Рыцарь малого зла

Джон поднялся и застыл на нетвердых ногах, прямо глядя на рыцаря и ощущая во рту противный привкус.

— Я ухожу!

— Не держу.

Он щелкнул пальцами и отдал приказ на все том же непонятном языке подскочившему слуге. Тот кинулся в шатер и принес сумку Джона с инструментами и лекарствами.

— Ты еще поймешь, что сделано на благо тебе и ради служения господу нашему. За все надо платить, — сказал почти с сочувствием. — Иногда кровью или иным способом. Во всяком случае повышенная заживляемость ранений и травм, а также устойчивость к ядам еще никому не мешала. Будет и другое. Приходи, когда подумаешь — объясню и помогу.

Никогда, подумал Джон, ковыляя в сторону города. И ведь даже на исповедь не пойдешь. Нельзя. Как объяснить, зачем и почему незнакомый рыцарь радушно принял и вдруг накормил человечиной, сделав людоедом?! Обвинят в клевете. Он прекрасно сознавал, что никому об этом не скажу. Не посмею. Нет, что-то Эгилю от него требуется. И это Джон должен дать добровольно и сознательно. Другого вариант не существует. Может в секту заманивает? Он же явно еретик. Про плоть в церкви не прямом смысле говорят, он слышал от кого-то еще в детстве. Любая совместная трапеза, особенно на востоке священна. Когда человек ест, он превращает пищу в свое тело. В переносном смысле совместное поедание пищи делает нас родственниками по плоти и крови. Так? Упаси от таких странных близких...

Боже! Он и не подошел в больнице, поскольку заранее собрался угостить мясом свежего трупа. Нельзя ж прямо на улице разделывать тело, да и на варку время ушло. Тут его опять согнуло в приступе рвоты. Из живота шла сплошная кислота, все уже выдал наружу и было исключительно противно. Отдышавшись, вытер рукавом рот и потащился дальше, игнорируя топающего сзади слугу датчанина. Не приближается и черт с ним. Явно ничего плохого не собирается делать, просто намеревается проследить. Можно не сомневаться, такой и в прошлый раз болтался где-то рядом. Просто он на него внимания не обратил. Откуда еще датчанин знать мог, где искать и чем занимается.

Народу во дворце почти не было. Часовые и то редки. Джона пропустили свободно, зная в лицо. Слуга Эгиля даже не пытался пройти. Из зала гул голосов. Видать опять пируют. Праздник у них. Безоружных поубивали. И так бы не пошел, после предыдущего угощения одна мысль о еде вызывала тошноту. А это и вовсе не его торжество.

В темном коридоре дворца, перед знакомой дверью, тень на полу внезапно обрела рост, заставив сердце пропустить удар. Затем узнал. Тот самый арбалетчик. И с чего пугаться? Хотели бы зарезать, сколько угодно возможностей прежде имелось.

— Доброго вечера, господин, — прогудел на лингва-франко, снимая шапку огромный мужик. — Зашел поблагодарить за спасение.

— Зайди, — сказал Джон, невольно чувствуя неудобство. Пусть ничего ужасного с его больными, но проверить обязан был. А вдруг еще кто притащился, а он даже не заглянул.

В комнате запалил лампу и насколько возможно при таком освещении принялся осматривать. Исхудал, но тут не понятно до его действий или после. А на вид абсолютно здоров.

— Тебе повезло, — говорил, изучая со всех сторон арбалетчика. — Организм сильный.

— Это — да, — согласился тот, довольно. — Таким уродился. Папаша у меня тоже был могучий. Кулаком быку в лоб, тот и сядет, ошарашенный.

— А я ничем, помочь не мог. Да и никто б не сумел. Это воля божья.

— Полагаете на меня у него виды? — ухмыльнулся арбалетчик. — Я не особо жертвую церковникам. Жадные скоты.

— Откуда ж мне знать, — рассеяно сказал Джон, изображая осмотр. — Грешник покается, мертвец никогда.

