| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Нефертити никак не смогла бы объяснить свой поступок, когда в один из самых грустных дней во дворце, она для чего-то решила навести порядок в тайнике: пересмотреть письма, что-то из них уничтожить, а что-то аккуратно сложить. Открыв небольшой деревянный сундук с личным архивом, с вырезанными на нем черными иероглифами 'Любая жизнь божественна', царица первым делом наткнулась на маленькую бутылочку с ядом. С тем самым, который когда-то попросила у Айя для Эхнатона. Осторожно взяв ее в руки, Нефертити поднесла бутылочку к солнечному свету. Жидкость была тягучей, темной, если верить Айя, без запаха и вкуса, чтобы прервать жизнь достаточно одной капли. Ну что ж это останется на черный день. На самый черный.
Нефертити осторожно положила бутылочку на дно вазы, что стояла на небольшом эбеновом столике со столешницей из слоновой кости. Кто знает, быть может, обстоятельства выстроятся таким образом, что яд окажется ее единственным спасением, и принять его надо будет быстро и неожиданно. Эта мысль не испугала царицу. Слишком долго она жила в ожидании смерти. В ожидании самого страшного позора. В ожидании поражения. Эта мысль притупила все остальные чувства. Подчинила себе всю ее жизнью.
Жить в ожидании... Каждый день... Каждое мгновение...
Это и есть испытание судьбой.
Пересматривая переписку, Нефертити взяла в руки глиняные таблички. Это были ее письма хеттскому царю Суппилулиумы.
После смерти Сменкхары у нее появилась возможность вернуть власть в свои руки. Для этого было семьдесят дней. Именно столько требовалось времени для мумификации фараона. Именно столько дней царство находилось в ожидании нового царя. Ее замысел был прост. Убедить хеттского царя, самого сильного врага Кемета отдать ей в мужья одного из своих сыновей. Тем самым враг превратился бы в сильного союзника, а в Кемете начался бы новый приток золота, что, вполне возможно, позволило бы восстановить все, что было разрушено Эхнатоном и разграблено чиновниками.
Нефертити всмотрелась в иероглифы.
'Мой бог умер, и у меня нет сына. Люди говорят, что твои сыны возмужали. Если ты пришлешь одного из своих сыновей, он станет моим мужем, потому что я не желаю брать в мужья кого-то из моих подданных' .
'Кого-то из моих подданных...', — тогда еще отчаяние не захлестнуло ее с такой силой, чтобы решиться выйти замуж за Тутмоса и самовольно провозгласить себя фараоном. А сейчас... этот брак уже не имел никакого смысла, да и Тутмоса мог погубить.
Ушло много времени на то, чтобы убедить хеттского царя в своей правоте, убедить в том, что это не ловушка. И он поверил. Отправил в далекое и враждебное царство Двух Земель самого любимого сына Заннанзу. А через несколько дней шпионы принесли весть о его страшной смерти на рубеже двух царств. Его тело было растерзано самым жестоким образом.
Нефертити потеряла последнюю возможность вернуть себе трон и единолично править. Долго теряться в догадках не пришлось. Высшее сословие жрецов Амона следило за каждым ее шагом. Птахотеп ни на мгновение не упускал ее из виду. Видимо кого-то из ее гонцов подкупили, видимо кто-то где-то проболтался.
— Мой бог умер, и у меня нет сына, — тихо прошептала царица.
Она обязана была родить сына, но не смогла, не выполнила истинное предназначение царицы. Атон почему-то любил девочек. И был абсолютно глух к ее мольбам и страданиям. Словно рок вмешался в ее царскую судьбу пресекая династию солнцепоклонников.
Беря по одной табличке в руки, Нефертити начала разбивать их об пол.
В этой интриге ее тревожила продуманность, изощренность, коварство самой авантюры. Не только ее поставили на место, но и хеттского царя тоже. Убитый горем, он так и не решился на решающую битву с Кеметом. Кто-то не только не хотел видеть Нефертити фараоном, но и союза с хеттами тоже не желал. И что самое удивительное, ее так и не арестовали.
