Поэтому, когда Гермиона открыла, наконец, тетрадь, она испытала легкое разочарование. В тетради писали. Да что там — она была использована почти полностью. Только в конце оставалось несколько чистых страниц. Кто бы мог подумать — ведь ни малейшей потертости, ни уголка обтрепанного... Впрочем, чары. Странно, если есть такие, почему их не использовать на библиотечных книгах — они же иногда прямо в руках разваливаются...
Гермиона принялась просматривать записи и вскоре забыла обо всех разочарованиях в мире. Автор записей использовал это произведение искусства самым лучшим образом — она была вынуждена это признать. На миг она задумалась — а окажись она действительно чистой, что бы она, Гермиона Грейнджер, писала на настоящем велене, выделанном Мерлин знает когда? Смогла бы она создать хоть мало-мальски приличный текст, достойный подобных страниц? Насколько все-таки проще с маггловской бумагой — мараешь себе и не считаешь, сколько гектаров леса ушло на твои бездарные упражнения. Тот, кто писал в этой тетради, определенно, был достоин ее качества. "Тот, кто"... Давайте уж назовем по имени: профессор школы чародейства и волшебства Хогвартс Северус Снейп.
Или нет? Гермиона присмотрелась к почерку. Определенно, в нем было что-то снейповское. Но лишь "что-то". Какие-то незначительные детали — наклон букв, например, характерная для летящего почерка манера сливать букву в букву, иногда делающая текст нечитабельным. В остальном... Нет, это не был почерк Снейпа. Просто похож — достаточно, чтобы с первого взгляда ошибиться.
Минуточку, а это что такое? Вот эту формулу Гермиона определенно видела — на одном из пергаментов, попавших ей в руки в Тупике Прядильщиков. И пояснения к ней тут есть. Толковые такие пояснения — можно подумать, писавший эту формулу сам вывел. Пожалуй, даже круче — выстрадал... И это знакомо... Восхитительно простая и действенная комбинация символов. С подробными пояснениями и ходом рассуждений. А эта фраза кажется знакомой до боли — "заткнуть пробкой смерть". Чертовски поэтично. Во всяком случае, здесь, в этой тетради, фраза кажется поэтичной, а не таинственной и завлекательной, как казалось в первом классе, и не идиотски-напыщенной, как казалось в пятом. Да, профессор Снейп. Судя по всему, вы не гнушались присваивать чужие идеи. Вы просто вытащили когда-то счастливый билет, найдя эту тетрадь. Или украв. Или... Гермиона помотала головой. Ей не хотелось думать, какими еще путями тетрадь могла попасть к Снейпу. Ясно было одно: человек, ведший этот исследовательский дневник — именно эту роль и играла, судя по всему, тетрадь — был незаурядным ученым. И это не мог быть Снейп. Никак не мог. Дело не только в почерке. Это было слишком... Артистично. В общем, никак не вязалось ни с образом профессора зелий, ни с его убогим и угрюмым обиталищем. Человек, выросший в Тупике Прядильщиков, среди вони и пьянства, не мог быть настолько... тонким.
Для очистки совести Гермиона провела палочкой над тетрадью и утвердилась в мысли о том, что авторство не принадлежит Снейпу — никаких маскирующих чар, никаких магических изменений почерка. И даже литера "С", занимающая собой всю первую страницу тетради, не могла убедить ее в обратном. Мало ли имен и фамилий на белом свете начинается именно на эту букву! Гермиона принялась просматривать тетрадь, но уже через несколько минут безнадежно увязла, увлекшись описанием превращения зелья под действием лунного света, пропущенного через специально подготовленный хрустальный диск. Гермиона листала чудные веленовые страницы в поисках пояснений к символам, нанесенным на диск, улыбалась, натыкаясь на остроумные комментарии, и чувствовала, что постепенно теряется в этих записях. Автор будто специально отсылал ее то к одной записи, то к другой, причем странным образом в более ранней записи могла содержаться ссылка на более позднюю. Если тот, кто вел этот дневник, задался целью создать хитроумный лабиринт, то он достиг успеха. Гермиона брела по нему и чувствовала все возрастающую неудовлетворенность — будто ей пообещали что-то прекрасное, очень нужное, но давать не спешили.
