Ave Dominus Nox

Осторожно пробираясь по погружённому в сумрак залу, я раз за разом зажигал синий огонёк. Казалось, смотреть на этот танец света можно вечно. Сам мир начинал петь мелодию, вся вселенная превращалась в огромный оркестр. Всё становилось энергией и колебанием.

Впервые смог заметить других существ. Вот площадка, на которой дрыгались в рваном ритме непонятные гуманоидные очертания, то замедляясь, то ускоряясь. Вокруг ходили люди с тремя глазами, щупальцами, клешнями, всевозможные нелюди. Зелёные человечки мне по колено. Лица всех встречных принимали неестественные, гротескные формы.

Наконец, путь привёл к барной стойке. Но это оказалось очередное окно — большое, панорамное, открывающее вид на огромный сад из бутылок и стаканов, с небольшим водочным озером и туманом из виски. Интересно. Это очередное отражение моего больного разума или что-то иное?

— Нет никаких отражений, ни как частей мира, ни как твоих видений. — Возле меня, будто из ниоткуда, опять возникла леди. — Имматериум един, а все миры — просто его слои, которые являются разуму в определённой последовательности. Ведь когда решается неопределённость, мироздание не разрывается — событие просто происходит всеми возможными способами. Вот что хотел сказать тебе старикашка.

Да, это я понял. А зачем он это делал?

— Не сердись на него. Здесь сложно найти собеседника, который был бы достаточно адекватен и одновременно не пытался тебя схарчить.

— А ты вообще существуешь? — Ляпнул я первое, что пришло в голову.

— Возможно. — Ещё одна тонкая улыбка. — Но для тебя — определённо. Мы ещё не раз встретимся, так что будет возможность проверить.

И исчезла.

Как только это произошло, я со всей чёткостью осознал одну простую вещь. Я не знаю, что мне нужно. Что нужно сейчас и что было нужно вчера. Хотя, по большому счёту, всё, что мне нужно — это сейчас.

— Ты очень громко думаешь, Повелитель Ночи. — Ко мне подошла Долли. — Скоро придётся затычки в уши вставлять.

— Не могу вспомнить, чего хочу. Мои желания скрылись.

— Играют в прятки. Тогда надо их найти! — Радостно возвестила девушка. — Можно поискать вместе.

И, пылая синим огнём, убежала куда-то в сторону.

Я сел на ближайшую лавку. Чего тут творится? Где я? Кто я? Где старик? Пропал. Лавка подо мной превратилась в туман, и я неловко упал на пол. Похоже, мне остаётся только найти, чем себя занять. У меня даже помощница образовалась.

Из стены торчала красивая задница, за которую я бесцеремонно дёрнул. Задница пропала, вместо неё из стены высунулась голова.

— Да ты в стене!

— Стена существует только в твоём воображении, — снисходительно ответили мне. — Кроме того, все стены — это двери, нужно только разглядеть замочную скважину.

— Однако я её вижу. Могу потрогать. Значит, она хотя бы существует.

— Во-первых, это ты её видишь, а не я. А во-вторых, тебя никто не заставляет на неё смотреть. Догоняй! — И, весело улыбнувшись, девушка опять исчезла в стене. А я стоял и смотрел на серый рокрит.

Через секунду голова появилась вновь.

— И чего ты встал? Ты ведь уже менял свою духовную организацию, и не раз изменял её у других. Тем более сейчас мы в имматериуме, где сделать это не в пример проще. Оставаться здесь нет никакого смысла.

Поменять свою духовную организацию... Что бы это могло значить? Хотя, кажется, понимаю. В голове всплыла фраза, которую Отец вырезал на моей коже во время очередного приступа видений. "Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: "перейди отсюда туда", и она перейдёт; и ничего не будет невозможного для вас". Я закрыл глаза и сделал шаг вперёд. Потом ещё один. И ещё. Открыл глаза. Вокруг простиралась бесконечная тьма, редко прерываемая дорожками света. Одна из таких, состоящая из знакомого синего огня, лежала под ногами.

— Ну что, пойдём?