Разбив таблички, царица позвала служанку.
— Убери здесь все. И постарайся выкинуть осколки в разные помойные ямы.
— Хорошо, госпожа.
Ну что ж, теперь посмотрим на того, кто посмеет уличить ее в измене Кемету.
Нефертити зло улыбнулась. Ее красивые черты лица исказились, стали уродливыми и отталкивающими. У врагов тоже есть чему поучиться.
Следующий день Божественная решила начать с осмотра оставшихся владений.
Она одела кожаные сандалии, льняное платье, расшитое бисером, золотой, инкрустированный малахитом и драгоценными камнями воротник. Глаза подвела черным колем, голову украсила любимой голубой короной. Весь ее облик источал царское величие и достоинство. Ибо имя ее было Нефертити, что значило 'Прекраснейшая из женщин идет'.
С грозным и суровым лицом царица вычитывала оставшихся верных ей слуг за недостаточно ухоженный сад и пруд, за облупившуюся штукатурку и краску на стенах дворца, что было вопиющей безалаберностью. Все это требовало срочного ремонта, на который у царицы не было средств. А просить у отца не хотелось.
— На устранение неполадок я даю вам десять дней и еще двадцать.
— Госпожа, а какова будет плата? — скромно поинтересовался слуга.
Нефертити гневно поджала губы, но сдержала себя. Вопрос был резонный. Изгнанным и нищим царям даже самый падший смертный просто так ничего не сделает.
— Вино и мясо из царских погребов. А еще кожаные сандалии, сшитые царским сапожником.
Вполне удовлетворенные такой платой, садовник, два строителя и штукатур разошлись.
Затем Нефертити направилась в кладовые.
Запасами зерна, растительного масла, меда, сушеного винограда, фиников, инжира, орехов, специй царица осталась довольна.
Винные погреба также порадовали царский глаз, они до потолка были заставлены запечатанными царской печатью кувшинами. Ее последние годы царствования были особо урожайными на виноград. Правда сейчас все ее поля и виноградники были заброшены или попросту отобраны Тутанхатоном. На некоторых кувшинах, покрытых бледно голубой краской, цветом царей и богов, Ее Величество с грустью прочла: 'превосходное вино из погребов Нефертити' или 'вино дома Нефернеферуатон с Западной реки'. Были здесь и пивные кувшины: ячменное светлое или темное пиво, а еще сладкое пиво, в которое обычно добавляли мед и финики, — оно так и было подписано 'превосходное пиво сермет от царицы'. Всем этим винным изобилием Нефертити была обязана главному виночерпию Парренеферу. Благодаря его природной запасливости ей теперь было чем расплачиваться за ремонт дворца.
Но больше всего Нефертити беспокоило наличие мясных консервов, были ли они в достаточном количестве? Как выяснилось, и об этом царица могла не беспокоиться. На банках, подписанных по приказу управителя ее домашним хозяйством Мериры, можно было прочесть: 'консервы для супруги царя, приготовленные мясником', 'отличные консервы из нубийской говядины изготовленные в мясоперерабатывающем доме фараона', также здесь хранились соления и копченая рыба.
Смотря на все это съестное великолепие, Нефертити с горечью вынуждена была признать, что это только кажущееся изобилие. На самом деле перед ней были остатки былой роскоши. И эти остатки через какое-то время закончатся. Чем же тогда ей кормить своих слуг?
Закрыв кладовые, Нефертити направилась в конюшню. Она была великолепной наездницей и азартной охотницей, знала толк в лошадях. После смерти Сменкхары, большую часть лошадей собранных со всего мира, забрала Меритатон. Матери она оставила несколько кобыл, чтобы та, хотя бы для поддержания царского статуса, могла делать выезды. Нефертити не опустилась до мелочных препирательств с дочерью, отдав свою царскую конюшню на расхищение. Правда царица пошла на маленькую хитрость, приказав конюху надежно спрятать личную золотую колесницу и под страхом смертной казни молчать о ее местонахождении. Когда страсти о разделе власти и царства немного утихли и новый фараон с молодой женой перебрались в Фивы, не забыв забрать с собой царский трон, Нефертити вернула золотую колесницу в конюшню.