"Некоторые книги очаровывают разум не хуже зелий", — подумала Гермиона, с трудом отрываясь от страниц. Она готова была поклясться, что в этих записях таятся ответы на множество ее вопросов. Надо только понять, как их прочитать. Автор здорово шифровал свои идеи, пуская неосторожного читателя по ложному следу и уводя в извилистые коридоры, из которых он, читатель, возможно, так никогда и не выберется. Но читателем в данном случае была Гермиона Грейнджер. Девушка, чье умение работать с информацией могло соперничать разве что с ее же логикой.
От тетради Гермиону отвлек шум. Она подняла голову и увидела Рона, который, сшибая стулья, спешил к ней.
— Извини, Гермиона, — пробормотал он. — В лавке действительно много работы. Я уж и не думал, что ты дождешься.
— Ну что ты, как я могла уйти. Что-то закажешь?
— Вряд ли, — ответила вместо Рона молодая ведьма за стойкой. — Мы закрываемся.
Гермиона удивленно посмотрела на Рона, потом на часы, и лишь тогда поняла, что посетителей в кафе — только она и Рон, а за окнами уже почти темно.
— Идем? — предложила она.
Рон поднялся, и они двинулись к выходу.
— Прогуляемся? — спросила Гермиона, когда они вышли на улицу.
Рон кивнул.
— Послушай, Герми, ты, правда, извини, что я так...
— Брось. Я не скучала, — Гермиона отмахнулась.
— Читала?
— Да, можно сказать. Нашла в доме Снейпа потрясающую вещь.
— Снейпа? — в голосе Рона слышались одновременно горечь и удивление.
— Да, я же там была на днях. Гарри тебе не говорил?
Рон покачал головой.
— А ты виделась с Гарри? — спросил он.
— Где-то неделю назад, — ответила Гермиона и вдруг остановилась.
— Погоди. Разве Гарри тебе не говорил, что я собираюсь заглянуть на огонек в Годрикову Лощину? Он мне обещал, что тебя пригласит, а потом оказалось, что ты был занят...
Рон пару секунд смотрел на нее с неподдельным удивлением. А потом, словно что-то вспомнив, неуверенно улыбнулся и ответил:
— Ах, тогда... Да, я был занят. В лавке. Ну, ты сама сегодня видела, сколько там дел.
Гермиона подумала, что то, что она видела, не совпадает с ее представлением о колоссальной занятости. Но тут же выбросила это из головы. У каждого своя работа.
— Значит, ты занялась Снейпом, — сказал Рон через некоторое время.
— Да, — ответила Гермиона.
— Гарри знает?
— Разумеется. Он знает, что я туда собиралась. Меня удивляет, что ты этого не знаешь. Гарри обещал сообщить тебе.
— Зачем?
— Тебе неинтересно? — Гермиона была немного удивлена.
— Что ты, интересно, конечно, — ответил Рон. — Просто... Просто я думал, ты мне сама расскажешь.
Гермиона промолчала. Она вдруг почувствовала себя очень неуютно. А чего, она собственно, ждала? Ведь Гарри прав: четыре года прошло, а она так и не приложила достаточно усилий, чтобы освободиться от этого чертового брака. Как должен чувствовать себя Рон? Она искоса глянула на него, стараясь не замечать растущего в душе чувства вины. Потому что если его заметишь... Она просто станет посреди улицы и разрыдается. Как маленькая. Оказывается, рядом с Роном это ей ничего не стоит.
— Как результат? — Рон, кажется, ничего не заметил.
— Пока никак, — честно призналась она. — По крайней мере, вернулась оттуда живая и невредимая — чем не результат?
Рон хмыкнул, но ничего не сказал. А чего она ждала? Что он примется расспрашивать, какой у Снейпа дом, как обставлен, какие обои и есть ли на окнах занавесочки? Ему же вообще не хочется о Снейпе слышать. Гарри прав — не надо его этим обременять. Вот она разберется со всем и тогда... А что, собственно, тогда?