На самом деле он пытался рассмотреть, осталось ли в мужчине его сила. Ничего не видел, но проводя рукой по телу ощутил слабый отзвук. Перед мысленным взором при этом встало нечто светящееся внутри, сначала испугав, а затем всерьез заинтересовав. Можно не сомневаться, он видел ребра и легкие. Прямо сквозь кожу. Не белые кости, как положено. А нечто темное, однако слишком знакомы очертания, чтоб ошибиться. Очень любопытно и ничего не ясно. Как это вышло? Ага, он опять непроизвольно использовал свой запас, направив чуток. Следить надо за этим!

— Ничего не болит?

— Как заново родился!

Похоже он ничего не видит и не улавливает. Это только хм... Дети Ночи по всей видимости способны. Так и определяется кто есть кто?

Надо проверить на других. Вылечить схожим образом еще кого-то и сравнить. Зеид всегда говорил — один случай ничего не значит. Для правильного лечения требуется подтверждение и желательно не одно. Но тратить личную силу на чужих людей? А сколько ее потребно? В любом случае, за очень большое вознаграждение пробовать.

— Ну и слава господу нашему и деве Марии, — сказал вслух. — Здоров. Тебя как зовут?

— Рудольфо.

— Поставь Рудольфо большую свечку в церкви и помолись. Можешь обет какой дать, только без глупостей.

— Это как? — озадачился тот.

— Знал я одного рыцаря, поклявшегося не мыться пока не будет взят Иерусалим. Воняло от него! Хуже козла. Рядом стоять невозможно, глаза слезятся.

Арбалетчик довольно заржал. Приходилось таких встречать.

— Э... А сколько вам за труды?

— Я ж сказал, — раздраженно возмутился Джон. Ему не хотелось лишних разговоров и в данном случае привлекать внимание. Но молодец. Не часто больной испытывает благодарность после излечения. Чаще и не вспоминают обещания золотых гор, произнесенные до лечения. Поэтому всегда нужно получать гонорар заранее. Заодно и не придется спорить из-за размера. Не понравится — пойдет к другому. — Нет нужного лекарства ни у кого. И у меня не было. Рука свыше.

Рудольфо молча кивнул. Он и сам теперь не особо был уверен. Но когда слегка пришел в себя прекрасно видел лицо молодого костоправа над собой. И руки его на своем теле, из которых шло тепло. Но может то был бред. Или просто совпало. Парнишка осматривал, а ему как раз полегчало. Кто ж станет отказываться от заслуженного куска? Хм... Ага, вот именно, с чего бы не взять, раз возился. Странно. Ну не хочет и не надо. Будет на что выпить. Глупо совать, раз не берет.

— Почаще б с нами чудеса случались, — с ухмылкой произнес. — А пока вместо Иисуса кому-то лечить раны придется. В нашем отряде возьметесь?

Дверь с силой ударилась о стену, когда внутрь влетела разъяренная Бренис, ругаясь вперемшку на нескольких языках. Уж что-что, а грубые выражения франки на арабском усваивали моментально.

— Что случилось? — спросил Джон.

Уж точно не в присутствии арбалетчика дело. Гнев плескался в женщине еще до обнаружения чужого в их комнате.

— Король отдал приказ армии выступать на юг, во имя Господа!

— И что? — с недоумением.

— Он отправляется дальше завоевывать Палестину! А мы должны охранять его сестру и жену в Акре!

Она явно не мечтала сидеть в крепости, пока другие воюют, громя Саладина. Не для того приехала. Но далеко не все так думали. И пришлось убедиться тут же. Если Джону и так было неплохо, но он промолчал, то не все такие деликатные.

— Ну вот прямо побежали, — достаточно громко заявил Рудольфо. — Пусть сначала заплатит обещанное.

— Это кто? — спросила после еле заметной паузы Бренис.

— Я его лечил.

— Вылечил?

— Да.

— Пошел вон! — сказала она, обращаясь к мужчине.

Тот посмотрел прищурившись, перевел взгляд на Джона и почти демонстративно ему поклонившись, игнорируя дурную девку, которой мог свернуть шею, как куренку, не торопясь вышел.

Глава 6.

