Фелина

Фелина уговорила его не показываться Дарку. Ранмару сидел в комнате, на полу, спиной к двери и слышал, как она рассказывает мужу, что постоялец занят литературной деятельностью. Не врала, в целом. Ранмару совмещал, раз представилась возможность. И надеялся, что на супружеский долг Дарка снова не потянет.

Им всем повезло, не потянуло. Видимо, спешил. Крепко прижали или что-то узнал? Но на рудники уже не проберешься, придется пока подождать. Главное, Дарк им не заинтересовался. Неужели тот парень, чью физиономию Ранмару присвоил, местным жителям казался настолько бледной немочью? А выбирал наугад.

Письмо ушло. Буквально через две минуты босс прислал ответ, что все прочитает и ответит утром. Ранмару тихонько засмеялся. Совсем забыл, что в широтах штаб-квартиры сейчас глубокая ночь. Но кто кого дрессирует, если время суток не помешало отреагировать на послание и не матом?

Супруги спустились вниз, больше Ранмару их не слышал и пересел на кровать, к окну. А минут через десять Фелина постучалась, и, почти по стеночке, вошла.

— Уехал. Пришел с пустыми руками, даже из сумки половину вещей дома оставил. Но там ничего особенного, больше стирать. Напомнил только, чтобы и вам сказала, он не уходил никуда, в спальне сидел. Ранмару, вы действительно не... пошутили?

— Фелина, у меня достаточно извращенное чувство юмора, но склонности к бессмысленному садизму нет. Успокойтесь. И потерпите еще неделю. Может быть, полторы.

— Вы сегодня уже уходили от ответа, что собираетесь делать. Вы не хотите мне говорить или еще сами точно не знаете?

— И то и другое. Полагаю, — Ранмару посмотрел на циферблат комма. — К полуночи мне что-нибудь сообщат, тогда и соображу, чем можно поделиться. Не обижайтесь, ладно? Конечно, речь идет и о вашей жизни, но...

— Что вы! — она, наконец-то, прошла вперед, присела на край кровати. — Я понимаю, что ваши дела и моя семья перемешались случайно, и не претендую на сведения, не касающиеся меня напрямую. А к полуночи... Вы будете ждать?

Семья? Забавно, по закону определение точное, а по факту издевательство и насмешка. Но как отчаянно ей эта семья нужна. Она сама, кажется, не замечает, но в каждом слове.

— Скорее всего. Я и не привык рано ложиться. А вы не хотите оставаться одна?

— Не хочу. И спать не хочу и не могу. И не потому, что я плохо себя чувствую, — Ранмару с интересом понаблюдал, как она пытается не смущаться. — Даже для жизни с Джайном, слишком много всего для одного дня. Если вы не против, я посижу с вами, хорошо? И повязки поменяю. Я забыла совсем, а вы на руках меня таскали и не напомнили.

— Я бы сам еще вспомнил, — усмехнулся Ранмару. — Оставайтесь, конечно. Приставать не буду, даю слово.

— Снова шутите? Ко мне сейчас и приставать, — она закусила здоровую часть губы и скомкала в пальцах поясок. — Давайте лучше бинты принесу.

Ранмару мысленно выгнул бровь. Не верит, что может захотеться? Ненормальная. Если бы не утренние развлечения Дарка, они бы не обсуждали, чем можно заняться ночью и вдвоем. Фелина не проявляла в его адрес никаких эмоций, кроме удивления сменой облика, но соблазнить он бы сумел. А теперь нельзя, на редкость пошло будет смотреться.

Рана заживала успешно, Фелина только ахала, поражаясь скорости. Ранмару прикинул, когда сможет свести рубец. Шрамы слишком хорошо запоминались, а врач, общение с которым не требовало чрезмерных нервных затрат, был только один. Станет ли он возиться с такой рутиной, как пластика?

Пока он одевался, Фелина принесла им обоим чаю и печенья. Покупного. Свернулась в кресле и тихо заговорила.

— Вы считаете, что не имеете права судить других в... чем-то схожем положении, да?

