вархаммер

Проскальзываю в очередной узловой зал, из которого обычно ведет несколько десятков ходов и ошарашено замираю.

Я их не чую!

Передо мной стоит, припав на одно колено, ряд стрелков.

Я их не чую!!

За ними стоят стрелки в полный рост.

Я их не чую!!!

Из смотрящих на меня дул странных орудий вылетает нечто, окутанное молниями. Это заставляет меня стряхнуть оцепенение и дернуться в сторону.

Слишком медленно.

Молнии меняют траекторию и нагоняют меня, растекаясь по телу странной слабостью. В глазах темнеет. Ненадолго.

— Не...хо... неплохо... неплохо-неплохо... неплохо-неплохо-неплохо...

Скрипучий монотонный голос повторяет одно и то же слово, ввинчивающееся в мозг не хуже иных озарений, что настигают меня не там, и не тогда.

— О, очнулся! Неплохо-неплохо.

Готовлюсь к очередной серии "неплохо", но человек резко умолкает. Холодные пальцы раскрывают веки правого глаза, и я вижу обладателя голоса.

— Кажется, дело будет интересным...

Лицо заросшего мужчины пришло в движение. Половина лица — вторая так и осталась застывшей в судороге гримасой. Почему-то мне показалось это важным.

— Что же мне с тобой делать... неплохо.

Пожалуй, впервые в жизни я ощутил что-то вроде страха, наблюдая за тем, как искаженная часть лица корчилась и извивалась, добавляя "неплохо" в реплики более нормальной своей части. Это было неестественно. Неправильно. Я немало времени посвятил изучению анатомии человека и знал, что защемление нервов, неполная парализация тела, опухоли, мутации и другие повреждения тела такого эффекта не дают. Более того, я не ощущал в этой части внутреннего строения тела человека никаких аномалий. Казалось, такое положение мышц, сухожилий, сосудов и кожи было абсолютно нормальным. Если бы рядом не существовала вполне нормальная половинка лица, я бы посчитал это обычным уродством, но аномалия была явно искусственной. Это было что-то за гранью материального мира. За гранью моих сил и возможностей.

Люди часто боятся того, что не понимают.

Что ж.

В чем-то они были правы.

Я аккуратно напряг мышцы, убеждаясь, что надежно прикован к чему-то вроде стола или койки. Предсказуемо.

— Предсказуемо, — человек издал звук, похожий на бульканье и глаз на искореженной части лица, до того смотревший куда-то внутрь черепа, провернулся, обратив внимание на меня, — неплохо.

Зрачок и радужка были совершенно обычными, человеческими, пусть по цвету оба глаза и отличались, однако от этого взгляда веяло чем-то. Чем-то знакомым.

— Неплохо-неплохо. Сильный.

Человек провел рукой по моему лбу, заставив меня невольно дернуться, покивал и ушел в другую часть помещения. Послышалось звяканье, будто кто-то стучал маленькими молоточками по металлу. Следом зазвучал стишок, читающийся то одним, то несколькими голосами:

Без каких-то особенных затрат

Сделан этот вроде артефакт.

Я скосил глаза и смог рассмотреть, как человек постукивает костью куриной ножки (почему-то я был уверен, что это именно она) по двум каменным скрижалям, однако звук оставался, как от битья молоточками по металлу.

Зато прибыль он нам принесет,

Пусть и не сразу, ни через год!

Рядом на стене висело оружие, которое так и хотелось взять в руки, хотя до сих пор я считал, что своих когтей вполне достаточно. Нарочито простой молот, пронизанный надежностью и крепостью. Прихотливо изогнутый клинок, покрытый ветвистым узором, не создавал впечатления дорогой игрушки, хотя и был безумно красив. Двуручник с хищно распахнутыми белыми крыльями гарды, сочащийся жаждой крови. Ржавая коса из кости, отравляющая все вокруг нечистой мучительной смертью. Когтистая перчатка, сжавшая пальцы, будто сдавливая чье-то сердце в тисках страха. Искусно оббитая золотом книга какого-то культа, мягко и вкрадчиво излучающая благодать...

