. — Штабные уазы, целые, не поцарапанные войной, не прострелянные, почти новые осторожненько подкатили к хвосту германской автоколонны и угодливо остановились на расстоянии десятка метров от колеса последней машины...

* * *

* * *

* * *

* * *

**

Алёна Васильевна подошла к мужу, поцеловала в щёку и почему-то начала трясти за плечо.

— Вставай, вставай Коля, просыпайся, ты уже! — потребовала она у супруга, который попытался обнять и поцеловать жену.

— Ты чего Алён? — Спросил во сне дядя Коля и проснулся. Перед ним, склонясь, стояла повариха Марфа и настойчиво трясла, не давая снова сомкнуть глаза.

— Вставай, Николаша. Вставай родненький. По твою душу из штаба приехали, генерал от разведки и иностранцы с ОБСЕ. Сергеич к себе требует вместе с немкой. Вставай Антифриз! Зови свою бюргершу и дуй к майору. Командир злой как черт, за твой ночной поход к дому.

— Ччего? — выныривать из медового бассейна сновидений дяде Коле не хотелось. В теле властвовала нирвана истомы, вытруженного бессонницей ночными событиями блаженного забытья. Глаза открывались с трудом. Зеленовато маскировочное пятно фигуры Марфы со светлым овалом лица не хотело фокусироваться до деталей сразу. — Ккакое О-бэ-эс-е? На хрен штаб. Командир сдурел? Отстань, женщина, — Попытался снова слепить глаза в блаженстве отдыха ополченец. Но Марфа не отстала. Пришлось со стоном подниматься и разминать застывшую от неподвижности спину, колени, шею, локти, голеностоп. Натягивать старые кеды. Шнуроваться. — Чтоб вы сдохли, — резюмировал своё состояние и отношение к начальству и проверяющим офицерам из штаба Антифриз. Марфа теребила.

— Давай, давай, Каленыч. Иначе командиру шею намылят. Ты уж потерпи, родненький. Сергеич наверняка на тебя наорёт при этих и объявит наказание, — разъясняла старому шахтёру понимание ситуации Марфа. — Так не перечь! Голову меж колен и кивай, мол, виноват! Соображаешь?! Начальство уедет — разрулим. Ты ж не специально сделал, что так вышло. Оборонялся ж? Правильно, дядь Коль?

— УГУ. А Хеля где? — медленно соображал ополченец, подгребая и проверяя автомат с подсумком, вместо отмокающего в бочке с водой "лифчика" для магазинов и ременно-плечевой системы.

— Да в бане. Дуй туда быстрее. У тебя с ней контакт канализационный налажен, — не утерпела от подкола дородная повариха, — Снюхаетесь быстро.

На тяжко идущую к баньке фигуру шахтёра никто внимания не обратил, потому, как дядя Коля старался не светиться. Шёл спокойно, резких движений не совершал, практически сливаясь с местной флорой, строениями, землёй и небом. Как что-то естественное, на что в обычной жизни не обращаешь внимания, воспринимая, как кислород в воздухе — само собой разумеющимся. Китель с многочисленными карманами расстёгнут, чтоб подсумок на ремне не натягивал ткань куртки и не мешал свободно двигаться. Засунутые в карманы старой выцветшей афганки руки, демонстрировали абсолютное пренебрежение владельца конечностей к окружающим событиям. НеТВёРдАЯ оступающаяся, походка полуспящего ополченца навевала мысли о вчерашнем излиянии, и смотреть на такого коллегу по оружию было неприятно, отвратно и хотелось не видеть позора. А тем более не дать наблюдать сие безобразие другим посторонним, а тем более начальству, и безусловно, упаси боже — иностранцам. Единственная деталь, которая напрягала стороннего наблюдателя — автомат бойца. Калашников на плече, как бы небрежно, висел низко, 'стволом в землю', прижатый между боком и правой рукой Антифриза на максимально отпущенном ремне. Бойцу достаточно было чуть вытянуть руку из кармана, чтоб ухватиться за пистолетную рукоять, четко зафиксированную запястьем в начале бедра. Пропащий, дядю Колю засёк, но виду не подал. И, конечно, операторы разведывательных станций обратили внимание на движуху от точки встречи. Идентифицировали объект, вооружение, оценили направление, скорость, детали и особенности перемещения. Сделали вывод: угрозы, интереса и цели для возможного использования не представляет. Доложили командирам. Те пришли к однозначному выводу: надо пообщаться. И двинулись друг к другу. Штабники из корпуса также выбрались из уазиков и пошли в сторону трёхосного 'мерина' ОБСЕшников: на ходу, с интересом рассматривая заморские ухоженные автомобили.

Барон требовал результата. Генрих чувствовал, что он у цели, рядышком, только руку протяни, но не видел ничего похожего на канцлера Херрмании в обозримом пространстве. Группа разделилась на тройки и начала работать по секторам постепенно, как бы естественно, отдаляясь от центра машин по радиусу во все стороны. На экране монитора в кабине Гелендвагена красная точка телефона Мерхель в серой зоне минск-2, под забором у дома Антифриза, моргнула в последний раз и 'скисла' в холоде и мокроте донецкого утра, израсходовав запас заряда батарейки.

— Мистер Мюллер! — заорал один из прибывших из штаба офицеров, обращаясь к Бландту по вписанному в бэйджик липовому имени, и призывно махая при этом поднятой вверх правой рукой. Барон развернулся в сторону машин и поморщился от промашки сопровождающего местного аборигена. Он всё-таки, как минимум, 'Герр', а не какой-то там мистер-янки. Но чего не стерпишь, чтоб выполнить доверенное Европой в лице ФатерМутерланда задание.