— Да, — Ранмару потянулся за чашкой и остановился, с любопытством глядя на Фелину. А он это разве говорил?

— Я не стану пытаться сопоставлять, но, если забыть об этом самоограничении, вы на самом деле не считаете меня слабой и корыстной?

— Фелина, вы не свихнулись с этим ублюдком, не утратили желания жить и не стали считать всех людей сволочами. Это намного больше, чем удалось мне. Я всего лишь избавился от физической угрозы. А слабость — понятие относительное. Обязательно найдется кто-то, кому легко совершить неподъемное для вас, как и тот, кто не справится с тем, что займет у вас минуты.

— Спасибо, — улыбнулась она. — Но разве вы злой? Мне показалось, что вы довольно объективно рассуждаете.

— Слова — это лишь слова.

Не рассказывать же ей, как он отстаивал позиции в Синдикате. Как доказывал, что не был и не будет постельной игрушкой. И насколько кровавыми нередко были эти доказательства. После этого ему еще кого-то осуждать?

Возвращения мужа Фелина ждала спокойно до такой степени, что едва не испугалась, когда это осознала. Ее вообще начали пугать неожиданности, если судить по сегодняшнему дню, или всегда пугали, только она раньше не обращала внимания?

Но боялась она зря, у Джайна не было на нее времени, он повыкидывал из сумки вещи, взял чистые, пообещал приехать при первой возможности и ушел. Даже целовать на прощание не стал, но тут уж точно расстраиваться никаких причин. Фелина все еще краснела про себя, что Ранмару видит кровоподтек на губе, и ругалась мысленно, что так давно не покупала помаду. Нужды в ней не было, но она женщина все-таки, мало ли, когда пригодится, вот сегодня и пригодилась бы!

Но, пусть она и стеснялась, а без Ранмару сейчас не могла, не хотела сидеть одна и пугаться шорохов и свиста птичек за окном. Тем более, все равно ему нужно рассказать, с чем уехал Джайн, а под это и задержаться, посидеть рядом, поговорить. Ранмару был таким замечательным весь день. Она все еще не была согласна, что заслуживает такое отношение, но собственная сомнительная ценность не умаляла поступка Ранмару.

И Фелина сидела в кресле, что-то говорила, спрашивала, отвечала, а сама любовалась. Во время перевязки любоваться не могла, и неловко и врачебное это дело, а не личное, теперь же ничего не мешало. Любовалась именно как сосредоточием всего чудесного, что только может быть в человеке. Уже не обманывалась, совсем нет, не искала в мальчике абсолютного благородства, ей хватало того, какое он проявлял по отношению к ней.

А еще просто любовалась. Мальчик был красив, явно следил за собой не больше, чем Фелина, но, при этом, у него была совершенно мужская повадка. В том, как он двигался, какие выбирал позы, даже как улыбался. Длинные тонкие пальцы и крепкие руки, перевитые выступающими жилами, нежная кожа и резкость черт лица и линий тела... забота о ней и убитые люди.

Куда его заведет эта противоречивость? Какого ответа он ждет ночью? Разрешения на какие действия? Чем они будут грозить ему? За себя Фелина не боялась, давно уже не боялась, и не жалела себя, только уйти не могла решиться, а Ранмару как? Он ведь не может не понимать, что старатели — люди опасные, издалека его не достанут, руки коротки, верно, а вот тут, сейчас, могут и убить и что угодно еще сделать.

Совсем что угодно. Фелина рассмеялась рассказанной шутке и погнала прочь мысли. Но они не уходили, слишком неожиданными и нехорошими оказались. Ей раньше почему-то и в голову не пришло, что их схожие проблемы были буквально схожими, с мужчинами, у обоих. И Ранмару надо было не отказывать немолодой или влиятельной женщине, а защищаться от мужчины, или мужчин. И это что же, его могли буквально изнасиловать, вот как... как вот... Фелина слышала, что такое бывает, но поверила до конца, только глядя на Ранмару. В двадцать лет она уже хорошо и наперечет знала, что способен вытворить Джайн, только не научилась еще молчать и не провоцировать, но так то она. Почему-то ей в двадцать девять двадцатилетний Ранмару казался моложе, чем двадцатилетняя она. Да и взрослеют девушки быстрее, это и доказано и проверено, на любом возрастном отрезке.

