Саймон тут же сунул ключ в карман. Потом передумал и убрал в боковой карман рюкзака, а рюкзак взял с собой в душ. Маразм, он даже не пытался это опровергнуть, но так ему было ощутимо спокойнее.

Воды не было и здесь. Какие-то частицы с бледно-сиреневой подсветкой, чтобы хоть понятно было, какие части тела очищаются в конкретный момент. Бактерицидные и заживляющие частицы: разодранная щека почти сразу перестала ныть.

На крышке утилизатора лежал комплект свежего белья и стандартный комбинезон. Серый, без нашивок и меток принадлежности. Такие носит обслуживающий персонал на любой станции. А чего он хотел? Парадную форму особого отряда? Ему бы пошла, правда...

Обедать он не пошел, доел остатки пайка, а вот от ужина не отказался. И даже дорогу в столовую нашел с первого раза. По светящимся указателям на стенах. Пустых столиков хватало. Саймон осмотрелся, понял, что пищеблок ничем не отличается от автоматического кафе в любом порту, подхватил поднос и пошел к автоматам. А вот тут уже обнаружилась разница: здесь кормили бесплатно. И даже не было никаких ограничений в выборе рациона для высшего командования и младшего офицерского состава.

Надо спросить у солдата, этот факт тоже связан с отсутствием внешних знаков отличия в его змеюшнике?

Но в одиночестве поесть ему не удалось. Рядом почти сразу уселась красавица-врач... Арина, да? Ее поднос был уставлен мисочками еще гуще, чем у Саймона. Так боялась за своего лейтенанта? Ха! Этот без геля влезет в любую задницу и вернется чистеньким.

— Как себя чувствует Каору? — спросил Саймон. Солдат сам называл лишь имя, значит, право так его называть у Саймона было. Но врач и не подумала придираться.

— Выздоровеет со временем. К сожалению, доступная мне аппаратура не позволяет полностью восстановить его организм, — женщина покусала губу, подбирая слова попроще специально для непосвященных идиотов, — В пригодную для несения службы форму он придет быстро, но... я бы ему посоветовала взять направление в хороший реабилитационный центр. Неизвестно, как может отразиться такое истощение на нем лет через десять.

— Так и посоветовали бы, — Саймон уже заранее ухмылялся.

— Вы провели с лейтенантом Хидэо вместе не одну неделю, — укоризненно заметила Арина. — Неужели вы не догадываетесь, что он мне на это ответит?

— Не догадываюсь, — Саймон весело помотал головой и зачерпнул чего-то густого и ароматного. — Точно знаю.

— Вот именно, — врач растянула плотно сжатые губы в улыбке. — К сожалению, я не имею на него достаточного влияния. Да и никто, пожалуй. Разве что...

— Нет, — Саймон снова светло. — Я точно не смогу изменить его отношение к собственному здоровью. А вы решили иначе?

Арина замерла, внимательно уставившись на крышку стола, потом медленно проглотила жаркое и виновато покосилась на Саймона.

— Боюсь, у вас сложилось неверное представление о... нашем с Каору стиле общения, — стараясь не ржать в голос, выговорил Саймон. — Вы сделали такой вывод, потому что он притащил меня на базу, а не оставил где-нибудь в лесу?

— Да, — призналась она, откладывая вилку. — Он заботится о вас. А это слишком необычное явление, чтобы остаться незамеченным.

— Может быть, проявление благодарности? — предположил Саймон, решая, что съесть сначала, салат или омлет. — Такое за ним водится?

— Благодарность — да, но... — женщина замялась, потом решительно махнула рукой, — Неважно. Если я ошиблась, прошу прощения. Хотя, жаль. Он еще слишком молод, чтобы так над собой издеваться. Даже ради продвижения по службе.

Саймон задумчиво поковырялся в тарелке, погрыз пару фиолетовых листочков. Ему жаль... не было. Каждый имеет право сходить с ума по-своему. Но солдат не бросил его даже тогда, когда практической надобности в обществе Саймона уже не было. Правда не бросил, не денешься от этого никуда. Вот сволочь, если вдуматься.