Будни крестового похода.

Вол взбрыкнул, как молодой жеребенок, когда ему в бок угодила стрела, войдя по самое оперение. Повозка дернулась, так что Джон не удержался и вылетел через борт. Хорошо не под ноги второму животному в запряжке. Этот уже лежал, глядя тоскливо мертвыми глазами. Теобальд недолго думая, рубанул топором лягающегося вола, завалив с одного удара, продемонстрировав выдающееся умение обращаться с подобным оружием. Так лучше, все равно успокоить быстро не удастся, а тащить груз не сможет.

Ситуация отвратительная. В первые же дни армия мусульман предприняла попытку уничтожить арьергард войска крестоносцев. Это было тем проще, что здесь телепался обоз, где собрались далеко не лучшие воины. Кроме обслуги масса всякого случайного и сомнительного народа, от проституток до торговцев. На три сотни телег не меньше четырех тысяч человек. Добрая половина без нормального оружия и защитной амуниции.

Сарацины налетели внезапно и принялись убивать лошадей и прочую тяговую силу, почти не обращая внимания на людей. Волна атакующих подлетала на расстояние выстрела, засыпала стрелами и сразу отворачивала. Затем мимо проносился еще один отряд, поражая цели. Через час обоз встал и отставший от основных сил арьергард оказался заблокированным.

— За телеги! — надсаживаясь, кричал де Валуин. — Ставь их рядом!

За время их сидения в Акре заметно Роджер оправился, но носиться туда-сюда все ж ему тяжело. Поэтому занимал положения начальника охраны обоза своего отряда. Пользуясь его расположением Джон мог даже ехать на телеге с припасами, о чем сейчас серьезно пожалел. Лучше б топал пешком, но подальше отсюда. Тем более арбалетчики из Пизы благодаря знакомству с Рудольфо охотно бы приняли. Мечтать о несбыточном было не ко времени.

— Лошади не пойдут на повозки и можно бить сарацин сверху!

Обозники торопливо разворачивали, ставя в два ряда или валили на бок телеги. Хоть какая-то преграда. Немногочисленных уцелевших животных отводили в глубину лагеря. Их нужно сберечь, на случай прорыва. Женщины и слуги тоже деловито готовились. Все прекрасно сознавали, что их ждет после поражения. Сарацины наверняка захотят отомстить за резню в Акре. Шансы уцелеть есть разве у молодых красивых девушек, но и их участь, наверняка, будет печальной.

— Вот не хотел же идти снова в поход, — достаточно громко сказал один из лучников, вытирая потный лоб.

Мечтающих маршировать по жаре оказалось неожиданно мало. Большинство иностранных паломников — немцы, фламандцы и прочие французы были уже утомлены длительной осадой Акры и считали, что принесли святому делу достаточно жертв. Английскому королю пришлось четыре дня собирать своих людей и вольных крестоносцев. Оставшихся французов и вовсе пришлось прямо покупать. Это только Бренис расстроилась, оставшись в Акре, остальным и так было не плохо. Уж точно приятнее, чем сейчас, с риском сдохнуть по дороге.

— Держи, — сказал Теобальд, вручая копье с длинным наконечником. Такой перерубить сложно, зато держать на расстоянии боязливого противника достаточно удобно.

Бывший пациент ехал на телеге, сломанная и сросшаяся, но еще побаливающая нога не позволяла идти на своих двоих наравне с остальными и он пристроился в качестве возчика. По старой памяти они держались вместе, деля еду и ночлег, а также присматривая за имуществом. Какими бы набожными не казались крестоносцы для иных украсть нечто ценное в порядке вещей. Лучше идти со знакомыми. Тем более Теобальд профессионал и в походе не теряется.

Щит у Джона уже был, доставшийся от убитого немного раньше, получившего стрелу в горло. Выпить давали всем, готовым драться. Больше ничего полезного в их грузе не нашлось. Все забито пучками стрел. Только вот лука не имеется, да и не большой умелец из него стрелять. Зато вставшим рядом валлийским стрелкам раздолье. Метай сколько угодно. Чем они и занялись, поскольку длинный лук из испанского тиса позволял достаточно далеко попадать. А на виду уже разворачивалась огромная толпа турецких всадников, готовясь атаковать.