И Ранмару еще растянулся на кровати, чтобы удобнее было брать печенье, поморщился, потянув подживающий бок, и так по-мальчишески все, что Фелина губу прикусила, уже не думая о боли. А потом бросил на нее взгляд из-под ресниц, случайный, но какой-то такой, что все рассуждения о его юности из головы повылетали. Ей и так-то едва не с первого дня рядом с ним дышать не всегда легко, а сегодня, в странный, ненормальный и неправильный день, и вдвойне. Но разве такое бывает, чтобы после Джайна ей еще чего-то хотелось? Больше провести ладонью по смуглому плечу, чем отдаться, но в чем разница-то? И вроде извращенкой и развратницей никогда не была, это нервы так проявляются, когда туго натянуты, да? Когда не хочешь думать о себе, потому что нечего больше думать, зато ловишь каждый жест полумальчика-полумужчины? Или это что-то глубинно, извечно женское, тяга к тому, кто защитил, показал себя сильным, да еще тебя при этом слабой не выставил? Ох-х, легко с Ранмару разговаривать, а о таком не спросишь.

Как и о том, какие все-таки планы у Ранмару в отношении Джайна. Она все еще не хотела, чтобы Ранмару опускался до... Опускался, да. Вот оно, оказывается, не привносил в ее мир кровавую внешнюю реальность, а пачкал о Джайна руки. Фелина хотела об этом сказать вслух, но передумала, нехорошо так, Джайн ее муж, когда-то она любила его. И, поначалу, делала все, чтобы понять его, найти общий язык, выработать необходимые компромиссы, он не желал. А теперь она не желает, пусть это малодушно и подло.

— Ранмару, а хотеть выжить и уцепиться за возможность, зная, что за нее может заплатить кто-то другой, это ужасно?

Он остановился на полуслове, усмехнулся, сообразив, что Фелина не слушала его какое-то время, и откинулся назад, как-то так, словно у него вечеринка была с друзьями. Он всегда такой непринужденный был, только она не замечала, или что-то последнее время дало ему основание так себя вести? Но, скорее, третий вариант: она скована настолько, что уже мерещится все подряд, этак скоро спросит, не собирается ли он ее тащить в постель. И ведь знает, что в ответ услышит, нечто, мало отличающееся от "а вы предлагаете?".

— В вашем случае, равновесно. Мы тут все трое хороши, каждый по-своему. А вас из пассивного режима перевели в активный, вот и все.

— Умеете успокаивать, — еле проморгалась Фелина.

— Вы считаете такой взгляд негативным? Зря. Как по мне, так куда... пристойнее научиться защищаться, даже лучше, когда за счет нападающих, чем умереть невинно забитым сапогами ягненком. На Аргисе же есть овцы?

— Куда им деться, полезная живность, — Фелина не смогла сдержать глубокого зевка и смутилась.

— Лежа спать удобнее, я вам слово даю. Может, рискнете? Под мою ответственность.

Он смотрел насмешливо, но очень тепло, настолько, что уходить не хотелось точно, но и заснуть в его присутствии она не сумеет. И потому, что чужой мужчина, и потому, что просто Ранмару. Разве что прямо тут, в кресле, уже от усталости, тогда и претензий к себе не будет. Или она опять ищет оправданий?

Фелина заснула на полуслове, уронив голову на согнутую руку. Ранмару усмехнулся, спрыгнул на пол и переложил ее на кровать. Лучше пусть краснеет, чем просыпается от боли в затекших мышцах.

Но странно, говорить прямо у нее кое-как получается, а думать и действовать — нет. Или заставлять себя говорить что-либо она уже научилась, а с другими реакциями сложнее? Но он не Джайн. Или для Фелины пока нет особой разницы? Был один защитничек, теперь объявился другой. Что ему нужно — неизвестно, слишком молод, чтобы захотеть, слишком неприкаян, чтобы взять кухаркой.