— Рон, тебе... Тебе это все неинтересно, да?
Рон пожал плечами.
— Честно сказать, Герми, не слишком. Я рад тебя видеть. Мне по-прежнему хорошо рядом с тобой. До тех пор, пока...
Он замялся.
— Пока?
— Пока не всплывает Снейп. Но знаешь, — он криво усмехнулся, — у меня все-таки есть во всей этой истории одно утешение. В течение двух лет я наставлял рога Снейпу.
Гермиону передернуло. Какой бы виноватой она себя не чувствовало, это было слишком. Рон был первым и до сих пор оставался единственным в ее жизни мужчиной. И то, что между ними было, оказывается, не более чем "наставлять рога Снейпу"?
— Это твое единственное утешение во всей этой истории, Рон? — тихо спросила она. — А чем прикажешь утешиться мне?
Рон ответил не сразу.
— Прости, — наконец выдавил он. Из меня неважный утешитель. И я не хочу больше никого утешать. Даже тебя. Извини.
Гермиона хотела было возмутиться, но прикусила язык.
— Кроме того, ты должна была оценить преимущества брака со Снейпом, — вдруг сказал Рон, и Гермиона краем глаза заметила мгновенно мелькнувшую у него на лице неприятную усмешку. — Готов поспорить, у него колоссальная библиотека.
Ей захотелось остановиться посреди улицы и закричать дурным голосом. Как он смеет? Ей так больно...
Спокойно, девчонка. Ему тоже больно. И не он пришел к тебе скрести по ране, а ты к нему. Хотела утешения? Думала, если Рона у тебя на глазах перекосит, тебе легче станет? Что ты можешь ему сказать? Милый, я все еще чужая жена и, скорее всего, это будет продолжаться еще шесть лет, а посему мы будем жить долго и счастливо, только еще нескоро?
Гермиона остановилась. Но кричать, конечно, не стала.
— Извини, Рон, я, кажется, напрасно тебя потревожила.
Она круто развернулась и быстро пошла прочь.
— Герми, постой. Герми!
Он схватил ее за локоть и вынудил остановиться. Ох, Рон. Ну почему не дать мне просто уйти, раз уж мы не можем находиться рядом?
— Я... Извини. Мне просто тяжело видеть тебя и... Если бы Гарри...
Он сбился и замолчал.
— Что — Гарри? — тихо спросила Гермиона.
Начхать ей было сейчас на Гарри. Ей хотелось домой. Немедленно. Залезть в ванну и прореветь до утра.
— Ничего, — он опустил глаза. — Ты... Ты действительно пытаешься его найти?
— Да, Рон. Но пока безуспешно, — жестко произнесла Гермиона.
Ей во что бы то ни стало надо удержаться от слез — еще хотя бы несколько минут.
— Ты иди домой, Рон. Молли будет волноваться. Поздно уже.
— Мама? — удивился он. — Ах, да, мама... Ну, я пойду?
Гермиона просто кивнула. Рон аппарировал. Она медленно развернулась и пошла к "Дырявому котлу". Домой она поедет на метро. Как обычная маггла после трудного рабочего дня. И даже если она, сидя в вагоне, будет размазывать по лицу слезы, на это никто не обратит внимания. Мало ли на белом свете баб, ищущих в перестуке колес утешения в своих мелких женских горестях. Она одна из них. Глупая баба, вот уже четыре года хранящая верность исчезнувшему мужу, которого она никогда не знала и, естественно, не любила, изводящая молодого здорового и все еще любимого мужчину бесплодными, мучительными встречами...
Ох, Рон. Как же больно...
Глава 6
— Не лезь в мою тачку — терпеть не могу, когда кто-то видит полуфабрикат, — бросил Пол и торопливо покинул каморку, унося с собой не меньше полудюжины чашек.