И очень плохо, что единственный врач в этой дыре не имеет никакого влияния на солдата из-за связи с ним же. Саймон сделал себе зарубку на левой крайней извилине задать солдату и такой вопрос тоже: проблема в его отношении к женщинам вообще, или Арина так себя ведет, что иначе не выходит?

Ох-х, во что он позволяет себя втянуть?! И ради чего? Ради великовозрастной девицы, которая не умеет разделять личную жизнь и служебные отношения? Позволить солдату сесть себе на шею несложно, только он же потом пользоваться этим будет напропалую. Уважать тех, кто откровенно слабее его хоть в чем-то, солдат не умеет. Настолько очевидно не умеет, что непонятно, как эта женщина до сих пор ничего не поняла.

— Я поговорю с ним, — мрачно выговорил Саймон, мысленно грязно выругавшись. — Если вы именно это хотели услышать.

Одному она у солдата научилась точно: давить людям на психику и использовать их в своих целях. Хотя, скорее, это общий прикол особого отряда. Гады. Гады и мерзкие твари. Даже есть расхотелось.

Но Саймон все же дожевал заказанное, к десерту даже снова втянулся. Арина некоторое время сидела рядом, развлекая Саймона необязательными байками из медицинской практики, но ближе к чаю помахала кому-то рукой, извинилась, подхватила поднос и сбежала. Стерва.

Солдата он увидел только на следующий день. Каору добился того, чтобы его отпустили отлеживаться в родную койку. Как именно, Саймон не знал. Но не сомневался, что солдат способен даже на шантаж командования.

Комнату солдата ему показали охотно. Саймон так понял, что он прослыл едва не спасителем лейтенанта, которого, как ни странно, на базе любили. Умеет же пыль в глаза пускать. Солдат честно сидел под одеялом, но уже не вылезая носом из планшетки. При виде Саймона, он погасил экран и откинулся на подушки с ехидной улыбкой.

Стерва или нет, но работать Арина умела. От бессчетных ссадин на физиономии солдата остался только тонкий шрам наискосок через щеку. Да и тот обещал затянуться через пару дней. Саймон критически оглядел солдата и охотно рухнул в предложенное кресло.

— И что, так везде? — осведомился он.

— Нет, к твоему величайшему сожалению, — довольно потянулся солдат. — Залечить раны удалось, но шрамы рассосутся нескоро. Буду где-нибудь в Центре — избавлюсь, а пока пусть так.

— Арина против них ничего не имеет?

— Не знаю, не спрашивал. А что такое?

— Меняй подругу, — почти с рыком выдохнул Саймон, коротко пересказав вчерашний разговор.

Солдат смеялся долго и искренне.

— И тебя взбесило то, что ты не можешь дать мне спокойно умереть?

— Приятно, когда тебя понимают, — часто закивал Саймон.

— Сочувствую, — улыбнулся солдат. — И не смотри так, действительно сочувствую. Но убеждать меня ни в чем не надо, хорошо? Я сам соображу, что мне делать. И честно постараюсь, чтобы твои благие порывы не пропали зря.

— Не умрешь мне назло? — уточнил Саймон.

— Приятно, когда тебя понимают, — подтвердил солдат. — Выпить что-нибудь хочешь?

— А что у тебя есть? — Саймон покосился на столик, заставленный разноцветными бутылками причудливых форм. — Что-нибудь некрепкое найдется?

— В зеленом графине местное вино. Можешь не морщиться, неожиданно вкусно. Попробуй.

Саймон послушно налил себе чуть больше четверти бокала, вдохнул аромат, пригубил, растер по нёбу, одобрительно кивнул и отпил глоток побольше.

— Ты будешь?

— Нет. Список закачанных в меня лекарств не сочетается со спиртным, к сожалению, — солдат загрустил на глазах, машинально поглаживая матовую крышку планшета.

— Сколько мы здесь пробудем? — спросил Саймон, понимая причины тоски солдата: слабость и невозможность активной деятельности. Самый страшный бич для этой занозы в заднице.