* * *

— Значит, капитан велела оставить меня в напарниках?

— Точно. Сказала, ты у нас герой войны, и твой отец был большой шишкой в прокуратуре. Так что я должен закрыть пасть и делать то, что велено.

— Ух ты.

— Слушай, парнишка, сделай милость. Переведись.

— Прости, но мне здесь понравилось. Ты ко мне привыкнешь.

Харви с явным раздражением поправил свою бежевую федору в тон пальто.

— Джим, ты вроде хороший парень, но этот город и эта работа не для таких, как ты. Сечёшь?

— Нет.

Кажется, ответ прозвучал более резко, чем следовало.

— И в этом твоя проблема.

Разговор угас. Настроение Буллока явно не располагало к товарищеским беседам. Причина была ясна. Джим ещё раз украдкой глянул на шишку напарника, больше похожую на толстый и короткий рог. С учётом седеющей бороды вид был весьма комичный.

Как налаживать контакт с напарником, Джим не знал. Тот раз за разом явно давал понять, что крайне недоволен сложившейся ситуацией. Вечные колкие комментарии, уничижающие прозвища. Разговор с капитаном на повышенных тонах, содержание которого, казалось, услышало полквартала. И как такому человеку доверять жизнь? Пока никаких опасных ситуаций не попадалось, но это пока. Зная высокий уровень преступности Готэма, ждать долго не придётся.

Когда Джим с Харви прибыли на место происшествия, персонал Готэмской полиции и медработники уже суетились вовсю. Жертва полулежала на перевозной кушетке. Было видно, что девушка сильно пострадала — большую часть её тела покрывали перевязки, возле кушетки стояла капельница с целой гроздью пакетиков из-под лекарств и крови. Опрашивать её в таком состоянии не имело никакого смысла. Даже не взглянув в её сторону, Буллок направился к кровавой инсталляции.

— Что тут у нас?

— Видимо, какой-то ритуал. — Эдвард Шварц, главный судмедэксперт их участка, что-то тщательно измерял на земле. — Полюбуйтесь.

А полюбоваться было на что. На высокой сосне висело освежёванное тело, нанизанное на обломанную ветку, как на булавку. Биологические следы насилия вроде брызг крови почти отсутствовали. Кровь, органы, кости и небольшие части мяса использовались для создания очень тщательного объёмного изображения на плоском, явно урезанном камне прямо под трупом. Оно выглядело следующим образом. Кишечник, почки и остальные внутренности будто вплавили в поверхность, настолько точно были созданы углубления в камне, формируя своеобразный лабиринт. Внутри этой "рамки" располагался рисунок, выполненный похожим образом. Неизвестный ремесленник вырезал изображение окрылённого нетопырьими крыльями черепа, при этом заполнив получившиеся пустоты спёкшейся до состояния стекла кровью. Джеймс одел перчатку и провёл рукой по неожиданно твёрдой багровой линии. Как злоумышленник добился такого эффекта, оставалось неясным.

— Очередное ритуальное убийство, и при том не самое зрелищное. В Готэме такие чуть ли не каждый месяц происходят. Зачем ты нас позвал, Шварц? Какое отношение эта весёлая поделка имеет к делу Уэйнов?

— Смотри сюда, Буллок. Видишь след?

Детектив подошёл к судмедэксперту и начал тщательно рассматривать очень большой отбиток пары обутых ног, что расположились возле камня.

— Тот же размер и текстура подошвы, что и у следа, найденного вами в туннеле метро. В районе левого носка заметна серая пыль. Без проверки не могу утверждать однозначно, но я почти уверен — это бетонная крошка с того самого туннеля.

— То есть ты хочешь сказать, что это сделал тот же гигант?

— Толщина и фактурность вырезанных линий рисунка совпадает со следами, найденными на телах и вагонах поездов метро. Снова присутствуют отметины небольшого реактивного летательного устройства — здесь повсюду горелые участки травы и деревьев. Куча более мелких деталей, которые я укажу в своём отчёте. — Эдвард Шварц ехидно улыбнулся. — По всем признакам, это убийство — ваша проблема.