Уже много лет она не делала выездов в город, хотя оставшиеся лошади содержались в надлежащем уходе.
— Приветствую тебя, повелительница Двух Земель.
К ее ногам припал старый и верный конюх Пафнутий, тот самый, что прятал золотую колесницу.
— Приготовь колесницу Пафнутий, я поеду в город. А вечером..., — Нефертити на мгновение замолчала, обдумывая свое решение, — а вечером, со своими помощниками приходи на пристань.
Пафнутий удивленно вскинул брови, но ничего не спросил. Слишком долго он бок о бок прожил с царями.
Когда все было приготовлено, царица взошла на колесницу так, как много лет назад всходила на трон Двух Земель. Надев кожаные перчатки, специально предназначенные для верховой езды, она взяла в руки поводья, в воздухе засвистела плеть. Пустив лошадей в галоп, Нефертити выехала на Царскую улицу.
Вместо редких прохожих, падающих на колени и слабо выкрикивающих 'живи миллионы лет!', царица видела ликующую толпу, еле сдерживаемую царской гвардией. Улыбаясь своим мыслям и крепко держа поводья в руках, она мчалась по широким улицам города, вспоминая, вспоминая...
Вот она проехала Большой храм Атона, затем Хататон, царские архивы, дома знати и вельмож. Вместо облупившихся фасадов зданий, заброшенных фонтанов, грязных улиц, она видела ослепительной красоты дворцы и храмы, фонтаны и роскошные сверкающие зеленью сады, счастливое улыбающееся лицо Эхнатона, едущего рядом с ней.
Объехав весь город, Нефертити выехала за его пределы. Остановив лошадей, она сошла с колесницы.
Жаркий ветер пустыни развевал льняное платье расшитое бисером. Атон, животворящий бог, в жертву которому она принесла всех своих любимых и близких, с недосягаемой высоты взирал на нее.
Нет, ей не хотелось никого проклинать и обвинять. Ей просто хотелось все исправить.
Преступница из Ахетатона! Это ж надо было такое придумать! Безликая безымянная преступница из самого прекрасного города мира. Вспомнят ли о ней потомки? Или действительно сумеют стереть память о ней навеки вечные?
Верховный жрец Амона Птахотеп, ее злейший враг одержал над ней победу. Амон победил Атона. Могла ли она предположить такой конец, когда ее вражда с Птахотепом только начиналась? А ведь она считала его тщеславным и самонадеянным дурачком. Что он сказал ей однажды? Что она своей надменностью и самоуверенностью гневит богов. А в гневе боги стирают с лица земли не только империи и города, но и царские судьбы.
Мой бог умер... умер...и у меня нет сына...
Обняв лошадь, Нефертити зарыдала: горько, страшно, безнадежно.
Вокруг была тревожная и давящая тишина. Немного успокоившись, царица посмотрела на Восток, на гряду гор, где был похоронен Эхнатон. Он первый, нарушая тысячелетние традиции предков, повелел хоронить не на Западе, а на Востоке. Да только ли эту традицию они нарушили? Айя сказал, что его гробница подлежит осквернению. Нефертити на миг закрыла глаза, боясь представить, а что же сделают с ней? По крайне мере все самое страшное: изуродуют лицо, чтобы она никогда не смогла сказать волшебных семь слов, позволявшие воплотиться в другое существо, расчленят тело, в общем, сделают все, чтобы в загробном мире ей не было успокоения, а животворный Атон никогда бы не встретил ее в свои объятия. Если гробницу осквернили то одна из душ Эхнатона Ах, уже бродит в стенаниях по мрачному лабиринту преисподней.
Горькая судьба.
Нефертити тяжело вздохнула. Наконец-то она почувствовала в себе силы простить его. Простить зло разъединившее их. Простить боль, посеявшую между ними вражду и ненависть. Просто простить...
Я прощаю тебя мой любимый... Я отдаю тебе все свои силы, чтобы ты смог до скончания мира продержаться в преисподней, не дать хаосу сожрать себя. Прими мою силу. И прости меня.