Почему я посчитал книгу оружием? Не важно. Там было что-то еще, и не одно, но дальше повернуть голову не удавалось. Я моргнул, надеясь сфокусировать глаза на предмете, который находился на самом краю моего поля зрения, и растерянно уставился на пустую стену. Шкафчики с непрозрачными дверцами, пятна не первой свежести, стол с бумагами и никаких загадочных артефактов. Даже голос человека перестал двоиться и троиться, слившись в бормотание вперемежку с хихиканьем.

Видение?

Нужно будет его проанализировать. Позже. Пока же человек, перестав стучать молоточком по металлической спице, подцепил получившимся крючком что-то в стоящей рядом банке. Что-то оказалось червяком. Не то, чтобы я раньше не ел червяков, мокриц, жуков, пиявок и слизней, но данный конкретный червяк мне не нравился. Вот только сделать я ничего не мог.

— Что, уже чувствуешь... неплохо... действие лекарств? Неплохо-неплохо...

Все же две половинки одного лица, живущие каждая своей жизнью, видением не были.

— Ну-ка, — перед моим лицом провели пробиркой с чем-то пахучим. Нестерпимо захотелось чихнуть, — Неплохо. А сдерживаться вредно.

А иногда и невозможно физически. Я все же чихнул, оросив белый халат человека мелкими черными каплями. Ткань задымилась, но мужчина не обратил на это внимание.

— Хорошо. Хм! Неплохо-неплохо-неплохо... открой ротик.

Я нахмурился.

— Открой... неплохо-неплохо... через кишечник гораздо хуже, поверь специалисту. Неплохо.

Мотаю головой и дергаюсь, пытаясь вырваться.

— Открой...

Выворачиваюсь из холодных пальцев и утробно рычу, не размыкая губ.

— Неплохо-неплохо...

Слышу стон металла и боль в порванных мышцах.

— Открой...

Проклятый червяк маячит перед лицом, готовый в любой момент соскользнуть с крючка вниз.

— Неплохо-неплохо...

На тело наваливается невидимая тяжесть. Энергия, бурлившая в мышцах после приступа видений прошлого и будущего, стремительно утекает.

— Открой...

Внутри скручивается злоба на себя и свое бессилие, на врага, что готовит участь хуже, чем смерть. Тьма ворочается внутри, ее не трогает чужое воздействие. Только мое желание! Только моя воля! И понимание того, что нужно делать, чтобы умереть в компании. Воздух, отравленный всякой гадостью, наполняет легкие до боли в грудной клетке и скрипа в ребрах. Тьма, уже готовая выплеснуться наружу агрессивной сферой, послушно замирает и меняется, становясь более вкрадчивой и коварной. Она почувствовала руку хозяина.

Рот открывается и прежде, чем в него успевает упасть червяк, полурык-полувой разносится по помещению...

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Кажется, я потерял сознание от собственной атаки. Пробуждение началось с кровавого кашля. Неужели все-таки проглотил того червяка? Горло и легкие саднит. По шее и лицу стекает что-то теплое. Знакомый запах крови. Моей крови. Аккуратно открываю глаза, на которых начинают запекаться красные капли. Все мутно и покрыто розоватой пленкой. Мир дрожит и раскачивается, будто повисшая на последнем волоске декорация. Кажется, вот-вот все рухнет, раня сознание разлетевшимися осколками, и я наконец пойму, реальность это или видение.

Закрыв поврежденные глаза, с минуту наблюдаю за тем, как успокаивается судорожно бьющееся сердце... и холодный пот начинает струиться по обнаженной спине. Тишина. Нет, даже ТИШИНА. Я знал о ее существовании, но до этого момента не сознавал всего жуткого величия этого явления. С того самого момента, как время начало отсчет моего существования, звуки были всегда. Тихие и громкие, они требовали внимания и расшифровки, доносили важные вести подобно верным шпионам. Я мог расслышать шорох шагов крадущейся крысы, стоя рядом с ревущими и скрипящими механизмами, но оказался совершенно не готов к тому, что вернейшие мои союзники просто исчезнут. Даже стук сердца, который, как поначалу казалось, заглушил все вокруг, на самом деле слышен не был — только пульсация крови билась в висках, сообщая о своем беге по сосудам.