— Корабль будет на орбите через два дня.

— Ты же сказал, тебя будут ждать десять суток?

— Да. Здесь. На базе. Если ты не обратил внимания, она мобильная.

— А вы собираетесь откочевать? — осведомился Саймон, присматриваясь к вину и думая, где бы раздобыть пару бочек.

— Что-то вроде того. Но я на базе не останусь, у меня... есть другие дела. Ты летишь со мной?

— Да, разумеется? А что мне еще делать? Остаться здесь?

Но сарказм пропал зря, солдат был непробиваем.

— Почему нет? Поверь, мои рекомендации значат немало, а работа найдется всем и всегда. Шучу я, шучу, не надо сдирать краску со стен, — Каору тихонько рассмеялся. — Да, кстати... держи.

Солдат полез под подушку и протянул Саймону сияющие камушки. Расцветкой они очень напоминали знаки отличия особого отряда. Саймон, тут же схватил драгоценность в охапку, пока солдат не передумал, и быстро распихал по карманам. Только после этого успокоился и кончиком ботинка потрогал лежавший у его ног рюкзак.

— Почему ты вернул их мне? — спросил он солдата.

Тот сполз пониже по матрасу, отложил планшет в сторону и четко, по контуру, облизнул губу. Движение неприкрыто автоматическое, но смотреть на такое представление невозможно совершенно. Если бы речь шла не о бесценных камнях, Саймон мог и забыть, о чем они вообще говорили.

— Почему я был должен их не вернуть? Саймон, кому бы ты не продал это чудо природы, армии или Синдикату, оно все равно окажется у нас. Так или иначе.

Да, так или иначе. И неважно, что решит сам Саймон. Только вот, позволят ли ему решать?

— Я могу говорить? — едва не одними губами произнес Саймон, поймав взгляд солдата.

Солдат снова погладил крышку планшета и кивнул.

— Ты не рассказал, каким образом нам удавалось скрыться от преследования?

— А как ты себе это представляешь? — солдат мрачно усмехнулся.

Саймон с силой прикусил язык, чтобы не ляпнуть чего явно лишнего, и отчаянно пожалел о сданном пистолете. Чем бы он помог, Саймон еще не придумал, но пожалеть все равно пожалел. Наверное, столь демонстративно, что солдат коротко рассмеялся и покачал головой.

— Никто не собирается брать тебя под арест, Саймон. И расстреливать без суда и следствия — тоже.

— Значит, следствие все же будет. Можно сказать, утешил, — с облегчением выдохнул Саймон, не сдержав усмешки.

— Иронию принимаю, — кивнул солдат.

— И чем этот факт облегчит мою участь? — фыркнул Саймон.

— Ты в состоянии здраво размышлять?

— Я всегда в состоянии, если от этого зависит моя жизнь, свобода и прибыль, — Саймон развалился в кресле повольготнее, снова потыкал ботинком в рюкзак и изобразил высшую степень заинтересованности, — И я внимательно тебя слушаю. Что ты наплел командованию?

— Я не лгу под присягой, Саймон, — это прозвучало так, что Саймон даже не усомнился: лгать не лжет, но умеет по-разному говорить правду, — Но и непроверенных фактов не сообщаю. Считай, я просто объяснил, почему не прикопал тебя под кустом и не забрал камни.

— Твое командование на полставки не трудится на Синдикат? — мурлыкнул Саймон, чтобы скрыть растерянность.

— Не переходи границы, — солдат был мрачен. — Каждая организация, как и ты, заботится, в первую очередь, о своей безопасности, прибыли и технической оснащенности.

— Спасибо за информацию, но я случайно в курсе, — Саймон допил вино и налил себе еще. Из соседней бутылки. Крепче раза в три. — И... когда у тебя исчезли подобные мысли?

— Когда ты не бросил меня на пути в убежище, — помолчав, признался солдат.