— Господь наш, — говорил священник по соседству, показывая в поднятой руке крест и непроизвольно держа левую руку на мече, висящем на поясе. — Не оставь рабов своих.

Он был не из одного из орденов, а просто монах, к тому же не из богатых. Обычная грязная раса и на ногах плетеные сандалии.

— Владыка Милосердный, которому служим и ради которого пришли сюда, освободить святую землю. К Тебе обращаем мы молитвы наши. Будь нашим щитом и защитой, оплотом и твердыней в опасностях войны. Да пребудет с нами, грешными людьми, милость Твоя.

— Аминь! — хором сказали внимательно слушающие.

Он такой не один и многие молились перед боем. Без всякой торжественности и нередко отходя от правильных слов.

— Отпусти нам вины и прегрешения наши. Дай людям храбрости и силы убить врагов, ибо они и твои враги...

Загудели рога и скачущая лавина сорвалась в галоп, разделяясь на ходу на три группы. Впереди, прямо на сбившихся в комок, ощетинившихся чем попало обозников, неслись тяжеловооруженные всадники с копьями. Две другие, заходили с флангов, намереваясь взять в клещи и перебить беглецов, вырвавшихся из побоища или не выдержавших зрелища надвигающейся рати, от которой дрожала земля.

— С нами бог! — закричало сразу несколько десятков глоток.

Из-за наскоро изготовившихся к обороне телег градом полетели стрелы и арбалетные болты. Чем ближе враг, тем сложнее промахнуться по скачущей во весь опор на тебя коннице. Одновременно и выстрелить мимо со страха не долго. А это по-настоящему жутко, когда еще немного и врубятся в человеческое мясо, дико орущие убийцы. Последний залп прозвучал практически в упор, несколько десятков всадников с лошадьми свалилось, мешая остальным, но остановить удар уже ничего не могло.

Первый же подскочивший турок, с огромными усами с криком 'Аллах Акбар!', нанизал на копье одного из соседей Джона. Быстро выдернул и проткнул еще одного. Не мудря, Джон ударил острием коня, заставив того заржать от боли и попятится. Тут турка огрел кто-то по голове дубиной, а поскольку мусульманин от резкого движения коня потерял равновесие, защититься не успел и свалился мешком под копыта подоспевших своих же товарищей. Пробиться в данном направлении через телеги, за которыми стояли сотни людей, атакующие не сумели и началась бессмысленная и жуткая толкотня, когда обе стороны разили на расстоянии длинными выпадами, не имея возможности отойти или увернуться.

Гремело железо, кричали от боли и ругательства на множестве языков люди, ржали кони, падали убитые и раненые, нередко затоптанные не врагами, а друзьями. Джон работал тяжелым копьем, норовя воткнуть не в защищенное броней человеческое тело, а в ногу или брюхо коня. Результат ничуть не хуже, да и полезней. Всадник без лошади — половина бойца. Правда он не думал подобные вещи, пытаясь выжить, а не добиться славы. Просто так удобнее колоть в возвышающихся над ним и упавший с лошади наездник превращается из хищника в добычу. И хорошо, что их разделяет перевернутый фургон. Всадники не могут перескочить, высота большая. Зато они набрасывают веревочные петли на колеса или борта, стараясь оттащить в сторону и получить брешь.

Из-за его спины размеренно метал стрелы в сгрудившихся сарацин тот самый валлиец. С такого расстояния не спасала и кольчуга двойного плетения. Ответный дротик, свалил одного из его товарищей, попав прямо в глаз. Это был не первый погибший, но пока они держались. Сотни трупов устилали земли с обоих сторон. Крики 'Аллах акбар' и 'Сдохни неверный!' на нескольких языках звучали наряду со стонами умирающих. Но больше всего в ушах гремели невнятные вопли ярости, с которыми обе стороны кромсали врагов. На длинные речи и оскорбления ни у кого не имелось достаточно времени.