"Судя по 'мистеру', странно, как они вообще не были раздавлены массой украинской армии? — подумал Генрих сомневаясь в умственных способностях и интеллекте сопровождающих, одновременно кивая, улыбаясь и подняв в ответ правую руку в сторону приближающихся офицеров".

Сзади раздалось довольно не уважительное, но строгое и упорядоченное возмущение воздуха звуковой волной, более похожее на ультиматум, чем на просьбу.

— Майор Петров — командир блокпоста 'Кольцо'. Доброе утро, господа. — И, не дожидаясь ответа, — Прошу сообщить цель вашего прибытия, — Барону пришлось развернуться снова, и он почувствовал себя не очень уютно. Быстро сообразил, кто тут главный — за спиной Седого злого, не выспавшегося и раздраженного, добродушно улыбался Пропащий с темными кругами под глазами и бесовскими искорками в глазах. С тыла и фланга обоих офицеров подтянулась охрана разведчика. Боец позади генерала контролировал передний край, обращённый в сторону серой зоны, и прикрывал спину их командира по особым поручениям. Улыбка Барона расширилась до американской мечты любого президента США в предвыборной гонке.

— Хорошего утра, друзья. Миссия О-бэ-эС-Е. — радушно обрадовал Сергеича и показал бэйджик на трёх языках почему-то перед лицом генерала немец. — Ганс Мюллер фон Штерхорст — уполномоченный по специальным поручениям миссии ОБСЕ в Украине. Рад вас видеть! — отрекомендовался, не обратил внимания на гримасу командира блокпоста европеец, ещё шире растянул губы в счастливой улыбке, и как бы случайно, не ответил на основное требование майора.

— Угу! — Седой поднял брови и кивнул головой так, словно сказал: 'Ах так! Не хотим, значит по-хорошему! Ладно. Ну, я тебе щас устрою и цель, и мир, и дружбу с жевачкой!' — переглянулся майор с генералом. — Так, какая вы говорите 'мистер' Мюллер цель вашего внепланового прибытия? Я не расслышал? — особо выделил слово 'внепланового' Седой и мысленно обматюкал Ганса за совершенство знания русского языка и отсутствие акцента. Так говорить на великом и могучем со стороны Европы мог только предатель, русскоязычный переводчик или потомок изменника. На переводчика здоровенный германец рокотавший без запинки на русском — никак не тянул...

" Или шпион! — добавил мысленно в строй возможных вариантов происхождения Ганса Мюллера фон Штерхорста Пропащий и добавил для себя, чтоб держать в уме и не забывать в процессе общения, — И, причём, очень хороший, если шпион!"

— Ты что, Петров? Забыл устав? — добрались таки до бампера трёхосного 'мерина' сопровождающие. И оттуда сообщили о своём великом предназначении и исключительном праве 'водить руками' возле иностранной миссии. Господа офицеры блистали новенькими цифровыми бушлатами, кепками, разгрузками, брюками и начищенными берцами. Ткань на брониках даже не истёрлась от ношения. Ремни короткоствольных автоматов ярко зеленели не выцветшей на солнце, морозе и дожде краской толстой брезентухи. Блестящие антабки у воронёных до фиолета новеньких стволов так и хотелось прикрыть ладонью от, ищущего зайчиков отражения, прицела опытного снайпера противника. Щекастые розовые лица штабников излучали начальственный пыл, заботу и готовность застроить всё на своём пути сопровождения европроверяющих.

— Здравия желаю, тащ подполковник, — не замедлил язвительно поприветствовать руководство Седой, намекая на то, что нормальные люди вначале здороваются, хвалят подчиненного за бдительность, а потом указывают на недостатки в соответствии с требованиями 'Устава ВС'. Барон довольно ухмыльнулся. Русская показуха делала за него необходимые шаги и приструнивала не в меру инициативного, опытного и сообразительного командира блокпоста, мешая тому добросовестно исполнять обязанности. Оставалось только ждать, когда два штабника полностью возьмут инициативу и командование в округе в свои руки и загнобят майора, чтоб не мешал искать Мерхель в этой неразберихе Донецкого дурдома. А ещё лучше, если сопровождающие старшие офицеры заставят окопника самого выполнить работу германской спецгруппы. Высший пилотаж — принудить противника действовать вместо себя, а плоды и результаты его деятельности увезти с собой и присвоить, оставив этих идиотов в дураках и непонятках. Им же дали поручение содействовать — вот и рвут задницу для начальства. Если б они только знали, кого Генрих и его группа ищет! Тут бы пол их народной милиции уже бегало б в вожделении получить вознаграждение за находку.

— А это ещё кто? Почему посторонние в расположении блокпоста? — ткнул пальцем в сторону генерала штабник, не замечая охраны. — Почему у тебя люди не на передовой? — махнул в сторону людей Пропащего подполковник с маскировочным погоном, прилепленным на липучки по последней военной моде на животе бушлата. Со стороны передка показались трое бредущих, перекуривающих и розхристанных бойцов Сергеича, вызванные им для демонстрации и страховки. — Это что за раздолбаи? — с удовольствием нашел дополнительные недостатки в расположении хозяйства Седого прибывший начальник. Сергеич вдохнул воздуха по полной, намереваясь выдохнуть словами дерзко, зло и опасно личное отношение к притязаниям чистенькой парочки 'твиксов из тыла', но генерал положил руку на плечо и похлопал останавливая эмоции и вероятные физические повреждения не обмятой формы на пришлых. Пропащий мило улыбнулся, достал из нагрудного внутреннего кармана красненькую книжечку удостоверения с гербом правительства ДНР на обложке. И развернул перед лицом крикливого подполковника.