— Дерьмо. Дерьмо! Мне только этого и не хватало!

Будто в ответ на это высказывание, у главного судмедэксперта зазвонил телефон. Коротко переговорив, он бросил несколько команд своим подчинённым и с ещё более злорадным выражением обернулся к Харви.

— В Готэме обнаружено ещё шесть тел, убитых подобным образом. Детектив Гордон, поздравляю с первым серийным маньяком!

И, не обращая внимания на обильный поток ругательств со стороны обозлённого Харви Буллока, начал собирать инструменты.

* * *

Будь прокляты боги Хаоса... Удар — по блоку пробежала новая трещина. Ещё удар. Ещё! Варп-лихорадка немного отступила лишь когда кожа на костяшках полностью исчезла. Хотелось выколоть глаза, чтобы не видеть этот мерзкий мир, убить кого-то максимально жестоким образом, вернуться обратно и снова слушать невыразимую красоту небесной музыки... Должно быть, именно так себя чувствует наркоман. И именно так проявляет себя моя варп-лихорадка — тысячей противоречащих друг другу желаний, что постепенно сводят с ума. Заглушить их можно лишь двумя способами. Чужой болью и сухими, максимально рациональными размышлениями. Ведь ничто так не отпугивает бесконечный хаос, как чёткие, выверенные умозаключения на отвлечённую тему.

Как бы я ни изменился, фундаментальные вещи остались такими же — любое обращение к варпу требовало крови и страданий, моих и чужих. Хорошо, что перед началом медитации я убил и съел десять человек. Это позволило свести неожиданно сильную отдачу всего лишь к разбитым кулакам и необходимым размышлениям.

Я покинул медитационную келью, стена которой послужила мне тренировочным снарядом, и зашёл в оружейную. Каждый взгляд на содержимое этого помещения рождал множество вопросов. Вот конвейер, предназначенный для создания болтов, зубьев пиломечей и прочих базовых расходников Легионес Астартес. Засыпаешь необходимый материал, выбираешь нужный предмет, количество — и всё. Никакие иные функции конвейер не поддерживал. Следующий экспонат — весьма своеобразный мануфакторум, создающий пергаментные свитки из кожи. Насколько мне известно, ни один Легион, кроме Повелителей Ночи, подобные устройства не использовал. Рядом с мануфакторумом гордо восседала массивная биопечь, позволяющая очень многое: очищать кости и черепа, варить из человеческой плоти чернила или воск, создавать сложные яды, примитивную взрывчатку и так далее. Пустые стойки для брони и оружия на фоне подобной редкости смотрелись блекло. Наконец, самый занимательный экспонат оружейной — доспех.

Бытность космодесантника-ренегата нелегка. Мы — оборванцы без чести и достоинства, что сражаются чем попало. Неудивительно, что любой Астартес, желающий прожить хоть сколько долго, уделяет своей экипировке максимальное внимание. Некоторые варбанды могли себе позволить услуги Тёмных Механикус, моя такой не являлась. Иногда мне приходилось самому чистить свой доспех, так как у нас заканчивались даже обычные рабы. Что, помимо насмешек со стороны других Повелителей Ночи, дало мне понимание самых базовых принципов работы техники Империума.

К чему это всё. Я никогда не видел ничего похожего на этот Mk. 11.8 "Korona Nox". Он был значительно крупнее любой другой силовой брони, оперировал незнакомым кодом Омниссии, иначе ощущался при подключении к нервной системе. После примаризации даже чёрный панцирь изменился. При этом нельзя сказать, что броня не справлялась со своими функциями. Просто... Не знаю. За более чем тысячу субъективных лет жизни любые новшества в столь интимном вопросе, как ощущение собственного силового доспеха, становятся чрезвычайно заметны. То, что большинство этого времени я не помню, ситуацию не меняет.