Гермиона кивнула ему вслед и, как только дверь закрылась, немедленно схватилась за мышку. Пароль, конечно. Она выхватила палочку, провела над системным блоком, потом стукнула по экрану. В окошке диалога появились звездочки. Через несколько секунд Гермиона входила в игру. А еще через несколько минут — она толком осмотреться не успела — дверь распахнулась, и на пороге появился Пол с самой коварной улыбкой, какую только можно было изобразить на столь добродушной круглой физиономии. Гермиона от неожиданности подпрыгнула.
— Ох, женщина, кто додумался отдать тебя замуж за Синюю Бороду? Ты у него и дня не протянешь, — патетически воздев к потолку мокрые чашки, воскликнул Пол.
— Помрешь от гиподинамии, — буркнула Гермиона, освобождая ему кресло.
— Моя смерть будет на совести сантехников, — ответил Пол, усаживаясь. — Мой личный туалет вышел из строя.
— Не выдержал напряженной эксплуатации? — невинно поинтересовалась Гермиона.
Пол с сомнение посмотрел на нее и произнес:
— Ладно. Бери стул и иди сюда.
Гермиона подтянула к столу еще одно кресло и с надеждой глянула на экран.
— Да, как ты могла догадаться, я обработал все, что ты мне дала, — сказал Пол. — Я не спал ночами. Не доедал. Забыл о деловых и неделовых встречах...
— Зато ты экономил время на походах в туалет, — оборвала его Гермиона. — Так и быть, выставишь пиво сантехникам.
Пол вздохнул, одарил ее взглядом, полным горького упрека, и принялся за демонстрацию.
Это были всего лишь лоскутки — кусочки улицы, фрагмент подземелья.
— А в целом? — спросила она.
Пол пожал плечами.
— Пока дизигнеры не проработали основные локации, ничего не скажу.
— Так уж и ничего?
Пол с сомнением посмотрел на Гермиону. Та улыбалась своей самой обворожительной улыбкой.
— Небось уже и протестировал кое-что, — подсказала она.
Пол закатил глаза горе.
— Пол, мне это необходимо, — проникновенно произнесла Гермиона. — У меня масса идей, одна гениальнее другой. Но справиться с ними без погружения в игру мне сложно. Я просто не удержу в голове все закономерности. Нет, не так. Я их все просто не узнаю.
Пол пожал плечами, давая понять, что он всех предупредил о последствиях и больше ни за что ответственности не несет.
— Как скажешь, мастер. Пардон, мастерица... — проворчал он. — И, ладно. Только по секрету. Вот только постучу... Черт бы побрал эти технологии — ни кусочка дерева во всем кабинете! Нет, Миона, пока по дереву не постучу — слова не скажу.
Гермиона выдвинула из рукава краешек волшебной палочки.
— Ива подойдет?
Пол аккуратно одним пальцем постучал.
— Это что — теперь рукава на деревянных каркасах шьют?
— Да вот, ношу специально для таких случаев. Ну?
— Ладно, ладно. Не знаю, девчонка, что ты задумала, и как это тебе удается, но ничего подобного я еще и близко не видел. Ты знаешь, что виртуалка получается вариативной? Судя по всему, в нашей игре есть колоссальный потенциал в плане непредсказуемости сюжетов.
Гермиона хмыкнула.
— Это же нумерология, Пол, а не предсказания. Нумерологические расчеты задают гибкую — она же живая — систему. В этом их цимес — они не дают возможности четко определить, что будет обязательно так и никак иначе. Зато ты можешь наметить способ реализации возможности при определенных условиях, каковых условий может быть бесконечное множеств. То есть мы имеем систему, в которой реальность будет неизбежно вариативной.
— А теперь еще раз и медленнее, — попросил Пол. — Я не получал докторских званий ни в одной из лженаук — прорицания и нумерология присутствуют в этом списке.
— Разворачивание реальности нелинейно, — Гермиона любила объяснять, это она сохранила в себе еще со школьной скамьи. — События, которые случаются в одной точке при одних и тех же видимых условиях, могут иметь разные последствия. Я не буду писать сюжеты, Пол, — они будут рождаться по ходу пьесы. Каждый персонаж напишет свой сюжет сам в процессе взаимодействия с игровой вселенной, которую мы ему предоставим. Открытая релятивная система — что тут непонятного?