О полноценном передвижении в таком состоянии не было и речи. Пришлось открывать болящие глаза и утраивать осторожность. Чуть улучшившееся зрение — глаза стремительно заживали — сообщило о том, что нахожусь я совсем не в лаборатории двуликого, а в смутно знакомом коридоре. Впрочем, коридоры здесь были похожи, так что даже нельзя было сказать, в какой момент я провалился в видение, а ведь оставшееся без прямого управления тело могло и самостоятельно куда-нибудь убрести... собственное положение в пространстве по-прежнему оставалось загадкой.

На фоне ухудшившегося зрения и пропавшего слуха отчетливее проступило то, о чем ранее я предпочитал не задумываться. Чувства, которых нет, и не должно было быть, прилежно сообщали о наличии вокруг людей различной степени поврежденности — попавшие под мою атаку. Есть бесполезно, разве что силы восполнить, а убивать придется. Если раньше такую осведомленность можно было списать на то, что я научился слышать и понимать мелодию процессов, проходящих в чужих организмах, то теперь стало отчетливо ясно, что это нечто иное. Менее простое и понятное. Оно жило по своим законам, то оглушая биением чужой агонии, то обволакивая эхом лабиринта стен... с этим еще предстояло разобраться.

Сделав новую зарубку в памяти где-то между разведкой обстановки после успешного побега и составлением нового плана тренировок, я двинулся в сторону некоей странности. Скопление живых, попавших в зону моей атаки. Их организмы пульсировали не так, как положено нормальным полноценным людям... но и признаков того, что крик на них хоть как-то повлиял, тоже не наблюдалось. Просто они были другими, выделялись, будто кто-то рассыпал на тусклый мир куски цветного стекла, яркие, но абсолютно бесполезные из-за своей неправильной формы. И я подобен им в ожидании руки мастера, который сможет составить витраж или мозаику даже из такого материала...

Встряхиваю головой, выкидывая ненужные мысли, и напрягаюсь в поисках источника опасности. Присматриваюсь — странные организмы завораживают, манят, туманят разум... но стоило осознать коварность расставленной ловушки, и их неполноценная красота искажается и размазывается, превращаясь в уродство. Разрозненные сущности, словно ощутив, что их обман раскрыт, вздрагивают и начинают перетекать в нечто иное, объединяясь и перестраиваясь.

По коридорам проносится визгливый смех, отражаясь от голых стен рваными лохмотьями яда. Разворачиваюсь, уже не удивляясь, что подпустил врага столь близко. Уже то, что отсутствующий слух не помешал его речи щекоткой пройтись по внутренностям головы, говорило о необычности противника. Нет. Не противника. Врага.

— Какая интересная зверушка...

Не так далеко от меня стоит человек. Сгорбленный годами, несущий на себе следы многочисленных излишеств, явно не привыкший отказывать себе в чем-либо, он однако не выглядит слабым. Будто под рыхлым пузом скрывается тот самый червь, что так напугал меня в одном из видений, разросшийся и набравший силу. Силу, что теперь так охотно изливается вовне, мягко опускаясь на чувства. Прилагаю усилия, чтобы не дать ядовитому туману проникнуть внутрь себя и он к моему удивлению покорно откатывается назад.

— Какая сильная зверушка...

По человеку пробегают всполохи чернильных пятен, но я, не дожидаясь итога их появления, кидаюсь в атаку... Быстрый рывок, руки тянутся сжать обширную шею, перерезая когтями вены. Ошибка. Вокруг человека взметнулись молнии, мягкий туман проявился неожиданно мощно, пробираясь под кожу кислотой.

— Сильная, но невоспитанная...