Ранмару прикинул и решил, что наиболее вероятна продажа в рабство. Хотя, оно, конечно, не смешно, а грустно. Красивая, умная, замечательная женщина загнала себя в ловушку, вырваться из которой когда-то побоялась, а теперь, кажется, не считает себя достойной спасения.

Ранмару подхватил планшет и, на цыпочках, удрал на кухню. Включил светильник над стулом в углу, придвинул табурет под ноги и уселся. МакГрафту бы уже проснуться, потому что еще немного и Ранмару не постесняется разбудить. Ему нужно не только разрешение, ему информация нужна, а сам, отсюда, он ее не добудет. По крайней мере, быстро не добудет.

Но как можно считать себя недостойным нормальной жизни? Ну, кому что норма, разумеется. Ранмару вспомнил многоходовку, благодаря которой у власти оказался МакГрафт. Без самого Ранмару она была бы намного длиннее. И протяженнее во времени. Сделок с совестью он тогда заключил лет на десять вперед, но они себя оправдали. До последней. Причем, его личная выгода была неизмеримой. Как можно измерить возможность жить, а не существовать в постоянном напряжении, задыхаясь от неопределенности, ненависти и бессилия? Тем более, ни единого истинно невиновного не пострадало, даже морально.

А Фелина за всю жизнь не придумает и половины совершенного Ранмару. Только как бы заставить ее в итоге принять не только помощь в переезде, но и деньги, хоть сколько-то? Ранмару быстро проверил свои счета. Да, хорошо быть нетребовательным в быту: четверти этих сумм хватит на год-полтора сытой и стабильной жизни даже на Тилане. На планете типа Аргиса срок надежно стремится к бесконечности

Конечно, в идеале, неплохо бы Фелине получить этот дом и землю в наследство, но придется идти на совершенно излишние сейчас компромиссы. Если бы у нее был ребенок от Джайна, то и голову ломать бы не пришлось. А так... Ранмару посмотрел стоимость генетической экспертизы. Для нужд рудничного братства почти бесплатно. Что ж, значит, плохая идея. Хотя...

На мониторе загорелся значок нового сообщения. Ранмару набросился на письмо едва не с восторженным писком. Босс не подвел и послал Ранмару подальше только в отношении финансирования. Но тут он и не рассчитывал, проставил сумму из чистого хулиганства, посмотреть, во сколько раз МакГрафт ее уменьшит.

Теперь только дождаться утра и можно действовать. Ранмару с удовольствием потянулся. Безделье угнетало. Сразу тянуло на странные выходки с только ему известными заранее последствиями. Удерживал от них он себя без труда, но организм все равно просил активности.

Ранмару поднялся наверх и критически оглядел двери в обе комнаты. Сам он ничего дурного в том, чтобы заснуть рядом с Фелиной, не видел. Какая разница, где валяются два равно вырубленных тела? Но она и так иногда смотрит на него с опаской. К демонам, полосатым и пушистым.

Ранмару распахнул дверь в супружескую спальню и рухнул поверх покрывала. Часа четыре у него еще есть. Потом питаться таблетками и ждать, пока подействуют.

Фелина проснулась от шороха дверцы шкафа и пару секунд не могла сообразить, где это она спала. Оказалось, в комнате Ранмару, и как раз сам Ранмару вытаскивает из шкафа чистую рубашку. Причем, Ранмару, снова зачем-то влезший в свою маскировочную шкуру. Фелина даже вздрогнула, совершенно забыла, как он меняется, даже цвет волос становится другим.

— Вы далеко? — спросила она, пытаясь протереть глаза. Надо же, отрубилась, даже не заметила, а он и будить не стал.

— В Кайт-Рамеру.

— Зачем? — Фелина села на кровати и принялась поправлять неприлично сбившийся за ночь халат. — То есть, сколько времени?