Как и было условлено, вечером Пафнутий ждал ее на пристани.
Сойдя с колесницы, Нефертити отрывисто приказала.
— Распрягай лошадей. И топи колесницу.
— Но Боже...
— Быстрей. Темнеет уже.
— Как прикажете.
Отведя лошадей в сторону, подальше от воды, и привязав их к дереву, Пафнутий и еще три человека начали сталкивать золотую колесницу в воду.
С холодным и бесстрастным лицом Нефертити наблюдала за тем, как вся ее жизнь уходит под воду.
Глава 6.
Сетепенатон с удовольствием себя осмотрела. Легкое платье, перехваченное широким поясом под грудью, серебряные браслеты на руках, кожаные сандалии, осыпанные драгоценными камнями. Не удержавшись, она закружилась перед зеркалом, складки платья разлетелись, браслеты зазвенели, девушка довольно засмеялась. Ах, как же приятно быть красивой и независимой! Несмотря на достаточно скромный наряд, каждому было понятно, что она знатная дама. В отличие от Нефер (так называла она свою старшую сестру Нефернеферуатон), которая любила увешивать себя золотом, Сетепенатон стремилась к скромности. Ей действительно не нравилось носить золотые воротники, тяжелые золотые украшения, она считала, что они только мешают ей, даже более того, своим блеском на солнце, затмевают ее природную красоту. А так быть не должно!
Пройдя через длинные галереи, Сетепенатон вышла во двор. На мгновение она маленькой изящной ладошкой закрылась от солнца. А когда убрала руку от лица восторженно замерла открывшейся перед ней идиллией. Ее дом утопал в роскошном саду, самом лучшем и богатом в Асуане. Садовники подрезали кусты, рассаживали цветы, домашняя любимица кошка Баст грелась на солнышке. 'Здесь намного лучше, чем в Ахетатоне', — довольно подумала Сетепенатон. Она была хозяйка большого дома и огромных владений, в ее личном пользовании находились десятки слуг и управляющий поместьем. Каждые двадцать дней она устраивала празднества, на которых чувствовала себя царицей. Нынешнее положение ее полностью устраивало. То, что она имела и чем распоряжалась сейчас, ни в какое сравнение не шло с той унылой и скучной жизнью, что была в Ахетатоне.
— Госпожа, будут ли на сегодня особые распоряжения?
Сетепенатон взглянула на своего управляющего Мерира.
— Особых нет. Я сейчас ухожу к Нефер и пробуду у нее до вечера.
— К вечеру прислать за вами носилки?
— Да, пришли.
Сетепенатон вышла на улицу. Возле каменной ограды дома стояла большая корзина с виноградом. Она предназначалась для уставших и изможденных жарой путников. Каждый уважающий себя житель Кемета держал корзину с виноградом возле дома. Сетепенатон осталась довольна и тем, что управляющий Мерира не пожалел винограда, насыпав его до краев, и тем, что это был лучший виноградный сорт с ее владений. Сетепенатон дорожила своим добрым именем. За два года, прожитых в Асуане, она полюбилась жителям города. Номарху Рамосу говорили, что ему повезло с младшей невесткой: скромная, добрая, отзывчивая, надо думать ее муж Шепти души в ней не чаит.
Нефер жила через две улицы. Сетепенатон редко пользовалась носилками, хотя они у нее были одни из самых роскошных и богатых в городе. Она любила пешие прогулки, эта привычка сохранилась у нее с Ахетатона. Ей нравилась рассматривать людей, отвечать на их приветливые улыбки, очень часто она покупала у торговцев сладости и раздавала их детям. Сетепенатон чувствовала себя своей, этот город ее принимал, здесь было много счастья и радости. Открыв калитку, девушка вошла во двор дома Нефер, украдкой бросив взгляд на маленькую корзину с подгнившим виноградом. Нефер была странной хозяйкой, она любила командовать слугами, указывала им, что и как делать, но все равно двор и сам дом производил впечатление какой-то неряшливости, недостаточной ухоженности.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