Человек меняется, а я не могу ничего сделать. В измученное видениями сознание тяжелым камнем упала новая порция знаний. Хаос. Старый враг. Похоже, мне повезло столкнуться с колдуном. Сам по себе он слаб, его дар ничтожен. Слаанеш, Тзинч? Имена четверки наполнены силой и знакомым запахом порчи, что поднимает волну такой родной ярости. Впрочем, вряд ли этот старик занимает положение достаточное для того, чтобы о нём знали сколь-нибудь сильные демоны...

Успеваю увернуться от красной молнии и разрываю дистанцию, обдумывая способы противодействия. Новые знания перевели колдуна из разряда непонятной добычи в разряд опасных охотников.

— И довольно быстрая... Ловцы добыли действительно интересный экземпляр. Я с радостью изучу тебя, — старик не чувствует опасности для себя. Не буду переубеждать его раньше времени. — Ты станешь моей любимой игрушкой... на какое-то время.

На пробу пытаюсь подобраться ближе. Не получается. Вблизи его защищает только покров молний, но у меня нет дальнобойных атак. Нужно будет исправить это упущение...

Уворачиваться от атак становится сложнее. Враг покрывается белесым потом, но все же увеличивает натиск. Бой — не его стихия, тем не менее он преуспевает. Туманит сознание, обжигает тело. Слишком слаб, чтобы покорять демонов, прислужник, получающий силу даже не от хозяина, а от кого-то несоизмеримо меньшего. Неужели я настолько слабее кого-то чуть менее ничтожного, чем простой человек? И чем это существо, окончательно утратившее гуманоидные черты, расплачивается за столь немалую прибавку к способностям?

Нет, не думать. Мысли сворачивают не туда, рассудок цепенеет. Ухудшение координации. Первые красные молнии настигают тело, приближая поражение. Оступаюсь и падаю, с бессильной злобой ощущая, как яд достигает самых сокровенных уголков тела. Кожа сморщивается и облазит, не выдержав напора...

— Великолепный экземпляр...

То, что раньше было человеком, а сейчас растеклось по коридору бесформенным куском плоти, потянулось ко мне и положила перед глазами странный медальон. Взгляд против воли заскользил по покрывающим железную пластину узорам. Рисованные штрихами отличий, они застыли в немом укоре, силясь сказать что-то важное. Что-то скрывалось в этих углах и изгибах... линии рук на дорогах... классический профиль безумца... звезды, нарисованные на воде...

Разум напрягается, все скорее пролистывая невнятные образы, изнывая от желания добраться до сути...

Черное, ставшее белым... белого черная тень...

Понимание никак не желает складываться из разрозненных кусков, но вот еще чуть-чуть и...

— Ну а пока ты пребываешь в грёзах — мне нужно кое-что сделать. Ты же не против, животное?

Чужой голос вырывает меня из размышлений за миг до озарения, заставляя обратить внимание на свой источник. Человек выглядит почти так же, как в начале нашего знакомства. Куски лишней плоти, судя по всему, просто отвалились и теперь покрываются странным мхом, источая зловоние. Старик сжимает в руках полоску заляпанной ткани. Многочисленные разводы постоянно текут и меняются, но после утонченности медальона распознать в них магические знаки непросто. С ловкостью, показывающей немалый опыт, колдун прикрепляет ткань к шее. Ошейник.

— Потратил столько силы, нехорошо... Ты мне покроешь каждую кроху энергии, — продолжая бурчать, старик аккуратно прячет медальон. И с ужасом смотрит на меня. Уж не знаю, чего он ждал от ошейника, но воздействие на разум так и не вернулось. А вот парализующий яд из тела уже вышел.

Одним ударом отрываю старику голову и, сомневаясь в его способностях, на всякий случай старательно разрываю труп на мелкие куски. Пробовать отравленного хаосом человека на вкус не рискнул, хотя его знания могли оказаться полезными. Пока я слишком слаб, чтобы уверенно противостоять столь его воздействиям. Вот позже...