Главное, что поменялось — модульная система. Любой, кто мало-мальски разбирается в работе столь сложных механизмов, как доспехи Астартес, без труда заметит это. Нагрудник, шлем, пучки искусственных мускул и даже силовой ранец — все эти детали без труда снимались, прочищались или заменялись. Да, разные детали моделей от Mk. 3 до Mk. 8 могут соединяться и работать вместе. Космодесантникам моей варбанды часто приходилось заниматься подобным. Но здесь данный фактор достигал совершенно новых величин. Согласно внутреннему интерфейсу, существовал целый ряд модулей, которые при сборке превращали доспех в интерцессора, инфильтратора, агрессора, супрессора, хелбластера — аналог терминаторов, штурмовиков, опустошителей и так далее. Неужели последователи Трупа-на-Троне решили заменить классических Астартес на примарисов? Хм.

Прямо сейчас рукавицы и локтевые наручи моего доспеха висели отдельно, и вместо них к предплечьям крепилось оружие, на котором стоит остановиться подробнее. Подарок Отца имел форму двух перчаток. Лезвия когтей не выступали из самого кулака, между костяшек, как обычно выглядело аналогичное оружие лоялистов. Вместо этого на тыльной стороне ладони крепился прямоугольный короб, предназначенный для маскировки лезвий. При этом в длину он был ровно в три раза меньше, чем самое крупное лезвие. Как достигался подобный эффект — без понятия. Наружу не выходило никаких кабелей, оружие было создано максимально качественно. Однако привлекло моё внимание не это, а искусная гравировка, единственное украшение парных когтей. Passionis и Dolorem. Страсть и Страдание. Именно эти имена были выгравированы на правом и левом кулаке соответственно.

Очень надеюсь, что в видении мне повстречались машинные духи, а не демоны. Демонического оружия, даже в виде подарка от Отца, мне не нужно.

Существует несколько способов определить качество силового оружия. Один из основных — это характер работы силового поля. Качественное массовое изделие генерирует сплошную режущую кромку. Артефакт может формировать удлинённые грани или небольшие энергетические щиты. Правда, у этого правила есть исключения. К примеру, силовые кулаки или когти. Терминаторы, штурмовики и прочие отряды ближнего боя часто вооружаются ими — благодаря особому техноколдовству, даже относительно простые единицы этого оружия способны формировать силовые щиты небольшого размера, что дополнительно повышает выживаемость космодесантника. Если оружие может возгораться, даровать владельцу невидимость, выпускать ударные волны при ударе оземь или делать что-то подобное — это реликвия. Судя по всему, Страсть и Страдание находятся где-то между вторым и третьим.

В защитном режиме, без лезвий, силовые кулаки могли ставить довольно большие щиты почти в мой рост. Их защитный потенциал ещё ни разу не испытывался, но, судя по качеству артефакта, низким он не будет. Поле обычного силового кулака, что мог использовать любой астартес из Отрядов ужаса, выдерживало дюжину прямых болтерных попаданий или два-три заряда плазмы средней мощности. В атакующем режиме, с лезвиями, оружие способно формировать силовые кромки. Именно таким полем я прорезал стеклянный куб. Опять же, следует провести дополнительные испытания, но большинство имперской техники оно прорезать сможет. Кроме того, в обоих режимах силовое оружие поддерживало режим маскировки. То есть поддерживало или, как минимум, не конфликтовало с облаком тьмы, что создаёт моя броня.

Зачем? Дарованное мне снаряжение не стыдно капитану использовать. Убивать обычных преступников из местных банд подобным оружием — всё равно что оскорблять его. С кем меня отправили сражаться? В очередной раз, ответов нет. И в ближайшее время ждать их не стоит. Самый действенный инструмент для этого — осознанные предсказания, освоенные мной невероятным трудом — снова мне неподвластны. Прошлая медитация чётко это показала. Осознанные предвидения, невидимость, чтение мыслей, контроль разума, телекинез, да даже элементарнейшие молнии. В местных условиях эмпиреев придётся всё выучивать заново. Что же, смухлевать не получится. Буду действовать старыми, проверенными методами. Я коснулся активационной руны и зашёл внутрь гравитонного поля, что удерживал доспех на весу. Прошлой ночью первые семена страха упали на почву, и сегодня упадут новые.