Саймон... переваривал. Вместе с выпивкой. Выпивка усваивалась легче. Не то, чтобы он не ждал от солдата подлости. Ждал. И сам вынашивал и лелеял, это как раз нормально. ЗдорОво даже для них обоих. Куда хуже то, если солдат пытался отмазать его перед руководством. Вот так вот, не ситуативно, не в бою, сознательно.

— Я тебя бояться буду, — выдавил Саймон, почти стекая вниз по спинке кресла. — Хотя, нет. Бояться я буду потом. Когда ты скажешь, какой платы от меня ждешь.

— А ты еще не догадался? — искренне удивился солдат. — Я же с этого начал.

— Отдать камни особому отряду? — Саймон расплылся в ангельской улыбке. Пить маленькими глотками было почти невозможно, но опрокинуть в себя все сразу не позволял гонор.

— Почему отдать? — солдату понравилось удивляться. — Конечно, помогать нашей службе — священный долг каждого гражданина Союза, но мы вполне платежеспособны. То, что не сможем выплатить деньгами, можем доплатить иным образом. Даже более завлекательным.

— От тебя лично я с удовольствием получил бы доплату натурой, а что, на предмет пощупать, может предложить особый отряд?

— Полагаю, кто-нибудь из офицеров тоже вполне согласится расплатиться натурой, — без тени улыбки проговорил солдат.

Когда Саймон откашлялся и вытер брызги вина с тыльной стороны руки, Каору спокойно продолжил:

— Десять тысяч и освобождение от налогов на любые операции, попадающие под определение "купля-продажа" на стандартный год.

Саймон тут же прекратил даже улыбаться и задумался. Логично предположить, что солдат лишь озвучивает предложение своего руководства. Логично. Но проблема в том, что с этого типа станется проворачивать собственные сделки под носом у командования. И ведь еще погоны дадут, или что там у них. Может быть, обломать наглую сволочь? Каким образом — пока непонятно, но заманчиво же.

— Двадцать пять тысяч и четыре года. Плюс льготное налогообложение по бартеру класса А на... тоже на четыре года, — нахально заявил Саймон, вглядываясь в прищуренные от сдерживаемого смеха глаза солдата. Веселится, демона ему в...

— Четырнадцать тысяч и полтора года льгот на оба типа сделок. Льготы, скажем, сорок пять процентов.

Солдат проговаривал каждую цифру небрежно, словно они в шашки играли на разноцветные фишки. До такой степени не представляет себе, что такое налоги для начинающего предпринимателя? Быть не может. Продолжает развлекаться, тварь.

Саймон пытался распалить себя, вызвать то жгучее чувство ненависти, которым откармливался первые дни знакомства — не получалось. Было только восхищение. Небрежным изяществом игры.

— Двадцать тысяч, три года освобождения от налогов по первому пункту и два года по второму, — парировал Саймон. Ему было уже просто интересно, чем закончится торговля. Он не знал даже, верит ли, что может получить то, чем они тут перебрасывались, как скомканной бумажкой.

— Пятнадцать. И два года, — солдат убрал руку с планшета. Это что-то значило или совпало?

Саймон снова попытался разглядеть хоть что-нибудь, но биоробот — биоробот он и есть. Тоже даже ржать перестал. Это что, крайняя сумма? Похоже на то. А вот если он не согласится, он подставит солдата или сам останется ни с чем? Спросить прямо? Да, смешно. И от репутации шизофреника уже никогда не отделаться. Даже если вылечится.

— Согласен, — сухо кивнул Саймон. — Как ты собираешься зафиксировать сделку?

— Я? Извини, но я пока не уполномочен заниматься финансовыми делами отряда, — обиженно вздохнул солдат.

— Но наш разговор записывался, да? — не менее обиженно вздохнул Саймон.

— Конечно. Но именно записывался, а не транслировался. И запись началась уже на цифрах. На них же и закончилась. С учетом твоего согласия, разумеется.

— И твое командование примет... мое согласие? — осведомился Саймон, подавляя желание глотнуть просто из бутылки. Сейчас нажраться еще... и заснуть под боком у солдата, да.